Возмездие

Он никогда не думал, что все закончится именно так. Что именно ослепило его? Невероятное везение, успех его планов, уверенность в своих действиях, граничащая с самоуверенностью? Странная, почти сентиментальная привязанность к незадачливой воровке? Связь эта была крепче, чем могло показаться на первый взгляд. Горо был обязан ей, она — ему. Потерявшаяся в темноте девчонка с бомбой замедленного действия в своей голове. Такемура не верил — знал, что она достаточно сильная, чтобы остаться собой. Та, что прибежала за ним из-под развалин через трупы посланных за ними убийц, не могла быть слабой духом. И не могла предать его. Тем не менее, случилось невозможное. Непоправимое. — Занять позиции. Не спускать глаз с лифтов и лестниц. Защищать Мичико Арасаку — в первую очередь. Совет директоров — по остаточному принципу. Людей мало. По-настоящему верных — еще меньше. Долго ли они продержатся, если Ёринобу решит атаковать? Решится ли он убить и племянницу? Безумец, задумавший полностью избавиться от своей семьи. Осознание с каким-то иррациональным пониманием пришло быстро, после первых сообщений о нападении на нижних уровнях и потери связи с Ханако. С ее смертью умерла его последняя надежда на восстановление чести. Со смертью Ви… Такемура убил бесчисленное количество людей за свою жизнь. Но ни одно из этих убийств не вызывало у него таких сожалений, как мысль о том, что ему придется убить Ви. Он пытался убедить себя, что она уже мертва. Что это милосердие. Пристрелить бешеную тварь, забравшую тело достойного человека — правильно. В глубине души Горо знал, что это неправда. Свою цель он выследил с безупречным профессионализмом: занял самую выгодную, незаметную позицию — так, чтобы подходящий был как на ладони снизу перед ступенями. Без возможности отступить или помешать ему сделать выстрел. Такемура поднял руку с арасаковским пистолетом, бывшим продолжением его руки. Фигура его застыла в неподвижности. Прицел был направлен точно чуть выше переносицы Ви. — Ха, как же я мог забыть про тебя, старый хрен. Сигарета во рту, небрежно-агрессивная поза, так неподходящая тонкой фигуре в белом костюме. Пистолет в окровавленной руке и кривая ухмылка. — Ладно, — Сильверхенд раздраженно взмахнул свободной рукой. — Давай быстро с этим закончим. Не питаю иллюзий победить тебя в этом теле. И сдается мне, что тебе и импланты вернули. У меня просто нет шансов. Так что, блядь, стреляй уже. Такемура не пошевелился. Со стороны казалось, что он даже не дышит. Жива была только ненависть в его серебряном взгляде. — А, ты не можешь. Вижу. У арасаковского цепного пса есть чувства, надо же. Секунды тянулись медленно, словно утопая в безмолвии сцены, которая явно выводила Джонни из себя. Он медленно, невероятно медленно, не спуская глаз с Такемуры, потянулся пальцами к сигарете. Также медленно затянулся и выдохнул сизый дым — в последний раз, затем щелчком пальцев отбросил бычок. От Такемуры не было никакой реакции. Пауза невероятно затягивалась. Было слышно, как Джонни тяжело и напряженно дышит, в любую минуту готовый совершить действие — побег, может быть ответный выстрел — и не решался. Постичь же то, что происходило в голове у ронина, ему не представлялось возможным. Горо Такемура считал себя слабым человеком. Ему приходилось совершать вещи, которые многие бы сочли страшными. Омерзительными. Невероятно жестокими. И его можно было бы считать таким: жестоким и бесчувственным. Такемура был идеальным исполнителем — тем, кто не задаёт вопросов. Тем, кто выполняет приказы своего господина беспрекословно. Однако его господин был мертв, а сам Горо превратился из идеального орудия в обычного слабого человека. Того, кто