Кончики ее волос

«Мой любимый сын, мой Драко. Сердце безжалостно сжимается, когда читаю твои ровные буквы: мне беспокойно. Поместье Блэков и то, что в нем хранится, окутаны густым туманом и защищены древней магией крови, применение которой может плохо сказаться на твоем магическом отпечатке. Пытаюсь не думать, во что ты ввязался на этот раз, и откуда в твоих руках оказалась книга, принадлежащая моей сестре – Беллатрисе. Я беру с тебя слово, что ты не причинишь себе вред, и не будешь бросаться в огонь, который может разгореться от тьмы, что скрывает в себе Финстернис – истинное название фолианта. Доподлинно неизвестно, кто именно из нашего древнего семейства был автором, однако по его содержимому и озабоченности моей сестры, можно предположить: человек, писавший ее, обладал настоящей, темной магией. Магия Блэков не так проста: ее не обмануть. Ты прав, что она признает лишь тех, кто изображен на гобелене генеалогического древа Блэков, и я предполагаю, что она может тебя признать. На отдельном листе я присылаю инструкцию и заклинание, что нужно использовать, но, Драко, подумай несколько раз, прежде чем предпринимать что-либо. Я не хочу, чтобы ты ввязывался во что-то, и мне все сложнее засыпать по ночам, когда я получаю от тебя такие беспокойные письма. Дай мне знать, какое решение ты примешь. И не бросайся в огонь, хотя бы ради моего спокойствия. Твоя мать, Нарцисса». Гермиона нервно облизнула губы, продолжая всматриваться в красивый почерк, который был таким же, как у Драко: аккуратным. Она подняла на Малфоя свои глаза: Драко стоял рядом с ней, нахмурив брови и внимательно изучая информацию, написанную на желтом пергаменте, который, судя по своему внешнему виду, повидал не мало веков. Грейнджер еще раз взглянула на письмо, чувствуя от него запах сирени и ощущая беспокойство матери, которая переживала за своего сына. Теперь Гермиона могла понять, почему Драко не спешил предпринимать необдуманных действий и ему было проще принимать свою судьбу: на нем явно сказывалось воспитание Нарциссы, которое, видимо, проиграло. Потому что сейчас Драко стоял напротив нее, тяжело вздыхая и глазами бегая по плавным строкам, написанным на старом пергаменте. Он поднял свой взгляд на Гермиону, продолжая хмурить свои красивые брови, и Гермиона на секунду испугалась, когда заметила в его глазах озабоченность. Он еще раз тяжело вздохнул, словно собираясь с мыслями, и на первый взгляд можно было подумать, что он колеблется. Но Гермиона знала его, теперь она знает его. - Одной крови недостаточно, мне нужно отправиться в место, пропитанное магией Блэков, - выдохнул он, приподнимая листок и протягивая его Гермионе. – В Британии есть всего лишь два таких места: это площадь Гриммо и Мэнор. Гермиона нервно поджала губы: поместье Блэков стало местом для собраний членов Ордена Феникса, и сейчас он был набит людьми, которые навряд ли обрадуются появлению Малфоя. Драко кивнул головой, словно читая мысли Гермионы. - В Мэнор тоже нельзя, там… Сейчас там нет возможности использовать подобного рода магию, - на одном дыхании выпалил он, отводя свои глаза в сторону. – Есть еще один вариант, но я не уверен, что он сработает. - Какой? – спросила Гермиона с надеждой в голосе, наклоняясь ближе к Драко. - Можно создать такое место самим. Драко оглянулся по сторонам, скорее инстинктивно, потому что в совятне, где они сейчас стояли, никого не было. Гермиона выжидающе смотрела на него, кусая внутреннюю сторону щеки и боясь слов, что она могла услышать. - Это старинный обряд, о котором я слышал еще с детства. Нарцисса рассказывала, что именно такой был проведен в Малфой Мэноре, когда она стала полноценной хозяйкой поместья. – Драко прислонился к стене, прижимаясь и устало скатываясь вниз. Гермиона медленно подошла ближе, садясь рядом с ним и внимательно вслушивалась в каждое его слово, мысленно представляя обряд в своей голове. – На шестой день лунного календаря должна пролиться кровь эльфа, в знак преданности, и кровь члена семейства, то есть - моя. Малфой повернул голову в сторону Гермионы, брови которой начинали хмуриться еще больше. Ее пальцы, от нервов, начинали теребить ткань мантии, пытаясь занять себя хоть чем-то. Драко снова тяжело вздохнул, размеренно продолжая: - Кристаллы нашей крови разместятся согласно созвездиям на небесном своде: одна – в созвездии