Румпельштильцхен

Ричи приходит в себя от холода и боли в вывернутых назад руках, и это точно не самое приятное пробуждение в его жизни. Несколько секунд затуманенный мозг фантазирует об идеальном кофе в постель в сочетании с нежными поцелуями и, может, чем-то большим… — Черт! — шипит он, резко открывая глаза, когда суровая правда ударяет его прямо в мозг: он не дома в своей кровати! Он, мать его, похищен какими-то вооруженными до зубов придурками. И Гэвин!.. Напротив него темная стена, но по мере того, как в глазах проясняется, она светлеет и оказывается просто бетонной. Ричи перекатывается на спину — с трудом, потому что, мать его, у него связаны руки! — потом на другой бок и обнаруживает себя в небольшой каморке, заваленной обломками мебели и какой-то рухлядью. Самое главное, что Гэвина тут нет! Ричи приходится вдохнуть и выдохнуть несколько раз, чтобы успокоиться. Гэвин им был не нужен, а значит, вряд ли его убили. Верно? Верно. Верно! И сейчас главное — выбраться отсюда и убедиться в этом самому. Он не особо хорошо помнит, что произошло: возможно, это последствия удара, а может, он просто слишком паникует сейчас, но картины в голове какие-то отрывочные (это неприятно напоминает Ричи о том случае — он ведь тоже ничего не помнил, но эти мысли удается задвинуть подальше). Они были у него дома, он впервые за полгода додумался проверить, как там дела у Коннора в том, что касается финансов, и… И он здесь. Он точно помнит, что успел взорвать компьютер, а еще что его оглушили чем-то мощным, но на этом воспоминания заканчиваются и начинаются предположения. Он знает, кто его похитил. Но не знает зачем. И единственное правдоподобное предположение, которое сейчас приходит в голову Ричи, — это чтобы подействовать на Коннора. То есть этот ублюдок уже что-то сделал Гэвину и собирается что-то сделать Коннору, и ярость охватывает Ричи моментально и пылко, прожигает внутренности. Надо выбираться отсюда. Странно, что его вообще оставили без присмотра. Ричи оглядывается, тут же обнаруживая камеру: она примотана скотчем к торчащему из стены под потолком штырю, но огонек на ней не горит. Может, и не должен, а может, кто-то сейчас наблюдает за Ричи, но выбора у него все равно нет. Руки, меж тем, болят все сильнее — очевидно, этим стоит заняться в первую очередь. Он садится, потом встает, борясь с головокружением (чем его приложили?) и лелея надежду найти в мусоре что-то полезное — что-то, что сойдет за оружие. Щеки горят: он всегда считал себя силовиком, способным защитить и себя, и Коннора, но события последней пары дней протрезвляют. Он позволил убить себя — тогда, и он позволил оглушить себя — сейчас, и Гэвину это могло стоить жизни, а теперь он идеальный инструмент для шантажа. Отвратительно. Но время для рефлексий и самокопаний настанет попозже, когда он будет сидеть где-нибудь в уютном баре с Коннором и Гэвином (если после всего произошедшего Гэвин тоже не пошлет его нахуй), пить приятный коктейль и посмеиваться над собственной глупостью. Не сейчас. Интенсивные поиски поднимают облака пыли, но приносят плоды: несколько металлических реек, довольно острых на вид, торчат из чего-то, что когда-то — скорее всего — было стеллажом. Ричи поворачивается и, нащупав край одной из реек, принимается перепиливать веревки. Его никогда раньше не похищали. Ощущение так себе, не привлекает новизной. Веревка лопается, и Ричи шипит, когда к рукам резко приливает кровь. Задерживает дыхание, сжимая и разжимая пальцы, стараясь сохранять терпение и спокойствие: бросаться сейчас выламывать дверь, конечно, смело, — но глупо. Так что вместо этого он отгибает и отламывает