не может убить единственную женщину. Уже мертвую — ту, чьё тело занял демон. Он смотрел в ее лицо — одновременно ее и не ее — пытаясь найти ответ на свой вопрос. Правду. Надежду. Такемура знал, что это слабость, а слабости приводят к непоправимым ошибкам. Слабость и привела его к этому пути. Иррациональное желание все исправить не давало ему выстрелить. Переступить последнюю черту, за которой слабый человек перестал бы существовать. Оставив лишь внешнюю личину из долга и принципов. Наконец, Такемура спокойно произнес: — В чем смысл сотворенного тобой хаоса? Сильверхенд фыркнул — не без некоторого облегчения. — А в чем смысл всего этого дерьма, сотворенного старым ‘саковским мудаком? — Сильверхенд очертил полукруг вокруг себя рукой. Помолчав, почти выплюнул: — Считай это вселенским равновесием. Такемура снова некоторое время молчал, осмысливая ответ. — Оно стоит всех этих смертей — прошлых и будущих? — Что за ебнутые вопросы? Ты мне психоанализ решил провести? На разумные вдумчивые ответы Горо не рассчитывал. Но ответы его и не волновали. Он ждал. Возможно, что чуда. — Хочу понять, осознаешь ли ты, что делаешь. Или ты лишь неразумная тварь. Слова Такемура произносил спокойным, уверенным голосом. Как вода в пруду тихого сада. Серебро его глаз же горело инфернальным огнем. — Смешно. А ты, значит, тварь разумная. — Ты украл тело, которое тебе не принадлежит. Эти слова Такемура уже произнёс с плохо скрываемой яростью в голосе, с той самой, что была в его взгляде. — А вот это, пожалуй, мы можем обсудить, — Джонни потянулся к карману, где лежала пачка с сигаретами, но в последний момент передумал, раздраженно хмыкнув и просто хлопнул по карману. — Это произошло не по моему желанию. Ублюдки, которым ты прислуживаешь, научились владеть чужими душами. Натурально. Все для воскрешения дедули Сабуро. Брови Такемуры чуть дернулись вверх, и он даже немного опустил пистолет. — Ха, Ви предполагала, что ты не знаешь. Невероятно, похоже, она была права. Вы оба — из той дерьмовой породы корпо-крыс, которые слепо следуют приказам, не задумываясь, на кой хер это все нужно. — Ты лжешь. Иного объяснения для Такемуры не существовало. Ложь и манипуляции — излюбленное орудия людей без чести. — Ради чего бы мне? Пристрели меня и сам сходи посмотри. Я только что уничтожил такой же чип, который Ви себе засунула несколько недель назад в голову. Только на нем был всеми любимый старикан, не я. Но уверен — на серверах еще полно его копий. Думаю, вам будет о чем потрепаться. Такемура молчал, но ледяная броня внешнего спокойствия, давно давшая трещину, открыла в нем что-то еще более глубокое. Жестокое. — Считай нас с Ви эдаким… прототипом. Я уверен, и дня не пройдет, как Сабуро займет тело какого-нибудь неудачника. Если его не остановить. Это было невозможно. Если бы это было правдой, то она означала всю бессмысленность его, Такемуры, существования. Невозможно. Поэтому он отмахнулся от этой лжи, хоть в этот раз это далось ему непросто. Пауза, напряженная и темная, заставила Сильверхенда тяжело вздохнуть и осторожно произнести: — Слушай, пес арасаковский, я понял, что ты не такой мудила, как все здесь. Может, чуть лучше, чем остальные, но мне, пожалуй, этого достаточно. И Ви в тебе что-то нашла. Поэтому давай так, — Джонни усмехнулся. — Заключим сделку. Вы, корпо-крысы, шагу ступить не можете, чтобы не вляпаться в какой-нибудь говно-контракт. Так вот: ты помогаешь мне разъебать здесь все — а я отдаю тебе Ви. Это ещё возможно, я знаю, как. Левая сторона лица Такемуры — там, где вдоль уха протянулась линия шрама — слегка дернулась, и он опустил взгляд. Хорошо успевшая его изучить Валери смогла бы считать