Близнецов, другая – Рыбы, и третья – Рак. Если все получится, то у нас появится место, пропитанное моей магией, в которой есть кровь Блэков. - Малфой поджал пухлые губы, наблюдая за реакцией Грейнджер, которая с каждым его словом все больше расширяла свои глаза. – Я сделаю это. - Нет, - резко выпалила Гермиона, шумно выдыхая и бегая глазами по лицу напротив. – Это слишком, мы не можем рисковать, наверняка есть другой способ. - Какой? – устало спросил Драко, сгибая ногу и свесив свою руку с колена. - Другой, - твердо произнесла Гермиона, опуская глаза в пол и начиная усердно думать. – И к тому же, где ты собрался проводить этот обряд? В Выручай Комнате? - Нет, место должно мне поддаться, и я не думаю, что Хогвартс разрешит мне оставить на нем свой отпечаток, - усмехнулся Драко, качая головой. – В Запретном лесу можно создать такое место, подобие хижины. По ту сторону от Черного озера есть опушка, там я могу что-нибудь придумать. - Ты хотя бы понимаешь, что ты несешь? – раздраженно произнесла Гермиона, и Драко театрально закатил глаза. – До шестого дня лунного календаря осталось четыре дня, ты не сможешь за это короткое время построить хижину. И вообще, ты забыл, что магия запрещена? Или ты сейчас пойдешь к Амбридж, будешь просить разрешение на использование темной магии? Малфой облизал пересохшие губы, устремив глаза вперед и промолчав. Гермиона набрала в себя воздух, начиная чувствовать озноб и глазами следя за каждым движением его грудной клетки, словно это было для нее важно. Он прислонил голову к каменной стене, поднимая глаза к потолку и внимательно его разглядывая, словно что-то в нем ища. Гермиона задумалась, ищет ли он в себе слова или силы, потому что по его нахмуренным бровям и по глазам, в которых копилась решимость, она могла сказать, что первое. - Я хочу вступить в инспекционную дружину. Гермиона чуть не задохнулась, когда его ровный голос окатил ее ледяной водой. Она приоткрыла рот, то ли от возмущения, то ли от шока, не сводя своих глаз от парня, который не поднимал на нее своих в нежелании видеть ее укоризненный взгляд. - Зачем? – единственное, что смогла сказать Гермиона чувствуя, как грудь начинает сдавливать. – Если это только из-за обряда… - Нет, - перебил Драко, поворачиваясь лицом к Гермионе и начиная изучать ее черты мягким взглядом, словно в компенсацию за его решение. – Амбридж знает про вас, и если не контролировать ситуацию в дружине, боюсь, на твоей красивой коже отпечатается еще один безобразный шрам. - Ну и пусть, - выдохнула Гермиона, приблизившись к Малфою и надеясь, что его категоричность в отношении защиты своих друзей-слизеринцев не перевалилась на нее. – Не надо, Долорес непредсказуема, мы не знаем, что именно она будет требовать от участников дружины, Малфой. Выручай Комната нас охраняет, она ни за что на свете не откроет свои двери перед ненужными людьми, ты же помнишь, как было тогда, с Блейзом и Джинни. Комната их не выдала. - Да, но Выручай комнату можно заставить открыться, - выдохнул Драко, не сводя своих глаз с Гермионы. – Амбридж бегает перед моим отцом на задних лапах, и если я буду там, я уверен, что она вас не раскроет. – Драко хитро улыбнулся, наклоняясь вперед и прошептав: - и у нас появится возможность провести обряд. - Никакой обряд ты проводить не будешь, - заявила Гермиона, ожесточившись в лице, - и вступать в дружину – тоже. - Я не спрашиваю твоего разрешения, Грейнджер. - Допустим, где ты возьмешь домового эльфа? – изогнула бровь Гермиона, складывая руки на груди. – И что ты будешь делать потом с хижиной? Драко устало выдохнул, и Гермиона на секунду обратила внимания, что он все также не сводит с нее своих серых глаз. Он задержал свое внимания на ее губах, которые были напряжены, и его губы инстинктивно сжались. - У меня есть свой личный эльф, он может аппарировать сюда, стоит мне его позвать, - произнес Драко твердо, и затем довольно протянул: - хижину могу отдать твоему дружку Уизли, если хочешь. Гермиона одарила Драко злым взглядом, и он улыбнулся. Она нервно прокашлялась, почувствовав в своем горле неприятный ком, и отворачиваясь от него. Этот обряд звучал как безумие и Гермиона не была уверенна, к чему он может привести. А если у него не получится? А если он причинит себе вред? В голове эхом прозвучал голос Нарциссы который, по ее предположению, звучал