одну из реек, а потом с ее помощью сбивает камеру. Странно, провода не искрят. Несколько секунд он ждет, не прибегут ли похитители разбираться с его самодеятельностью. Интересно, где вообще Андроников нашел наемников, готовых связаться с Ричи — и с Коннором, которого все считают (и напрасно) довольно мстительным фейри? Никто, однако, не прибегает. Еще минут десять уходит на то, чтобы взломать замок, не хлопнувшись при этом в обморок: голова болит и кружится все сильнее. Приоткрывая дверь и выглядывая, Ричи радуется про себя, что был в его жизни период, когда он подобным интересовался. За дверью широкий коридор с бетонными стенами и полом, под потолком проходят какие-то трубы, из всего освещения — тусклые лампы в металлических решетках, и место напоминает Ричи все подвалы, которые он видел в своей жизни, разом. Что ему совершенно непонятно — это куда делись те бравые молодчики, которые его схватили? В подвале пусто и тихо, и он начинает подозревать неладное: может, Андроников и не тут? Может, под полом спрятана взрывчатка? Или сам Ричи вообще уже в другом городе? Бред. Он успевает перебрать с десяток вариантов, когда слышит голоса — приглушенные и немного механические, они раздаются из комнаты дальше по коридору, свет оттуда падает через дверной проем на пол интригующим квадратом, и Ричи передвигается осторожно и беззвучно. Прижимается к стене рядом. Заглядывает внутрь. Ведь один из голосов принадлежит Коннору, и… Коннора в комнате нет. Как и Андроникова, и вооруженных ублюдков, и вообще хоть единой живой души. Это даже не комната в строгом смысле слова, а что-то вроде командного пункта, блока наблюдения. Ричи заходит, чутко прислушиваясь, чтобы никто не подкрался сзади, и всматривается в большие экраны, расставленные под разными углами. Некоторые темные, на других помехи, но три работают и транслируют картинку. Голоса доносятся от центрального. Пульс ускоряется, и Ричи приходится сжать руки в кулаки, чтобы удержать себя на месте. Потому что там, на экране, Коннор — и он не один. Комната похожа на декорацию к сериалу про жизненные страдания богатых людей: огромные кожаные диваны, ковер на полу, портьеры из бархата и громоздкие картины в золотых рамах, и даже статуи по углам, — все это Ричи успевает увидеть мельком, потому что все его внимание приковано к главным действующим лицам. Коннор медленно проходит по ковру и застывает напротив развалившегося на диване Андроникова — вид у него не испуганный и не напряженный, но это ни о чем не говорит: Ричи чувствует неладное в линии его спины, в положении плеч. — Чего тебе нужно? — произносит Коннор мягко. Его руки на виду. Андроников наклоняется вперед, и в нем нервозность виднее, хотя это он у руля — явно он заставил Коннора прийти, и Ричи даже уверен, что знает как. Черт, это все из-за его ошибки! Он лихорадочно соображает: где они? Где-то тут, в соседней комнате, или на другом конце города? Почему командный пункт открыт и не охраняется — это ловушка? Это похоже на ловушку! Его взгляд ищет хоть какую-то зацепку. На одном из экранов комната со стеллажами, на стеллажах громоздятся коробки, но ракурс не позволяет рассмотреть, что в коробках — или хотя бы что на них написано, но стены и пол такие же, бетонные. Возможно, эта комната часть подвала? Вот только того же подвала или какого-то другого? На втором экране пустой коридор, наверняка какой-то значимый для наблюдения, но у Ричи пока нет предположений. — Как здорово, что ты все же пожаловал, Коннор, — снова подает голос Андроников. Тон у него развязный, неприятный — Ричи помнит, что раньше он разговаривал с Коннором совсем иначе. — Пришлось