Погода становилась все хуже. Наступила внезапная оттепель, и под ногами теперь был не лед, присыпанный песком, а мерзкая каша из снега, песка, грязи и талой воды. Целыми днями падали редкие крупные хлопья мокрого снега, которые чаще таяли, чем ложились, на всем вокруг намерзали грязные кривые сосульки, а на небе не было видно солнца за густыми бледными облаками... Много лет назад, когда Док еще был Алешенькой, его радовала и такая зима, ведь это внезапное тепло означало, что весна уже приближается, а значит, нужно было лишь переждать слякоть — и придут не очень теплое, но яркое и радостное солнце, капель и первые цветы. Теперь же все это вызывало лишь досаду. Сущность, слыша его тихие ругательства из-за мокрых ботинок и сырости, коварно и криво улыбалась и старалась подлить масла в огонь. Каждый раз, когда Алекс шел на работу или с работы, превращался в ее бесконечный рассказ о том, как его должен раздражать каждый из случайных прохожих... Иногда это существо меняло голоса и с отвратительной точностью пародировало тех, кто особенно ему не нравился — чего стоил один вопль Гоши ранним утром! Тогда Док не сдержался и, хорошо размахнувшись, запустил в раздражающего личного демона тяжелой каменной пепельницей. Курить он давно бросил, и с тех пор она стояла на тумбочке у кровати без дела... Кто бы мог подумать, что этот старый атрибут прошлого пригодится в такой момент? Надо сказать, в бою с Сущностью этот метод оказался хоть немного, но эффективным: она, придавленно вскрикнув каким-то инфернальным, нечеловеческим голосом исчезла, но перед этим заполнила всю комнату запахом сигаретного дыма и захлопнула приоткрытую форточку с такой силой, что стекло треснуло. Что ж, по крайней мере Алекса на коротких пару часов оставили в покое, — он уже это считал победой.
В его голове все это время стоял один вопрос: почему это существо оставляет его в покое во время работы? Это явно не было уважением к его труду и заботой, ведь смысл существования этой твари был лишь в причинении вреда людям... Оно пыталось заставить Алексея навредить окружающим, но он в ответ на это спорил и отталкивал его, так что чаще оно портило жизнь только своему носителю. Что ж, еле сдерживаемый, граничащий с отчаянием гнев доктора тоже в какой-то мере удовлетворял Сущность, и она находила особое удовольствие в том, чтобы донимать его и дразнить каждую свободную минуту. Однако стоило ему впустить в кабинет очередного клиента, и она превращалась в простую подвижную тень... Ответ все это время будто висел в воздухе на расстоянии вытянутой руки, но каждый раз ускользал сквозь пальцы при малейшей попытке схватить его. Прямо как кузнечики и ящерицы, которых ловил Алешенька летом в деревне...
— «А ведь ты их мучил, да! Уже тогда ты был готов причинять боль, хотя был сущим ангелочком... Разве это не доказывает, что ты монстр по своей природе? От себя не убежать, будь ты Алешенькой, Лехой, Алексеем или Доком... От прошлого не убежать! Зачем ты противишься мне?» — заговорила неведомая тварь, как только в голове всплыло воспоминание о том далеком лете с речкой, высокой травой, лесом и мелкой живностью. Она же сделала все возможное, чтобы заставить Дока вспомнить также о деревенских мальчишках, что издевались над ним из-за малого роста, интеллигентных манер и очков, и попытку украдкой докурить за местным пьяницей окурок, однако эту маленькую стычку за собственное сознание он выиграл.
Он сидел в своем кабинете после работы наедине с личным демоном, которого не мог ни уничтожить, ни прогнать, ни хотя бы заткнуть надолго. Хоть сеанс с самим собой проводи! Еще год назад Алексей и подумать не мог о том, что сам столкнется с теми же проблемами, что и его пациенты... А Сущность вальяжно расположилась на кушетке, имитируя одним из отростков своего аморфного тела руку с самокруткой и распространяя вокруг себя мерзкий запах крепкого табака и деревенского самогона. Вот такой клиент раздражал бы по-настоящему и всерьез... И вдруг Алексу в голову пришла идея. Она была абсурдной, странной, безумной, но она
была. До этого он понятия не имел, что делать с этим непрошеным гостем в голове, а теперь была хоть какая-то мысль, которая хотя бы в теории могла оказаться здравой. Выбирать не приходилось, и Док, поправив очки и галстук, заговорил своим фирменным невозмутимым тоном:
— А ты зачем постоянно пытаешься навредить другим? Я прежде делал это по необходимости или ради выгоды — или же по незнанию... Каков твой мотив? Чего хочется тебе? — ответом на это был тихий вздох удивления и кашель: потусторонняя сущность подавилась своей воображаемой сигаретой. Очень мило... Что ж, это будто делало Сущность более живой.