размеренно, и уловить нотки беспокойства можно было бы по ее придыханию и глазам, которые наверняка были как у Драко. Его мать наверняка похлопала бы Грейнджер по плечу за старание отговорить ее сына от сомнительной идеи, что возникла в платиновой голове и, хоть мысль о том, что его мать навряд ли жалует маглорожденных, возникла где-то в недрах ее разума, Гермиона поспешила отогнать ее подальше. Почему-то возникло дикое желание написать Нарциссе, что затевает ее любимый сын, потому что так у нее была бы надежда, что его мать сможет на него повлиять. Грейнджер начала сомневаться, что Малфой так легко принимал свою судьбу именно из-за воспитания своей матери, потому что сейчас, наблюдая, как он сидит напротив нее и внимательно разглядывает кончики кудрявых волосы, что забыли его взгляд, она понимала, что Малфой поступает так, как хочет. Гермиона вздрогнула, когда холодный ветер ударил ее по коже, вызывая неприятное покалывание. Она крепче обхватила себя руками, пытаясь сдерживать дрожь своего тела, и стараясь игнорировать синий цвет кожи на тыльной стороне замерзших ладоней. - Тебе холодно? – спросил Малфой, хмуря брови. Гермиона покачала головой, и она подумала, что возражает ему на инстинктивном уровне, словно в месть, потому что он тоже ее не слушал. Он закатил глаза, наблюдая как подрагивают ее губы и от мысли, что он на нее смотрит, она начинала трястись еще больше. Малфой медленно расстегивал пуговицы на своей мантии, плавно двигая длинными пальцами, которые на фоне черной ткани были белоснежными. Гермиона наблюдала за его пальцами, поджав губы и задумавшись, умеет ли Малфой играть на фортепиано? Было ли для аристократов владение музыкальным инструментом чем-то обязательным? Она представила, как бы его пальцы прекрасно смотрелись на гладких клавишах, как быстро и грациозно они выплясывали бы танец, создавая музыку, которая бы несомненно вызвала в ней мурашки, потому что он всегда действовал на нее именно так. Его брови были бы сведены, образовывая глубокую морщинку на лбу, глаза бегали бы по клавишам впереди, спина была бы прямой. Гермиона на секунду задумалась, покачивался бы он из стороны в сторону, в такт музыке, пока его пальцы вырисовывали бы мелодию, или он был бы как мраморные статуи во Флоренции – красивый, но не двигающийся. - Иди сюда. Гермиона приоткрыла рот, когда он, до конца расстегнув свою мантию, раскрыл ее перед ней, приглашая Гермиону занять место на его вздымающиеся груди. - Сюда в любой момент могут зайти, и я не уверена, что ты тоже не замерзнешь. - Салазар, Грейнджер, - цокнул языком Малфой, кивая вниз, явно указывая на раскрытую мантию, и его руки явно начинали затекать, замерев в поднятом положении, - иногда ты думаешь слишком много, и это меня раздражает. Иди сюда. Гермиона сглотнула, приблизившись к нему, и подгибая свои колени в сторону. Она облизала губы, неуверенно кладя свои руки ему на грудь и чувствуя, как под пальцами размеренно бьется его сердце. Девушка легла ему на грудь, ухом прижимаясь к месту, где отчетливо слышалось его горячее сердце, и не отнимая своей руки. Драко укрыл ее подолами своей мантии, сковывая руки вокруг ее тела, которое с каждым биением и с каждым его вздохом начинало расплавляться. Она почувствовала себя снегом, который падал уже третий день, потому что на фоне его теплоты ей казалось, что она ледяная как сосулька, что свисала с крыш домов. Его грудь размеренно вздымалась и опускалась вниз, когда рука, что покоилась на ее плече, начинала плавно выводить круги на ее коже, оставляя теплый след. Он опустил свою голову на макушку Гермионы, делая глубокий вдох, словно пытаясь впитать в себя запах девушки, что сейчас покоилась у него на груди. Гермиона прикрыла глаза, чувствуя, что начинает засыпать, потому что рядом с ним ей было невероятно спокойно. Он действовал на нее как снотворное, как Лаванда, которую она изучала вместе с Ноттом и, ощущая его своими пальцами, втягивая в себя его запах и чувствуя движения его пальцев на своей коже, Гермионе казалось, будто бы мир вокруг нее остановился. Время замедлилось, снег перестал хлопьями падать с небес, ветер обгибал два тела, словно страшась Малфоя, а ее сердце переставало биться. Ей вообще казалось, словно она перестала существовать, добровольно растворяясь в Драко и отдавая ему себя, погружаясь в эти ощущения