Бабочки в животе и тараканы в голове

      Казалось, всё должно было встать на свои места. Хлопоты с капитаном закончились, и стоит подумать, что делать дальше. Не собираются же они так и остаться на этом проклятом корабле? Но по какой-то причине, врача не покидало плохое предчувствие, и было оно, конечно же, о капитане. Он думал о том, что за чертовщина происходит на этом корабле, и сколько раз это уже случалось с Александром. Зачем ему беспокоиться за какого-то пирата, которому даже ничем не обязан, он не знал. Однако, после их беседы, ему показалось, что Смоллетт не такой уж и плохой человек. Слегка странный, но не более. Он стал единственным его "хорошим знакомым" на этой посудине. Возможно, в будущем, эта связь может быть очень полезна, для их с Джимом спасения. Поток мыслей доктора, направляющегося на кампус, где предположительно находился Хокинс, в очередной раз прервал тот самый "хороший знакомый". Капитан нетвёрдо шагал облокотившись о борт, благо, не валился с ног. Доктор подошёл, на что пират чуть ли не зашипел на него. Видок у него был хуже чем позавчера. Синяк на левом глазу, губа разбита, а по подбородку уже покатилась тоненькая красная капля. На шее алели пунцовые пятна. Одежда помята, криво надета. — Снова? — Догадался Девид. Он было коснулся плеча пирата, чтобы помочь ему дойти до докторской каюты. Но тот, схватил его за запястье и сжал со всей силы. — Не трогай меня! — Прошипел он. — Больше не смей. Из-за тебя всё стало хуже! Перестань соваться туда, куда тебя не просят! — Я должен помочь вам. — Почему, какого чёрта я тебе сдался? — Смоллетт почти хрипел, а в глазах его горело что-то страшное. — Это моя обязанность, — констатировал лекарь. Пират заметно поник, словно ожидал совсем другого ответа. — Убирайся с моих глаз, — приказным тоном, глухо произнёс он. — Капитан... — Я сказал прочь! — Вы же не хотите, чтобы вас кто-то увидел в таком состоянии? — Поставил его в тупик доктор. Смоллетт скривил губы, сейчас, он буквально ненавидел Дэвида, но покорно дал отвести себя в каюту. Там, вскоре, доктор уже обрабатывал его разбитую губу, закончив со швами, которые, кажется, так яростно Трелони поспешил разорвать. — Это был Трелони, верно? — Сорвал полог тишины доктор. — Спрашиваешь, как будто не догадываешься, — съязвил Смоллетт. — Зачем он это с вами делает? — Продолжал Ливси. — Не твоё собачье дело, — снова огрызнулся пират. — Если он так продолжит, вы долго не продержитесь, — сообщил ему доктор. — И многих он так... наказывает? — Остальных он предпочитает расстреливать на месте. Закончив, Дэвид затих ненадолго, даже не смотрел в сторону капитана. — Ложитесь спать. Сегодня вам вновь придётся заночевать у меня. — Волнуешься? — Неожиданно лукаво спросил капитан, впрочем, он наверняка издевался. — О ваших ранах. Боюсь, с вашим стремлением всячески вредить своему здоровью, швы долго не продержатся, и мне уже будет нечего залечивать. Смоллетт лишь фыркнул и молча лёг. Лёг, к слову, на койку доктора, ибо, другой в каюте не наблюдалось. Именно это и терзало Ливси. Когда капитан был без сознания, он и без того провёл на ногах полночи, да и лечь отдохнуть рядом с ним тогда было легче. А сейчас. Дэвид долго мялся, был готов отправить Александра в свою каюту, но передумал. Это уже было не тактично. Он решил, что всё таки прогуляется, так сразу ложиться рядом с пиратом, не очень хотелось. Но Смоллетт ему не дал: — Давай, я не кусаюсь. Будь доктор таким же невежливым, как Александр, фыркнул бы, со словами: «на ваш счёт я бы не был так уверен», но Дэвид был Дэвидом, и промолчал, одарив пирата лишь скептическим взглядом. Рядом с пиратом, он чувствовал, как неумолимо терял всю свою невозмутимость и уверенность. Дэвид таки лёг, преодолев своё смущение. Капитан отвернулся лицом к борту и быстро уснул. Вскоре, врач последовал его примеру. Но его сну суждено было продлиться недолго. Его разбудила возня рядом. Капитан беспокойно вертелся во сне, а потом, громко вскрикнув, проснулся. Дэвиду, который оказался над ним, пытаясь привести в себя, чуть не прилетел кулак в лицо. — Капитан! Капитан, успокойтесь, это был сон, — успокаивал его врач, пока тот хватался за его плечи, силясь оттолкнуть. — Я не причиню вам вреда. Наконец, Смоллетт