приглашать тебя довольно настойчиво. Я уж думал, не дождусь. — Ты красиво оформил приглашение, — отзывается Коннор, — я не смог устоять. Андроников смеется — смех такой же противный, как голос. Ричи представляет, как приятно будет вырвать у него сердце когтями. И сожрать. — Я много думал над дизайном. Для тебя все только самое дорогое, фейри. — Я не ценитель мертвых лепреконов, — говорит Коннор. У Ричи в груди вдруг кончается весь воздух. Нет. Коннор лжет! Он просто обязан лгать! Андроников тем временем делает эффектный жест рукой, словно приглашает Коннора присоединиться к развлечению, а потом подхватывает пульт и тыкает в кнопки — и большой экран от проектора, повешенный на стену как раз между бархатными драпировками, начинает светиться. И показывает помехи. Андроников хмурится, бьет по кнопкам, трясет пульт, но результат все тот же. Это я, вдруг понимает Ричи, это меня он собирался показать. Но камера неисправна, так что шоу накрылось. Он чувствует укол удовлетворения, злорадства, о котором тут же жалеет: Андроников покрывается багровыми пятнами. — На колени, — резко командует он. У него вид возбужденный, как у поехавшего маньяка, и Ричи напрягается еще сильнее — все это чертовски плохо выглядит и явно отвратительно закончится, и надо что-то делать, надо что-то делать… Он разворачивается к двери — и замирает, услышав звук. В мгновение ока он рядом с входом в комнату, прижимается к стене, убедившись в том, что его тень не падает на световой квадрат в коридоре. Он слышит шаги: осторожные, тихие, они приближаются. Кто-то идет сюда, и он явно знает, что может кого-то встретить. О побеге Ричи узнали! Его бешено колотящееся сердце вдруг начинает стучать ровно, размеренно — он сжимает пальцы на металлической рейке, готовясь. Сейчас, вот сейчас… Фигура выскакивает перед ним, и Ричи, ни секунду не колеблясь, бьет туда, где у фигуры предполагается шея. Раздается металлический скрежет, вскрик, затем Ричи ударяют в плечо, с силой отталкивая — он отскакивает, быстро моргая, чтобы с ужасом понять — перед ним Гэвин. Гэвин! На миг перед взглядом все темнеет, Ричи почти видит реки крови, перед его внутренним взором проносится смерть Гэвина от перерубленной сонной артерии… — Рич?! …но Гэвин не спешит истекать кровью и умирать. Он вваливается в комнату, его рука на горле, но крови нет — это заклепка, вдруг понимает Ричи, рейка скользнула по крошечной заклепке на плаще, не причинив вреда, да какая вероятность вообще… Нет, он не будет об этом думать. Не будет! — Что… — сипит он, — что ты здесь делаешь? Ты жив? Идиот, как будто это не очевидно. Он жив. — Конечно, я жив! Пришел освободить тебя, придурок, — Гэвин потирает шею там, где в нее едва не воткнулась рейка, и Ричи чувствует подрагивание в пальцах — фантомное ощущение, что по ним течет кровь. — Пока Коннор отвлекает этого мудилу. Голова Ричи дергается в сторону экрана. Коннор опускается на колени — неторопливо, спокойно. Обычно Коннор и без помощи своего дара справляется с самыми непростыми ситуациями, но этот больной — явно особый случай. Анроников выглядит совсем поехавшим, когда хватает Коннор за подбородок, поворачивая его лицо к свету. — Я сначала хотел забрать твои глаза, такая редкость, — заявляет он сладострастно, и закипевшая было кровь замерзает у Ричи в сосудах, — ты бы отдал их за жизнь своего милого брата, правда? — Правда, — говорит Коннор. Даже через черно-белый экран видно, как пылает его темный взгляд. И с Ричи достаточно. Ему плевать уже, что это за место и как Гэвин с Коннором тут оказались — теперь надо оказаться не тут. Как можно дальше отсюда, и это он сейчас обеспечит. Он