EDO 2103: хякумоногатари

Иношиши была элегантной женщиной лет (не глазок, конечно) тридцати, что любила подчеркивать свою фигуру строгими офисными нарядами; она была эталоном той самой секретарши, которая, соблазнительно покачивая бедрами, носила кофе своему боссу, пока в кабинете помимо него был еще кто-то, после чего одаривала гостя многозначительной лукавой улыбкой. Иногда гости — когда сильно выпивали в компании босса — распускали руки, в таких случаях Иношиши обычно громко охала и хлопала из по пальцам, после чего со смехом скрывалась в потемках. Она много говорила, в отличие от своего руководителя, и многие считали, что в их связке она озвучивает все решения, когда как босс только их принимает. Иногда даже появлялась на планерках вместо него, чтобы что-то рассказать, и затем скрывалась, а если кто-то вновь распускал руки, все так же шлепала их по пальцам и посмеивалась. Ничто не могло выдать в этой женщине одного из организаторов проекта «ЭШЕЛОН», руководителя его внутренней работы. А также того, что на самом деле ей больше пятидесяти, и за фасадом немного распутной секретарши скрывался отличный взломщик, в свое время проникший в системы одной примечательной корпорации и получивший там свое новое место работы. Таланты ценились, особенно в СОЦБ, особенно среди тех, кто стоял у истоков современных методов аналитических расследований. Когда Миназуки зашел в комнату и закрыл дверь, она одарила его одной из своих мягких ленивых улыбок. Затем они начали свои традиционные обследования: считывание памяти, анализ внутренних систем, все, что они делали сотни раз до этого. У Миназуки на лице застыла маска сухого бесстрастного специалиста, но Иношиши, как его личный «техник», знала, что если он не одаривал ее внешний вид каким-нибудь грубым едким замечанием, то, значит, думал о чем-то очень серьезном. Миназуки всегда ответственно подходил к работе, даже слишком. Это, несомненно, жутко раздражало, потому что Иношиши любила развязных молодых людей, а не кирпичи, что мимикрировали под человека. В конце их сессий Миназуки всегда просил только одного, и у Иношиши в холодильнике на эти случаи были целые коробки запасов — чтобы ее верный неблагодарный клиент всегда уходил довольным. Спорно, конечно, что он в принципе мог почувствовать удовлетворение, но тогда он во всяком случае молчал — а это было уже что-то. — Не знала, что борги любят молоко. — Ты должна знать хотя бы то, что я не полный борг, — отрезал Миназуки. Даже шутки всегда портил, что за человек? Она взглянула на то, как осторожно Миназуки взял в руки пакет молока и раскрыл «воротник», скрывавший его рот. Странно было подумать, что здорового парня — насколько она помнила, ему заменили большую часть тела в довольно юном возрасте из-за какого-то «инцидента» — настолько искалечила судьба, что единственной «родной», оставшейся от его настоящего тела, частью была лишь голова и внутренние органы. Наверное, было тяжело. Миназуки никогда ни в чем не признавался, но эти привычки, как любовь к молоку — сколько бы он не утверждал, что это просто полезно для здоровья — прекрасно подмечали слишком ранний этап, на котором произошли «перемены», из-за чего какие-то детские закономерности так и оставались с ним по сей день. Белые, как молоко, волосы… Ей было интересно, краска ли это. — Ты о чем-то думаешь, верно? — она решила пойти ва-банк, присев на край стола; и, кажется, это сработало, потому как Миназуки любил людей, что не тянули время и сразу переходили к нужным вопросам. Он понуро кивнул, и затем негромко — попутно подняв взгляд кверху, словно выискивая камеры (странная и нетипичная реакция для него, обычно равнодушного к чужим ушам) — проговорил: — Помнишь, что-то около пяти лет назад у нас был сотрудник по фамилии Ханзе? — Естественно, — Иношиши моргнула. Ханзе помнили лишь старожилы, потому что история его исчезновения случилась в девяносто восьмом, если она верно все помнила. Он был проблемным парнем, любившим сливать информацию тем, кто платил дороже; вместе с этим он совершенно не гнушался работать на таких же людей, отчего начальство уже подумывало выкинуть его из сетевых самураев. Однако он пропал раньше, чем кто-то смог что-либо сделать. Иношиши не знала, как относиться к Ханзе, потому что, с одной стороны, он доставлял тонну проблем, с другой — он был славным парнем, который не раз притаскивал ей алкоголь, хотя тут это каралось довольно строго. Он был безалаберным придурком, и среди всех унылых личностей, как, например, Миназуки, это было подобно лучу солнца в беспросветной тьме. Ей было жаль, что он исчез. Никто не знал, что именно произошло, но Иношиши предполагала, что он просто перешел дорогу не тем людям. Она, разумеется, слышала истории о том, что кто-то со схожим именем до сих пор действует в подполье, но конкретно ничего не искала. Зато, видимо, искал Миназуки. — Думаю, я сумел выйти на его след. — Значит, он еще жив? — Иношиши лишь вздохнула. — Да. И он связан с тем делом о «Нопперабо». Дело о похитителе тел. Дело, тянувшееся очень долго. Дело, информацию о котором знал лишь Миназуки, составляя отчеты неизвестно для кого — даже Иношиши не могла получить доступ к