с головой. Ей нравилось чувствовать его теплое дыхание на своих волосах, и уголки ее губ дернулись вверх когда она вспомнила, как впервые ощутила это в библиотеке, пока ее пальцы механическими движениями перелистывали страницы Травологии. Она не сдержала тихого смеха, когда вспомнила, как Тео не пришел в библиотеку, из-за своей неуклюжести разбив лампу, и подумав, что если бы не этот факт, она бы не спустилась вместе с Джинни в подземелья, и его серые глаза не разглядывали бы кончики ее волос, будучи затуманены алкоголем. - Что случилось? – спросил Драко, продолжая гладить Гермиону и по его голосу Грейнджер почувствовала, как он улыбнулся. - Ничего, - тихо прошептала Гермиона, разлепив глаза и натыкаясь на теплую ткань его мантии, которая накрывала ее. – Вспомнила Тео. Малфой тяжело вздохнул и Гермиона почувствовала, как напряглись его плечи, а пальцы перестали двигаться, замерев на ее коже. Грейнджер подняла свою голову, опираясь руками о его грудь и вглядываясь в лицо, которое было склонено в сторону. Она посмотрела на морщинку между его глаз, когда он, хмуря брови, уставился в одну точку о чем-то задумавшись. - Поговори с ним, - сказала мягко Гермиона, слегка поглаживая его напряженную грудь. – Вы должны держаться вместе. - Я не буду признавать своей ошибки, - отчеканил Драко, поднимая свои глаза на Гермиону. - А Астория? В чем ее вина? Скулы Малфоя напряглись, а в серых глазах читался немой вопрос. Увидев выражение лица Гермионы, и понимая, что она все знает, он снова отвел свои глаза в сторону, опуская голову вниз. - Они нуждаются в тебе, - прошептала Гермиона, поднимая свою руку вверх, и мягко накрывая ладонью щеку Драко. – Не отворачивайся от них, перестань себя мучать. Я знаю, как они дороги тебе, и мне становится больно каждый раз, когда я вижу вас порознь. - Завтра нам воевать вместе с нашими отцами, - сказал Малфой, не поднимая своих глаз. – Мы связаны кровью, и если… Когда настанет время, мы встанем рядом и... - Если мы не найдем способ избежать метки, - перебила Гермиона, почувствовав теплое дыхание на своей ладони, что мягко поглаживала мраморную кожу. - Я не хотел, чтобы Нотт приближался к тебе. Не хотел, чтобы он жил с надеждой на лучшее, полностью погружаясь в твой свет, потому что от него потом будет сложно отказаться, - он поднял свои глаза на Гермиону, устало выдыхая и грустно улыбаясь, - а теперь взгляни на меня. Я сижу здесь, чувствуя твои нежные касания на моих щеках, и надеяясь на лучшее. Я стал хуже Тео, и он наверняка смеется надо мной. - Надежда всегда есть, - прошептала Гермиона. Она оторвалась от Драко, выпрямляясь и суетливо вытаскивая черную книгу из своего кармана. Малфой вопросительно изогнул бровь, когда Грейнджер быстро пролистала пустые страницы Финстерниса, пальцем указывая на семейное древо, а именно, на маленького мальчика, чьи волосы вновь стали темными. – Вот, видишь? Жизнь не такая ужасная, посмотри на Тедди. Его светлые глаза вселяют в меня надежду и уверенность, что мы обязательно со всем справимся. - Кто это? – спросил Малфой, беря раскрытую книгу в руки и внимательно разглядывая ребенка. - Это сын профессора Люпина и Нимфадоры Тонкс. Он твой племянник, - ответила Гермиона, кивая на портрет. – Он родился на днях, и меня очень удивило видеть его здесь, потому что его мать, как и бабушка, выжжены с семейного древа. - Магию Блэков трудно понять, - сказал Драко, не сводя своих глаз с Тедди. – Она живет своей жизнью, и если в нее не вмешиваться, она может прояснить многие вещи. – Он поднял свой указательный палец, дотрагиваясь портрета с ребенком, и медленно обводя буквы его имени. - Правда он прекрасен? – прошептала Гермиона, внимательно наблюдая за лицом Драко, которое заметно смягчилось, стоило ему посмотреть на малыша. Малфой поднял свои глаза, встречаясь с Грейнджер взглядами и уголки его губ дернулись вверх, когда он заметил нескрываемое любопытство, вперемешку с нежностью, на ее лице. Он коснулся кончиков ее волос, медленно наматывая прядь на указательный палец и поглаживая его большим, ощущая ее волосы словно шелк. Гермиона замерла, и ей казалось, что все нервные окончания сосредоточились на месте, где были его пальцы. Она тяжело выдохнула, облизывая губы и невольно бросая взгляд на него: Гермиона с радостью заметила, что все еще испытывает неописуемый восторг, когда