it's all so incredibly loud

Чифую звонко смеется над глупой шуткой молоденькой покупательницы, и его смех оставляет привкус раздражения у Баджи на языке. Невыносимо. Невыносимо, что Чифую такой невъебенно красивый и обаятельный, что к нему тянутся все кому не лень, от невинных котят до симпатичных девушек, возомнивших о себе невесть что. Здесь вообще-то зоомагазин, сюда не флиртовать ходят. — Эй, Чифую, ты слишком громкий, мешаешь работать. Это откровенная ложь, потому что в магазине сейчас кроме этой девушки никого нет, и единственный, кто вообще хоть чем-то занят, это Казутора, раскладывающий недавно поступившие аксессуары для животных на отведенные для них места. Чифую об этом знает, но все равно чеканит привычное «прости, Баджи-сан» и снижает тон. Даже не думает заканчивать диалог, чем доводит Кейске до края бешенства. — Перестань испепелять его взглядом, — говорит подошедший Тора. — Сам виноват, что он от тебя отдалился. Ты был довольно груб в последнее время. — Чего? Когда это? — В тот раз, когда заткнул его на полуслове? Или в тот, когда выгнал из магазина, хотя Чифую просто хотел помочь. — Ему нужно учиться, разве нет? Пусть тратит свободное время на подготовку, а не прохлаждается в месте, где даже не работает. — Давно ли ты стал таким благоразумным? — усмехается Тора, отодвигая пустую коробку в сторону. — Но я понимаю, почему ты так реагируешь. Другое дело, что не понимает он. И его это ранит, Баджи. — Ты теперь спец по человеческим чувствам? Сходу определяешь или как? — Да нет, просто он сам мне сказал. Не игнорировал бы его, может тоже знал бы. Казутора, сука такая, Ханемия в людях разбирается не то, чтобы хорошо, но метко. С Чифую они спеваются чуть ли не сразу, хотя сначала, конечно, косятся друг на друга через стекло с подозрением и неприязнью. Но потом оттаивают, и Баджи, искренне радующийся налаживающимся между ними отношениям, вдруг осознает, во что вляпался. Чифую и Казутора по отдельности вызывают в нем ураган эмоций на грани восхищения, раздражения и желания задушить — то ли в объятиях, то ли до смерти. Чифую и Казутора вместе похожи на разрушительное наводнение, у Баджи нет и шанса на спасение. Они чертовски разные, но с каждым годом все больше дополняют друг друга. И нет ничего необычного в том, что когда Казутора выходит, их непреодолимая тяга друг к другу, не сдерживаемая более препятствием, смывает собой все под чистую. Баджи топит с головой. А потом он понимает, что у Чифую, у родного привычного Чифую, есть мечты. Что мечтам этим с мечтами Баджи не по пути, и в голове будто перемыкает. — Ты не можешь его держать, — говорит как-то Тора, — это слишком эгоистично даже для тебя. — Он ведь не бросает нас, — говорит он в другой раз. — И он, и я, мы всегда будем верны тебе. Баджи это знает, но мечта Чифую — стать пилотом, и все в ней прекрасно, кроме времени. Потому что видятся они теперь редко, раза три в неделю, если повезет. И на этих встречах Мацуно настолько уставший, что смотреть на него больно. Он, конечно, смеется и рвется помочь, но мыслями где-то не здесь, а Баджи такое принять не может. Баджи нужен Чифую весь, без остатка, чтобы только ему и Казуторе, и ничего лишнего. А Чифую нужно учиться, и потому Баджи его отпускает. Потому что он не дурак, и очень гордится успехами своего друга, и правда хочет, чтобы все у него в жизни сложилось. Потому что Мацуно Чифую удивительный и заслуживает целого мира. — Ты тоже часть его мира, — говорит Тора, целуя в щеку. — Ничего не меняется, Баджи. Меняется абсолютно все, и почему Казутора так спокоен, когда