его эмоции и понять, что будет дальше. Но не Сильверхенд. Такемура принял решение еще до того, как пришел сюда. И слова террориста лишь напомнили ему, что у него нет права очередной раз поддаваться слабости и предать свой долг. Ещё больше обесчестить себя — если это было возможно. Он резко взглянул Сильверхенду в глаза. Это был взгляд древнего и злого дьявола. — Надеюсь, ты будешь вечно гнить в аду, kuso yarou. Выстрел прозвучал с его последними словами. Точно посередине переносицы, в лоб. Реакция Такемуры также была превосходной. Отбросив пистолет, он быстро преодолел расстояние в несколько шагов и успел подхватить оседающее на пол тело. Сесть вместе с ним на колени. Мертвые глаза Ви невидяще уставились в потолок. Черты лица постепенно разглаживались, и оно становилось ее лицом — тем, которое он запомнил. — Валери… Будто он ожидал, что она оживет. Снова. Очередное чудо от биочипа, арасаковской технологии. Однако время шло, и ничего не происходило, насколько бы сильным не было иррациональное желание Такемуры. Ви, чье тело он держал в руках, на этот раз была мертва окончательно. Горо мягко прикоснулся к ее лицу и провел рукой по волосам. Тишина. Ви по-прежнему была неподвижна. Мертва. Время, словно переставшее существовать, тянулось медленно в бесконечной пустоте. Спустя невероятно долгое мгновение незнакомым самому себе голосом Горо произнес то, что давно хотел сказать ей, еле слышно. — Ви... когда природа пробуждается от смерти раз в год — в конце апреля, обычно… в это время Кагава утопает в вишневом цвету. Даже у меня на родине почти не осталось таких мест. Мест, где жизнь хоть и ненадолго, но нереальна и бесконечно прекрасна. Я надеялся, что ты увидишь его, Ви. Такемура закрыл ее глаза. Со смертью Ви в нем умерло то человеческое, что в нем еще оставалось. То, что она в нем разглядела. Никому не удавалось так близко подобраться к его душе. И остаться в ней. Его разум блуждал далеко — там, где не было мертвого тела, Арасаки, террористов, бесчеловечных жестоких технологий и грязного города, который он ненавидел всем своим существом. Где-то в других мирах, совершенных, где Такемуре не приходилось прерывать жизнь молодой и глупой девчонки. Вероятно, он долго просидел в некотором подобии транса, из которого его вывел осторожный голос Оды. — Такемура-сан… Горо медленно поднял голову. Ода взглянул на тело в его руках, но тут же поспешно отвел глаза. Выдержал почтительную паузу. — Ёринобу попытался уничтожить совет директоров. Атаку удалось отразить, у нас серьезные потери. Я пытался связаться с вами… — Мичико Арасака? — Жива. Брови Такемуры угрожающе сдвинулись на переносице. — Глупый мальчишка, ты не должен отходить от нее ни на шаг. Твоя госпожа уже мертва, но тебе есть куда стремиться. К еще большему позору и бесчестью. Ода даже вспыхнул от внезапно нахлынувшей ярости и стыда, но промолчал, глядя на то, как его учитель поднялся с телом Ви в руках, чтобы отнести его на ближайшее возвышение-парапет. — Займись эвакуацией Мичико-сан. Немедленно. — Но Ёринобу… Такемура аккуратно сложил руки Ви на ее животе, накрыл их своей ладонью и произнес: — Мне стоит самому нанести ему визит. — Такемура-сан, — произнес Ода с поспешностью — Я должен пойти с вами. Это и мой долг тоже. Взгляд Горо был красноречивее всяких слов. Его было достаточно, чтобы Ода смущенно отступил. Тем не менее, Такемура произнес с яростной злостью, направленной, однако, вовсе не на его ученика: — Что из моих слов тебе не ясно? Выполняй приказ. Ода коротко, но почтительно поклонился, чтобы затем уйти. Такемура в последний раз взглянул на мертвое и теперь уже безмятежное лицо женщины. — Встретимся в лучших мирах, Ви.