чувствует его так близко. Она не хотела, чтобы он стал для нее обыденностью, хотя она теперь точно знала: Малфой всегда будет действовать на нее вот так. Он нежно коснулся ее губ своими, обдавая чувственную кожу своим жаром и втягивая воздух через нос, словно он собирался набрать его в свои легкие и перестать дышать. Гермиона приоткрыла рот, целуя его нижнюю губу и ощущая теплое чувство, что разрасталось внутри нее с каждым таким движением. Его рука продолжала поглаживать ее волосы, как в том самом сне, но ощущения, что она испытывала наяву, было невозможно описать словами. Она не знала, что чувствует и как далеко он может зайти, но внутри нее снова разрослось желание слиться с ним, стать его частью, и ее абсолютно не волновало, что от нее может ничего остаться. Она двинулась вперед, усаживаясь к нему на колени и продолжая целовать. Ей нравилось, как он ей поддавался, приоткрывая рот и позволяя ее языку встретится с его. Ей нравилось ощущение внизу живота, словно там находился сосуд, который наполнялся чем-то тягучим и безумно горячим, вызывая там приятную, тянущую боль, которая заставила Гермиону двинуть бедрами вперед, шумно выдыхая. Малфой размотал ее прядь, опуская руки на ее талию и с силой сжимая ее кожу сквозь ткань мантии, и Гермионе показалось что он делает это специально, чтобы отрезвить ее. Но Грейнджер не собиралась останавливаться. Она продолжала медленно покачивать бедрами вперед, наслаждаясь быстрым биением его сердца и продолжая кусать его губы, словно в отместку за сжатые ладони на ее талии. Она приподнялась вверх, устраиваясь поудобнее, и ощутив между своих ног твердость, что была ощутима сквозь ткань его брюк, она на мгновенье замерла. Малфой воспользовался моментом ее ступора, беря инициативу в свои руки и целуя Гермиону с нескрываемой жестокостью. Потому что так мучать было вне закона. Он, уже в знакомой ей манере, посасывал ее припухшие губы, оттягивая нижнюю зубами и вырывая из уст Гермионы тихий стон. Его язык издевался над ее кожей, оставляя влажные следы и опаляя Грейнджер своими искусными движениями и Гермиона протяжно застонала, когда до нее дошли звуки, который оставлял после себя их отчаянный поцелуй. Она прижалась к груди Малфоя еще ближе и, набравшись смелости, качнулась на его пахе, следом внимая глухой стон, который он так старательно пытался скрыть в поцелуе. Его руки сжались сильнее, и Гермиона подумала, что она обязательно зальется краской сегодня в душе, когда заметит в зеркале его следы, но она не была против, потому что покачиваясь на его бедрах и ощущая его сбивчивое дыхание на своих губах, ей захотелось вернуть маховик времени, чтобы возвращаться сюда, в совятню, каждый раз и продолжать плавно двигаться на его бедрах, слушать его хриплые стоны и ощущать, как напряжение между ее ног достигает предела с каждым таким движением. - Стой, нет, - прошептал Драко, резко оторвавшись от Гермионы и, спустив руки на ее бедра, остановил хаотичное движение ее бедер. – Нет. - Тебе не нравится? – спросила Гермиона задыхаясь, когда паника и страх начали расплываться по ее телу. - Черт, - вырвалось с его губ и он накинулся на ее губы снова, целуя жестко, влажно и ужасно пошло, словно доказывая Грейнджер насколько ее вопрос был глупым. Он вновь оторвался, прерывая поцелуй и услышав разочарованный стон, тяжело выдохнул: – я не хочу, чтобы это было так. Гермиона не сдержалась, снова припадая к его губам и вжимаясь в них в последний раз, когда ее сердце пропустило удар. Он поднял свои руки, снова обнимая ее за талию и слегка приподнимая, отрывая ее от бугорка на своих брюках, отчего Грейнджер прикусила его нижнюю губу, словно в наказание. Она тяжело вдохнула, привстав на колени и чувствуя вернувшийся холод между своих бедер, который потихоньку, словно скользя по ее телу, начинал окутывать ее. Гермиона, склонившись над Малфоем, коснулась его лба своим, впитывая в себя запах яблок, словно запасаясь горячим дыханием на своих щеках, которого ей уже так сильно не хватало. - Пожалуйста, будь осторожен с Долорес, - выдохнула она, поглаживая его щеки, пока ее дыхание начинало выравниваться. – Если… Если она посмеет тебя тронуть, я обращу ее тошнотворный кабинет в пепел. Драко еле слышно рассмеялся, и, коротко поцеловав ее в губы, прошептал: - Хорошо, Грейнджер. Хорошо.

