***
В отделе развлечений платья крайне недооценивали. Розочка крутилась по своей спальне, её волосы развевались, голова с каждой минутой наполнялась пустотой, а барвинково-голубая юбка развевалась по спирали. Она чувствовала почти что ностальгию, это было прямо как в те времена, когда она носила с косички и дамские платьица. Взрослые обожали ее и хвалили Пеппи за очаровательную дочку, которая неумело кружилась по танцполу. Это чувство сегодня не было неуместным. Веселье, которое она сейчас испытывала, определенно напоминало детское. Если не считать быстрого душа, Цветан засел у себя в комнате с тех пор, как они вернулись домой. Для Цветана это было странно. Обычно ему требовалось всего две минуты, чтобы переодеться, и он выходил за дверь. Розочка время от времени печатала из любопытства: «Ты там живой?» и получала утвердительный ответ. А мальчик-то не торопился. Она нетерпеливо бродила по гостиной под звуки щелкающего языка. Честно говоря, Розочке тоже потребовалось больше времени, чем обычно. Ее макияж был доведен до совершенства, ее щеки снова блестели, все ее лицо было украшено аксессуарами, ее волосы были заколоты и заплетены в косы, затем переколоты, затем расчесаны, затем прочесаны, пока она в конечном итоге не сдалась и не оставила их распущенными. Но она все время поправляла резинку с цветочками так, чтобы она не выглядела криво. Она как раз поправляла её в очередной раз в отражении ближайшей вазы, когда услышала щелчок его двери. Цветан вышел из своей комнаты с прямой спиной и без обычного сутулого положения шеи. Руки спрятаны в карманах его новенького темно-зеленого пиджака. Его джинсы были чистыми, без изношенных колен, а лицо выглядело так, как будто он натер засохшую кожу до крови. Черт, даже его волосы, его жирные, спутанные волосы были вымыты, расчесаны и несколько покорены, хотя юноша был проклят иметь глупые чубчики. — Ты кто еще такой? — выпалила Розочка, затаив дыхание в ожидании неизбежного саркастического вздоха. Но того не последовало. Его рот дернулся, как будто он не хотел расширять свою уже идеально продуманную улыбку. — Цветан. — Он ткнул пальцем в макушку. — Только с вымытой головой. Она засмеялась. Он тоже. Потом они замолчали. Затем они воспользовались моментом, чтобы оглядеть друг друга с головы до ног в одном из не очень комфортных периодов молчания. «Вот откуда берется это неловкое молчание?» — Так! — Розочка отчаянно попыталась вернуть звук в комнату. — Я ждала этого дня всю неделю. — Проглотив любой намек на нерешительность, она схватила его за запястье. — Давай, я же без тебя не пойду!***
Как только Розочка начала уходить, и Цветан почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы огрызнуться в ответ, у них снова возобновился обычный диалог. Напряжение все еще было, но его теперь было намного легче игнорировать. Цветан заказал билеты в кино, конечно же, на анимационный фильм. — Я решил, тебе понравится. Раз уж ты выглядишь как ходячий мультяшный персонаж, — сказал он небрежно, пока они ждали в очереди к киоску. — Я сочту это комплиментом! — Розочка удовлетворенно кивнула и улыбнулась. Закусок они набрали мама не горюй. Их выбор был, мягко говоря, тем еще опытом. Розочка металась вокруг прилавка, указывала на кадки с сахарной ватой, коробки с начо и попкорном, кричала о существовании машины слуши, и запихивала различные сладости в пакет. Цветан вежливо попросил ошеломленную кассиршу добавить к стоимости что-нибудь съедобное, а его спутница всё продолжала выкрикивать названия. — Ты фильм собралась смотреть или сладкое жрать? Она не заметила, что Цветан выстроил все их закуски, заплатил за них и набрал в руки, пока он не отвлек ее внимание от витрины со сладким. — Можешь взять немного? А то у меня руки заняты. Розочка зачерпнула половину содержимого, взяв при этом горсть попкорна и сунув Цветану в рот. — Разве еда в кино не супер-дорогая? Я не думала, что ты сможешь всё купить, — сказала она, пока они искали свой экран. — Я заработал. — Цветан пожал плечами, его голос был приглушен попкорном. Он сглотнул. — Сейчас у меня намного больше денег, чем раньше. — Заработал, пока работал у Старфункеля? — Да, конечно.***
