Человек Паук: Буря над домом

      Восьмое августа. По-прежнему облачно, но стало в разы ветреней, насколько он помнит, выходя с жилого комплекса.       Сейчас вертолетный шум потрясывал его душу, словно этот гигантский мотор — железяка без чувств. В тесноте, среди дюжины солдат, он сидел в ужасном костюме. На ткани исчезла вся прежняя расцветка, синий и красный побледнели до мертвого светло-серебристого оттенка. Вышивка в виде паутины сменилась на синтетический материал, как говорилось, высокой прочности, отчего черные нити стали плоскими и тяжелыми, от вшитой электросети, а черный паук на груди — напротив, объемным и заострённым до того, что об него можно порезаться — так им без Старка приходилось вмещать бортовой компьютер. В довершении, костюм стягивало внизу композитным поясом — наитяжелейшей частью экипировки, где будто издеваясь над пауком, висел боевой нож с пустой громоздкой кобурой. Паркер наотрез отказывался брать пистолет и объяснял свой не военный стиль боя. Инструктор же хмурился, то ли с привычки, то ли с возраста новичка и принялся утверждать, что это замена веб-шутеров, требование устава. Однако тот быстро отстал, услышав о неумении героя стрелять.       Их развернуло в сторону. Поток ветра ударился в окна-бойницы, откуда сиял потрясающий вид скалистой земли. Аллеганское плато — оно простирается практически по всему югу Нью-Йорка и уходит дальше в Пенсильванию. Он был здесь однажды по случаю школьной экскурсии: собирал травы, изучал насекомых, целых три дня не появлялся на Ютуб.       Скучно. Вокруг оживленно болтали ребята в белых бронежилетах, надетых поверх термостойкой ткани. Униформа обволакивала тело, начиная с толстых армейских сапог заканчивая каской, оснащенной радиопередатчиком. На груди был сложен компактный бортовой компьютер, создающий впечатление накаченных нагрудных мышц. В руках винтовки. А по итогу, разглядеть можно было лишь глаза. Вот, два карих делятся новостями; у голубоглазого чудная на фото девушка, с подозрительной подростковой внешностью; еще трое карих молчали, то и дело посматривая в окно; кто-то ухмылялся над молоденькой красавицей голубоглазого; лишь один единственный капитан, сосед Паука, следил за тюремным конвоем.       — Могу ли я задать вам вопрос, мистер Паркер? — уважительно обратился к нему светло-голубоглазый солдат напротив.  — Да, конечно.  — Где вы учились драться? — неожиданно, хотя о чем еще могли они спросить. — Какие-то курсы, личный тренер…  — Фильмы. Обожаю фильмы. — боец удивленно отпрянул, — Что-то перенял у бандитов от… Капитана Америки. И-и-и… когда на твоей стороне колоссальная сила выходит очень даже не плохо. — мужик буквально спас героя от скуки, — В бою не всегда спасает. Нужно тренироваться.  — Да-а… наша начальница до седьмого пота доведет учениями и это нас, основной штат, а элита что? Ужас! — видимо бойца также раздражала молчаливость. — После всего ада начинается спарринг. Знаете, никогда и никто не мог одолеть мисс Саблинову. — он тяжело вздохнул. — Меня, к слову, Айзек Кларк зовут. Военный инженер.  — А что, миссис Соболь так хороша?  — А то! Мастер, черт-те знай, по какому боевому искусству. А может, и ни по какому, просто на войне понабралась. Одно знаю точно — ей пришлось не одну сотню плохих парней перебить, чтобы нас, крепких, отделывать. — он показал на весь отряд, и кто-то из них даже поник головой. — Я с ней, кстати, пил как-то раз.  — Чего?!  — Ага, рассказывай!  — Да, кофе, на перерыве. Меня в звании повысили, вот и обсуждали. А она говорит мне, — обратился он снова к Паркеру — У меня, дескать, на родине, в Семкарии, то есть, во время войны приходилось в рукопашную часто биться. В узких трущобах или с теми ну… кого убивать нельзя. Сама-то, миротворец, в бытность свою и не раз приходилось собственной голубой каской буянов усмирять. А у тех глаза хищные были, руки наглые, так что ударов не жалела.  — Хм… может, мне её попросить потренировать? Без паутины тяжело будет.  — Ну, сами смотрите. Я вас… если честно, совсем другим представлял. Как минимум, спортсменом. Хе-хе-х… она из кого угодно спортсмена сделает.  — И что ты думаешь, Айзек, порадует ли нас мисс Саблинова очередной учебной? — спросил другой наемник.  — Не знаю. Хотя здесь, на Аллеганским, отличный плац.       Питер отошел от разговора, упершись лбом об стекло, лениво опустив глаза. Там, внизу, ехал автобус и две замыкающие машины. Три темных пятна, на светлом, полупустынном ландшафте. Самое крупное из пятен перевозило троих преступников, знакомых супергерою: Шокер, Стервятник и Мак Гарган. На обсуждении плана Соболь упоминала остатки непроданной инопланетной дряни. Соратники Тумса успели только замести следы, и отныне сверхмощная техника затерялась в пределах Нью-Йорка. Понятное дело, их надо найти. Отца Лиз ожидает серьезный допрос. Шокера, по каким-то причинам, решили не допрашивать, а Мак Гарган Питер еле старался вспомнить, пока ему не помогли фотографией. В заключении, всех предупредили об опасности каждого заключенного.  — Разведка, прием. — раздался голос командира, — Впереди объект, что скажите? Ага… Чисто. Прекрасно.       В дали мелькнула крохотная заброшенная автозаправка. Не более, чем белый кирпич на коричневом фоне, заросший кустарниками и обволакиваемый низкими сухими деревьями. По неоновой вывеске можно догадаться, какой десяток лет древнему заведению. Скучно. Питер облокотился на спинку кресла, стараясь вспомнить последние вечера вместе с Мишель. Но вместо яркого золота лучей, отлитого на её кудрях, всплыла угрюмость от новых смс-угроз, или от случайно услышанных городских трагедий. На груди повисла гиря собственной вины, стала нарастать головная боль. Он закрыл глаза, стараясь утихомирить свое сердце, как внезапно, нечто искрящее, на молниеносной скорости стало надвигаться в глубине его мозга. Все ближе, и ближе, оно ярче сверкало, пока сиянием не покрыло сознание полностью.  — Дело плохо! Поворачивайте! — закричал Питер — Поворачивайте!       Оглушительный удар, как будто бы гигантской разорвавшейся хлопушки, сбил вертолет с курса. Около командира задымило, и вскоре часть корпуса сорвалась в небытие. Затем снова удар, и всех выбросило на пробитую стену. Некоторые пропали из виду.  — Теряем высоту! Открываю все выходы!       Солдаты одни за другим выпрыгивали с падающего вертолета. Питер не мог расстегнуть ремень. В глазах плыло и сверкало. Их начало бросать по пустотам воздуха, резко, беспорядочно, и все большую часть салона охватывало пламя. Последний из бойцов попытался помочь супергерою, но его схватила окровавленная покрытая язвами рука.  — Уходи, дурень! — хрипло приказал капитан. Из его рта текла и пузырилась кипящая кровь, а из-под бронежилета торчала часть обшивки вертолета. Пробито насквозь. — Держись малец. — прохрипел он ему. Питер было дёрнулся помочь, но пламя напротив неожиданно всполохнуло и объяло издыхающее тело целиком. Грохот, голова кружилась, тело ныло от повсеместных ожогов, а затем тьма.  — Ребята! Он здесь! — голоса из неизвестности с трудом пробивались через треклятый звон барабанных перепонок. В глазах обдало жгучей болью от яркой вспышки света. Сильно жгло внизу, где-то за дымом, пересекающим его пояс. «Что там? Должны быть ноги.» — он не чувствовал ног. Превозмогая ломку в костях, остроту глубоких царапин, он поднялся, выплюнул сгусток свернувшейся крови и с облегчением убедился, что не стал инвалидом. Повсюду громыхали осколки вертолета. Голос в дали стал четче, и вскоре к нему сбежалось примерно пятеро фигур.  — Боже парень! Как тебя не разорвало?!  — А-а, командир? — он, щурясь, пытался разглядеть лицо.  — Забудь! — резко отрезал тот, и поднял Паркера на ноги. — Порядок?  — Не знаю…  — Оперись на плечо. Охренеть…  — Почему у пилота нет чутья? Почему только у меня чутьё? — он понял, что говорил в слух, только после того, как осознал степень ранений — не страшно, повреждена только кожа, почему-то хромала левая нога, отчего он принялся её разрабатывать. Тем временем, головокружение прекратилось, мозг устаканился в естественном положении. Тогда Питер понял, что ему помогает пилот.       Шестерых бойцов, в том числе Айзека, нет.       За плотной пеленой дыма, виднелась заправка. Обойдя место крушения, группа выступила вперед.  — Сохраняйте дистанцию! Пойдем кучкой — зашибут одним крупнокалиберным.  — То есть это была не ракета? — еще хромая, спросил Паркер  — Ракету бы засек радар! — между каждым человеком было расстояние не меньше десяти метров, вместе с грохотом обломков позади, каждое слово приходилось выкрикивать, — А это — сто пудов ПЗРК стреляла! Говорил выше держаться надо!  — Начальство иное твердило! Не виноват я! — возразил пилот.  — Трупам это говори!  — Стоп, ребята! — вмешался третий — Меня одного волнует, откуда у бандитов техника дороже чем моя квартира!  — Тебя одного!  — У меня ядрен-матрен какая квартира!  — Заткнись! Заладил… — крикнул единственный зеленоглазый. — По протоколу командование беру на себя, так что сосредоточиться. Мы подошли к заправке.       Магазин зловеще истекал пустотой. Легкий ветер загонял в дверной проход пыль и то же самое проделывал с автобусом. Ничего не слышно, что пугало еще больше.  — У меня мало. — спустя какое-то время сказал старший по званию, после осмотра салона. Еще двое обойдя машины согласно закивали.  — Что это значит? — герой уже шел самостоятельно  — Трупов не хватает. У тюремной организации завелись крысы.       