перестал загнанно дышать и вырываться, а его взгляд сосредоточился на Ливси. Дэвид отстранился, и пират резко сел, тревожно комкая волосы в пальцах. Доктор тоже несколько минут тоскливо глядел на одеяло, пока не решился задать вопрос: — Капитан, что вас тревожит? — Ничего. — Я же вижу, вам что-то не даёт покоя, — настаивал доктор. — Я хочу помочь. — Почему? — Проскулил пират, и его голос сопровождался теми же нотками безрассудства, что и в прошлый раз, когда он просил лекаря, зачем тот беспокоится о нём. — Потому, что я беспокоюсь. По-настоящему. — О пирате? "Подлом негодяе"? Твои слова. — Не такой уж вы и плохой человек, вы не похожи на пирата. — Ты плохо меня знаешь, — фыркнул капитан, и Дэвид хотел возразить, но не успел. — Ладно, я скажу тебе сейчас. Позже, ты уже не захочешь меня слушать. Вокруг истории Александра, вертелись одни пираты. Всё началось с того, что корабль, на котором Смоллетт служил капитаном, был захвачен разбойниками. Многие из команды погибли, а те, кто остались, в том числе и капитан, были схвачены в плен. Пираты просто продали их южным работорговцам, чтобы урвать больше денег. Так, долгое время, Александр боролся за свою свободу, но безуспешно. У всех с ним был разговор короткий — кнут и побои. Однажды, на рынке, мимо проходил со своими верными псами человек в весьма дорогой одежде, что резко выделяла его среди других людей в пиратском порту. Его привлёк побитый, растрёпанный мужчина, с гордо приподнятым подбородком и ненавистью в глазах. Он подошёл и бегло оглядел Смоллетта. Поинтересовался: — Что-то ты слишком прямо стоишь для раба, может, помочь подобающе себя вести? — Попробуй сломать меня, — прошипел Александр. — О, сколько уверенности и злобы. Я вижу, ты готов всех разорвать на клочки. — Он наклонился ближе, и произнёс почти шёпотом: — Я могу предоставить тебе такую возможность. Он махнул рукой своим людям, и Смоллетта забрали. Он стал матросом на корабле Трелони — жестокого пирата. Пирата — это заставляло кровь кипеть в венах. Смоллетт неоднократно порывался сбежать оттуда, но всякий раз, он снова оказывался в карцере, с рассечённой множеством ударов плетью спиной. Но однажды, вместо того, чтобы наказать, или уже к чёрту убить, его привели в каюту его нового хозяина, предварительно заковав в кандалы. Тот, сидел за столом, но с появлением гостя, встал, неторопливо расхаживая по каюте. — Что же ты так, я дал тебе свободу, кров и еду. А ты? — Я не собираюсь быть грязным пиратом, — выплюнул моряк. — Лучше застрелиться. — Грязным? — Как будто пытался прожевать Джон смысл этого слова. — Разве мы грязные? О, мы чище любого честного судна. Нам чужды эти жестокие, глупые рамки простых людей. Здесь, каждый может обрести то, о чём мечтает. О чём мечтаешь ты, Александр? Смоллетт не нашелся что ответить, промолчал. Огонь в его глазах поугас. Трелони подошёл и встал у него за спиной. — Я знаю, что ты хочешь, — прошептал он, у самого уха. — Ты хочешь убить их всех. Тех, кто продал тебя в рабство и лишил всего. Но если ты уйдешь, ты снова станешь рабом, никем. Останешься — весь мир твой, все они заплатят. Я дарую тебе свободу. Я сделаю тебя капитаном своего корабля. Ты ведь так яро спорил с моим штурманом. Я же вижу, как ты отчаянно хочешь схватить штурвал и вести корабль хоть к самому дьяволу. Я дам тебе всё это, лишь скажи, ты согласен стать частью моей команды? Смоллетт колебался, уверенность, как ветром сдуло. Он тяжело дышал, смотрел на свои руки, пленённые кандалами. А ведь слово, и он больше никогда их не почувствует на своих руках, пока не попадёт в руки закона, но и пути назад у него нет. Предавать некого, только свои принципы. — Я... Я согласен, — дрожащим голосом ответил он. Но, заманчивые обещания Трелони оказались лишь приманкой в капкан. Да, он действительно получил возможность отомстить тем разбойникам, и убивал всех, кто ему не нравился, упивался кровью. Да, он вёл корабль туда, куда приказывал хозяин, иной раз, к самому дьяволу. Но Трелони был особенно жесток, и порой, ему приходилось наблюдать за особенно изощрёнными пытками и убийствами. Потом, началось это. Сначала намёки и порой открытые предложения, от которых Александр старательно отказывался. Один день, Трелони пригласил его