Юный фараон

Парень, при вставании с ложа, поморщился — боль в боку напомнила о себе спустя много недель. Похоже, на утренние обряды и тренировку с отцом он сегодня точно не пойдет… Сейчас он не мог даже встать — кое-как привстав на ноги, он схватился за бок, и рухнул у постели, невольно взвыв от волны прокатившейся боли. — Охрана! — крикнул он, и в его комнату вошли воины его отца. — Позовите мне Осириса, срочно! — Да, фараон, — один из воинов бросился из комнаты вдаль по коридору, а второй охранник помог охающему парню лечь обратно в постель. — Спасибо, воин, — с трудом выдохнул Хонс, непроизвольно сжимаясь от боли. — Не за что, фараон. Мне доложить вашему отцу о том, что вы нездоровы? — Незачем. Осирис и так все расскажет. Можешь идти, не волнуйся за меня. Иди. Воин кивнул. Немного поколебался — оставлять наследника в таком состоянии решительно не хотелось, но приказ есть приказ. Охранник ушел на свое место. — Хонс? Фараон? — Осирис быстрым шагом вошел в покои юного фараона, — что случилось? — Боюсь, я вчера забыл упомянуть еще о нескольких происшествиях… — начал было говорить Хонс, но тут перед глазами пошли темные круги — и сознание покинуло его. *** — Что с моим сыном, Осирис? — испуганный Кефер примчался сразу, прервав все привычные утренние обряды в храме богов. — Как он? — У него сломано два ребра и есть другие ушибы. Кто-то или что-то нанесло ему такую сильную травму… Не волнуйся, фараон, он будет здоров. Я уже исцелил большую часть, а Хонсу требуется лишь покой, постельный режим и некоторые лекарства. — Осирис выпрямился перед Золотым фараоном, пряча хирургические инструменты*, и закрывая парня одеялом. — Но что?! — фараон вглядывался в бледное лицо подростка, который все еще был без сознания. — Он не успел сказать — потерял сознание от болевого шока. Но я думаю, мой фараон, он не рассказал об этом не со зла или забывчивости — он смог погасить первые сильные боли лекарствами, а здесь он из-за вчерашних событий это сделать не смог… — Что, о Ра всемогущий, происходит в этой школе?! *** Хонс очнулся только к вечеру. Попытался пошевелиться — но болью в этот раз поразило все тело. Он невольно застонал, и схватился за грудь. Послышался шум — и над ним появилось лицо Осириса. — Лежи, Хонс, — велел ему целитель, — ты нездоров… Подайте воды, — велел он кому-то из слуг. — Но что произошло?! — Хонс покорно принял кубок с водой и глотнул. — Я вошел к тебе, ты потерял сознание, — терпеливо начал говорить мудрец, поставив кубок рядом, — я осмотрел тебя и нашел сильные повреждения… Пришлось тебя срочно оперировать и лечить затем… Как ты вообще их получил? Тут дверь открывается и слышатся скорые шаги. Над лежачим Хонсом мельнуло встревоженное лицо отца-фараона: — Хонс? Очнулся наконец, — с облегчением проговорил Кефер, дотрагиваясь до плеча сына. — Я здесь… сколько? — Сегодня уже вечер, — сообщил ему отец. — Но я хотел бы выслушать тебя — как ты получил эти травмы? Чтож, Хонс, ничего не утаивая, рассказал фараону о тролле, затем прибавил рассказ о трехголовом псе, Запретном этаже и люке в полу. Папа-фараон хмурился от каждого слова сказанного парнем. — Что-то темное происходит у вас, — покачал головой Кефер, — мне твое пребывание в стенах Хогвартса нравится все меньше и меньше… Как бы тебя не убили здесь. — Да, мне причинили боль, — согласился подросток, и с помощью Осириса сел в постели, — но я гораздо сильнее обычных людей… Кефер на это замечание неопределенно дернул плечами. *** — Фараон, — до плеча Кефера дотронулась женская рука. Золотой фараон обернулся — это была Исида. — Ты озабочен… — Да. Правильно ли я поступил отправив своего наследника обратно на Землю? Я чувствую, как… Нет, Хонс, как и мой отец, Ра, одарен прозорливостью. Он сказал мне, что