***

- Проклятье! – выкрикнул Рон, громко топая ногой и борясь с желанием сбросить свою палочку на пол. - Ты должен просто сконцентрироваться, - устало выдохнула Гермиона, зажимая пальцами переносицу, и явно раздражаясь бурной реакции друга на свои неудачи. - Какого черта я не могу вытолкнуть тебя из своего сознания? – вздохнул Уизли, обратно садясь на стул, и до боли вжимаясь в ручки несчастной мебели. - Потому что ты слишком эмоционален, - спокойно ответила Гермиона, направив свою палочку на друга. – Легилименс. Его разум и воспоминания обретали образ Норы, что вызывало у Гермионы теплое чувство в груди. Его воспоминания были разбросаны по маленькими комнатам дома семейства Уизли в абсолютном беспорядке, и проследить логическую цепочку было просто невозможно, потому что ее, по сути, и не было. Гермиона специально не заглядывала в комнатки его воспоминаний, медленно гуляя по коридорам, поднимаясь и спускаясь по крутой лестнице, тратя время в ожидании, когда Рон, наконец, найдет в себе силы прогнать ее из своего разума. Она старалась игнорировать громкие звуки, что слышались за закрытыми дверями, потому что шарить в голове своего друга, она абсолютно не хотела. Гермиона не была уверена, мешает ли ей её воспитанность и правильность, потому что читать мысли без разрешения было не по-дружески: скорее всего она боялась увидеть что-то, что окончательно испортит ее, и так подкосившиеся, отношения с Рональдом. - Стоп, хватит, - она плавно покинула сознание Уизли, услышав его отчаянный крик. – Я и вправду ужасен. - Не говори так, - покачала головой Гермиона, мягко накрывая его плечо и беспокоясь, замечая его тяжелое дыхание и испарину на лбу, отчего рыжие волосы прилипли к коже. – У тебя все получится, но если ты будешь так негативно настроен, то ты не сдвинешься с места. - Тебе легко говорить, я даже не смог пробиться сквозь твою первую стену, лишь краем глаза заметив, как у тебя там все… Красиво. Гермиона тяжело вздохнула, театрально закатывая глаза, и присаживаясь, теперь смотря на Рона снизу вверх. Парень еще раз тяжело вздохнул, нервно покусывая свою нижнюю губу и начиная трясти своей левой ногой, устремив взгляд в пол. - Послушай, Рон, тебе просто нужно сконцентрироваться на ощущениях. Выстрой вокруг Норы непробиваемый забор, скрой свои воспоминания за семью замками, и попытайся направить все свои силы только на это. Твои рассуждения по поводу своей никчемности тебе мешают, они отнимают твои силы, которые ты должен направить в нужное русло. Рон перевел свои глаза на Гермиону и, кивнув головой, выпрямился на стуле. Грейнджер встала на ноги, снова взмахивая рукой и направляя палочку прямо на лицо, покрасневшего от напряжения, Рона. - Легилименс. Гермиона замерла, когда она оказалась на просторном поле, усеянное золотыми колосьями. Она обернулась, бегая глазами по пространству и не замечая Норы. Она старательно вглядывалась вдаль, и радость за друга постепенно разрасталась у нее в груди, когда осознание, что у него наконец все получилось, засело у нее внутри. Гермиона довольно улыбнулась, уже намереваясь покинуть сознание друга, когда она услышала вспышки за своей спиной. Она резко обернулась, и перед ее глазами стоял Рон, который победно улыбался, устремив свои глаза в пол. Она нахмурила брови, пробираясь сквозь высокие колосья, что били ее по рукам, оставляя мелкие царапины, и напряженно наблюдая, как перед ее глазами начинает вырисовываться огромный, темный особняк, который точно не был похож на Нору. - Рон? – позвала друга Гермиона, однако Уизли продолжал смотреть вперед себя, с застывшей улыбкой на лице, отчего у Грейнджер прошел неприятный ток. Поместье продолжало разрастаться ровно также, как и тучи, что надвигались с его стороны. Вдали сверкнула молния, и внутри разума гриффиндорца разразился гром, который ударил Гермиону в грудь, вызывая внутри нарастающую панику. Грейнджер еще раз обернулась, надеясь увидеть родную Нору, однако позади нее было пусто: лишь темные тучи над головой и ветер, который поднимался с каждой секундой, раздувая волосы Гермионы отчего те неприятно били по щекам. Она еще раз позвала Рона по имени, улыбка которого становилась лишь шире, а глаза были наполнены победой и триумфом, и его взгляд показался ей до ужаса жутким. Он походил на безумца, и если бы он сейчас злобно рассмеялся, Гермиона бы в страхе покинула