And as the world comes to an end
I’ll be here to hold your hand cause
You’re my king and I’m your lionheart
Какуче выглядит отвратительно. С виду он, конечно, такой же невозмутимый и равнодушный к происходящему, но для тех, кто знал его раньше, разница, в общем-то, очевидна. Ран подмечает осунувшееся лицо, синяки под глазами, потухший взгляд, и ненавидит Сауса за то, что тот всегда получает, что хочет. — Значит, ты теперь с нами, — приветствует Ран, пропуская Риндо вперед и становясь рядом. Какуче окидывает их взглядом без всякого интереса, будто и не было перерыва в общении, и кивает. Ран уверен, что безразличие не показное, просто ему действительно все равно. — Таковы законы: слабый подчиняется сильному. Даже самый жалкий гопник знает это правило, но из данной ситуации должно быть исключение. Потому что Какуче здесь не место, несмотря на то, что он один из сильнейших бойцов и его все еще уважают в кругах правонарушителей. Какуче — рыцарь Изаны, даже если тот несколько лет как мертв. Это константа. Саус приветствует их в своей манере, показывая превосходство, но Ран не чувствует ничего, что чувствовал, вступая в Тенджику. Ни восхищения, ни принятия, ни чувства принадлежности или наслаждения. Рокухара Тандай отдает скукой и вынужденным участием, потому что слабый идет под начало сильного или погибает. Иногда прописные истины давят с неумолимой силой.***
Какуче, если вдуматься, слишком пацифист для мира насилия. Он прямо высказывает свое неодобрение, если ситуация требует излишней жестокости, и старается решить все с минимальным ущербом даже во время драки. Рана вообще-то такие люди раздражают до зубного скрежета, но Какуче маячит исключением с самого знакомства, потому его добродушность принимается как нечто само собой разумеющееся, хоть и чуждое. — Идем с нами, — предлагает он нелепому Ханагаки, как старому другу, и Ран действительно хочет, чтобы тот послушался. Не потому, что в случае неудачи Саус отыграется на Какуче сильнее, чем на остальных, а потому что Хитто нужен кто-то близкий рядом. Потому что, как бы ему не хотелось, он не умер с Изаной, он все еще здесь, потерянный и неизмеримо уставший. Ханагаки медлит, такой же потерянный, и Рану не остается ничего другого, как вступить в бой. Что делать, если вокруг куча неуравновешенных идиотов, у которых срывает тормоза. Риндо улыбается рядом, готовый сломать пару чужих костей, а недоумок Санзу нападает на Какуче, вызывая прилив агрессии и желания размазать его лицо в кашу. Ран думает, что иногда кровавая бойня — то, что необходимо для душевного спокойствия, и не щадя прописывает уебку по голове.***
Какуче, конечно, не нуждается в защите, но Ран чувствует за него некоторую ответственность, как за младшего брата или сокомандника с общим прошлым, он точно не знает. В чем он уверен наверняка — что-то произойдет. Установившееся затишье слишком вязкое и душное, за ним неминуемо придет тотальное разрушение. Рану хочется лицезреть его ближе, но он тревожится, что причиной бури будет сам Хитто. С одной стороны, в эпицентре парадоксально спокойнее, с другой — есть ли шанс оттуда спастись? Смерть отпускала Какуче дважды, третий раз может не повезти.***
— Ты не собираешься ему помочь? — интересуется Ран, наблюдая за терпящим неудачу Саусом. Какуче смотрит на происходящее слишком спокойно для верного пса, коим он, в общем-то, не является. — Хочу увидеть, чем все обернется. Ран понимающе хмыкает. Даже если Саусу нужна помощь, он ее не примет. Ниже его достоинства, вроде как. Другое дело, что Какуче такие вещи волнуют мало, если он захочет спасти, он влезет в любой конфликт. Поэтому вопрос здесь вовсе не о помощи, он о предательстве. «Ты собираешься предать Сауса?» Какуче не из тех, кто вонзает нож в спину, он действует открыто, слишком честный для их прогнившего мира. Рану интересно, что он предпримет. Они наблюдают за падением Рокухара Тандай в лице ее лидера с долей безразличия, которого не должно быть у преданных последователей, и только когда Ханагаки направляет на Терано пистолет, Какуче делает шаг. Он встает позади корчащегося на земле Сауса и протягивает руку. — Отдай пистолет, Такемичи, — говорит он. — Ты не убийца. Ханагаки сомневается, вступает в словесную перепалку и высказывает подозрения, с которыми Ран соглашается. Потому что Какуче не убийца тоже, но, кажется, все для себя решил. Он обходит Сауса, забирает у Такемичи пистолет и просит его уйти, пока это место не потонуло в крови. А затем направляет дуло Терано в лоб, и Ран знает, что, по сути, сейчас должен быть их, верных приспешников, выход, но стоит на месте. Риндо смотрит на происходящее с долей любопытства, Мочизуки замирает в напряжении, а Шион валяется где-то в куче тел без сознания, и выступать в поддержку никто не спешит. Какуче выглядит решительно, но медлит, вызывая у Сауса усмешку и громкий оскорбительный поток слов. Ран считает, что ему не мешало бы заткнуться, потому что Какуче вовсе не пресловутый слабак, просто для таких, как он, убийство — сложное решение. Для таких, как он, человеческая жизнь — ценность, даже если человек этот полное дерьмо. Но с Саусом так мыслить нельзя, с Саусом пощада — верный путь в могилу, потому что рано или поздно он окажется на