материалам. Словно он заключил сделку с начальством, что разберется с этим «Нопперабо» самостоятельно, и только этим он, в основном, и занимался. Кроме всякого рода халтурки. Очевидно, что прогресс в его деле был, потому как начальство все еще спонсировало его поиски. Иношиши задумалась и предположила очевидное: — Он и есть «Нопперабо»? — Нет. Жаль, жаль. Хотя, может, не жаль — так было даже лучше. — Почему ты рассказываешь это мне? — нахмурилась она, скрещивая руки. — Мне казалось, ты работаешь над этим жутко секретным делом в одиночку. В прошлый раз ты послал меня к черту, когда я попыталась просто посмотреть, что же такое ты там обнаружил. Миназуки взглянул на нее странно, словно не понимая сути вопроса, но затем сузил глаза. — Мне удалось подтвердить свои догадки и окончательно выйти на след «Нопперабо». Скоро это все равно пойдет на рассмотрение начальству… должно, — он задумался. — Есть несколько преград. — Каких?.. Они редко говорили откровенно, но иногда все же случалось. Если Миназуки делился, значит, он сомневался, а если он сомневался — это действительно было что-то очень серьезное. Редко, когда Иношиши видела его сомневающимся, и то, что на его обычно бесстрастном лице промелькнуло сомнение, дало ей понять — дело тут было нечисто. Потому что… — Это человек, которого я очень хорошо знаю. … он никогда не ставил личные отношения выше долга. Иношиши склонила голову набок, нахмурившись. Она глядела на то, как Миназуки вертит в руках пакет с молоком, постукивая по нему пальцем, как бродит его взгляд по окружению. Все это было очень нетипично. Может, изначально Миназуки знал, раз «подтвердил» свои догадки, и теперь перед ним стоял выбор: сдать этого знакомого начальству, или же поддаться собственным чувствам и оставить его в покое. У Миназуки не было друзей, насколько она знала — он был человеком, который не интересовался подобным. Был лишь малыш Курода, который иногда шатался с ним, но они были скорее «собутыльниками», коллегами; но этот «Нопперабо»… неужели он был настолько дорог ему, что ради него он был готов рискнуть субординацией? — Почему же ты рассказываешь это мне? — моргнула Иношиши. — Я ведь буду обязана рассказать все боссу. — Ты не расскажешь. — Почему нет? — Ты из тех людей, что не будут следовать указке закона и правил, если собственное сердце им велит иначе. Слушать подобную философскую белиберду от Миназуки было подобно грому среди ясного неба, и она удивленно выпучила глаза, даже не зная, как на это толком отреагировать. Ну, в целом, если он убедит ее не бежать к боссу, что давнишнее дело наконец-то может подойти к концу, то он окажется прав. Иношиши считала Миназуки занудой, но милым занудой; плюс, как и малыш Курода, они были приятелями в некотором роде. — Моя ошибка создала этого человека, — ответил на не озвученный ею вопрос Миназуки. — Если бы я поспешил, то ничего этого бы не было. Конечно, это не всецело моя вина. Я попытался образумить его в свое время, но он не послушал. Даже заметок Ханзе было недостаточно, хотя у меня возникали подозрения. — И что же заставило тебя поверить, что «Нопперабо» — это твой знакомый? — Он совершил ошибку, появившись передо мной, спасая при этом одного вора, — Миназуки на секунду задумался, подбирая слова. — Я узнал его. Это проблема несколько личного характера, поэтому мне бы хотелось разобраться с ней без знания начальства. Плюс, наш общий знакомый, наш... учитель нанял нас, чтобы его отыскать. Он хочет устранить его самостоятельно, значит, я не должен показывать начальству, что знаю что-то. — Поэтому ты обратился ко мне? — Иношиши удивленно заморгала. Вот засранец малолетний. Миназуки утвердительно кивнул и, сжав пакет с молоком, ловко запустил его в стоящее у стены мусорное ведро. Прямое попадание, как и обычно. Отточенные выверенные движения, обыкновенно никаких компромиссов — и тут такие сомнения? Иношиши была любопытной, а потому взглянуть на такую дивную проблему своими глазами она хотела. Как же без этого? — Мне нужен твой совет, как действовать под носом у СОЦБ. — С каких пор Миназуки-кун нарушает устав? — хмыкнула Иношиши, подсаживаясь к нему. Ее не спугнул даже его мрачный ледяной взгляд; если Миназуки пришел к ней за помощью, то у него не было выбора, кроме как принять все, что она сделает. Ну, пока выполняются обоюдные обязательства. Она уже давно не шалила прямо под носом у СОЦБ, это освежало и навевало воспоминания… … о том, как когда-то давно Ханзе пришел к ней за этой же просьбой. — Нам надо лишь найти его, верно? — улыбнулась она, и Миназуки сухо кивнул. — Остальное закончим не мы. Главное, чтобы никто об этом не узнал. Ты хитрая и опасная ведьма, поэтому ты единственный человек, которому я могу здесь доверять. — Как грубо! — улыбнулась она и провела языком по губам. Что же за ошибка была совершена тогда, много лет назад? Что же случилось? Почему родился «Нопперабо», почему Миназуки опоздал, почему позднее утратил собственное тело? Месть, говорят, стоило подавать холодной. Но по мнению Иношиши она скисала, словно молоко, поэтому опоздавшее на десяток лет наказание было глупостью. Впрочем, это не ее дело. Может, она сумеет отыскать Ханзе вновь. И тогда…