бросается к выходу, но Гэвин перегораживает ему дорогу. — Стой, — командует он, хотя и сам выглядит обеспокоенным. Ричи, правда, в это беспокойство не верит: Гэвина тошнит от Коннора. Если они все выживут, это станет проблемой. Если они все выживут. — Нужно найти вольт, — говорит Гэвин торопливо и хватает Ричи за рукав, — Коннор сказал, он где-то тут! — Вольт? Что за вольт? — Ричи сбит с толку. Только сейчас до него — с запозданием — доходит, что они тут вместе, у Коннора с Гэвином совместный план. Общий план, как вызволить Ричи… Они договорились, невероятно. — Та штука, с помощью которой он тебя оживил, — Гэвин расстегивает комбинезон, выбирается из него, как бабочка из кокона, и затаскивает его за мониторы, подальше от глаз. Коннор на экране все еще стоит на коленях, но Андроников теперь расхаживает взад-вперед. — У этого гада есть — точнее, был — артефакт, которым он причинял добро страждущим. Не безвозмездно, конечно, — Гэвин усмехается, но невесело, — и этот артефакт делал такие штуки, вольты… — Ричи отмахивается — да, теперь он понимает, о каких вольтах речь. — Коннор украл артефакт, но он помешался на том, что вольт тоже надо… — Украл артефакт? Да что за безумие происходит? Гэвин открывает рот, но тут же закрывает: зубы щелкают, как у голодного оборотня. — Это длинная история, — говорит он, — сейчас не время, Рич. Коннор сказал, что бывал тут раньше. Что Андроников оборудовал себе этот подвал как убежище, чтобы хранить тут артефакты. Тут хорошая система охраны, но он никому не доверяет, так что ни единой живой души — кроме него самого, конечно. Ричи вспоминает коробки на стеллажах. Андроников что, собрался уезжать? И… секунду… — Как это ни единой живой души? А как же наемники? — шипит он. Ему все кажется, что стоит повысить голос, как из-за поворота на них бросится отряд коммандос, и тогда им конец. У них даже оружия нет — ну, кроме рейки. Правда, голова болит так, что повысить голос нереально. Все как в тумане. — И теперь в меня вцепился капитан полиции! — восклицает Андроников, вновь привлекая внимание Ричи. — И ты должен помочь мне свалить отсюда, и чтобы меня не кончили по дороге, или кончится твой брат! Он опять касается пальцами щеки Коннора, и Ричи передергивает. — Это не наемники, это дробилка, — Гэвин тоже не сводит взгляда с экрана, но о чем он думает, понять невозможно, — этот мудила использовал на нас артефакт. Ричи внезапно хочется его обнять — просто так. Дробилка обычно убивает на месте. Артефакт короткодействующий — всего несколько минут, — но противостоять ему почти невозможно: тени бойцов неуязвимы, а их силовые удары нереально отразить. У Ричи дома (у Коннора. У Коннора дома) есть пара заговоренных амулетов, и если бы он забрал их, когда ушел… Если бы он не ушел… Если бы. В себя его приводит громкий голос Андроникова, и теперь, когда Ричи знает про дробилку, бежать спасать Коннора хочется еще сильнее: до этого на «переговоры» было противно смотреть, но Коннор может постоять за себя, не толстому коллекционеру с ним тягаться. Дробилка все меняет. — Или мне даже необязательно уезжать? Ты же переговорщик, посредник, так почему бы тебе не договориться… — вещает тем временем Андроников, его круглое лицо светится от возбуждения, — уверен, ты сможешь его убедить, что его сын жив и здравствует… Что? Его сын? Сын капитана Андерсона? Ричи видел его несколько раз — мальчику лет шесть или, может, восемь, Ричи никогда специально не интересовался, и он довольно милый. Он что, умер? Но когда и как? Коннор тем временем следит за хождениями Андроникова из-под ресниц. — Почему бы тебе просто не оживить его, как