свободе и обязательно прикончит тебя. Какуче это знает. Выстрел раздается внезапно, будто Какуче так и не пришел к определенному выводу, просто палец случайно сорвался. Терано валится на спину мертвым грузом, заливая землю вокруг себя кровью, и все, наконец, приходит в движение. К Хитто бросаются пришедшие в себя члены группировки, то ли с желанием расквитаться, то ли просто посмотреть на труп. Ран кидается им наперерез машинально, будто функция «защищать Какуче» срабатывает на автомате, хотя недавно ее и в помине не было. Риндо негласно прикрывает ему спину, и Ран чувствует к брату прилив благодарности. Они всегда на одной волне. Какуче стоит немым изваянием над мертвым телом и смотрит на дыру во лбу тяжелым взглядом. В нем слишком много всего, и Ран не уверен, что даже в спокойное время смог бы его понять, поэтому вовсе не пытается. Его волнует, что кто-то наверняка уже вызвал скорую или полицию, и по-хорошему нужно уносить отсюда ноги, но он не может. Оказывается, что быть верным рыцарем довольно тревожно и глупо. Он не знает, зачем добровольно на это подписывается. Пистолет в руке Какуче немного подрагивает и он сжимает его крепче, когда двигается вперед и заставляет всех замолчать. Многие не одобряют такой поворот событий, но правило есть правило: слабый подчиняется сильному. Саус проигрывает, и Какуче занимает его место, неважно, каким именно способом. Рокухара Тандай и каждый, кто является ее частью, теперь принадлежат ему. — С этого момента, — повышает голос Какуче, чтобы услышали не только свои, но и оставшиеся враги. — Рокухара Тандай прекращает свое существование. Я распускаю вас. Можете завязать, присоединиться к другим бандам или создать свою под новым именем. Действуйте, как считаете нужным. На этом все. Установившееся затишье сменяется гвалтом несогласных и безропотно подчинившихся, и Рану немного грустно, что вспыхнувшее в груди наслаждение снова тухнет. Ему бы хотелось следовать за Какуче, несмотря ни на что. Но Какуче это не нужно.***
— Ты мог бы создать отличную банду, — говорит Такемичи. — Под твоим началом все стало бы правильно. — Может быть, — соглашается Какуче. — Но я не создан, чтобы вести за собой людей. Быть лидером — это не только о делах и разборках, это о каждом человеке, составляющем группировку. О его мечтах, целях и стремлениях. Тенджику, о которой я мечтал… Я не создан для этого, — повторяет он. — Я воин, а не король. Такемичи молчит и ловит в отражении разноцветных глаз такую же пустоту, которую видит в зеркале. Ему невыносимо горько от осознания, что перед ним тот же Каку-чан, с которым они дружили в детстве. Счастливый образ маленького мальчика скрывается за лавиной горя и боли, и Такемичи плачет, не в силах сдержаться. Какуче кладет руку ему на плечо и безмолвно поддерживает. Они оба слишком разбиты, оттого понимают друг друга. — Как сейчас дела? — спрашивает Такемичи, вытирая слезы. — Неплохо. Иногда кто-то пытается отомстить мне за Сауса или еще по каким-то личным причинам, но ничего серьезного. — Тебе не страшно? — Каждый день, — соглашается Какуче. — Но жизнь с детства приучила меня быть наготове. — Я просто думаю, — снова начинает Такемичи, — что люди бы шли за тобой. Не знаю, как объяснить, ты им вроде как нравишься. — Они признают силу. — Само собой, но дело не только в этом, — он молчит, подбирая слова. — Просто ты такой человек, Каку-чан. — Я хочу попробовать жить спокойно, — пожимает плечами Какуче. — Насколько это теперь возможно. — Я верю, что у тебя получится. Давай не терять связь. Посмеемся над этим в будущем. Они жмут друг другу руки и расходятся. Каждый со своим грузом и утешительной мыслью, что не одинок.***
Какуче встречает братьев Хайтани у своего дома, когда возвращается с подработки. Он теряется в догадках, пришли ли они выяснять отношения или предлагать ему вступить в новую группировку, но устало машет в знак приветствия. Бежать все равно некуда. — Как дела? — спрашивает Ран. — К тебе тут приходила какая-то шпана, мы их радушно приняли. Он улыбается и закидывает дубинку на плечо, и Какуче подмечает, что выглядит Ран намного свежее, чем пару месяцев назад. Риндо тоже. — В чем дело? — спрашивает он, не желая ввязываться в разборки. — Ничего такого, — смеется Риндо. — Брат просто по тебе соскучился. Ран слегка пожимает плечами и согласно кивает. Братья Хайтани и спокойная жизнь существуют в разных вселенных, но Какуче позволяет им остаться. Принимает неожиданный дружеский жест, желание быть рядом и раздирающую преданность старшего Хайтани. Иногда Какуче видит в нем собственное отражение, вот только он — не Изана, и чужие жизни ему не нужны. Он говорит об этом Рану в лицо и не требует никаких жертв, отпуская. Риндо смеется слишком громко, а Ран только улыбается краешком губ, беря его ладонь в свою и поднося ее к губам. Отвратительный жест верности, который значит слишком многое. Потому что такие люди, как Хайтани, привязываются редко, но посвящают себя целиком. Какуче сомневается, но со временем привыкает. И, на удивление, чувствует себя спокойнее, чем когда-либо.***
Когда через десять лет Такемичи приглашает друга на свадьбу, он приписывает в открытке «плюс один», потому что за Какуче неизменно следует Ран Хайтани.