***
В тот день оба соседа кое-что узнали. Цветан узнал, что Розочка — непревзойденный и довольно опасный мастер «Dance Dance Revolution». Розочка узнала, что Цветан может серьезно увлечься автоматом с клешней. Плюшевые игрушки ему были не нужны, он отдавал их ей, не задумываясь. Просто казалось, что у него какая-то странная одержимость сохранением своего достоинства в присутствии неодушевленного металлического ящика. «И это меня считают эксцентричной?» — Ты потратишь все наши жетоны. — Ты хотела дельфина, ты получишь дельфина. — Я всего-то сказала, что он милый. — Ты получишь этого клятого дельфина, даже если это будет стоить мне жизни. Одно было точно. С этими новыми плюшевыми друзьями будут обращаться как с плюшевыми королевскими особами, учитывая, через какой ад Цветан прошёл ради них. Его лазерную фокусировку нарушил отчаянным крик: «ЦВЕТАН!», за которым последовали звуки разгневанных бергенов, которых бульдозером повалили на пол. Причина суматохи остановилась и оглянулась на переполох, который она вызвала. — Ой-ой.э, эм, извините. Простите-простите-простите, — повторяла она шепотом, пока бежала к Цветану. — Тихоня, — терпеливо сказал тот. — Я же тебе сказал. Тебе больше не нужна моя помощь. — Я знаю, я знаю, — настояла Тихоня, девушка-берген с хвостиками, тревожно заламывая руки, — я просто… ммм… он так смотрел на меня. Как будто… вдруг он потерял интерес, я просто обязана ещё раз сказать что-нибудь красивое, пожалуйста… — взмолилась она, сжимая его предплечье. — Пожалуйста, пожалуйста, пожа-а-а-алуйста. Цветан нервно взглянул на Розочку. — Тихоня, сейчас… э-э, сейчас не лучшее время. Тихоня проанализировала их присутствие и быстро сформулировала собственное заключение. — У тебя тоже свидание? — Нет! — единодушно огрызнулись они. — Воу, ладно, не кричите на меня. — Тихоня, если бы это был другой день… — Цветан, пожалуйста. Я тебя больше не буду просить, обещаю, но пожалуйста… я… я… я хочу, чтобы он меня любил! — причитала Тихоня, и на ее глаза навернулись слезы. — Хорошо, хорошо! — запаниковал Цветан. — Я помогу, просто… — Его руки опустились и принялись возиться с подолом пиджака. — У тебя блокнот с собой? Тихоня нетерпеливо кивнула, быстро вытерла слезы и вытащила крошечный блокнот-книжечку и ручку цвета барвинка. — Так, я готова. Взгляд озадаченной происходящим Розочки метался между ними. Цветан поджал губы, не сводя глаз с ковра в горошек, а его шея заливалась краской. — Твои глаза, — пробормотал он. Краем глаза Розочка увидела, как Тихоня записывает слова. Склоненная голова пораженно вздохнула. — Они как два озера, таких глубоких, и я боюсь, что если я нырну… то уже навсегда утону в них. «Что происходит? Что происходит? Что происходит? Что происходит?» У Розочки в шоке отвиса челюсть. — Навсегда… утону… в них… — бормотала Тихоня, пока писала. Цветан продолжал, как будто не подозревая, что Розочка вот-вот самопроизвольно воспламенится. — А твоя улыбка. — Его голова слегка приподнялась, их глаза встретились на долгую миллисекунду, прежде чем он снова отвел взгляд. — Даже солнцу становится завидно, и оно не желает выходить из-за облаков, зная, что ему не дано сиять так же ярко. Это было странно. Это было так, так странно, но через семь уровней абсолютного изумления Розочка обнаружила, что улыбается от уха до уха, потому что она оказалась права! Даже спустя столько лет Цветан все еще мог писать стихи, и они были красивыми, нежными и удивительными, и у Розочки кружилась голова от одной мысли об этом. Однако прямо сейчас она не могла подобрать никаких разумных слов. — У него действительно милая улыбка, — вздохнула Тихоня, с любовью обнимая блокнот. — Так скажи ему, — спокойно констатировал Цветан. — Скажу, я