договорились?.. — Не хочу! — внезапно взрывается Андроников, его лицо темнеет от прилившей крови. — Заткнись! Шестеренки в голове Ричи начинают крутиться вдвое быстрее: Андроников и правда собирается валить и чего-то хочет от Коннора. Помочь с переездом? Снять капитана полиции с его хвоста? И, конечно, Андроников не может никого оживить, пока артефакт у Коннора — вот только он, похоже, понятия не имеет, что именно Коннор артефакт и стащил. — Так зачем мне вообще уезжать? — так же резко остывает Андроников. — Уж неужели ты не сможешь уладить такое пустячное дело ради своего любимого брата, — он хихикает, — капитан наверняка не устоит перед твоим очарованием, а если и устоит, то это тоже можно решить — или большую часть проблем ты решаешь своим волшебным голосом? Я помню все эти жертвы… — У меня больше нет волшебного голоса, — произносит Коннор спокойно. — Ты говоришь об убийстве? Андроников смеется. Все его крупное тело колышется от этого смеха, пока Ричи прошивает ненавистью, и он снова бросается к двери — но Гэвин успевает поймать его за локоть, сжимая до боли. — Не психуй, — приказывает он резко. Его глаза кажутся совсем зелеными, яркими. — Он справится… — Да пошел ты! — Он справится еще минут десять, пока мы хотя бы попытаемся найти эту хуйню, — не отпускает Гэвин, — ты только время потеряешь на спор. И Гэвин дело говорит, да, к тому же, если Коннор считает, что эту штуку найти необходимо, то стоит прислушаться, но… — Ты сам знаешь, о чем я, — Андроников опять нависает над Коннором, сжимает его лицо своими толстыми пальцами, они кажутся темными на фоне светлой кожи — а потом он нажимает большим пальцем на губы Коннора, вынуждая открыть рот, — давай-ка с тобой все поподробнее обсудим. Ричи выскакивает из комнаты, глубоко дыша, считая про себя — Гэвин прав, надо хотя бы попытаться, Коннор справится, Коннор справится, Коннор… Гэвин нагоняет его, снова кладет руку на локоть, и Ричи парадоксально чувствует себя немного лучше. Готовым сосредоточиться на деле. Десять минут, за десять минут не успеет произойти ничего ужасного (дробилка), главное — поторопиться и не выходить из себя. Ричи оглядывается в поисках направления — коридор, по которому он пришел, ведет к той каморке, значит, им в противоположную сторону. — Кон сказал, они с Элайджей долго это планировали, — негромко говорит Гэвин. — Кон? — Ричи пропускает Элайджу мимо ушей. Гэвин пожимает плечами, на лице безразличное выражение — насквозь фальшивое. — Ну, мы как-то поладили. — Я заметил, — холодно произносит Ричи. Он заметил, еще бы. Но для ревности место и время еще более неподходящее, чем для долгих разговоров, так что он затыкается и кивает Гэвину, чтобы тот продолжал. — Они собирались провернуть это полгода назад, — шепчет Гэвин, выглядывая за угол и делая знак рукой — свободно, дескать. — Тогда из-за дождей спускали шлюзы, а им как-то удалось достать карту канализации. Но они почему-то не смогли. Бетонный пол уходит у Ричи из-под ног — озарение накрывает его с головой, и голос Гэвина звучит колоколом в голове: многократно отражается в мыслях, образуя эхо. Почему-то не смогли… Почему-то — и Ричи знает почему. Тот день он отлично помнит во всех подробностях. И как Коннор жутко нервничал с самого утра, хотя и пытался это скрыть. И как Ричи знал, что это из-за Элайджи — потому что сам не мог в последнее время думать ни о чем, кроме Элайджи, — знал, знал… И поэтому когда Коннор упомянул встречу, Ричи понял — с него хватит. И взорвался. Сказал то, чего говорить не стоило — и уж точно сделал то, чего не следовало делать. Когда-то, еще в детстве, они клялись не использовать дар друг на