Бабочки в животе и тараканы в голове

      Проснулся капитан только утром. Разомкнув тяжёлые веки, понял, что лежит на животе, в кровати доктора, в одной рубашке, а задний проход время от времени всё ещё больно пульсирует. Воспоминания прошлого дня навалились грузной тушей. Тут, где-то рядом, послышался шорох, и чья-то рука коснулась его лба. Смоллетт лежал, отвернув голову от стены, но человека перед собой разобрать смог не сразу. Схватил запястье этой назойливой руки. — Ты меня раздел, крыса! — Вам срочно нужна была врачебная помощь, — оправдался Ливси. — Ты меня ещё и трогал... — Смоллетт уткнулся лицом в подушку. — Капитан, я. Вас. Не. Трогал. Я зашил разорванные мышцы. Вы могли умереть от потери крови или заражения. — Бесстрастный голос доктора обрёл твердость, а брови нахмурились. Но спустя несколько секунд, его лицо снова обрело прежнее спокойствие. Смоллетт поспешил закончить этот балаган, попытался подняться. И снова боль. — Останьтесь, — просил доткор, — пока рана не придёт в лучшее состояние. Вам пока нельзя двигаться. Хотя бы до вечера. — Этих жалких несколько часов конечно же будет недостаточно, но остаться столько, сколько нужно, капитан точно не согласится. Смоллетт вздохнул, сдался. Дэвид оставил его, пошёл в своё излюбленное место — на палубу, ближе к носу. Достал свою трубку и закурил. Он видел, как Смоллетт выходил из каюты Трелони, и догадка сама собой собралась в устрашающего вида пазл. Хотя, от такой персоны, как Джон, этого можно было ожидать в первую очередь. Предводитель пиратов имел весьма извращённый характер, а его жуткая улыбка могла вызывать трепет даже у самого жестокого головореза. Ливси боялся, что именно он мог совершить такое с капитаном. Дэвид отогнал от себя эту мысль, ему не стоит беспокоится о своём пациенте больше, чем это необходимо. Но, что-то заставляло. Вдруг, кто-то подошёл к нему сзади. Дэвид успел обернуться прежде, чем Эрроу успел коснуться его плеча. Вид у штурмана был мрачный, даже сильнее чем обычно. Тем не менее, тон его, был сравнительно уважительный. Дэвид вообще заметил, что на «Испаньоле», всё сравнительно чисто и опрятно, а порядок тут едва ли не военный. — Доткор, часом не знаете, где капитан? Трелони рвёт и мечет. — Да, он... он упал с лестницы, и ему нужен отдых. Он пока останется в постели. — Скажите-ка вы ему сами. Крепкие пальцы впились в руку и потянули доктора за собой. И вот, Ливси уже стоит в каюте Трелони, пока сам пират задумчиво перебирает бумаги за столом, а Эрроу спешно скрывается. Дэвид чувствовал себя невероятно маленьким и уязвимым, в этом просторном, богато обставленном помещении. А предводитель разбойников, всё не замечал его, записывая что-то. Часы, неизвестно откуда, равномерно тикали, растягивая ожидание. Врача со стажем и судью, было почти невозможно запугать, но признаться, обстановка селила тревогу в его душе. Вдруг, Джон, оторвавшись наконец от своего занятия, и отложив красивое перо, поднял на него ленивый взгляд. — Вы заблудились, доктор? Или есть дело, настолько важное, что вы врываетесь ко мне без позволения? — Негромкий, но выражающий притворную оскорбленность голос, эхом отдался в каюте, живо заставив Дэвида очнуться. — Мне сказали, вы ищите капитана Смоллетта, — начал он, стараясь придать голосу уверенности. Трелони изогнул бровь, выражая лёгкий интерес. — Конечно ищу. Кто же будет управлять судном? Пират подпёр висок и щёку изящно изогнутыми назад пальцами, непонятным образом, давая понять собеседнику, что требует немедленного, и не менее занимательного ответа. — Капитан, сэр, упал с лестницы, — доложил доктор, прекрасно понимая, что слова глупы. Неужели он собирается скрыть, что не обнаружил следы насилия? Но, такой расклад, словно давал ему оправдание, почему он оказал Александру помощь. Теперь, Трелони поднял и вторую бровь. — Ему пока нельзя вставать, вы же понимаете? — Продолжил лекарь. Ливси говорил уже не только про падение, но и о другом, выделяя каждое слово, зная, что собеседник всё понимает. Он раскрыл карты, осознавая, что и скрывать было нечего. Всё известно с самого начала, но говорить намёками, в закрытую, чувствовалось безопаснее. Меж