же все записала. — Нет, я имею в виду… скажи ему своими словами. Людям нравится слышать, что у них милая улыбка, и чем искреннее, тем лучше. Тихоня повертела блокнот между пальцами. — На этот раз мне придётся сказать твоими словами, Цветан. Мои никогда не бывают хорошими. Они все беспорядочные и тупые. Если я хочу, чтобы он меня любил, я должна хорошо звучать. — Она обеспокоенно оглянулась через плечо. — Мне-мне пора, я ему сказала, что в туалет забегу, и я… — Она замолчала и помахала рукой. — Пока. — Она повернулась к Розочке. — Было приятно познакомиться, пока. — И с такой же неуклюжестью, как она появилась, Тихоня ушла. Они снова остались одни, и любой разговор, ориентированный на плюшевых дельфинов, давно канул в лету. Она не совсем понимала, царит ли сейчас неловкость или нет. Цветан по своей природе был тихим, поэтому они часто имели дело с периодами молчания, но почему-то сейчас все было по-другому. Розочка подумала, чувствовал ли Цветан то же самое, или все это было односторонне вызвано ее постоянно учащающимся сердцебиением. — Итак… — подал голос Цветан через пару секунд. — Я неплохо высасываю из пальца стихи. То есть, я читал много стихов Ф. Ц. Блю. Я сам журнал не покупаю, просто родители забывают журналы на скамейках, когда уходят, а мне во время перерыва делать нечего, и эй, раз уж прочел одно стихотворение, то давай уж все. В оригинальности он не силен, так что это не так уж и трудно… — Это было так красиво, — сказала Розочка, затаив дыхание, больше себе, чем ему. — Э-э-э, да. Ага. Как я уже сказал, я набрался от Ф. Ц., сам того не желая. — Херня. — Она цыкнула на Цветана, который приобрел досадную привычку драматично ахать каждый раз, когда она ругалась. — Ты так всегда умел. Ты ведь талантливый, не находишь? Розочка задумалась, сколько крови за сегодня прилило к голове Цветана. — Основы у меня получаются. — Он пожал плечами. — Надеюсь, Тихоне повезёт со свиданием. Я тебе рассказывал о Тихоне? Розочка покачала головой, прекрасно зная, что Цветан пытался сменить тему, но дала ему продолжить. Она должна была дразнить, а не розоветь с каждой минутой обсуждения. Почему она так краснела? — Лады, тогда поди сюда, — Цветан вернулся к своей стойке, приглашая ее следовать за собой. — Итак, я работаю, никого не трогаю, так? И тут подходит вот эта бергенка. Я пытаюсь спросить, нужна ли ей помощь, а она просто плюхается на стойку и ревёт в три ручья. И еще на ней было это. — Цветан снял с одной из полок длинный спутанный радужный парик. Глаза Розочки расширились. — Что ж, чувство стиля у неё есть. — Стиль? Я сначала решил, что её кто-то нанял на день рождения ребенка. Короче, она в истерике, я пытаюсь ее успокоить, а она умоляет разрешить ей залезть под прилавок и остаться там до конца дня. — Почему? Что случилось? — Она просто очень нервничала из-за свидания. Она влюбилась в одного парня несколько месяцев назад и только начала с ним общаться в Интернете. Ах да, она создала фальшивый профиль под новым именем, и на ее фото была изображена только она, в этом дурацком парике, и она заставила себя поверить, что парик и странный комбинезон 60-х были каким-то секретным альтер-эго, и она вела себя так, будто она была суперменом и… это была просто она. В парике. Как будто это было большое открытие, когда она сняла парик и сказала ему, что ее настоящее имя — Тихоня, а он такой: «Ништяк». Это была самая тупая вещь, которую я когда-либо видел. Розочка приподняла бровь. — А когда она начала просить у тебя стихи? Пока он отвечал, Цветан внезапно очень заинтересовался содержимым своего рюкзака. — Итак, она плакала, я пытался ее успокоить, и по какой-то идиотской причине… Я-я до сих пор пинаю себя, — вздохнул