друге — никогда, — не переступать эту тонкую, как волос, черту доверия. Но у Ричи была веская причина, так он думал, и Коннор заслужил небольшую встряску. Он должен был понять, что Ричи больше не станет терпеть это. Он должен был понять. Он сам виноват. — Ты клялся, Рич! — цедил Мартин, пока Ричи смотрел на него снизу вверх, челюсть болела, в голове звенело — но это не из-за удара, это из-за потрясения, и неверия, и шока. — Ты клялся, как ты мог? Как ты мог, Ричи?! И Ричи нечего было ответить. Сейчас он приходит в себя, когда Гэвин касается его плеча. — Собственно, так я сюда и попал, снизу: воду убрали из труб, — продолжает он, не замечая терзаний Ричи, — сегодня нам повезло. В его голосе подтекст, но Ричи слишком разрушен, чтобы анализировать. — Не спи, Рич, — хмурится Гэвин, — некогда отдыхать. Ричи не отвечает, хотя его так и тянет огрызнуться. Он не спит, он — на самом деле — за всем следит и все замечает! Тайный «бункер» похож не на укрепленное убежище, а на лабиринт ходов и коридоров. Тут и там над потолком торчат камеры, но все кажутся мертвыми, слепыми. — Похоже, из-за дождя что-то закоротило, — угадывает Гэвин, — нам на руку. Он все время сверяется с планом, нарисованным маркером прямо на предплечье, лицо с каждой минутой мрачнее и мрачнее. — Раньше это были обслуживающие помещения для канализации ниже, — отвечает он на невысказанный вопрос Ричи, — но лет пятьдесят назад или больше, я без понятия, все внизу затопило, и пробраться можно, только когда сливают шлюзы пару раз в год. Коннор достал архитектурные планы, но они древние, и, похоже, этот засранец тут многое перестроил. — И мы теряем время… Но Ричи сам затыкается, потому что очередной поворот приводит их в небольшое расширение коридора. И перед ними огромная сейфовая на вид дверь. Сбоку электронное табло, на потолке крепится аж три камеры, но огоньки не горят. Ричи вспоминает сломанную камеру в каморке, темные экраны. Слишком много странных совпадений, с холодком думает он. — Ты знаешь код? — спрашивает он. Его уже ничего не удивит. Но Гэвин качает головой. — Нет, но можно попробовать. Вдруг получится? И он, не колеблясь ни секунды, подходит к табло и тыкает в кнопки, словно и правда рассчитывает, что угадает комбинацию. Это выглядит достаточно безумно, чтобы Ричи задержал дыхание — ну а вдруг. Целую секунду он почти ждет, что получится. Но табло раз за разом показывает красный сигнал ошибки, и Гэвин наконец отступает. — Черт, черт, — ругается он — словно и правда рассчитывал на податливость. — Должно было получиться! — Может, нам туда не надо? — предполагает Ричи. Больше всего он хочет вернуться и разобраться, что там происходит с Коннором. Черт с ним, с вольтом, раз артефакт у Коннора. Конечно, есть ненулевая вероятность, что с Ричи что-то произойдет, если убить Андроникова, не уничтожив до этого вольт, — но Ричи готов рискнуть. Готов рискнуть прямо сейчас!.. — Как думаешь, а что там? В стене рядом действительно еще одна дверь, поскромнее: никаких кодовых замков и стальной арматуры, и под его напором она легко поддается — и Ричи, не притормаживая, вваливается внутрь. Там тот самый склад, который Ричи видел на одном из экранов. Он поворачивается, разыскивая камеру, но прямо под его взглядом огонек на ней гаснет: это все больше напоминает колдовство. Пахнет пылью и жженой проводкой, мокрым картоном и почему-то страхом. Ричи тут не по себе. Он поводит плечами, невольно пытаясь стряхнуть неприятное ощущение — стоит ли раскисать, пока Коннор там один с психопатом? — и шагает вперед, чтобы снять со стеллажа первую попавшуюся коробку. — Погоди, — Гэвин хватает его за