Бабочки в животе и тараканы в голове

      Следующие два дня, он старательно избегал капитана, да и, тот его не преследовал. Но, на третий, их свели обстоятельства. Дэвид был у себя, когда к нему прибежал запыхавшийся Джим. Вид у него был напуганный. — Мальчик мой, что случилось? — Обеспокоенно спросил врач. — Доктор, капитан... ему плохо. Дэвид тут же бросился туда, невольно отметив, что разволновался. Смоллетт лежал без чувств, прямо на досках у борта, на нижней палубе. Дэвид сразу же понял, что над ним надругались — снова кровь на кюлотах, одежда была натянута так плохо, что мундир и жилет висели на локтях а рубаха оголяла плечи. Последние, шея и запястья представляли собой прискорбное зрелище — все в кровоточащих укусах и синяках. Лицо, хоть и было в лучшем состоянии, вместе с повреждениями прошлых дней, выглядело тоже печально. Дэвид упал на колени перед ним и принялся бегло осматривать на наличие сломанных костей. К счастью Смоллетт был жив, о чём свидетельствовало хриплое дыхание. — Что с ним? — Робко спросил Джим за спиной. — Н-ничего, — ответил врач подрагивающим голосом, — кто-то просто избил его. Пойдём. Не будем здесь задерживаться. Он поднял на руки к удивлению лёгкое тело, и понёс к себе в каюту. Джим следовал за ним. Как только капитана уложили на кровать, он тут же очнулся. Завертелся, пытаясь оттолкнуть доктора. Только, в его движениях уже не было грубости. Было желание защититься, спрятаться. В его глазах был только ужас, и очевидно, он не понимал, что перед ним сейчас доктор. — Джим, принеси таз с водой, — велел лекарь. Когда Хокинс ушёл, Дэвид оторвал руки пирата от своего камзола и сжал в ладонях. — Александр, успокойтесь, это я, доктор, я не причиню вам вреда. Тише, всё хорошо. Он был услышан. Смоллетт перестал вырываться, и посмотрел на него осознанным взглядом. Однако, он всё ещё был напуган до чертей, и Дэвид боялся нарушить шаткую надежду доверия к себе. Но он дерзнул. Сел поближе и приподнял пирата, уложив его к себе на колени. Александр не только не сопротивлялся, но даже обвил руки вокруг талии доктора. Тот приобнял дрожащее тело в ответ. Александр уткнулся лицом в живот Дэвида. Стеклянные глаза его почти не моргали, и казалось, были готовы прослезиться. Он всё ещё обильно дрожал и поскуливал, просил не делать больно. — Нет, нет, не будет больно, обещаю. Ш-ш-ш, тише. Сейчас, станет легче, — успокаивал его Ливси. Он понял что ему стало больно за капитана, что он был готов прямо сейчас отправиться к Трелони и убить его. Это не было похоже на привычный докторский долг и обычную жалость. — Я больше так не могу, — проплакал пират ему в жилет. В ответ, докторская рука несмело зарылась в его волосы. Тут, вернулся Джим. Он, или старался, или не обращал внимания на то, что голова капитана лежит на коленях доктора, а тот, пытается его утешить. Мальчик опустил таз на стул рядом, и пока Ливси старался уложить пирата нормально, тихо стоял сзади и наблюдал. Он смотрел с тревогой и тоской на эту сцену, понимая, что даже взрослые ведут себя, как дети, и вопрошая, что настолько плохое могло случиться. — Джим, солнце, иди отдыхай, я сам справлюсь. Джим хотел возразить, но умоляющий взгляд лекаря, заставил его кротко кивнуть и выйти вон. Дэвид долго пытался успокоить Александра, заставить его дать к себе притронуться. В один момент, когда Александр казалось угомонился, и, кажется, потерял сознание, Дэвид наконец принялся сдирать с него испачканную в крови и белой противной жиже одежду. Вдруг, Александр открыл глаза, и вцепился пальцами в его горло. Доктор попытался высвободиться, и в процессе, свалился с койки