он. — Я сказал ей, что помогу, и это привело к поэзии. Она просто чувствовала себя увереннее, когда выражалась моими словами. — Значит… все ее свидания прописаны по сценарию? Она что-нибудь говорит сама? — О, не волнуйся. — Губы Цветана дернулись в крошечной улыбке. — У нее уже закончился мой материал, а они продолжали говорить. Я видел, как они разговаривали, видел, как они катались на роликах. Этот парень любит Тихоню, что бы она ни делала или говорила. В конце концов она это поймет. То, что она сейчас о себе невысокого мнения, не означает, что так будет всегда. — Звучит знакомо, — тихо сказала Розочка. Цветан усмехнулся. — Заткнись. — Наконец-то, — раздался голос позади них. — Веселишься, да, Розочка? Она почувствовала знакомую руку, змеёй обвившую ее талию. — О, привет! — сказала она, не в силах скрыть недоумение. — Как… как ты меня нашел? Ручеек приятно улыбнулся, и поднял телефон. — По трекеру. Великолепное приложение. Настоятельно его рекомендую. Розочка проигнорировала попытки Цветана слегка подтолкнуть ее. — Ого, к-как удобно. Ты, э, мне его на телефон установил? А то я не помню, чтоб я его загружала. Он кивнул. — Я подсоединил наши телефоны в ту же ночь, когда ты слишком много выпила. Когда мы впервые поцеловались, если ты забыла. Цветан перестал ее подталкивать. — Я тогда подумал: «А что, если возникнет чрезвычайная ситуация? Что, если бы наша любимая Розочка заблудилась или пропала?» Понимаешь, мне просто нужно было подготовиться. Прошу прощения, если тебе это кажется странным. Я не хочу, чтобы тебе было некомфортно. — Ой, нет, нет. Не думай так. — Розочка позволила своей руке скользнуть по плечу Ручейка и крепко обняла его. У него всегда в глубине души были только добрые намерения. — Ты мог бы просто позвонить ей и не припираться, — напряженно сказал Цветан. — Но это испортило бы сюрприз, — Ручеек пожал плечами. — У меня сегодня спонтанное настроение. Итак, я смотрю, вы… друг к другу стали дружелюбнее? Я рад, что вам удалось решить вашу проблемку, какой бы она ни была. — Не благодаря тебе. Розочка слегка ударила Цветана по предплечью. — Ручеек, Ручеек! Эй, Ручеек! — Хрящ! — воскликнула обрадованная Розочка, когда к ним подскочил дружелюбный берген рука об руку с робкой Тихоней. — Боже мой, так это с тобой у Тихони свиданка? — Да, Боже, ты знаешь Тихоню? — ответил тот так же взволнованно. Прежде чем Розочка смогла ответить, тот принялся хвалить девушку. — …И такая страстная. У неё аппетит превосходит даже мой. Я пытался взять кусок пиццы, и знаешь, что случилось? Я чуть руки не лишился! Она как фея из сказки… — Хрящ, — Ручеек повысил голос, чтобы его услышали сквозь дифирамбы друга. — Я рад, что у тебя появилась девушка. Не хочешь присоединиться к нам с Розочкой? Мы собираемся поужинать в «У Шеф-повара». — Серьёзно? Ручеек слегка сжал ее талию. — Ну, я забронировал столик. Это часть сюрприза. Конечно, если ты хочешь провести вечер с кем-нибудь еще… — Нет-нет-нет. Всё хорошо, я с удовольствием, — тут же перебила его Розочка, заметив, как Ручеек разочарованно опустил голову при мысли о том, что его девушка откажет ему. Ей не хотелось его расстраивать. — Чудесно. Тут зазвонил чей-то телефон, и все пять пар рук прошлись по карманам. Это оказался телефон Ручейка. Он вытащил агрегат, чтобы прочитать имя, и Розочка услышала едва слышный вдох, сорвавшийся с его губ. Она взглянула на контакт. «Мама.» Безмятежность Ручейка в ту же секунду испарилась, словно ввода, вытекшая сквозь ладони, и он нетерпеливо огляделся в поисках тихого места. — А-ах, п-прошу меня извинить. Мне нужно… Мне очень нужно ответить. — Он поспешно пошёл прочь, его пальцы уже неуклюже скользили по экрану, когда он оказался в нескольких