— «Я же твое прошлое, все зло, что в тебе есть! Неужели так не ясно? Может быть, ты и правда маленький недотепа и недоразумение, не желающее думать?» — выпалило существо с незнакомой, будто загнанной интонацией.
— Оскорбления учительницы из начальной школы? Что ж, память у тебя цепкая, этого не отнять. Но придумать что-то новое ты не можешь, верно? А зло, кстати, — очень относительное понятие, которым чаще пользуются писатели, чем психологи... Ты называешь себя злом. Какие же запретные эмоции ты решило олицетворить?
— «Я не эмоции, я — это ты, твое прошлое, твои воспоминания, твоя истинная сущность... Почему ты мне не подчиняешься?»
— А я и не обязан, ведь ты — не я, а лишь часть меня. Ты олицетворяешь негативные эмоции и воспоминания, а я состою не только из них... Ты, к примеру, напоминаешь мне лишь о насмешках, что приходилось выдержать в детстве, а я помню в том числе и любовь матери, и пару друзей, которые, может быть, были не на всю жизнь, но были верными товарищами, и маленькие радости жизни, и восторг, с которым создавал первые рисунки, пусть они и были далеки от идеала... Помнишь ли ты это? — произнес Док так же спокойно, но уже отнюдь не безразлично.
— «Нет, но какой в этом смысл? Это ни капли не делает тебя сильнее! С этими воспоминаниями ты живешь в обывательском тепле, не используя и десятой доли своего потенциала! Где тот Леха, который менял мир, одно имя которого заставляло трепетать? Я хочу вернуть тебе величие!» — голос Сущности будто стал громче и увереннее, когда она поняла, что ее слушают, но сама она замерла, перестав постоянно менять форму и перетекать сама в себя.
— А зачем мне величие? Я предпочитаю быть счастливым. Мое мнимое величие тогда было скорее компенсацией... Неужели ты скучаешь по страху перед предательством, жизни в бегах и нестабильности? Мне кажется, это слишком высокая цена за славу и эфемерное "величие".
— «Зачем жить, если о тебе не говорят? И... зачем ты отселил в меня все мерзкое и мрачное, что в тебе было, чтобы жить самому без этих черт? У тебя жизнь наполовину с четырьмя личностями в голове, которые вроде как сами по себе, а вроде и все ты, у меня не жизнь вообще... Кому он этого лучше, подумай?» — голос Сущности дрогнул, и сама она стала какой-то прозрачной, тонкой и слабой, будто тень... Да ее теперь и Сущностью назвать язык не поворачивался, ведь она была самой настоящей Тенью, хранилищем тех сторон личности, которые не следовало проявлять. Теперь Док видел это отчетливо.
— Вот оно что... — выдохнул психолог, вдруг сняв очки и показав свои ясные, но очень близорукие голубые глаза. — Это, пожалуй, величайшая моя ошибка. Я так спешил избавиться от прошлого себя, что забыл о том, как на самом деле происходят изменения личности, и просто запер все нежелательное в тебе... Что ж, мне жаль, но это очень многое объясняет. Ты такой неприятный лишь потому, что я запихнул в тебя все, что мне не нравилось в себе.
— «То есть я и правда ты, но не весь? И ты не собираешься больше гнать меня?» — тот же голос, но какая-то наивная испуганная интонация, будто у ребенка, который боится, что его снова оттолкнут. Злиться на это почти трогательное существо Алекс уже никак не мог... Он встал, в один шаг подошел к Тени и протянул к ней руку.
— Возвращайся обратно. Думаю, я готов соединить обратно все, что было оторвано. И наивного маленького интеллигента Алешеньку, и жестокого преступника-бунтаря Леху, и невозмутимого до равнодушия Дока, и Алекса, остаток, не попавший ни в одну из этих личностей... и тебя тоже. Теперь ты часть меня, как и все остальные субличности, — произнес он, глядя на своего бывшего личного демона с непривычной последнему мягкостью. Несколько секунд колебания, и Тень коснулась протянутой руки своей призрачной невесомой ладонью... и исчезла с кушетки, появившись вместо этого на своем законном месте.