запястье, — дай-ка лучше я. Ричи отступает: от внезапного напряжения сводит шею, и приходится глубоко вдохнуть — но это не помогает. Затхлый воздух звенит, как струна, и Ричи мнится, что сквозь запах сырости и пыли тянет тонким, липким ароматом золота. Лепреконского стандарта. — Что тут у нас? — шепчет Гэвин себе под нос, роняя коробку на пол. У него завороженный вид, он словно забывает о присутствии Ричи ненадолго. — Что же тут?.. Картон трещит, и вместе с ним трещат нервы Ричи и предчувствие чего-то… чего-то… — Нихрена себе, — выдыхает Гэвин. Толкнув коробку, он опрокидывает ее набок, и бумаги в аккуратных файлах выскальзывают, рассыпаясь по полу, пока Ричи следит за ними взглядом. Знакомое имя притягивает его внимание. — Маркус?.. — и он приседает, хватая папку. Пальцы прилипают к тонкому пластику, а отдельные слова цепляются друг за друга, нанизываются, складываясь в жутковатое целое: «Манфред», «услуга оказана», «оплата в полном объеме»… «Я обязуюсь молчать». — Это… договор. Ричи берет следующий, с незнакомой фамилией. «Я обязуюсь молчать». И следующий. «…молчать…» Ричи трудно дышать — это все влажность! — но он перебирает файлы, пока не обнаруживает собственную фамилию. Он хочет закрыть глаза, но заставляет себя читать. Под его пальцами на контракте появляется красная пометка «Нарушено» идеально ровным, будто бы печатным почерком: пальцы Ричи дрожат, когда он извлекает бумагу из файла. Коннор нарушил договор — понимает он, — нарушил, потому что обещал молчать, но отметка появилась только сейчас, когда Ричи прочитал его. Непонятно, как работают эти контракты Андроникова, однако Ричи все еще не мертв. — Это Коннора, — говорит он слабым голосом. Каждая строчка договора вколачивает реальность в его голову, педантичное описание «услуги» и «оплаты» не оставляет простора для толкований. Фантомная боль в груди вынуждает дышать часто и неглубоко — и все же где-то на самой границе сознания Ричи чувствует облегчение. Все встает на свои места, все объясняется, не нужно больше гадать, что означают смутные кошмары, недоговорки Коннора и его полные боли и опасения взгляды. — Если Андроников знает, что Коннор нарушил договор, он убьет его. Убьет его. Может быть, Андроников уже знает — может, появившаяся отметка именно это и означала. Ричи роняет договор на пол, поднимаясь. Он должен идти. Он должен бежать. — Смотри, это же Джонни, — произносит Гэвин, и это останавливает Ричи посередине движения, — Джонни Петерсон, ты помнишь? Тот парень, который… Ричи помнит. Он выдергивает контракт из пальцев Гэвина, строчки прыгают вверх и вниз, вверх и вниз, не сразу желая складываться во что-то связное. — Он оказал услугу, — Ричи слышит свой голос будто бы издалека. Будто он чей-то чужой, не Ричи. Слишком спокойный и ровный. — Оказал услугу Андроникову, Гэвин. Джонатан предал нас. Именно он меня застрелил. Контракт Коннора вспыхивает и рассыпается черными клочками, скрученными лепестками бумаги, трухой, и одновременно Ричи бросается бежать. — Стой!.. Гэвин быстр — очень быстр, но не быстрее Ричи, и тот выскакивает за дверной проем, разворачиваясь и вскидывая руки. Линии вспыхивают, соединяя барьер. Гэвин ударяется об него всем телом и вскрикивает, отшатываясь. У него на лбу пятно, наливающееся красным, и безумные глаза, и вся жизнь проносится у Ричи перед взглядом. — Я просто не хочу, чтобы ты пострадал, — бормочет он. Он не может ждать, не может, и все же хочет, чтобы Гэвин понял: — Подожди здесь! — Выпусти меня! Гэвин упирается в барьер, он даже не слушает, он явно не собирается уступать, и Ричи… Ричи путается в воспоминаниях и реальности. И проваливается.