На кассе щелкнул электрический провод. Отряд, как по команде, занял позиции. Двое крайних спрятались за машины, остальные прижались к колонкам, высунув из-под угла заряженные стволы. Питер ожидающе стоял в центре, раздумывая над тем, откуда в забытом цивилизацией месте появилось электричество. Послышались щелчки предохранителей. Во тьме продолжало искрить. Не выдержав напряжения, он стянул с себя маску и сверхчувствительным зрением изрешетил стены, вплоть до самой подсобки. Он видел: среди груды порожних тар, гастрономических полок и метровых коробов беспомощно висели черные провода. Голые ставни для товаров отливали серым отсветом слабых солнечных лучей невидимых человеческому глазу; шелестели тетрадки у кассового аппарата; странный то ли шепот, то ли гул раздавался из-под непроглядных углов. Они прятались, но спустя всего полминуты гробового молчания, когда отряд уже намеревался перейти в наступление, послышался топот за офисной ширмой. Оттуда, медленно, в статной походке, шла высокая, поразительно черная, тень. Первые, более или менее сильные фотоны упали на неизвестного — это оказался Эдриан Тумс, торговец оружием по прозвищу Стервятник.       Паркер дал знак не стрелять, на что команда недоуменно переглянулась и лишь позже увидела отодвигающего сломанную стеклянную дверь заключенного.  — Здравствуй, Питер. Сколько времени прошло… мне, пережившего пятилетку в маленьком решетчатом ящике, годы показались бесконечными, а вот ты ничуть не повзрослел. — Лицо его и вправду заметно постарело, осунулось, лоб покрылся неувядаемой рябью и частично был скрыт не отстриженной седой челкой. Исхудавшее, но по-прежнему крепкое тело неторопливо сократило расстояние между ними в четыре-пять шагов. Солдаты стояли сбоку наведя на него стволы. — не утруждайтесь ей богу! Ваши HK едва ли будут полезны.  — Думаете так просто уйти?  — Именно так, парнишка. — решительно произнес Эдриан, — нам обоим пора домой, не так ли? Заняться личной жизнью, лишний раз прогуляться в парке, хех, наступает прекрасная осенняя пора. Разве можно желать большего, чем отдыха от безумного мира противостояний героев и злодеев? От просиживания в полосатой Дантовской кладовке, в роли надломанной швабры. — он протянул эти слова, как студёное желе. — Или в качестве упрекаемой, оплеванной длани справедливости, после всех то супер геройств.  — И поэтому погибли простые ребята? — супергерой указал на обломки вертолета. — Вы ведь меня хотели убить? Вы все! Пусть выходят на бой со мной, если желают мести!  — Хей, хей! — вскинул руками Тумс. — Кто сказал, что я хочу твоей смерти? — он ухмыльнулся себе под нос. — Многие грезят перерезать тебе глотку, меня среди них нет. Я просто хочу уйти. Без зла. Кого-то удовлетворит твое расчленённое тело, пускай. Мне абсолютно до лампы. Просто дай мне уйти.       Он замолчал, в ожидании ответа.  — Исключено. — тем времени, стволы нацелились ему в конечности, — Но прежде, чем вы что ли бы предпримите, позвольте кое-что вам напомнить.  — Валяй.  — Наша первая встреча. Без масок. У меня с Лиз был запланирован вечерний танец, помните?  — Да.  — А ранее я спас её. Но именно тогда, когда вы угрожали мне жалким пистолетом, я должен был кое-что сказать… не решился, не собрался.  — Что же именно?  — Что если на энной улочке, энного квартала на девушку нападут полупьяные парни. Прижмут к стене. Разобьют губу и примутся разрывать платье на тряпки. Если этой девушкой окажется Лиз? Что если в этот раз, — он особенно надавил на последнее слово, — Человек Паук просто не придет?  — Слушай, Питер, — лицо Эдриана побагровело. — Я сам, слышишь, сам смогу позаботится о своей семье! Мне не нужны услуги подростка-мутанта. Умрешь и черт с ним. Может, люди благодарны тебе, может, люди хотят убить тебя, не важно, не имеет смысла. Просто, прошу, уступи дорогу!  — Погибли невинные… простите, но вы под арестом.  — Эх… — Тумс глубоко выдохнул и вздохнул обратно, — для начала арестуй.  — Черт! По укрытиям!       Стекло автозаправки изрешетило громыхающими выстрелами. Крупные пули вонзались в обшивку автобуса, пробивали колонки и раз за разом отскакивали от супергероя, оставляя глубокие порезы. Следом послышался грохот подорванного бетона, и черный ромб из крыльев рухнул за спиной у Стервятника. Тот расставил руки в ширину, давая костюму полностью объять его с ног до головы. Раскрылись стальные половины, на два длинных перистых крыла; десятки спиц и клешней расползлись по туловищу, ногам. Через шею, по всей голове, расчехлилась пластинчатая маска с горящими зелеными глазами. Загудел двигатель, и он взмахом улетел за ближайшие холмы.       