его сознание, на секунду сомневаясь, тот ли это Рон, которого она знала? Грейнджер подошла к застывшему Уизли, который словно не заметил подошедшую девушку. Она аккуратно подняла свою ладонь, касаясь плеча друга и тот поднял свой обезумивший взгляд на нее, продолжая широко улыбаться, ни разу не моргая, и глаза его все еще были наполнены жутким безумием, который не мог сравниться даже с чувством, что испытывала Гермиона, сидя в кабинете Долорес Амбридж. Она вздрогнула от страха, неуверенно поворачивая голову в сторону, чтобы наконец увидеть, что именно стало безумием ее друга. Золотые колосья были окрашены в бордовый цвет, который с каждый секундой начинал разрастаться, медленно растекаясь к ногам Гермионы, и среди этого ужаса, в этой крови, лежал Малфой с открытыми глазами, внутри которых читалась пустота. Гермиона вскрикнула, падая на ноги и ощущая, как ее колени больно ударяются о каменный пол Выручай Комнаты. Ее палочка упала на пол, пару раз отскакивая от земли и постукивая, пока Грейнджер корчилась от тошноты и ужаса, который прилип к ее желудку мертвой хваткой. Она тяжело дышала, чувствуя, как внутри груди разрастается желание разрыдаться. Она ногтями впилась в холодный пол, жадно хватая ртом кислород и пытаясь смыть с себя бездыханное тело Драко, которое появлялось перед ее глазами каждый раз, стоило ей их прикрыть. - Гермиона? – испуганно произнес Рон, сев рядом с Гермионой и накрывая ее плечо своей ладонью. - Не трогай меня, - быстро пролепетала Грейнджер, грубо отмахивая ладонь Уизли, не поднимая на него своих глаз. - Что случилось? Гарри, Джинни и Блейз быстро подбежали к Гермионе, лицо которой было охвачено паникой и ужасающим испугом, отчего все присутствующие обеспокоенно рассматривали ее тело, боясь сделать хотя бы шаг навстречу. Джинни села рядом с Грейнджер, пытаясь поймать ее глаза своими, и нервно покусывая губу. Ее рука дернулась вверх, в попытке коснуться гриффиндорку, однако правильно посчитав, что следует дать Гермионе еще пару секунд, она обессиленно уронила свою руку на пол. - Гермиона, что с тобой? – испуганно спросил Рон, наклоняясь и вглядываясь в лицо подруги. Грейнджер до боли зажмурила глаза, разрывая воспоминания мертвого Драко в клочья, в своём сознании мечась из стороны в сторону и мысленно сжигая все до тла, лишь бы этот образ наконец покинул ее разум. - Нет, нет, нет, – холодными губами произнесла Гермиона, качая головой и продолжая до боли жмуриться, в гримасе боли, потому что увиденное впилось в ее сердце миллионами мелких иголок, отчего ее орган сейчас кровоточил. - Грейнджер? – аккуратно позвал Блейз, присаживаясь и занимая место рядом с Джинни. Гарри последовал за Забини, садясь напротив Гермионы и аккуратно касаясь ее щек. Гермиона не сдержала тяжелого всхлипа, когда по ее щекам градинами покатились слезы. В ее голове были его прикосновения, его размеренный голос, морщинка на его лбу и мягкая улыбка, когда он вчера смотрел на нее. Она начинала задыхаться от увиденной картины, что была в мыслях Уизли, и помимо увиденного ужаса, ей становилось еще хуже на душе от осознания, что она увидела это в голове Рона. Ее родного, милого Рональда, который всегда ассоциировался у нее с домом и теплом, а в голове был ужасным, жутким безумцем, когда наблюдал, как медленно вытекает алая кровь Малфоя из его бездыханного тела. Гермиона начала рыдать, захлебываясь в собственной истерике, пока Гарри прижимал ее к себе, дрожащими руками поглаживая ее по голове. Она наверняка выглядела как безумная, и она наверняка была сейчас эгоисткой, потому что ее не волновали обеспокоенные лица друзей, которые испуганно переглядывались между собой, пока в ее голове она, словно мантру, неустанно проговаривала «Драко, Драко, Драко» - Гермиона? – Гарри аккуратно отстранился от подрагивающего тела Грейнджер, всхлипы которой стали тише. – Ты… Что случилось? - Малфой, - пролепетала Гермиона, покачиваясь на месте, и почувствовав, что стоит ей произнести это вслух, как это покинет ее тело навсегда. – Я видела Малфоя. В его голове я видела Малфоя. - О, Мерлин, - вздохнул Рон, наклоняясь ближе, и нервно облизав губы, в попытке разрядить обстановку, заикаясь произнес: - Малфой и в моей голове? Гермиона, я… - Я видела, я видела его кровь, я видела, как он лежал у тебя в ногах, - безжизненным голосом произнесла