вместе с Александром, который, оказавшись сверху, железной хваткой душил его. Пират был так силён, что Ливси не мог ничего сделать. Он панически пытался убрать чужие руки, открывая рот, словно рыба на берегу, и хрипя. Освободиться, однако, не мог. Он уже всерьёз поверил, что его сейчас убьют, когда Смоллетт отстранился сам. Лекарь перекатился на бок, жадно глотая воздух, пока пират прижался спиной к койке и с ужасом наблюдал. Дэвид коснулся шеи: особо серьёзных повреждений Александр ему нанести не успел, но синяки останутся. Он поднял взгляд на капитана. Тот, сжимал голову в ладонях, шепча: — Прости, прости. Я не могу убить тебя. Прости. Выражение лица снова стало каким-то животным, но теперь в перемешку с паникой. Это было похоже на припадок, хотя, Ливси не мог исключать, что так оно и было. Он подошёл к нему на коленях, обхватил его лицо ладонями, заметив, как тот вздрогнул и весь сжался. Лекарь был потрясён тем, что человек перед ним так расстраивается из-за того, что мог убить его, а ведь всего несколько дней назад, он сделал бы это с удовольствием. Доктор поцеловал пирата в лоб, затем, не задумываясь, что делает, в нос. Дэвид осторожно коснулся уголка его губ, и стоило капитану слегка повернуть голову, и следующий поцелуй прошёлся по пиратским губам. Александр приоткрыл рот, позволяя Дэвиду чуть углубить поцелуй. Доктора Ливси унесло в бушующее море любви, в которой он до сих пор не смог разобраться. Капитан, к которому до этого нельзя было и прикоснуться, обвил вокруг доктора руки, судорожно комкая его камзол. Когда врач нежно, едва касаясь, поласкал его уста и отстранившись, обнял его, опустив голову на плечо, Смоллетт никак не реагировал, и Дэвид с облегчением понял, что голову ему за это не отсекут. Вскоре, Александр расслабился, и дыхание перестало быть таким громким. Дэвид даже подумал, что он уснул. Ливси уложил пирата. Мужчина сонно приоткрыл глаза, как только ладонь Дэвида легла на его бок. — Ты разрешишь мне помочь тебе? — Тихонько спросил он. Тот лишь одобрительно замычал. Смоллетт лениво жмурился и морщился от боли, когда доктор обрабатывал и зашивал раны. После, закончив со всем, Дэвид без разрешения уселся, облокотившись спиной о борт, и положил чужую голову на свои колени. Александр не сопротивлялся, он был совсем истощён, как физически, так и морально. И ему приходилось просто давать Дэвиду гладить свои золотистые локоны. Уже много лет его волос касались лишь с целью выдрать, и потому, давно забытое ощущение было особенно сладким. Пальцы доктора зарывались до корней, и посылали приятные разряды по всему телу, приглушая пульсирующую боль. Александр быстро погрузился в дрёму, всё ещё наблюдая за слабым светом свечи, но совершенно не думая. Дэвид с удивлением видел, как пират удовлетворённо выдыхает и жмурится. Кажется, массаж доставлял ему особое удовольствие. Скажи кто доктору ещё до этого злоключения, что он влюбится в мужчину, ещё и пирата, он бы рассмеялся такой дурацкой шутке, а потом, заставил бы наглеца ответить за такую дерзость. Дэвид и не знал, радоваться этому, или печалиться. Связь с мужчиной, с разбойником, влечёт за собой серьёзные последствия. Да и, какого это, любить такого человека, как Александр? Дэвид разрывался между чувствами и здравым рассуждением. Выгоревший на солнце шёлк под его пальцами заставлял позабыть обо всём. Несмотря на суровый климат в море и ветра, волосы пирата не до конца утратили свою мягкость, или же, он просто за ними ухаживал. Дэвид хмыкнул, ещё раз провёл рукой от макушки спящего теперь пирата до шеи, скрытой растрёпанным хвостиком завязанным чёрной лентой.