Когда канонада прекратилась, из темноты вышел человек в громоздком экзоскелете. На черных перчатках знакомой инопланетной стали сверкали кастеты, откуда странное синее свечение шло вдоль желтых полос по железным суставам к бронированной грудной пластине, и оттуда разветвляясь к позвоночнику и шлему. Человек раскрыл его, и был он Германом Шульцем с выжженной на темном лбу белой надписью «Шокер».  — Прицельный огонь!  — Стойте! — Питер замахал руками, указывая на автозаправку. Солдаты строем пошли на штурм.  — Столько лет в мертвых, всеми забытых, стенах. Вокруг плач и крики. Психи, сдвинутые от одиночества, наркоманы, переставшие как-либо воспринимать боль и убийцы, готовые при любом удобном случаи перерезать себе горло. Всегда слышу их стенания. Ты не представляешь, Человек Паук, какими были пять лет полу запустенья в тюрьме. — шлем полностью скрыл лицо желтой мелко-клетчатой решеткой, — Я оказался там… по твоей вине! Ты меня туда запрятал! Из-за тебя на моем лице выжигали это позорное имя! Стой смирно!       Паркер еле успел увернуться от удара. За секунду сокративший расстояние враг, одним взмахом отправил автобус в кювет. Еще один бросок, содрогнулась земля. Он решил не ставить себя под разрушительный кастет, и ловкими уклонениями оставался невредим. Раз, два, контратака: вмазанный по челюсти кулак погнул обшивку костюма, но не более. Пришлось отойти и прыжком подобраться с боку. Скок, под ногами пролетела искрящая рука, и он с разворота врезал пяткой туда, где должен быть нос. Шокер пошатнулся, а из решетки потек тонкий ручеек крови. У Питера сбилось дыхание. В помещении тем временем послышались гулкие хлопки перестрелки. Не отвлекаясь, он подготовился к новой серией выпадов и те проходили мимо у самого виска, на мгновение обжигая и слепя разлетающимися искрами. По ушам стал бить не прекращаемый вибрирующий звон. Отскок, одно болезненное парирование локтем, еще отскок, неправильное приземление и с острой болью подкосились ноги. Тогда, неожиданно взлетевшая стальная подошва ударила под дых, и он задыхаясь врезался в автобус. Что-то очень сильно сдавило позвоночник и с шумом отлетело за спиной. Это было колесо. Он выбил собой колесо, почти лишился дыхания и голоса; попытался от ковылять в сторону, но мощная рука схватила его и выкинула на крышу здания.       Поросший бетон потрескался от его падающего лица. Зубы расцарапали поверхность, раскровились десны. Тело ломило, вернулась давешняя хромота и онемение. Только оклемался от крушения, как все защемило вновь. Питер беспомощно упал на колени, раздираемый старой и новой болью.  — Соберись! — прошептал он, — Соберись идиот! — он выправил затрещавшие позвонки, глубоко вздохнул и выдохнул. В дали послышался грохот взбирающейся гориллы, а внизу выстрелы. — пустяки ведь — Боль внезапно утихомирилась, стали слушаться конечности и даже звон в ушах: он попытался отключить все звуки, сконцентрировался на нужном, и вибрация снизилась до минимума. — Хей, Герман? А тебе на кой экзоскелет, вместо той перчатки? Свои ноги не держат? Варикоз?       Горилла разбежалась, горилла прыгнула занося правый сокрушительный хук, но Питер поднялся с колен, и рукой остановил прилетевший кулак. Раздался хлопок, разорвался воздух. Электромагнитная волна прошлась по всему телу, сжимая и разжимая каждую клетку организма. Но Паук не сдвинулся с места, а единственным ударом ноги в бронированный торс отправил Шокера на десяток метров с крыши.  — Если ты такой крепкий, — он подошел к краю у вывески, — значит и я могут бить сильнее, не так ли?       Паркер оторвал заглавную букву «Д» и словно диск метнул в только ставшего противника, снова свалив его на пол. Он позволил ему подняться, разогнался и обеими ногами вперед столкнул на автобус. Днище переломилось метровой вмятиной.  — Ремонту не подлежит! Шульц в ярости бросился с кулаками, но мимо.  — Эй, полегче, я про тебя вообще то!  — Закрой рот, Человек Паук! — Волны энергии разрыхляли землю, оставляя лужи колющего электричества, все тщетно. Так образовалась шипящая кислотой электронов линия от входа, да машины впереди кортежа. Он, уклонившись, ввел врага в занос и мигом укатил по капоту в нужную позицию. Два шага назад, один широкий вперед, размашистый толчок по каркасу автомобиля вытолкнул машину на пару метров в бок, сбив заключенного с ног.  — Не торопись. Кажется, я связки растянул. — не унимался супергерой.       Но враг по-военному собрался, поймал глазами юношу и воспользовался машиной, как снарядом. Питер перепрыгнул прошмыгнувшую груду металла, и боясь попасть под серию ударов отскочил за автобус. Перевернутый тюремный кортеж на время скрыл его из виду. Все-таки противник опасен, и опасней тем, что разъярён. Если не от блокировать первый удар, то шестерка других точно положат героизму конец. «Это будет очень быстрая шестерка. А, черт!» — сработало паучье чутье, и он едва успел подпрыгнуть, прежде чем его снесло бы автобусом. Крыша покорёженной машины зацепила ногу, и он упал прямо неподалеку от Шокера. Мгновение, сейчас решало мгновение, когда супергерой скрестил руки, приняв на себя всю чудовищность инопланетных технологий. «Он стал сильнее.» — руки отнялись, и следующий удар пришлось пропускать над головой. «Получилось!»       