чувствует, как с нами играют… — Я не могу дать тебе однозначный ответ, фараон. Но, с высоты своего опыта, я могу тебе сказать одно — если твой наследник решил понять, что именно случилось с его матерью, он ни перед чем не остановится… Его упорство словно вода Великой реки — она точит все камни год за годом, день за днем… Ты не должен его сдерживать… — Почему? — изумленно проговорил фараон, — что будет, если я наложу полный запрет? — Ты тогда вырастишь второго Эксатона… Хонс уже успел вкусить и земной жизни, и жизни здесь. Это уже не остановить… У него есть друзья — и здесь, и там. Знаешь, а ведь он может стать первым фараоном Египтуса и Земли — самым народным. Ты, Кефер, хоть и относишься с уважением к людям, но у Хонса совсем другое виденье их жизни… — Да, — склонил голову Кефер, признавая правдивость слов Исиды, — это правда. Я — Бог. Хонс — полубог, получеловек. Он горазо ближе им… — Гордись, что у тебя такой сын. Гордись, что его кровь, бегущая по венам, и твоя кровь тоже… *** Хонс проболел еще три дня. Когда ребра и все остальное пришло в норму, он понял, что пора уходить — а то бедный Рамзес может прибить Уизли ненароком. Да и такой подарок в виде коротких каникул здесь он никак не ожидал. Напоследок он зашел к отцу; фараон в своих покоях восседал на роскошном кресле из древесины черного дерева инкрустированное слоновой костью, золотом и драгоценными камнями, и перед ним на низком столике лежала знакомая мальчику серебристая ткань и записка. — Возьми, — протянул ему мантию фараон. — Раз это принадлежит Лили, то это твое. — Я… я не хочу это брать! — панически замахал руками Хонс, отступая на шаг. — Возьми, — с нажимом проговорил его отец, протягивая ему мантию-невидимку. — Эта вещь поможет тебе, в случае чего, остаться незамеченным. Глупо отказываться от такой полезной вещи. С усилием Хонс протянул руки и заставил себя взять материю. Кое-как заткнув ее за пояс, он снова устремил свой взгляд на отца. Тот повел головой — предлагая сыну сесть напротив. Парень присел на такое же роскошное кресло. — У меня есть для тебя несколько хороших новостей. Первая. У меня в следующем году намечается праздник Хеб-сед**… — Здорово! Хонса, как еще носившего локон юности, на праздник Кефер не пускал. Максимум, что допускалось — это присутствие на храмовой службе. -… и я принял решение допустить тебя к обрядам. Хонс поперхнулся воздухом. — Так значит… — Именно. Со следующего года ты перестанешь быть Харпократом***. И это вторая хорошая новость. Для тебя, разумеется. — А что, есть и третья? — Есть. Со следующего года имя Северуса Снейпа растворится во времени. Любое преступление должно быть наказано. Хонс в упор уставился на отца. Глаза фараона как-никогда сверкали холодно; невиданная мощь волнами сейчас распространялась по стенам… Колонны, которые тоже были в покоях, превратились в водяные горки — по ним заструились потоки воды. Вода тоже может быть бурной стихией, сметающей все на своем пути… *** Под мантией-невидимкой Хонс легко прошел в замок; утро было ранее, и тем самым Хонса это обрадовало — все еще видели десятый сон. Добраться до гостиной, а затем до спальни факультета, большого труда не составило. Там он растолкал Хонса-Рамзеса. Рамзес от радости едва его не задушил, и прихватил с собой свою обычную одежку. Оба уединились в ванной. — Наконец-то! — ликовал Рамзес преображаясь в самого себя и спешно переодеваясь. — Я очень рад тебе, юный фараон… — Я что-то не слышал сегодня храпа Рона… И в спальне порядок… — Ну… Мне этот парень надоел, сил нет. Свинья в облике человека. Ну я его немного… проучил. Еще и спать этот… мешал. Пришлось его еще и вырубить… По затылку. Хонс тяжело вздохнул — похоже, ему в оставшиеся дни до окончания каникул разбираться с косяками Рамзеса…