шагах от них. — Да-да. Я здесь, я здесь. Не вешай трубку. Я сейчас выйду на улицу. Оставайся на линии! — О-о-о-он в порядке? — осторожно спросил Хрящ. — Да, наверное? — ответила Розочка. — Все, что я знаю, это то, что мама Ручейка все время пропускает его звонки. Хрящ и Тихоня несколько раз попрощались перед уходом, пообещав встретиться с Розочкой позже, и Хрящ в то же время представился Цветану, который совсем похолодел. — Хочешь поужинать с нами? — спросила она, когда они снова остались одни. Цветан покачал головой. — Нет, спасибо. У меня был долгий день. Мне очень нужно немного тишины. Повеселись. — А-ага. Обязательно. «Ух, опять ситуация становится неловкой.» — Блин, даже покататься не успела, — прокомментировала Розочка, глядя на каток. — Может быть, в следующий раз. — Черта с два! — внезапно огрызнулся Цветан, все еще выглядя раздраженным после встречи с Ручейком. — Хочешь кататься, так катайся. Давай, я выделю тебе бесплатную обувь. У тебя еще есть несколько минут. Розочка прикусила губу, взвешивая варианты. — Хорошо, я покатаюсь… — Отлично. — Цветан уже перебирал обувь. — У тебя какой размер, сороковой? — Если ты покатаешься со мной. Его голова взлетела вверх. — Что? Розочка ухмыльнулась, вновь обретя игривость. — Прошу вас, Цветан, стать моим партнером по роликовому катанию. — Это что ещё за зверь такой? — Цветан по-прежнему язвил. Все было так, как должно быть. — Хорошо, выражусь попонятнее — прокатись со мной. — Ни за что. — Ещё как за что.***
Цветан вышел на каток, опираясь всем телом на перила. — Надеюсь, ты счастлива, — сказал он невозмутимо. Розочка подкатила к нему, протягивая руки. — Очень. Он с презрением осмотрел ее открытые ладони и отверг ее предложение, попытавшись оттолкнуться от перил и свободно ехать. Через несколько секунд одна нога скользнула дальше другой, и Цветан ухватился за первое, что могло его поддержать, а именно за протянутые руки Розочки. — Привет! — прощебетала, пока он выпрямлялся. — Ты готов к своему первому уроку катания на роликах? — Не смей меня отпускать. Так. Это предложение она никак не ожидала услышать от Цветана. — Не волнуйся, задрот. Все будет хорошо. Давай. — Она потащила его по полу, тем самым заставив его расслабить ноги. — Просто нужно быть… на расслабоне, но все равно прилагать усилия, понимаешь? — Нет, я вообще не понимаю, о чем ты! — выкрикнул Цветан, каждые несколько секунд поглядывая вниз. — Перестань смотреть в пол и смотри на учителя. — Но я не понимаю своего учителя! Розочка застонала. — Цветан, успокойся, я не дам тебе упасть, нам просто нужно… — Его руки внезапно сжали ее руки, и именно тогда она позволила себе их заметить. Они были большими и широкими, характерными для такого невысокого парня, хоть и издалека казались меньше. Судя по количеству часов, которые он провел за работой, неудивительно, что они были толстокожими и мозолистыми, но она все равно отмечала каждую неровность и бугорок, будто анализировала детали на картине эпохи Возрождения. Они были теплыми и мокрыми от пота, что для такого холодного человека неожиданно, но Розочка считала, что ему это подходит. Цветан был добрым, тревожным задротом по сравнению с другими его личностями. — Что нам нужно?! Розочка вернулась в реальность. — Ч-что? — Что нам нужно делать?! — настойчиво крикнул Цветан, заставив Розочку отчаянно задуматься. — А-а, нам нужно, мм… нам нужно… — Его хватка на ее руках усилилась. «Блять, прекрати! Я думать пытаюсь!» Она упала. Накренилась назад в результате несчастного случая из-за неуклюжих мыслей. Цветан, чьи рефлексы были превосходными, благослови его Господь, бросился вперёд и сунул ладонь ей за голову, когда они оба ударились о твердый деревянный пол. Какое-то