Проделав фееричный кувырок вокруг собственной оси, Паркер остановился у бензоколонки. «Секунду. Беги же! Вот он я». В ответ на отчаянный выпад он сотворил идеально вертикальное сальто. Огибая через голову своего врага, острым паучьим слухом он различил скрежет только что разрушенной колонки. Её части разлетаются в все стороны, без топлива и электричества. Лучи солнца отразились о парящую ржавчину и заставили его зажмуриться. «Сейчас» — послышался решительный голос Паука.  — А-а! Что это?! Что-о! — Шульц упал на колени, внезапно ощутив всю тяжесть механических рук. Сняв оболочку и нащупав на трескающих током позвонках боевой нож, он с силой дернул его, но лезвие переломилось, оставшись острием в конструкции. Осознав, что теперь его броня лишь обуза, Шокер снимает с себя все, в том числе и маску, оставив энергетические кастеты с оголенными проводами до спины.  — Та-ак, второй раунд.       Очень скоро он пожалел о содеянном. Теперь враг с легкостью использовал бойцовские приемы, держал дистанцию и на удивление не упускал Питера из виду. Он не старался бить в слепую. Будучи лишенным своей брони, начал целится и выкручивать обманные маневры. Искры перчаток яростно шипели перед лицом, бросались как змеи, но промахивались. Внезапно, Шокер разжал кулаки, что потянул за рукавицей и стальные пластины, вдруг, по маленьким рельсами стали расходиться вдоль рук; кастеты отощали, и обзавелись продолговатым отверстием над костяшками, подозрительно напоминающими дуло.  — Не честно! Я без паутины! — сгусток энергии промчался у щеки, затем второй и третий. Чутьем Паук уходил от каждого выстрела, мельком замечая, как они разрезали столбы бензоколонок. Так он наворачивал круги вокруг противника, незаметно для него сужая расстояния. Когда время пришло, он с подскоком размахнулся ногой, целясь в лицо. На пятне запёкшейся скривилась ухмылка. Неожиданно крепкая хватка сжала стопу и его выкинуло уже на вторую целую машину позади. Двери снесло и разорвало на куски, вдребезги рассыпалось стекло, попав в рот. Он, кашляя, выплюнул осколки вместе с кровью и попытался встать, когда над ним нависла запыхавшаяся тень.  — Ну и крепкий же ты малец! — Герман размахнулся, но ничего не произошло. Искрящий силуэт упал на одно колено и с хрипом свалился на совсем. Только тогда Питер увидел стоявшего позади солдата со вскинутой винтовкой в руках.       Всех пойманных рассадили вдоль автозаправки, с наручниками и с мелкосетчатыми масками, что с дрожью напоминали мешки перед повешеньем. Безумного Германа «расчехлили» и поставили в ряд, как обычного преступника, ожидающего своего восхождения на эшафот. «Нужно выбросить плохие мысли» — приказал себе Питер, но не мог. Тот верещал и кидался на бойцов, дыша так, будто битва с супергероем была лишь разминкой. Но в один момент невнятное мычание стихло. Грудь беглеца вздымалась все меньше, а безудержные конвульсии в ногах и вовсе прекратились. Тогда Паркер посмотрел в лицо Шульцу и увидел глубокое мертвенно-бледное исступление. Глаза уставились в размытый след собственных сапог, изредка моргая, без надобности двигать зрачок. Казалось, уже не молодой человек умер от сердечного приступа, но вены на лбу, распухшие и пульсирующие, давали знать о шторме, крутившемся под черепом. «Что за вихрь крутится в глубине?» — спросил себя Питер, не способный оторваться от странного зрелища. Он помнит контрабандиста, бывшего строителя, просто тем, кто зарабатывает. Эмоции его были живые, неотличимые от всякого мимо проходящего, и сам Герман был прохожим со своей личной жизнью, и возможно предметом не святого обожания. Так было раньше, до решетки. «Но что случилось в тюрьме?» — раздумывая о бездомных на улицах, о том учителе в переулке, он никогда не думал о судьбе заключенных. И если таким чудовищам, для которых месть стала смыслом жизнью, а поражение — клиническая смерть, дается возможность пролить кровь. Его паучью кровь. «Это лишь шоу, а буря будет позже» — блеснули слова адвоката Мёрдока. Питеру вдруг привиделось, как полчища зеков, словно беспросветная буря, надвигается на него или на его друзей. У них такие же пустые глаза. Они также не будут чувствовать сострадания, потому что все схожие с этим чувством было выбито за решеткой. «А я вообще справлюсь?»  — Паркер? — вдруг окликнул его тот самый пилот, — Думаю вам будет интересно на это взглянуть. Они прошли мимо стеллажей, на этот раз не блестевших серебристым оттенком, а простреленных насквозь. Дальше, за ширмой, оказалась, на удивление, не подсобка — это был коридор, обвешанный старыми цветочными обоями, что раздваивался в разные стороны, со входами в комнаты.  — Разведка сказала, что здесь был семейный бизнес еще в прошлом столетии. Они обыскали дом, но не заметили бункер.  — Бункер? — его проводили на кухню, где двое ребят стояли у раздвижного пола, а над их головами зияла дыра. «Именно отсюда вылетел костюм Стервятника» — подумал Питер. — и откуда здесь он?  — Холодная война… люди думали такое их спасет, в случае чего. Наши должны были увидеть пустоты через аппаратуру, но там, внизу, установлено что-то вроде имитатора. Хитрая штукенция создает иллюзию плотно заполненного пространства. Все просчитали.       Внизу стояли платформы для обеих экзоскелетов, и та самая, к верху ногами прикрепленная к грунту, глушилка, что не радовало, скорее вгоняло в ужас. Неизвестные помогли сбежать одному из его сложнейших противников, используя неизвестные технологии. Оружие достаточно сильное, чтобы одолеть великолепного Человека Паука.       На выходе Паркер, упавший было в свои раздумья, взглянул на Шокера, а тот уже таращился прямо на него.  — Тебе ХАНА! — словно угадав мысли героя, прохрипел тот, после чего сразу же получил индивидуальный черный мешок. От угрозы, кровь шквалом влилась в мозг и предстал образ судьи, отбирающий у Паука его силу, его возможности, все чем он мог защитить близких и себя. «Я слаб» — он готов был расплакаться. Редкие слезы пробились из желез, смочили глаза, и выветрились шквальным, заметно поднявшимся, ветром. Вдали послышались звуки мотора.  — Наконец! — прокричал кто-то. К месту боя приехали два грузовика обвешанные броней и с крупным пулеметом на крыше. На белом высоком кузове голубая надпись: ШРЕК М-332.       Заключенных погрузили в одну машину, а выживших бойцов и Человека-Паука, в том числе, в другую. Вдоль салон делила клетчатая стена, где с одной стороны сидели живые, а с другой мертвые, в закрепленных вертикально гробах. Немного остывший Питер не желал поднимать взгляд напротив и повернулся к соседу, к тому самому, кто спас его получасу назад. — Скажите сэр, Шульц, Герман? Он умрет?  — Кто? Который с именем на лбу? Не, вы что, я в своей жизни даже тараканов не давил. Ранение не смертельное. Хотя… глянь на него, психа, с греха думается — таким жить уже незачем.  — Почему? — он осекся, а немного подумав сменил вопрос, — Во время пятилетки что случилось с тюрьмами? Боец с серьёзным лицом закурил сигарету.  — Нечто намного ужаснее, чем с остальным миром. Когда полнаселения испарилось летучим прахом, повсюду шли беспорядки, массовая паника, рушились государства. Но там, в тюрьмах, все началось с кровавой резни. Некоторые из нас помнят те времена. Часть охраны исчезла с постов, вместе с ними и часть заключенных. Оставшиеся же устроили бойню. Многие бежали побитые, изрезанные, с кровоточащими ранами, и я говорю не только о преступниках. Потом, дабы как-то вернуть ошметки власти, были созданы ямы. Туда бросали всех провинившихся, вне зависимости, будь ты мелкий вор или серийный маньяк. Денег и материалов на отдельные камеры не было, работников и подавно, так что всех бросали в главные залы, в столовые, запирали со всех сторон и с богом. Представь атмосферу. Несколько сотен подонков жили под одной крышей, абсолютно без надзора и часто без малейшей еды. Шокер, пусть и выжил, но судя по всему пережил такое… что начальство признало его непригодным для допроса.  — А как же, Тумс и МакГарган? — Питер, пораженный рассказом, осознал, что настоящий ад пятилетки был отнюдь не на улицах Нью-Йорка.  — Существовал и второй тип тюрем. Чистые, с одиночными камерами, и ежедневным пайком. Туда попали эти двое. Повезло ли им? — солдат мрачно ухмыльнулся, — едва ли. Такие места содержались не людьми. В качестве охраны работал единый искусственный интеллект. По коридорам ездили роботы с турелями, и только попробует кто выйти за красную черту своей решетки, как тут же получал череду автоматных выстрелов или ударов, избивающих до потери пульса, но все же не смертельных. Все это ужесточение нужно было с целью не присоединиться к ямам и дай бог, если ты паинька, как Стервятник. Но проводилось в тех тюрьмах еще одна страшная штука. — он сделал паузу, — Как бы выразиться… Государство нуждалось в человеческом ресурсе для восстановительных работ, для заполнения всех тех пустот, образовавшихся от щелчка. Они открыли программы по отбору рабочих, а следить за программами не следили. В итоге в белых стенах автоматизированных тюрем проводились неэтичные эксперименты с целью повышения эффективности рабочего класса. Безумные ученые старались выжить все из человеческого тела, будто это апельсин, какой-то. Мак Гарган подвергся подобной агонии. На воле он был поистине отбитым чуваком, резким, практически не управляемым, а ныне вовсе слетел с катушек. Там, на автозаправке, когда началась перестрелка, идиот встал посреди коридора, стреляя с двух пистолетов-пулеметов. С обоими стволами толком не прицелишься, да и отдача зверская, а ведь держал нас расстоянии. Всадили пару пуль, даже не пикнул. Вот если бы тебе винтовочным патроном раскололи коленную чашечку и лучевую кость в придачу, закричал бы?  — Наверное, — поежился Паркер.  — В этом и суть экспериментов. Ему случайно выжгли все нервы или только в черепушке, не знаю, где. Одним словом, бедняга, не чувствует боли. Остальные солдаты оживленно перешептывались обсуждая одни и те же слухи, про бывшие места заключения. Именно «бывшие», четко слышал супергерой, хотя знал, людей туда сажают и по сей день.  — Времена меняются. Мисс Саблинова развернула большую кампанию по скупке тюрем, от прежних почти что ничего общего не осталось. Ученые же, кого не словили, ушли в тень и, кхех, наверное, преподают детям в школах. А ты почему спрашиваешь?  — Да так, — протянул, как резинку, Питер. — эх, просто хочу получше изучить врага.  — Боишься? За близких. Они то щадить не будут… Быстро во всем догадавшийся собеседник похлопал его по спине. Он крепко сжал кулаки, чувствуя приливающий поток горячей крови. Снова вздохнул, выдохнул.  — Все в порядке. — с улыбкой промолвил Человек Паук, — прорвемся.       Прошло около часа молчаливой езды, пока не сменился ландшафт на чистую пустынную долину, пока не послышался гул вертолетов и механический звук поднимающихся ворот.       При открытии дверей их ожидал отряд на выгрузку тел и Сильвер, все в том же белом костюме. Она поприветствовала его и предложила провести краткую экскурсию. Он был больше, чем поражен: машины остановились посреди широкого пустынного двора, окруженного десятиметровой стеной с дозорными вышками, через каждые двести примерно шагов. По фронтам расставлены бараки, а неподалёку от главного входа виднелся подземный спуск, шириной способный пропустить колонну танков. Наконец, ведомый Саблиновой, он обратил внимание на три колоссальных сооружения, формой напоминающих сырные круги. У них не было окон, ярких вывесок, кондиционеров и антенн, только голая, казалось, непробиваемая стена, испещренная габаритными лампами.  — Перед вами Паноптикум! — крикнула она в момент пролетающего над головой вертолета. — Эта частная колония — есть спайка наших с Оскорпом бюджетов, с моей стороны военизированный штат, с его технологией.       Центральный круг сыра, внешне неколебимый и грозный, внутри, в административном зале, поражал зеркальными синими полами, серебристым потолком и полукружным ресепшеном с десятком администраторов в бронежилетах. По словам Соболь, каждый человек сидящий с наушником ведет связь со штатами, их клиентами. Они повернули направо, где около лестницы постоянно мигал и названивал лифт. Верхний этаж — её личный кабинет.  — Очень странная тюрьма… почему именно сюда перевели Стервятника? — спросил он, когда они попали в её просторный и немного тускловатый кабинет.  — Видите ли, мистер Паркер, Паноптикум — это не просто причудливое архитектурное изваяние, а целая философия, тотальная слежка, без уверенности в её существовании, черный экран спящий и не спящий. Эх… ладно. — она жестом пригласила его присесть у директорского стола. — Плохой из меня рассказчик, так что расскажу, как по проекту. Вообразите, что камеры заключённых, это сотни ячеек, наложенных на друг друга и образующих вместе закрытый, загерметизированный Колизей. Все эти комнатушки лицом устремлены в центр, в черный бункер размером с частный дом, у него нет дверей, окон и углов, только расставленные по всей поверхности видеокамеры. Весь бункер — одна большая камера.  — И сколько же сотрудников сидят в этой капсуле?  — В модели всего один, но в реальности количество человек засекречено, извиняюсь.  — А ячеек…  — Около восьмисот.  — И как же они успевают за всеми наблюдать?  — В этом то все и дело. Заключенный не знает, в какой момент охранник смотрит именно на его камеру. Он просто боится дернуться неверным жестом. В обычных тюрьмах можно проследить маршрут охраны, направление их взглядов. В конце концов, надзирателя можно просто подкупить или оглушить при бунте. Здесь же односторонний визуальный контакт, при котором преступник видит лишь непробиваемую стену.  — Хитро. Ну хоть… без общих ям.  — Что правда, то правда.  — То есть, всего Паноптикум, с тремя зданиями, вмещает две тысячи четыреста человек. Как же много…  — Времена такие… к слову о преступности, поговорим насчет провальной операции.  — Провальной? Но мы смогли доставить двоих…  — Люди погибли. По протоколу, операция провалилась. К тому же, главную цель мы потеряли! — она внезапно рассердилась, — Этот гребанный Тумс хранит тайну захоронения оставшегося инопланетного мусора. Для нас они теперь за горами, для них за поросшим пеньком.  — Для кого? — встревожился вдруг Паук.  — А я почем знаю! Кто-то спрятал технику в автозаправке, да так, что разведчики с радиолокаторами прошляпили; кто-то сбил вертолет и никаким не ПЗРК. Следов снаряда не было, словно… выбили сгустком энергии. А мы в полном небытие. Под её короткими, серебристыми волосами проступили вены. Кабинет заполнился тишиной, и было видно, как только что вышедшая из себя Сильвер быстро вернулась в прежний, невыразительный образ. Внезапно прозвенело уведомление на широком экране стола. Открыв выплывающий документ, начальница устало выдохнула и потянулась за выдвижной полкой.  — У меня есть традиция, — с невероятно спокойным голосом начала она, — с сотрудниками, чья роль или звание тесно связывает с мной, а нам с вами видимо придется сотрудничать в живую, я предлагаю выпить чаю и поговорить о… сторонних вещах. Вы позволите, если традиция будет распространена и на вас?  — Хорошо. Я слышал, мистер Кларк пил с вами чай.  — Да. Я планировала его впустить в один особый, немного молодой отряд. Не вышло. Перед носом появилась чашка с горячей водой, и коробка с разными сортами чая. Питер взял пакетик зеленого с ананасом, в надежде расслабиться.  — А к чему такое чаепитие?  — Менеджмент. — она даже улыбнулась. — Когда ближе знаешь персонал, учишься находить к ним подход и не быть «стервой».  — А вы были? — неловко спросил он.  — Той ещё. Любила все делать в одиночку, мало кому доверяла и все оценивала с собственной колокольни. Эхо войны, от которого удалось избавиться совсем недавно.  — Симкария?  — Ужасное место с некоторых пор. Больше десяти лет уже прошло. Сильвер примолкла, и взяв маркер, записала какие-то цифры на установленом в столе планшете.  — Убытки, — объяснила та, переворачивая виртуальную страницу, — у меня, в собственности, не так много воздушного транспорта, тем паче военного назначения. Дорого уж слишком. А семьи покойных ребят, еще дороже. — она вдруг остановилась — вам, наверное, покажется цинично с моей стороны, оценивать жизни деньгами. Вы уж простите.  — Почему вы стали заведовать компанией?  — Все решили три считанных месяца на богом забытой родине. Если вкратце: гуманитарный отряд вез пропитание и медикаменты для мирного населения на территорию повстанцев. Там была гражданская война, если знакомы. А затем, в самом конце маршрута эти… революционеры, какими благими намерения в перевороте их не были, просто напали на конвой. Всех перебили, одна я и выжила. Полные кузова еды попали в руки военным, посчитавшим, что для общего дела солдаты важнее граждан. Так стартовали восемьдесят восемь дней ада, в котором я убивала все больше и больше и все меньше и меньше чувствовала себя миротворцем, напротив же — террористом. Конец. Паркер, никогда не представлявший себе лицо войны, длительной и истощающей народы, постоянно раздумывал о том, что если бы он был там? Он бы многих спас? Или многих бы убил?  — Теперь новая жизнь? — только и вымолвил он, — Тихое небо, коробка с хлопьями, семья…  — Ох нет, нет. — она учтиво рассмеялась и показала ему безымянный палец без обручального кольца. — Не могу думать об этом. Наверное, какие-то следы прошлого все-таки остались. Хотя… я и девчонкой не отличалась влюбчивостью. У меня вон целая компания! Бойцы умельцы, можно сказать, Соболята мои. — рассмеялась было та, но быстро подавила смешок, — Минус четыре человека. — записала она в очередную строку расходов. — Каждая потерянная единица — это заоблачная компенсация женам да детям. Ну да ладно, расскажите-ка лучше сами о себе, дружелюбный сосед.  — Вы сами все увидите… — резко выпалил Питер, но тут же осекся, — если придете на мои именины.  — Приглашаете на день рождения? А я думала праздник лишь для друзей.  — Это мне решать. И ещё кое-что, — уже смелее продолжил он, — вы можете получить меня приёмам каким-нибудь? Как вы простой человек, боритесь с преступностью?  — Простите?  — Нет, конечно, если у вас есть время! Буквально пару часов назад меня чуть не отмудохала горилла с поехавшей крышей.  — Хм… работы у меня предостаточно, мистер Паркер. — она отключила монитор, — Так что я посмотрю. Когда ваши именины? Неприлично отказываться.  — Десятого. — с чувством личной победы отозвался он и допил свою чашку чая, что вообще-то, не давала ни капли расслабленности после тяжелой битвы.