EDO 2103: хякумоногатари

Пол скользил от воды и крови, и, разогнавшись, Ханзе проехался спиной вперед, пытаясь в то же время двигать руками в такт музыке. Та — легкая и беззаботная, прямиком из восьмидесятых двадцать первого века — совершенно не соответствовала обстановке вокруг, что больше напоминала фильм ужасов, развернувшийся в абсолютно белом стерильном помещении. Прямо как у того режиссера… Ханзе плохо помнил иностранные имена, но его фамилия отчетливо соотносилась у него в голове со словом «кубик». Белый и красный — отлично сочетающиеся цвета, между прочим. Щелкнув пальцами, он развернулся к панорамному окну, где с последней проблемой разбирался Отора. Что это была за марионетка он не знал, но Ханзе не заботился о подобном, потому как куклы у Оторы ломались с завидной регулярностью (чаще всего вскипали мозги, хотя, иногда, он сам доводил их до неработоспособного состояния). Улыбнувшись, он пристроился к высокому мужчине рядом, больше напоминавшем слияние тонкой палки и журавля, чем человека. Странно, что в этот раз он выбрал какого-то жалкого корпората… Впрочем, Ханзе не мог осуждать странный выбор — может, у Оторы были какие-то фетиши, о которых он просто не догадывался. — Ну как? — Я говорил тебе, что ненавижу заниматься расчленением, — прогундосил Отора, вытирая пот со лба. Он пнул бесформенный черный мешок под собой и выразительно взглянул на продолжавшего подтанцовывать под музыку Ханзе. — А еще я говорил тебе, что ненавижу подчищать за тобой. — Ну кто же знал, что он меня кинет! — Да ты посмотри на него, типичный корпоративный хорек. Сто процентов было очевидно. Ладно, это и правда было очевидно, но Ханзе хотел навариться и добыть парочку интересных документов, эксклюзивный доступ к которым имелся только у этого типа. Не обязательно было убивать его, конечно — Ханзе был уверен, что бывший наниматель достаточно сильно испугался и честно никому бы ничего не донес, но он любил перестраховываться. Тише едешь — дальше будешь. Аргументов в целом у него не осталось. Отора был прав. — Да ладно, мы же друзья! — лениво бросил Ханзе. — У меня, вообще-то, есть своя жизнь… Отора не успел договорить, потому что его прервал внезапный смешок. Ханзе давно так не смеялся. Он мог еще понять, скажи Отора, что у него дела — пусть это и совсем бессмысленные занятия, которые не поймет даже другой любой психопат. Но «своя жизнь»? Это у человека, который вторгался в чужие души и крал их жизни? Очень интересно, что еще расскажет? Заметив, как Ханзе пыхтит, пытаясь удержать разбиравший его хохот, Отора закатил глаза и фыркнул. Впрочем, в отличие от обычных случаев, когда он с каменной рожей удалялся подальше, в этот раз он даже сам хмыкнул и, выдавив из себя дежурную кривую улыбку, бросил: — Ладно, уел. — Ого! Нифига, это еще что?! Отора вздрогнул, когда Ханзе резко оказался прямо перед ним и обхватил лицо пальцами. Осмотрев его с придирчивостью, какой обычно глазели на обычно супер дорогие товары в магазине, выставленные за низкую цену, он нахмурился и покривил ртом, после чего озадаченным — насколько вообще мог озадаченно звучать Ханзе, пытавшийся сдержать смех — бросил: — Ты улыбнулся! — А что в этом такого? — теперь пришел черед Оторы удивляться. — Да ты никогда не улыбаешься почти. — Вот уж вранье. Ханзе подумал о том, что вне их совместной работы Отора занимался всякими непотребными (например, драками за деньги) делишками и наверняка улыбался в процессе, но это было все не то. Есть экстаз, а есть — искренние улыбки. Ханзе не умел улыбаться искренне, потому что до мозга костей (и самых последних единиц в коде) был обаятельным человеком, и, следовательно, улыбался всегда, что обесценивало его улыбку. Но Отора? Это уже улыбка совершенно другого калибра! — Обожаю, когда ты улыбаешься за кукол, — хмыкнул Ханзе и пальцы его дрогнули при попытке Оторы укусить в ответ. Он намеренно потянул за уголки рта в стороны, продолжая рассматривать лицо перед собой. — Прямо фотографируй и собирай коллекцию, редкое зрелище! Между прочим, тебе очень идет! Почему так чаще не делаешь? — Жизнь такая. — Врешь! Отойдя, он критичным взглядом окинул помещение. Вдвоем они управились неплохо (с телом), но чтобы скрыть хоть что-то от полиции этого было, несомненно, недостаточно — даже если они отмоют помещение, мелкие следы где-то да останутся. Как хорошо, что у него были связи и там, но надо будет заплатить кругленькую сумму, чтобы некоторые пятна так и остались незамеченными. Ханзе не любил, когда вещи шли по незапланированному пути. К сожалению, такое иногда случалось… Надо было с этим что-то делать. С ошибками, вызванными тем, что он все еще был человеком. Кроме некоторых, разумеется. Эмоции все еще были полезной штукой и весьма забавной. — Жаль, что не увижу, как ты улыбаешься по-настоящему, — заметил он. — Ты просто делаешь несмешные вещи и говоришь только заумную хрень, когда я в своем настоящем теле. — Не-е-ет, я не про него! — с огнем откликнулся Ханзе. — Я про твое настоящее «настоящее» тело! То, которое ты променял на хром! Для достоверности он постучал пальцем по плечу Оторы, намекая на его тело борга. С искусственным лицом, фальшивым. Ему всегда было любопытно, как выглядел бы Отора, останься он в настоящем теле — мужском. Из-за переходов из куклы в куклу его личность постепенно смещалась все дальше от какого-то четкого образа, но было же там что-то настоящее! Это ядро. Улыбки-то всегда были одинаковыми. Впрочем, того это тоже не особо впечатлило, и Отора сухо пожал плечами. — У нас похожие лица, если ты об этом. Мы же близнецы. — Ты про оригинал своего тела? — Ну да. Иногда эти разговоры заставляли Отору буквально слюной плеваться от злости, но сегодня, видимо, он был в хорошем настроении и даже ответил нормально. Разочарованно Ханзе цокнул. — Все равно жаль. Я бы посмотрел на тебя… На твою улыбку, — и, одарив Отору загадочным взглядом, впихнул ему прямо в руки швабру и ведро. — А теперь начинаем чистить помещение. Одними улыбками перед полицией мы не отделаемся.