Фильм был такой классный! Он был о маленьком мальчике с повязкой на глазу, и он был такой милашка, и у него была волшебная гитара, и он оживлял оригами, когда рассказывал истории, и Розочке теперь хотелось заняться оригами. Но фильм был не одни кексики и радуги, там были летающие дамы-ведьмы, которые были его тетями, и они хотели отнять его глаз… по какой-то причине? О, о, и там была обезьяна, которая… — Думаешь, обезьяна и гигантский жук собираются замутить? — прошептал Цветан, опираясь локтем на подлокотник. — Зачем им мутить? Они ж обезьяна и жук! — ответила Розочка, которая все время забывала, что в кино нужно шептать. — Просто кажется, что они собираются, я не знаю. — Цветан, мы смотрим один и тот же фильм? — Это я тебя должен спрашивать. Посмотри на них! Обезьяна и жук явно хотят потрахаться, я не знаю как и почему, но они хотят. — Не говори так о детском фильме! — зашипела она, прежде чем скривить бровь, пока она переводила взгляд с Цветана на историю Жука и Обезьяны. — Но почему ты так уверен? — Ты же ткнула наугад, что Ф. Ц. Блю кого-то любит, а между жуком и обезьяной романтики не видишь. — Значит, ты ничего не знаешь о романтике. Цветан фыркнул. — Я, чтоб ты знала, очень даже люблю романтику. — Правда? Потому что я так не думала, учитывая… — Да ладно, у тебя же так хорошо получалось с сарказмом. — Хорошо, тогда как тебе такое? Если Жук и Обезьяна в конце поцелуются, я дам тебе доллар. — Пять долларов. — Два доллара! — Десять долларов! — Хорошо, пять долларов! — Нет, у тебя был шанс. Десять долларов! — Цветан! Нельзя просто… — Прошу прощения, — произнес до боли вежливо билетер, освещая фонарем парочку, которая случайно устроила довольно громкий спор посреди переполненного кинотеатра. Скажем так, им не удалось увидеть судьбу жука и обезьяны.***
— Итак, — начала Розочка, срывая слой сахарной ваты, пока они прогуливались по парку. — Не будем показывать пальцем, но в том, что нас выгнали, виноват ты. Цветан обиделся. — Чего я-то? Не я начал кричать о пари. — Я не кричала. — Ты орала аки мегафон гребаный, Розочка. — Так и ты тоже. — Только чтобы меня слышали поверх тебя. Клянусь Богом, когда мы вернемся домой, я пойду загуглю этот фильм, и если жук и обезьяна поцеловались, чтоб дала мне десять долларов. — Нас только что выгнали, спор отменяется, глупый! Цветан посмотрел на нее, нахмурившись, и Розочка тут же скривила лицо, фигово его имитируя. Их пристальные гляделки длились всего пару секунд, прежде чем Цветан потерял самообладание и неохотно хохотнул. — Не поучается у тебя выглядеть сердитой. — А у тебя не получается оставаться сердитым, — возразила она, набив рот сахарной ватой. — Так что теперь? Идем домой? Цветан осторожно постучал пальцами по своему большому ведерку с попкорном, прежде чем медленно покачать головой. — Нет… знаешь что? У нас теперь есть попкорн, и это прекрасно. Пойдем. — Его глаза немного просветлели, когда он потянул ее за руку. — Тебе понравится. Он повел ее через парк, ее ноги работали со всей мочи, пытаясь не отставать от её длинноногого спутника и одновременно уклоняться, особоенно после того, как она несколько раз случайно столкнулась с животом какого-то рассерженного бергена. — И не вздумай сказать, что тебе не зашло. — Цветан, наконец, остановился, положил руку на бедро и напустил гордый вид. Она услышала их и их семейное кряканье раньше, чем увидела. Розочка выглянула через край моста в воду. — Уточки? — Ей потребовалось мгновение, прежде чем она взвизгнула. — Уточки! — Уточки. — Цветан