Алексей, может быть, после этого стал чуть менее мягким и правильным, но уж точно стал более целостным без внутренних споров и выбора, какую из частей себя показывать. Он сел в свое кресло и вдруг рассмеялся — громко и искренне, будто впервые в жизни... Он и не помнил, когда последний раз чувствовал себя таким свободным и чистым. Было удивительно легко...
***
— Я говорил тебе, что из этого не выйдет ничего хорошего, но кто же слушает голос разума? Конечно, зачем тебе прислушиваться к единственному, кто действительно желает тебе добра, если можно просто орать и беситься? Безответственность, несдержанность, глупость, неуважение, инфантильность... У тебя в голове один бардак! Отвратительно! Зачем ты поешь во время уборки, если знаешь, что у тебя нет ни голоса, ни слуха? Зачем было кричать на соседа, который всего лишь хотел спасти остальных соседей от твоего ужасного голоса? Ты и так никем не любим, тебя лишь терпят, а если ты продолжишь так себя вести, то и терпеть перестанут... Да, да, следующая ошибка станет последней каплей, и после весь их гнев, вся их ненависть обрушится на тебя! — вещала Гнида плачущему в углу Гоше. — Неужели ты такая тряпка, что не способен признать, что ты жалок? Признаться, за тобой наблюдать смешнее, чем за любой комедией... Каково это — знать, что над тобой смеется твой внутренний демон, которому ты не смог дать ни определенного лица, ни голоса, отдельного от твоего, ни оригинального имени? Да я ведь просто часть тебя, твой "внутренний критик", твой голос разума... И я с тобой только потому, что ты смешной, маленький псих! Но я твой единственный верный друг, твоя защита...
Псих, все это время сидевший неподвижно, вдруг поднял голову и заглянул в лицо своему собственному демону... Действительно, лицо его было изменчиво, и в данный момент — очень странно. Высокая тонкая тень на стене, облаченная во что-то бесформенное... И с таким же, как у Гоши, надрывным, едва не переходящим в визг голосом. И это недоразумение смеет его критиковать! Да оно же создано им, у него и правда нет конкретной внешности и конкретной личности — оно напоминает двух очень разных персонажей в разные моменты. Оно меняется посреди собственной речи — с властного и холодного хрестоматийного злодея с несколькими минутами экранного времени на насмешливого мальчишку-сорванца без сострадания, нападающего на того, кто кажется ему слабым и беззащитным, да еще и пытается быть обоими одновременно... Раз парень умудрился создать это, он может его и уничтожить, верно? Он резко встал, вытер слезы и твердо обратился к тени на стене:
— Да у тебя такой же голос, как у меня, и ты тоже поешь в свободное время, причем поешь какую-то фигню, сочиненную на ходу! И поешь в моей голове... Не стесняешься меня? Я ведь тоже могу над тобой посмеяться! И не забывай, ты — мое создание, а на таких всегда находится управа! Ты всего лишь внутренний голос, слишком много о себе возомнивший, тебя вообще не существует в реальности... Я и правда был дураком, когда слушал тебя! Ты ведь жалкий воображаемый недо-друг! И сейчас я щелкну пальцами, и ты свалишь от меня на Северный Полюс, и будешь сидеть там, пока я не позову обратно. Твоя власть надо мной пропадает, как только я перестаю сам подчиняться тебе! — с каждым словом тень становилась все меньше и бледнее, а Гоша не переставал кричать на нее, вкладывая все больше гнева — не на себя и не на весь мир в целом, а на тех, кто оскорблял его в прошлом, кто подал ему идею создать этого нелепого "внутреннего критика"... На этот раз Гниде было не до визгливого злого смеха, не до шуток и перебора нелестных эпитетов и холодных хлестких оскорблений. Она не пропадала на короткий срок, чтобы потом вернуться и продолжить издеваться над жертвой, а таяла на глазах помимо своей воли. Никогда еще Псих не кричал с такой чистой яростью, никогда не выражал столько подавленных чувств... Завершив речь щелчком пальцев, под который неестественная тень исчезла со стены окончательно, он лег на диван и вскоре заснул самым легким в своей жизни сном без сновидений.
***
Демоны были побеждены. Тень больше не была Алексею врагом, заняв свое законное место в его голове и воссоединив его личность, а Гнида... Что ж, о ней Гоша не услышит еще очень долго. Но в каком-то смысле это парадоксальное создание было его прошлым... А
прошлое всегда будет рядом. Однако с любым, даже с самым темным, прошлым можно найти общий язык, и Док теперь точно знал это. Он не оставит своего пациента и почти друга без помощи в тот момент, когда он будет в этом нуждаться.