время они просто лежали. Цветан прижался лицом к ее плечу, поскольку ожидал такого эпического провала, а Розочка просто ценила тепло его тела. — Что случилось? — пробормотал он. — Решила отключиться, пока мы катались? — Сбой в мозгу, дружище. С кем не бывает. Цветан выдавил улыбку. — Да, понимаю. Со мной такое постоянно случается. Розочка ответила не сразу и вместо ответа предпочла рассмотреть каждую черту лица Цветана. Она была почти уверена, что увидела ямочку на щеках, она была неуловима, как дикое животное. — Эй, помнишь, что ты сказал Тихоне? Цветан с любопытством поднял голову и, судя по мерцанию его глаз и потемнению щек, заметил их интимную позу. Он перевел свое выражение лица в нейтральное, как будто решил не привлекать внимание к ситуации. «Мудрый поступок, Цветан.» — Я Тихоне много чего сказал. — Мне нравится твоя улыбка, — произнесла она. Единственным ответом Цветана были его широко раскрытые глаза и шевелящаяся нижняя губа. Он как будто потерял дар речи. Розочка хихикнула. — Да ладно, Цветан. Ты же сказал, что людям нравится слышать, что кому-то нравится их улыбка. Где мой счастливый Цветан? Он оторвался от ее тела и сел, как будто ему нужно было взглянуть на неё и этот бред сивой кобылы издалека. После того, как он в шоке взглянул на нее, он рассмеялся слабым смехом. — Ты вконец психованная. Мы чуть не размозжили черепа, мы могли умереть, а ты, — он указал указательными пальцами на свои губы, которые он растянул в чрезмерно широкой ухмылке, — думаешь об этом. — Ага, — решительно ответила Розочка. Цветан вздохнул и протянул руку, чтобы помочь ей сесть, за которую она с благодарностью взялась. — Ладно, хорошо. Мне тоже нравится твоя улыбка. Розочка просияла, не обращая внимания на розы, распустившиеся на ее щеках. — Это хорошо, потому что ты её еще много раз увидишь. — О, я очень на это надеюсь, — раздался сверху бархатистый голос. Они с трудом поднялись на ноги, инстинктивно цепляясь друг за друга, пытаясь сохранить равновесие. «Ручеек. Я люблю Ручейка. Ручеек мой парень. Ручеек отличный парень. Я уже говорила, что люблю Ручейка?» Ручеек улыбался той самой легкой улыбкой. Надо будет сказать ему, что Розочке тоже нравится его улыбка. Авось уравновесит ситуацию. Когда они вышли с катка, она сорвала ролики и крепко обняла Ручейка, прежде чем с силой сомкнуть их губы. «Я плохая девушка, я плохая девушка, я плохая девушка.» Ручеек, ясное дело, был сбит с толку, но не стал сомневаться во внезапном приступе привязанности, который Розочка сдерживала несколько дней. Она держала глаза закрытыми, не осмеливаясь взглянуть на Цветана, которого наверняка раздражает вопиющим КПК на своем рабочем месте. — Я тебя люблю, — прошептала Розочка. — Я знаю, — успокаивающе ответил он, поглаживая ее спину, словно чувствуя, что что-то не так. — Давай зайдем ко мне и попьем чаю, а потом встретимся с Хрящом и Тихоней. — А-ага. Звучит неплохо. Он снова обвился вокруг неё, а она посмотрела через плечо на Цветана, который уже отошел и энергично запихивал ролики обратно на полки. Из его рюкзака вываливалась куча плюшевых игрушек. — Увидимся позже! — крикнула она, пока Ручеек уводил ее. — Ага. Увидимся, — резко ответил Цветан, не поднимая глаз. Розочка мало что знала о подобных реакциях, но она точно знала, что Цветан обязательно будет в постели, когда она вернется домой. К тому времени, когда они достигли городского моста, Ручеек объяснял духовную энергию своих уроков йоги, но Розочка не могла сосредоточиться. Она думала о текстуре рук, звуке голоса, теплоте улыбки, о всем том, что не исходило от ее парня. — Я тебя люблю, — повторила она снова, гадая, сможет ли она сказать это Ручейку миллион раз и все равно чувствовать вину.