они буквально теряют Чифую с каждой секундой, вопрос необъяснимый. — Это непривычно и пусто, я знаю, но послушай. Чифую любит тебя, а ты любишь его, так что перестань вести себя, как конченый мудак, и научись разговаривать через рот, — а затем добавляет. — Мы, кстати, вчера были на свидании. Казутора, мать его, Ханемия бьет очень больно и всегда прямо в цель. Он гладит хомяка и выглядит умиротворенно, когда все существо Баджи трещит по швам. — Как ты это делаешь? — Делаю что, не паникую? Хватит думать за всех и решать «как лучше», даже не спросив, эгоистичное хуйло. — Какого черта? Ты ведь сам сказал мне не держать его! — Но ты отказался от него, Баджи! Хотя никто тебя, блять, не просил. Они испепеляют друг друга взглядом, пока Тора не вздыхает, сажая хомяка в клетку. — Это не тоже самое, — поясняет он. — Ты просто должен был поддержать Чифую в его начинаниях. — А я, блять, чем занимаюсь? — В душе не ебу, если честно. Похоже на побег, и это меня удивляет. Баджи Кейске, которого я знаю, не бежит от неприятностей, так ведь? Я понимаю, правда понимаю. Мне тоже его не хватает, я тоже скучаю, я тоже его люблю, Баджи. И он любит нас. Поэтому приходи уже в себя и возвращайся. Баджи думает об этом следующие пять дней. Об этом и еще куче других вещей вроде поставок, отросших волос Торы, наведывающейся каждый день девушке, о ее разочаровании, когда она узнает, что Чифую здесь не работает, о смехе Чифую, его улыбке, его постоянном присутствии, о знакомом «Баджи-сан» сто тридцать раз на дню. Он, блять, так по нему скучает. — Я сегодня уйду раньше, помнишь? Иду с Дракеном и Инуи к близнецам на открытие. Подходи тоже. — Позже, — кивает Баджи. — Закажите и на меня порцию. Тора кивает и оставляет его наедине с потоком мыслей и тоской, избавиться от которой не получается, как ни старайся. Баджи взъерошивает волосы и больно бьет себя в грудь. Что за чертовщина, где та дурь, с которой он всегда пер вперед? С каких пор он жмет на тормоза? Это, вроде как, не его стиль. — Баджи-сан? — удивленно спрашивает Чифую, отвечая на звонок. — Что-то случилось? Тора в порядке? — Все с ним хорошо. Ты чем сейчас занят? — А, ну я в кампусе. Как же, блять, было проще, думает Баджи, когда они жили в одном доме. Можно было просто зайти за ним и сцапать в объятия, или на лестнице посидеть, главное, что вместе. — Не хочешь к близнецам сходить? Наши собираются. — Сегодня никак, — вздыхает он. — Но я их уже поздравил, так что… — А выйти сможешь? Минут на двадцать. У меня осталась пачка лапши, предлагаю разделить. В этом предложении скрыто много больше, чем просто совместный ужин, они оба это понимают. — Напополам? — спрашивает Чифую и замолкает, ожидая ответа. Его неуверенность режет нервы, и Баджи готов въебать себе за то, что стал ее причиной. «Ничего не меняется», — проносится в голове голосом Казуторы. Ничего не меняется. — Как иначе, — хмыкает Баджи. — Я буду минут через сорок. Надо еще магазин закрыть. И купить лапши, раз уж такое дело. — Позвони, как будешь подходить, я встречу. Баджи мысленно извиняется перед братьями Кавата и пишет Торе исчерпывающее смс вроде «иду на свиданку с чифую, не завидуй :р», получая взамен красноречивый смайлик, посылающий его нахуй. А следом два слова: «не лажай». Он смеется и убирает телефон, начиная готовить магазин к закрытию. Настроение впервые за много дней улучшается, а мысль о румянце на лице Чифую, когда он набросится на него с объятиями, заставляет нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. Обнимать Чифую и правда приятно. Целовать его еще лучше.