***
Подпрыгнув к двери его квартиры, охваченная адреналином, она постучала костяшками пальцев по дереву под мелодию последней популярной песни, которая застряла у нее в голове, полностью игнорируя предчувствие того, что она его раздосадует. Что-то лязгнуло и упало, и сквозь стену она услышала его приглушенную ругань. Раздался еще один громкий удар, крик и приближающиеся топающие шаги. Цветан распахнул дверь, чтобы впустить ее, и тут же повернулся к ней спиной. Он прохромал через комнату и рухнул на кушетку, массируя левую голень. — Добрый день, мистер Ворчун! — чирикнула она, перегнувшись через подлокотник, чтобы осмотреть его ногу. — Что приключилось? — Ударился о книжный шкаф, — проворчал он, глядя куда угодно, только не на нее. Розочка поморщилась и направилась в его маленькую кухню. Она вытащила из морозильника пакет с замороженной брокколи и швырнула ему. Чудом, но он его поймал. — Ого, я тебя даже не предупредила. Если ты так хорошо осведомлен о своем окружении, как ты умудрился врезаться в шкаф? — Я не врезался. Я ударился… — Я слышала, как что-то упало, Цветан. Розочка не смогла удержаться от хихиканья, когда его шея залилась румянцем, но подавила смех, когда он обратил на нее свой взгляд. — Итак, ты уже собрался? — Она заметила пять запечатанных картонных коробок, сложенных стопкой у стены. — У тебя тут пустее обычного. — У меня и так вещей было кот наплакал, Розочка. — Он невозмутимо прижал пакет с брокколи к ноге. Она почувствовала укол вины, но продолжила, несмотря ни на что. — Я имею в виду, у тебя было очень много мусора. Ты все выбрасываешь? — Эм-м-м… Она уловила застенчивый взгляд, промелькнувший на его лице, прежде чем он сменился безразличием. — Да. Да, я все выкинул. Его больше нет. Ничего. — Ага. Даже не моргнув, она прошла через комнату, вытащила из кучи коробку и встряхнула. Та издала звенящий звук металлических предметов. — Нет, Цветан. — Просто послушай… — Нет, Цветан. — Розочка, ты не понимаешь… — Я понимаю, что плачу за квартиру. Ты не принесешь в наш новый дом пять коробок мусора.***
В итоге они уехали немного позже, чем предполагалось, поскольку им пришлось потратить больше часа на обсуждение синдрома Плюшкина Цветана, а потом они завезли коробки на свалку. Однако одну коробку Цветан все же попросил оставить. Хотя он не позволил ей заглянуть внутрь, он поклялся, что это не мусор, и уклонился от ее любопытства, окрестив её содержимое «личным». Розочка ему разрешила. Неохотно. — Тебе повезло, что у меня есть место в багажнике, — сказала она, пристегивая ремень безопасности и заводя двигатель. — Кстати, не будешь возражать, если мы сделаем мацупусенький крюк? Цветан повернулся к ней, немного обеспокоенный тем, что ее голос стал повыше. — Мне это не понравится, да? Розочка изогнулась, когда ее плечи упали на руль. — Я просто хочу сказать Ручейку привет и до свидания, прежде чем мы уедем. Вот и все. Как и ожидалось, Цветану это не зашло. Его рот открывался и закрывался, как у золотой рыбки, раскрытые ладони парили над приборными панелями, прежде чем он сумел что-то сказать. — Ш-шо… — Ему потребовались секунды, чтобы собраться с мыслями. — Розочка, ты ведь понимаешь, что я этого парня сторонюсь, как огня, верно? Она почувствовала, как подпрыгивает на своем сиденье. — Ой, да ладно, если хочешь, можешь посидеть в машине. Но я не видела его с тех пор… — Она замолчала, пытаясь вспомнить, когда они с Ручейком последний раз разговаривали. Это было давно. — Вчера! — закричал Цветан. — Ты видела его вчера. Мы встретили его на улице. Он бипнул тебя в нос. Он попытался заглянуть в мои продукты. Он сказал «намасте» семнадцать раз. Тебе так сильно надо это повторить? Наступила минута молчания. — Ну… у тебя же на этот раз нет продуктов. — Розочка, пожалуйста. — Послушай, послушай… — Розочка уже начала отъезжать от дома Цветана. — Я быстро, обещаю.***
