EDO 2103: хякумоногатари

персонажи: Хориясу, Мориноске ► Более тесное знакомство. Искусственное пламя было такой же фальшивкой, как и все голограммы в этом месте. Оно не грело, лишь давало приглушенный свет — совсем недостаточный для работы и жизни, чисто декоративный. Звук горящего дерева был записан так давно, что, наверное, был старше их двоих. Сейчас древесный уголь и древесину — настоящую, а не пластик — могли позволить себе лишь богатеи, а жёг ее, небось, только старик «Накатоми». Хориясу все равно любила искусственное пламя. Оно не обжигало, выглядело приятно, создавало ощущение уюта. В своей мастерской она даже установила небольшой камин — для настроения, и радовалась тому, как изменилась общая атмосфера. Особенно ей нравился звук: в Эдо, где звучала симфония пластика и металла, слышать нечто настолько натуральное было чуждо. В первую встречу с Мориноске тот взглянул на голографическое пламя и вместо того, чтобы вежливо восхититься им, как делали все предыдущие клиенты, взял и ляпнул: — Что за дешевая пошлятина? Еще в первые минуты их знакомства, когда его только-только притащил сюда Юаса и бросил, намекнув, что надо бы им проникнуться друг другом перед грядущими большими делами (большие дела, впрочем, дождались не Мориноске, а его крысоватого вида подчиненного Инами), Хориясу поняла — он был сложным клиентом. Такие люди, как Мориноске, слышали лишь свое собственное мнение. Примерно в это же время она поняла, что у них не сложатся не только деловые, но даже дружеские отношения, раз уж он не оценил камин. Мориноске (сравнивая с пришедшим позже Инами) в пору своей юности в компании тоже был на побегушках у Юасы, выполнял всю грязную работу и всячески ныл. Только если Инами все же был с ней вежлив (вежливо ныл, в том числе), то Мориноске делал это без спросу, из безысходности. Сначала Хориясу дико злилась, планируя всяческие пакости в отместку, но затем смирилась — и как-то пошло-поехало. То есть, Мориноске все еще был невыносимым, но… Главное, что платил. Не задерживал выплаты, всегда на карту — никакой налички. За это одно уже можно было любить как клиента. Но как человека… Впрочем, Мориноске все еще платил, а потому праздник и заказывал. — Тебе стоит побольше сидеть в офисе, Суэнага-тян… А не бегать по округе, как ужаленный. Посмотри, до чего себя доводишь… Хориясу ворковала, будто отчитывала нерадивого ученика; по сути так оно и было. Предыдущий телохранитель Юасы, что был до молчаливого страшного парня Ягью, сбросил его прямо под дверь, как подарок, жалкого и побитого. Дело было выполнено успешно, поэтому все остались довольны; но офисные крысы на то и офисные, чтобы рыскать среди кабинетов, а не на улицах. Ему еще повезло, что его добросили сюда, а не отправили гулять на все четыре стороны. Мориноске поморщился, словно услышанное было высшей степенью оскорбления. Но, когда хотел, он был послушным мальчиком, а потому лишь крепче стиснул зубы, когда Хориясу поудобней перехватила заживляющий баллончик. Кожа под ее пальцами ощущалась раскаленной. — Смотри, какая интимная у нас обстановка. Полумрак, расслабляющая музыка… — проговорила она, нежно ведя ногтями вверх, по заштопанной ранке. Ничего серьезного, хоть и глубоко. — Разве тебе не нравится? Ты такой напряженный, тебе нужно сбросить стресс… В такой обстановке… Мориноске глубоко дышал, и Хориясу хмыкнула, заметив выступившие на его лбу капельки пота. Вряд ли тут была замешана комнатная температура или рана. Но он хорошо держался – даже следа румянца не было видно. — … и камин, — невпопад промямлил он. — А что с камином? — Хориясу подняла на него игривый взгляд. — Ну, в такой обстановке… И с камином. Хориясу ощутила, как невольно губы растянулись в усмешке. Какой интересный: гордый и важный в обычное время, и робкий сейчас. И даже камин его не бесил, хотя в обычное время он то и дело отвешивал нелестные комментарии о нем. Голографическое пламя продолжало потрескивать, и в его бликах лицо Мориноске то и дело приобретало пугающие очертания. Не заиграйся, напомнила себе Хориясу, опускаясь руками все ниже и ниже, он корпорат до мозга костей. Продаст, если захочет. А все, что ты тут видишь — не более чем фикция, следы его былой человечности. Крыса и есть крыса. — С ним что-то не так? Она ощутила дрожь под пальцами и победно улыбнулась. Хорошо держался, но тоже сдался. — Все так, — на выдохе пробормотал Мориноске. — Прекрати… пожалуйста. — Тебе же он так не нравился, Суэнага-тян… Неужели передумал? Он лишь выдохнул сквозь зубы и откинул голову назад. Все, сдался окончательно. Как обычно, упертые с виду корпораты таяли перед ее чарами. Эта маленькая победа обрадовала Хориясу, и она опустила руки на чужие плечи, после чего толкнула Мориноске вперед, на мягкий ковер. Какой же камин и без пушистого ковра? — Ложись. — Мне нужно идти, — попытался встать тот, но замер, когда чужие коготки полоснули по голой коже. Гнев женщины — страшнейшее, что можно ощутить, а потому он послушно замер и вжался спиной в ковер, когда Хориясу очутилась сверху и хищным взглядом уставилась ему в глаза. Как мышонок перед змеей. — Ну уж нет, Суэнага-тян. Это решать не тебе. Как сразу задрожал.