кивнул, подошел к ней и бросил горсть попкорна. Кряканье стало громче, и уточки сбились в пушистую кучу, пока пожирали угощение. Розочка хихикнула, сразу же присоединившись к кормлению, любуясь странными, неуклюжими птичками. Она этого пару минут не замечала, но как только заметила, это стало трудно игнорировать. Звук бегущей воды, который показался ей неприятно знакомым. Розочка оторвалась от уток — ей стало любопытно, что за дежа вю вызывает у нее это место. Напротив моста стояла простая деревянная скамейка, а над ней нависал выключенный ночной фонарь. Она внезапно вспомнила текстуру чужих сандалий на ее босых ногах и подчеркнутую неуверенность в запахе изо рта. — О-о-ох… — медленно выдохнула она, не подозревая, как быстро исчезла ее улыбка. Не то чтобы это было плохое воспоминание. По крайней мере, не должно было быть, но чем дольше она проводила в этом месте, тем больше у нее бегали мурашки по коже, а внутренности страннейше корчились. Она же должна была думать порвать с ним, не так ли? — Что случилось? — спросил Цветан, который перестал бросать попкорн и игнорировал протесты уток. Розочка поерзала на месте. — Да всё нормально, просто… у меня от этого места странные ощущения. — Почему? — Цветану было искренне любопытно. — Я-я почти уверена, что здесь Ручеек поцеловал меня. — Я думал, ты поцеловала его? — Правда? Я не знаю, Цветан. Я была очень пьяна. Я только знаю, что кто-то кого-то поцеловал, и это произошло здесь, и я не знаю, как к этому относиться. Не хочешь отправиться домой или…? — Так ты не хочешь покормить уток? — Лицо Цветана сильно погрустнело. Розочка тут же вспыхнула от чувства вины. — Да нет, нет! Мы можем остаться, если ты так хочешь, нам не нужно никуда уходить, если ты не… — Розочка, — терпеливо сказал Цветан, кладя попкорн на скамейку. — Меня не волнует, будем мы кормить мы уток или нет. Я просто решил, что тебе это понравится. Но если тебе это место не по душе, то ничего страшного, мы уйдем. Утки продолжали крякать, и Розочка глянула на них, надув губы. — Я очень хочу остаться и покормить уточек, но… — Тебе не нравится, что ты в этом месте чувствуешь. Она кивнула. — Потому что оно тебе напоминает о поцелуе с Ручейком… — задумчиво продолжил он. Еще один кивок. — Так, а посмотри на уток на минутку. Розочка тут же сделала противоположное и с любопытством поглядела на Цветана. — Что? — Просто, — его рука мягко оттолкнула ее лицо в сторону, чтобы она больше не могла его видеть, — посмотри на уток. — Оке-е-е-ей, смотрю. Цветан, я, конечно, знаю, что ты чудак, но ты никогда не… Что-то мягкое и теплое нерешительно прижалось к ее щеке. А Розочка с приоткрытыми губами и глазами как блюдца смотрела на клятых уток. (https://lollytea.tumblr.com/image/157122247850) Как только реальность перестала трястись, она повернулась к нему так быстро, что чуть не свернула себе шею. Они встретились взглядами, и Цветан с испуганным видом сделал поспешный шаг назад, чтобы увеличить расстояние между ними. — Это был дружеский поцелуй! — сказал он внезапно. — Помнишь, ты поцеловала меня и испачкала мне лицо той дурацкой помадой? Вот, это он. Розочка, гадая, чье лицо было теплее, даже не сопротивлялась, когда почувствовала, как по ее лицу расплылась нервная улыбка. — И ты решил вернуть долг именно сейчас? Цветан засунул дрожащие руки в карманы пиджака. — Тебе ведь нравятся утки? — Да? — Но тебе не нравятся воспоминания, связанные с этим местом. — Ну, да, не очень. — Ну, а я… я… я не думал, что смогу это исправить, но… я мог хотя бы попробовать. — Цветан пожал плечами, его глаза неуверенно метались. — Поцелуй с Ручейком не обязан быть твоим единственным воспоминанием. Розочка ничего не ответила, у нее в горле образовался ком, а в желудке будто что-то зажжужало. Ей удалось посмеяться, просто чтобы немного выпустить адреналин. «Я