Грейнджер, не решаясь взглянуть на друга. - Черт, Гермиона, я не понимаю тебя, - немного повысив голос, ответил Уизли и Гермионе стало интересно, была ли эта картина выстроена им самим, или же его глубокое подсознание само спроектировало потайные желания? - Если Драко… Если бы у тебя была возможность убить Малфоя, ты бы сделал это не задумываясь, не так ли? Рон встал на ноги, сжимая кулаки и его шея начинала покрываться алыми пятнами. Гермиона тяжело вздохнула, все же решаясь поднять свои карие глаза на Уизли, в глазах которого читалось смятение и нарастающая злость. Его грудь вздымалась, когда дыхание резко участилось, и Грейнджер, наконец подавив в себе паническую атаку, шумно выдохнула, поднимаясь на ноги. Рон продолжал тяжело дышать, испепеляя Гермиону взглядом. Его челюсти были сведены вместе, и Грейнджер захотелось убраться отсюда как можно скорее, лишь бы перестать чувствовать на себе его взгляд. - Думаю, на сегодня хватит, - сказал Гарри, обводя всех взглядом. – Окклюменция нас всех выматывает, мы должны больше времени посвящать отдыху. - Да, согласна, - закивала головой Джинни, не отрывая взгляда от Гермионы, которая до боли кусала нижнюю губу. Блейз встал напротив Гермионы, накрывая ее плечи своими ладонями, и начиная мягко их массировать. Грейнджер подняла свои усталые глаза на слизеринца: - Может, я чем-то могу помочь? – спросил Забини, чуть склонив голову и неоднозначно вскидывая брови вверх. Гермиона благодарно улыбнулась, поймав намек Блейза, но отрицательно покачав головой. Она должна научиться сама справляться с тревогой в своем сердце и она обязана своими руками выдрессировать пустоту в своей груди, которая скалила зубы и не подпускала к себе никого, кроме одного человека. Рон устало выдохнул, и прикрыв свои глаза, развернулся к ней спиной. Она молча наблюдала за его отдаляющимся силуэтом, понимая, что от их дружбы практически ничего не осталось. - Ну что же, - хлопнула в ладоши Джинни, встав рядом с Забини, который мягко убрал свои руки с хрупких плеч Гермионы. – Окклюменция и вправду выматывает, однако, чтобы искусно ею овладеть, ты должна до последнего сохранять хладнокровье. - Джинни права, - закивал Блейз, поймав на себе внимательный взгляд Гарри. – Человек, в чей разум ты проникаешь, может искажать свои воспоминания, тем самым выбивая почву из под ног. Тебе повезло, Грейнджер, что ты столкнулась с чем-то таким, потому что теперь ты знаешь, как вести себя в подобных ситуациях. Гермиона кивнула головой в согласии, поджимая губы и задумываясь, что в словах Блейза действительно был смысл: будь она сейчас перед Долорес, она бы беспрепятственно обшарила каждый миллиметр подсознания Грейнджер. Гарри тяжело вздохнул, привлекая к себе внимание. Он поправил спадающие очки, кинув взгляд на Джинни, что вплотную стояла около Забини, и устало произнес: - Завтра встретимся в четыре часа, здесь. Одного раза в неделю ничтожно мало, и я хочу закончить освоение окклюменции до Рождества. – Он нервно прокашлялся, переводя свой взгляд на Джинни и неуверенно продолжая: - Джинни? Девушка вопросительно изогнула бровь, метая свой обеспокоенный взгляд то на Гермиону, то на Гарри. Блейз выпрямился, глубоко втягивая воздух и чувствуя пристальный взгляд Гарри на себе. - С вашего позволения, - сказал Блейз ровным тоном, обмениваясь взглядом с Джинни и поспешно удаляясь в сторону Рона, и Гермиона с грустью заметила, что когда Блейз был рядом, ей было немного легче, словно слизеринец был тенью тех самых серых глаз. - Джинни, - повторил Поттер более уверенно, и поймав глаза рыжеволосой, продолжил: - Не могли бы мы поговорить? Наедине? Гермиона уловила напряжение и страх, выраженные в глазах подруги и она почувствовала жизненную необходимость оказаться у себя в комнате, на своей мягкой кровати, чтобы этот день наконец закончился. - Да, только давай не сейчас, хорошо? – виновато пролепетала Джинни, приближаясь к Гермионе и хватая ее за ладонь. – Я… Я бы хотела побыть сейчас с Гермионой. Прости. - Нет, все в порядке, - стушевался Гарри, махнув рукой. Он опустил глаза вниз, неловко пробубнив: - Я тоже, пожалуй, пойду. Гермиона стояла посреди Выручай Комнаты, ощущая на себе теплую ладонь Джинни и медленно прикрывая глаза и, до боли закусив губу, приказала себе перестать так много думать. Потому что она знала, что его это раздражает.