39.4

Хосок решил, как сильно ему необходимо навестить сына, еще в понедельник, но дела, работа и ремонт, который затянулся на несколько лет, уносили мысли альфы далеко. Настолько далеко, что утром пятницы, когда он выбирал шоколадки, несколько, с разными начинками, да подороже, он совершенно забыл, что Чимина стоит оповестить о скором визите. Дороги скользкие, машина по ним ехала с трудом: на поворотах ее заносило, а альфе сильнее приходилось цепляться за руль. Сумерки утра покрывали город, а по скованным льдом улицам бежали люди, торопясь неизвестно куда. Хосок не предупредил Чимина, ключи от тихой, небольшой квартиры сына у него в кармане звенели громко, а потом в замке провернулись быстро. Но не привычной тишиной встретило альфу пропахшее, на удивление, ароматами еды, помещение, а тихим шумом, льющимся из гостиной, расположенной чуть в отдалении от входа, за темнотой узкого коридора. Оттуда смех громкий доносился, музыка игрушек, и, когда Хосок наконец прошел, стягивая тяжелые зимние ботинки на ходу, в комнату, он увидел омегу, играющего с его внуком на мягком и пушистом ковре. Тихий кашель прервал единство, и Чонгук обратил внимание блестящих радостью глаз на Хосока: — Дедушка! — увидел Хосок довольную улыбку ребенка, а омега, сидевший на полу возле шумной, тарахтящей железной дороги, поднял наконец на мужчину взгляд. Альфа успел пожалеть, что зашел столь тихо, потому что глаза омеги выглядели до смешного напуганными. Хосок не знал папу собственного внука: Чимин не любил говорить о бывшем омеге, ненавидел вспоминать два первых года болезненного и не выходящего из больницы малыша, а альфа находил в себе капли учтивости, чтобы не спрашивать. Омега же этот, поднимающийся с ковра, выглядел слишком юным, почти ребенком, и, скорее всего, няней ребенку приходился, хоть сам Хосок никогда такого бы не нанял. Синие волосы, длинные, завязанные в низкий, растрепанный и неаккуратный, хвост, татуировка чернилами с плеча, не скрытого широким воротом футболки, ползла на тонкое предплечье, перевиваясь странными узорами на светлой, будто нетронутой солнцем, коже. Омега выглядел необычно ярким в серой гостиной, в слабых лучах блеклого зимнего солнца, и улыбался, пока Хосок разглядывал его откровенно. И, пока Чонгук цеплялся за его штаны, выпрашивая огромными милыми глазами шоколадки, Хосок думал. Думал, что слишком по-домашнему одет незнакомый ему омега, что пахнет от мальчишки излишне знакомо, что губы у него искусаны так, будто целовался он всю ночь напролет и до утра никуда не уходит. Ребенок хихикал громко под ногами, а потом развеял сомнения одним коротким: — Папа, смотри! Хосок замер, когда Чонгук, его родной Чонгук, снова приблизился к незнакомому парню, семеня маленькими ножками по полу, а тот, совсем без труда, как если бы вес ребенка был для него привычным, а объятия — делом обычным, поднял малыша на руки и поцеловал совсем тепло в макушку. У альфы почти дергался глаз, а непонимание лилось через край. — Скажи дедушке «спасибо»! — голос омеги смешливый и громкий, в нем звучало много чего: любовь, нежность и крохи тревоги. — Спасибо, дедушка. Хосок буравил омегу взглядом, вот-вот дыру бы прожег, а тот лишь волосы Чонгука пальцами перебирал. За окнами наступал день, врывался в окно скудными лучами завешанного плотными облаками солнца: скоро снег обещал пойти, а по воздуху уже плыли мелкие пушистые снежинки. Но погода не так волновала альфу, домой по скользкой дороге он доехал бы легко, а незнакомец. Уже второй в жизни Чимина незнакомец. Такое хорошо не закончилось в прошлый раз. — Будете чай? Чонгуку нужно поесть, перед тем как принимать таблетки. — Омега говорил бегло, проходя на кухню, а Хосок молча следовал за ним, следя за худой спиной и пальцами ребенка, цепляющимися за тонкое плечо, волосы синие. — Чимин скоро вернется? — Сегодня он до обеда, поэтому, думаю, да… — Голос омеги стих, его заглушало мерное, шумное кипение чайника. Омега кормил мальчика с ложки, шутил и просил съесть еще, сам пробовал кашу из одной тарелки с ребенком, нахваливая кушанье. И, спустя всего минуты, Чонгук, напившись теплого чая, в который меда щедро налили, уснул на руках парня, утыкаясь носом в тонкую шею. Омега умело и нежно управлялся с малышом, пока Хосок не понимал, куда ему деть руки, что он тут забыл. — Я Юнги, если вам интересно.    — И ты сидишь с моим внуком? — Хосок шептал, повторяя за Юнги: омега говорил очень тихо, Чонгука по голове гладил, старался не разбудить. — И он встречается с твоим сыном. — Альфа не слышал, как хлопнула дверь, и звуки чужих шагов тоже не заметил. Чимин стоял в дверном проеме и улыбался мягко, направляя взгляд в сторону омеги. Хосок почувствовал себя лишним в доме родных людей.