хочу его поцеловать.» Нет, не хочешь. «Я хочу его поцеловать!» Плохая Розочка. «БЛЯТЬ, Я ХОЧУ ЕГО ПОЦЕЛОВАТЬ!» Розочка отступила на шаг, откровенно ошеломленная своим кричащим подсознанием. С Ручейком дела никогда так безумно не шли. Надо его обнять. Это достаточно разумно. И не так неловко. Обдумав за короткую секунду свой план, Розочка рванулась вперед и обняла Цветана. Роковой недостаток заключался в том, что он не смог бы обнять её в ответ, даже если бы захотел, потому что она прижала ему руки, и они остались в карманах. Цветан, должно быть, подумал, что напряжение усилится, если он будет хранить молчание, поэтому он заговорил. Вот только заговорил он не подумав, и только и смог, что бездумно промямлить: — О, э, ладно, эм… Розочка отпустила его, осознав ошибочность своего поступка и все еще переживая момент в высоком разрешении. Она пыталась продолжать кивать, пока момент не выветрился из ее организма, по ходу выдвигая собственные необдуманные слова. — Ха, да, д-да, хорошо… — Итак, э-э-э, — Цветан указал на ведерко с попкорном на скамейке. — Утки…? Или ты все еще думаешь о Ручейке? Розочка почувствовала, что выдыхает, когда мысль о маленьких крякающих друзьях вернула ее в приятно нетерпеливое настроение. — Да, да, уточки! Я хочу и дальше их кормить! — она взяла ведерко, бросила еще пару кусочков, и утиная анархия продолжилась. — Так как, странные ощущения прошли? — спросил Цветан, опираясь локтями о мост. Ей потребовалось время, чтобы ответить, а также взвесить два поцелуя, которые она испытала здесь. И со смешанными чувствами Розочка отметила, что эмоции, вызванные вторым поцелуем, сильно затмевали эмоции о первого. Она рассмеялась, когда один селезень нырнул с головой в воду и выставил виляющий хвост на всеобщее обозрение. — О, я по-прежнему чувствую себя странно. — Она подняла глаза и искренне улыбнулась Цветану. — Просто больше не в плохом смысле.***
Попкорн давно закончился, утки разлетелись прочь, оранжевое небо намекало на приближающийся вечер, а они всё сидели на скамейке. Голова Розочки в какой-то момент упала на плечо Цветана, пока она возилась с телефоном. Тот сидел с остекленевшими глазами, скрестив руки, полностью погруженный в свой маленький мир. Их разговоры были ленивыми и невнятными и происходили только между приступами молчания. Но тем не менее они были довольны. — Думаешь, они меня не простят? — спросил Цветан. Розочка посмотрела на него. — Кто? — Твои друзья. — Наши друзья, — мягко сказала она, похлопывая его по колену. — И нет, я так не думаю. Цветан, они умные люди, они заметят, что ты изменился. — Я изменился? — недоверчиво спросил Цветан. — Да. Ну… это были маленькие перемены. Но это все, что тебе нужно. Ты по-прежнему Цветан, ты просто работаешь над тем, чтобы стать лучшей версией Цветана. Она почувствовала, как его плечо слегка пошевелилось, когда он усмехнулся. Она ждала, что он что-нибудь скажет. Но нет. После, казалось, целой вечности, он заговорил. — Готова идти домой? — Нет. — С каких пор нельзя валяться с телефоном дома? — С таких. Не хочу вставать. — Серьезно, Розочка? Серьезно? Ты сегодня съела в два раза больше твоего веса сахара и устала? Она утвердительно простонала. Решение было очевидным, хотя Розочка была удивлена тем, что не спланировала его намеренно. Через несколько минут она оказалась на спине Цветана, обняв того за плечи. — Если не будешь держаться, то помрешь, и обвинить меня в этом не сможешь. — Лады. — Она зевнула. — Без «лады». Это предварительная демонстрация безопасности. Будь внимательнее! — Лады. Цветан издал очень тихий звук, содержащий едва заметный намек на раздражение, но двинулся дальше по парковой дорожке. — Как же ты порой раздражаешь, — ласково сказал он. Розочка положила подбородок ему на плечо, и почти что обняла его своей хваткой. — Я тоже тебя люблю, дружище.