На протяжении всего пути к дому Ручейка Цветан пытался сочинить целую симфонию только из недовольных стонов. Даже перерывы он тратил только на жалобы. Это был познавательный опыт. Розочка узнала, что Цветан не любит желтые штаны Ручейка. А вот она думала, что они милые. — О, вон он! — воскликнула Розочка, заглушая особенно драматичный стон. Ручеек стоял у своего крыльца, балансируя на одной ноге, вытянув одну руку далеко на запад. Выражение его лица было безмятежным, бирюзовые волосы блестели в свете заходящего солнца. Кажется, они застали его за йогой. — Посмотри, какой он гибкий. Потрясающе! — восхитилась Розочка. — Почему он никогда не носит рубашку? — спросил Цветан у несуществующей публики, поскольку Розочка уже выскочила и захлопнула дверь. — Как поживаешь, гуру? — позвала она, радостно шагая по его лужайке. Ручеек повернулся и просиял при виде ее. — Розочка! Как сама принцесса фламинго? Она покраснела и повертела прядь волос между пальцами. — Как всегда розовая, спасибо, что спросил. Ручеек усмехнулся. — Да, вижу. — Его взгляд упал на ее машину. — Я так полагаю, ты отправляешься в Берген-Таун? Розочка кивнула. — Ага, пришла попрощаться перед отъездом. Готов обняться на прощание? — Она в предвкушении раздвинула руки, и Ручеек с радостью принял этот жест. — Ты же знаешь, я всегда готов к объятиям, особенно от тебя, но… — Ручеек первым прервал объятие, криво улыбаясь. «Очень милая улыбка», — заметила Розочка. — Ты знаешь, что я тоже собираюсь в Берген-Таун, просто уезжаю завтра. Я же тебе говорил, разве нет? — Ну да, но я все равно до завтра тебя не увижу, я буду по тебе скучать, — Розочка умолкла, когда на неё снизошло озарение. — Слушай, а что, если ты просто поедешь с… Оба они чуть не выпрыгнули из кожи от внезапного гудка машины. Цветан держал руку на руле, а на его лице был убийственный взгляд. «Он еще даже не въехал, а я уже хочу его выгнать.» Розочка шлепнула себя по лицу. Ручеек явно нашел это забавным. — Э-э-э, Цветана куда-то нужно подвезти? — Он мой новый сосед по комнате. Ручеек посмотрел на нее так, будто она объявила, что идет на похороны родственника. Она часто получала такой взгляд, когда дело касалось Цветана. Слабое раздражение покалывало у нее в животе, хотя она пыталась игнорировать его. В конце концов, Ручеек не из тех, кто осуждал Цветана. Ручеек был одним из самых добрых людей в Тролль-Тауне. — Ладно, мне пора. Увидимся завтра, напишу позже, может, позвоню сегодня вечером… — Так, подожди, подожди, — Ручеек рассеянно помахал рукой. — Дай хоть подойду поздороваюсь с Цветаном, прежде чем вы уедете. Мы же так редко разговариваем. Чья-то рука скользнула по ее пояснице, и она почувствовала, как ее ведут в направлении машины. Ручеек открыл ей дверь, взял ее за руку и помог войти внутрь, словно они были лакеем и принцессой. — Моя леди. — Он улыбнулся и вежливо кивнул. Розочка хихикнула и кивнула в ответ. — Благодарю, добрый сэр! Она услышала с правой стороны фырканье. Ручеек положил руку на крышу машины и наклонился вперед, чтобы лучше рассмотреть ее пассажира. — Привет, Цветан. Небось, с нетерпением ждешь поступления в колледж? Цветан, как обычно, не ответил. Розочка слегка хлопнула его по колену. — Эй, прояви вежливость. Скажи что-нибудь. — Ты в этих штанах выглядишь как заплесневелый лимон. «Ладно. В следующий раз надо уточнить, что я хочу, чтобы он сказал». Ручеек запрокинул голову и расхохотался. — Хорошо, Цветан. Я тоже рад тебя видеть. — Он перевел взгляд на Розочку. — Полагаю, я скоро получу от тебя весточку? Она нетерпеливо кивнула. — Обязательно! Он осторожно ткнул ее в нос («Бип!») и вернулся к йоге. «Какая преданность делу», — с трепетом подумала Розочка.***