в каюту, и там, внезапно прижал к стене. Джон, хоть и не молод, был силён, и быстро связал капитана своего судна по рукам и ногам. Говорил леденящим шёпотом, пока сдирал с него кюлоты. Говорил, что не отличается терпеливостью, что Смоллетт заставил его слишком долго ждать, и теперь поплатится за это. Трелони был особенно нетерпелив, и с каждым разом он всё сильнее и извращённее разбивал на осколки его честь. Закончив, Александр услышал пораженный выдох доктора, и на миг, пожалел, что рассказал всё это, но мягкая рука легла на его плечо, а голос доктора был ещё мягче. — Мне жаль, что я заставил вас об этом вспомнить. Если... вам понадобится моя помощь, я всегда буду рад. Дэвид и не догадывался, что очень скоро, он бы и не стал слушать историю Александра, не расскажи он её ему в ту ночь, и не сыграй она такую важную роль в отношении лекаря к нему. Однажды, известный своей любовью к выпивке Эрроу снова надрался, и затуманенный ромом разум его, подтолкнул штурмана на очень необдуманный шаг. Всё началось с того, что матросы пытались привести его в себя, отослать в гамак, иные, просто смеялись над ним. В порыве чувств, мужчина стал ругаться на всех, требовать рому. Дэвид отвёл Джима в сторону, подальше ото всех. И, как раз вовремя — появился капитан. Он смерил пьяницу брезгливым взглядом и послал в отсыпаться, а затем, к чёрту. Но Эрроу приказание исполнять и не думал. Он вертел руками перед своим капитаном, яростно рыча: — Ненавижу вас всех, сволочей. Для того я стал пиратом, подставил шею под виселицу? Где мои деньги, где моя свобода, выпивка, драки и веселье? А я скажу вам! — Он повернулся к публике. — В заднице Трелони, которую так старательно ублажает наш капитан! Смоллетт стоял смирно, но губы его подрагивали, медленно превращаясь в самый настоящий оскал. Вдруг, Эрроу повернулся и хлестнул капитана по лицу. Тот с места почти не шелохнулся, лишь голова повернулась в сторону и откинулась назад. Команда тут же затихла, а Дэвид спешно завёл Джима на нижнюю палубу, но сам остался. Пират посмотрел на старпома, из носа потекла кровь, взгляд стал каким-то животным, со смесью удивления, будто он не верил, что его ударили. Это был взгляд сумасшедшего. Внезапно, он сорвался с места и ударил Эрроу кулаком в лицо. Тот свалился на палубу, и последовав примеру капитана, тоже вынул саблю. Начался бой, сопровождаемый какофонией голосов матросов и ударов клинков. Длилась, впрочем, схватка недолго, пьяный старпом не устоял против Смоллетта. Получив выпад в живот, он пропустил следующий. Александр повалил его на доски, и в несколько сильных ударов, сопровождаемых душераздирающими криками провинившегося, отрубил ему голову. Недолго полюбовавшись на свой трофей, пират ещё раз осклабился, и выбросил его за борт. Пока матросы принялись избавляться от тела мертвеца, его маниакальный взгляд упал на доктора. Дэвид откровенно испугался этих глаз, и поспешно отвернулся. Тут, к нему обратился молодой пират, совсем юнец, заметивший эти гляделки: — Вы бы спрятались, доктор. Капитан, как акула на кровь — впадает в бешенство. Одной жертвой за сегодня может не обойтись. Ливси эти слова никак не успокоили. Он поспешил в свою каюту, но увы, по дороге его перехватил капитан. Не выпустив окровавленный клинок, заляпанный в чужой крови, он прижал его к дереву, расположив руки по бокам от головы, перекрыв пути отступления. В тот момент, спокойствием Ливси похвастать не мог. — Как там ты говорил? Не такой уж плохой человек? Теперь ты боишься меня, убегаешь. — Капитан хрипло рассмеялся. — Ты такой же как и все. Убить бы тебя. Он приблизил лезвие сабли к шее Дэвида, оно коснулось его кожи. Но, потом, будто молнией пораженный, разбойник отскочил назад, схватившись за голову, всхлипнул, а затем снова захохотал, тихо и отчаянно. — Но я не могу, я не могу убить тебя! — Он подошёл к Дэвиду и схватил за горло, прижав к борту. — Почему я не могу убить тебя?! Скажи мне! Но тот лишь хрипел, борясь с чужой рукой, перекрывшей себе воздух. — Я не хочу тебя убивать, — прошептал пират ему, наклонившись ближе. Затем, отстранился, отпустив его, и скрылся в потёмках нижней палубы. Дэвид долго стоял там, массируя ноющее, недавно подверженное удушью место, силясь понять произошедшее.