EDO 2103: хякумоногатари

Первое, что услышала Хотару в этой бесконечной, тихой темноте, был звук лопнувшего пузыря из жвачки. — Н-да, Хотару-тян, в этот раз ты крупно влипла. Голос Масакадо. Она моментально его узнала — эти змеиные интонации. Открывать глаза не хотелось, потому что за этим наверняка последует что-то неприятное. Уж она-то это знала. Даже гадать не пришлось о том, где она сейчас — «Йошивара» вытащила их из той мясорубки вовсе не затем, чтобы погладить по голове и похвалить за успешно украденный меч; она не смогла исполнить приказ Мотизуки, Инами погиб, и теперь… Скорее всего нановирус в ее крови активируется в самое ближайшее время. Отчего-то эту мысль Хотару приняла довольно спокойно. Возможно, ей просто стало плевать — после увиденного в доме, что «Накатоми» превратили в решето, было тошно. В силу особенностей профессии она не была особо брезгливой, но одно дело быстрое и элегантное убийство, и совсем другое — откровенная бойня. — Хотя тебе повезло в одном — патлатого откачали. Масакадо явно не сдавался, пытаясь привести ее в чувства, и Хотару лишь выдохнула. Ну, новость, разумеется, хорошая, но это все равно непростительная ошибка. Были вещи, которые Мотизуки просто так не спускала с рук. По какой бы причине ей ни был нужен Инами, он всё же умер. На пару минут, да, но и этого было достаточно, чтобы бывшая начальница щелкнула пальцами и со свойственным ей пугающим интересом наблюдала, как корежится в агонии Хотару. Думать о собственной смерти не хотелось — все равно она скоро наступит — и потому Хотару произнесла: — Жаль. То есть хорошо, конечно, но раз уж влипать, так по полной. — Ты такая жестокая, Хотару-тян! — голос Масакадо так и звенел иронией. — Я думал, вы уже встречаетесь! — С кем? С Инами? — Ну не с байкером же. — Ты так говоришь, будто… И Хотару, не договорив, открыла глаза. Как она и думала: напротив нее сидел не только Масакадо с его вездесущей ухмылочкой, но и сама Мотизуки. В ее взгляде был легкий интерес — ей наверняка нравилось наблюдать за их перепалкой. Потому, подумала Хотару, что та ждала другой реакции от человека, которого фактически приговорили к смерти. Увидев, как на нее уставились, Мотизуки одарила Хотару дежурной улыбкой, после чего кивнула Масакадо: — Можешь идти. — М’леди, фройляйн, прошу извинить, прошу простить, — забормотал тот и, шуточно козырнув, скрылся в дверном проходе. Позер, подумалось Хотару, позер и щегол. Когда его улыбчивое лицо скрылось за опустившейся вниз дверью, Мотизуки медленно перевела взгляд на провинившуюся подчиненную, и, пусть улыбка с ее лица ничуть не исчезла, взгляд выдавал ее недовольство с головой. А потому Хотару расслабилась. Вот еще, напрягаться, когда исход и так очевиден. — И что дальше? — поинтересовалась она. Наглеть так наглеть. — Интересно, — пробормотала Мотизуки. — Мне думалось, ты начнешь просить не убивать тебя или что-то в этом роде. Нетипичная реакция. — С Вами это все равно не сработает, — заметила Хотару. — Или, — словно не слыша ее слов, продолжила Мотизуки, — это твоя тактика. Что я угляжу в тебе бесстрашие… Или нечто подобное, и затем пощажу. — Вы такого низкого обо мне мнения? — Ты дважды опростоволосилась, — голос Мотизуки звучал беспощадно и бесстрастно. — Приоритет Инами был гораздо выше, чем предыдущей жертвы твоей халатности, но тебе все равно не удалось защитить его. Хотя я думала ты постараешься, потому что от этого зависела твоя жизнь. К твоему счастью он хотя бы выжил… Будем надеяться, что он не станет овощем. Хотару припомнила все его фигурки различных аниме-девочек и подавила ехидный комментарий. Она лишь вздохнула; ну что тут было делать? Умирать не хотелось, но унижаться перед Мотизуки нельзя было из принципа. Патовая ситуация. Оставалось лишь молчать: во-первых, это придавало ей угрожающего вида (дескать, терять уже нечего), во-вторых, убирало проблему «что-бы-такого-ответить». Переспорить Мотизуки было нереально, все равно что играть в шахматы с машиной — а она не Гарри Каспаров. — Убьете меня? Или что? Ну не тяните. — Сначала я думала пустить тебя на органы для Инами, но твоя пропитая печень никуда не годится, — промурлыкала Мотизуки, наблюдая за ней из-подполуопущенных ресниц. — Жалею, что проигнорировала тот факт, что в свое время ты взломала чип против интоксикации алкоголем. Ну, что ж, этот промах за мной. Потом я думала убить тебя, но это тоже неподходящий вариант. — С чего бы? — Не задавай бессмысленных вопросов. Даже при твоей безответственности твои умения все еще полезны. Мы живем не в то время, когда можно разбрасываться потенциально полезными ресурсами. Ага, поняла Хотару, значит, пустят в расход иным путем. Ей думались варианты, которые использовали уличные банды; вспоминались «Одзэки», и тот, что устроил стрельбу в жилом доме. В этой железной консерве тоже сидел человек, одни лишь его мозги, запрограммированные на уничтожение. Одокуро тоже этим увлекались, переступая границу между человеком и машиной. И, может, Мотизуки говорила именно об этом. О том, чтобы сделать из нее вторую Кидомару — такую же шиноби, но утратившую свое «я» в тонне хрома и полимера. На самом деле, не самый худший вариант. Хотару не была сторонником драм из-за парадоксов Тесея, но это была хотя бы не самая бессмысленная смерть. Да, неприятная, но… Могло быть и хуже. Даже если она взглянет на себя будущую, на свое кривое отражение… Это не найдет особого отклика в ее сердце. — Ты умная девочка и наверняка уже все поняла. — Такая морока… — протянула Хотару и поерзала на стуле. Сидеть со скованными за спиной руками было неприятно. — Мне полагается там последняя просьба или что-то в этом роде? Ну, по старой памяти? — Наглость не знает границ. — Да ладно, я тоже пострадала в этом побоище. И вообще, Инами не помер. Тоже своего рода достижение. Чуть подумав, Мотизуки сузила глаза, уставившись в пол — она всегда так размышляла, после чего медленно кивнула. Видимо, тот факт, что в конце концов Инами был жив, вполне тянул на достижение «ты заслужила последнюю просьбу». Хмыкнув, Хотару уже было открыла рот, чтобы озвучить довольно простую, но приятную идею, но Мотизуки обогнала ее, произнеся с ослепительной улыбкой: — Никакого алкоголя. Нет, она точно издевается.