— Не понимаю, почему он тебе не нравится. — Они уже были в пяти милях от его дома, а Цветан все еще не перестал жаловаться на Ручейка. — А я не понимаю, почему он тебе нравится. — Он добрый, Цветан. Добрый, вежливый, заботливый… — Во-первых, все эти слова имеют одинаковое значение. Во-вторых, он притворяется. Слизняк, да и только. Розочка раздраженно вздохнула. Сколько раз они уже об этом говорили? — Ручеек никогда не показывал ни единого признака того, что он слизняк. Мы это уже обсуждали. — Инстинкты! — воскликнул Цветан. — Я доверяю своим инстинктам. Ты даже не представляешь, как досадно быть единственным человеком в Тролль-Тауне, который видит, что он несет хуйню. — Так! Знаешь что? Как будущая мэр я постановляю, что в моей машине больше материться нельзя! — Она посигналила, словно судья молотком стукнул. — Ты не можешь это постановить, это невозможно! — Это уже с судом разбирайся. В течение целого часа двое молодых людей пререкались, как дети, и к тому времени, когда они остановились у Макдональдса, Розочка уже обдумывала, стоит ли спросить Цветана, не хочет ли он «Хэппи Мил». «Мальчику немного счастья бы не помешало». — А нам обязательно есть тут? — Цветан наморщил нос, глядя на гигантскую люминесцентную букву М, которая висела над рестораном. — Еда тут нездоровая. — Ты не ложился спать до 4 часов утра, потому что пересматривал документалки о теории заговора, а сейчас забеспокоился о здоровье? Как и следовало ожидать, Цветан не ответил, а рухнул на сиденье, скрестив руки, с раздраженным выражением лица. В итоге они заблудились, и им пришлось просить помощи у одного ветреного хиппи, слонявшегося возле заправки. Хотя их обмен закончился тем, что Цветан принялся угрожать ему палкой, его указания все-таки наставили их на правильный путь.***
К тому времени, как они добрались до Берген-Тауна, над местностью сгустились сумерки, и дорога освещалась уличными фонарями. Цветан, все время наставлявший ее о постоянной бдительности, заснул, склонив голову на плечо, и из его горла доносился глубокий храп. Розочка припарковалась возле жилого комплекса и почувствовала облегчение, когда двигатель затих. Наманикюренные кончики пальцев потянулись разбудить Цветана, но остановились на полпути. Прикусив нижнюю губу, она вышла и обошла машину, чтобы открыть дверь Цветана. Янтарный свет ближайшего уличного фонаря дал ей прекрасный вид. Растрепанные волосы цвета воронова крыла встали дыбом, а несколько прядей опадали чернильными каплями на его лоб. Она вытерла их твердыми пальцами. Круглое лицо, все еще не избавившееся от детского жира, на этот раз совершенно безмятежное. Вот бы он побольше спал. Он выглядел расслабленным, и, для человека, который пытался заставить его расслабиться с самого детства, это зрелище было сюрреалистичным. — Цветан… — прошептала Розочка, нежно тряся его за плечо. — Цветан, мы приехали. Он пошевелился, пробормотал что-то о кокосах, его мутные глаза поднялись вверх и встретились с ее глазами. Он моргнул, глядя на нее пустым взглядом, который говорил ей, что большая часть Цветана все еще пребывала в Стране грез. — Знаешь, ты очень даже красивый, — сказала Розочка небрежно. — Во всяком случае, для парня. Особенно, когда не супишься. — Розочка лукаво ухмыльнулась ему, готовая к любому ответному удару. Но его сонный разум еще не выстроил барьеров, и на лице Цветана промелькнула мельчайшая улыбка, а из носа вырвался смешок. — Заткнись, Розочка. В его хриплом голосе Розочка уловила тихие нотки нежности. Она подумала о том, что было раньше, и вспомнила извиняющийся взгляд Ручейка, когда тот узнал, что они будут жить вместе, и опять почувствовала себя задетой. Так было всегда. Зачем приглашать Цветана? Зачем тусоваться с Цветаном? Зачем все это делать с Цветаном? Она слышала это уже много лет, и, хоть она никогда не спорила, такой же простой ответ звучал у нее в голове. Потому что, хоть у Цветана недостатков было столько, что ими можно было заполнить роман, Розочка отказывалась его бросать. Так что, сколько бы Цветан ни возражал, он всегда, всегда будет ее другом.