тем, предводитель пиратов оказался уже за его спиной, неторопливо расхаживая вокруг него. — Да, вы правы, не стоит так изматывать нашего капитана. Дадим ему время на отдых. Лучше не будем никому об этом говорить. Мы же не хотим чтобы они волновались? М? Вдруг, Дэвид почувствовал сзади хватку на шее, не настолько крепкую, чтобы душить, но, сила с которой его держали, была ощутима, как нож в боку. При этом, Трелони стоял рядом, смотря в глаза с абсолютной невинностью. Не будь Ливси на пиратском судне, совершенно один против бесчисленной команды и её главаря, он бы возразил. Но он знает, сейчас, он — мышь в ловушке, а снаружи бродит голодный кот. — Да... — Слетел с его губ глухой ответ, словно ему пришлось признать суровую правду. — Вот и прекрасно! — Оживился разбойник, и направился обратно к столу. Сев, рассеянно махнул рукой, мол, прочь с глаз. Так врач и сделал. До своей каюты он доходил в прострации. Только когда почти дошёл, его остановил Джим, которому пришлось хорошенько дёрнуть доктора за рукав, чтобы привлечь внимание. — Доктор, а что у вас делает капитан? — Спросил мальчик сразу. — А? Да, ему плоховато, пришлось у меня оставить. Ты его лучше не трогай. — Это понятно, он в меня сапогом запустил. Дэвиду это показалось забавным, и он коротко рассмеялся, потрепав светлые волосы юнги. Хокинс снова ушёл, на этот раз — отдыхать. А доктор вошёл к себе. Действительно, за дверью лежал капитанский сапог. — Что же вы в моего помощника предметами бросаетесь? — С лёгкой улыбкой поинтересовался он. — Глупый у вас помощник, влетает в каюту, как стриж, даже не стучится, — ворчливо заметил капитан. — Вы последний, кого он ожидал здесь застать, а ваши матросы не так привередливы. На что получил гневный взгляд, но остался таким же спокойным. Смоллетт возвращение доктора воспринял, как удобный повод уйти. Что и сделал бы, если бы не крепкая рука, с мягкой всё ещё кожей, не видавшей солёных беспощадных ветров. — Вечер ещё не наступил, капитан. Смоллетт сжал челюсти, но ничего не сказал в ответ. Доктор занялся тем, что приводил свой саквояж в порядок, а пират глазел в потолок. Вдруг, тишину разорвал голос капитана: — Почему ты так печёшься обо мне? Ещё несколько дней назад убить клялся. Дэвид оставил своё занятие, и вздохнул: — Я должен способствовать выздоровлению своих пациентов, неважно, кто они. — С моими матросами ты был не так бережен. — Что ж, признаю, вы на этом корабле кажетесь мне самым разумным человеком. Смоллетт в ответ фыркнул. — Назови мне своё имя, мне не нравится твоя фамилия. — Но называть вам меня всё равно придётся по ней, — улыбнулся доктор. — Мне просто интересно. — Дэвид. — Дэвид, значит. Я хочу, чтобы ты дал слово, что никому не расскажешь о том, что узнал вчера. — И не стал бы, капитан. Я порядочный человек. — Как будто такие не умеют болтать, — буркнул Смоллетт. — А, могу ли я узнать ваше имя? — Предпочту умолчать, — ответил капитан. — Что же вы, так нечестно, — Ливси блеснул азартом. Капитана пришлось уговаривать недолго. Похоже, доктор, первый человек за долгое время, с которым Смоллетт мог нормально побеседовать. Звали его Александром. Они разговаривали долго, но Александр всё равно старался держаться закрытым, и беседу зачастую поддерживал Дэвид. К вечеру, Смоллетт понял, что ему уже пора. Но в голове плотно засела заманчивая мысль остаться. Подальше от Джона, от проблем которые последуют. Трелони за ним не пришёл, и никого не послал, его оставили в покое. Так не хотелось вставать с удобной койки, хотелось лежать в относительной тишине и спокойствии, если исключить назойливого доктора. Ливси, казалось, тоже был не против, только за. Но работа не ждёт, даже если ты чёртов пират. Ему всё же удалось выбраться из обители лекаря. Штурман, одновременно исполняющий роль старпома, едва завидев его, тут же доложил, что его ждёт Трелони. Скрепя сердце, или то, что от него осталось, пират явился в каюту хозяина. Но встав по стойке смирно перед столом, где обычно располагался его господин, он никого там не увидел. Внезапно, дверь позади, которую Смоллетт не удосужился за собой прикрыть, с грохотом закрылась, и капитана Испаньолы прошиб холодный пот.