фр. jamais vu - состояние, противоположное deja vu, внезапно наступающее ощущение того, что хорошо знакомое место или человек кажутся совершенно неизвестными или необычными, как бы увиденными в первый раз. фр. presque vu (на кончике языка) — неспособность вспомнить какое-либо хорошо знакомое слово, при этом в памяти всплывает определённое количество информации о забытом слове. Возникает ощущение, что забытое слово будет найдено прямо сейчас и что его очень легко вспомнить, но тем не менее оно не вспоминается. Это состояние может быть мучительным и даже навязчивым.
_____________________________________________________________________________
Голова гудит и раскалывается. Сохён физически ощущает крошащиеся трещины, бегущие по вискам и стекающие в скулы. Душно. Дурно пахнет бумагами, электроникой, пылью, перегретым паркетом, кожаной обивкой, пластиком. Невыносимо. - Юнна, я выйду. Ближайшие полчаса меня нет для входящих, - бросает молоденькой секретарше за дверью и спешит к лифту. Лифта приходится невыносимо долго ждать, а затем невыносимо долго ехать с 23 этажа огромного небоскреба в деловом центре Сеула до того этажа, что непосредственно касается земли. Рецепшн. Турникет. Охрана. Двери. Наконец-то. Свежий воздух обволакивает напряженное тело и охлаждает болезненную разгоряченность сознания, дышать сразу становится легче и проясняются мысли. Ноги сами несут в знакомую кофейню, а сердце трепещет в ожидании. Там Сокджин, там нет квартального отчета, там легко и светло. Там её уютный солнечный мальчик, а не зубодробительная статистика внедрения проекта инвестиционного бюджета. Рядом с ним ей легко, заботы отпускают, тело и душа отдыхают. - Большой латте без сахара, - черноволосый бариста оборачивается на знакомый голос и вспыхивает радостной улыбкой. Женщина слегка кивает ему и устало опускается за столик у окна. Парень делает кофе, бросая на неё искрящие волнением взгляды, а на него тихонько косятся другие сотрудники, по-доброму ухмыляясь. Пять месяцев их друга-красавчика регулярно забирает после работы эффектная бизнес-леди на шикарном вольво, да ещё и в обед иногда заглядывает, чтобы перекинуться парой десятков незначительных реплик и сотней многозначительных взоров. Ребята искренне рады за парня, который в эти моменты светится как рождественская гирлянда, но после упорно отказывается рассказывать подробности своих нестандартных отношений. Сокджин ловит их интерес и с вопросительной улыбкой вскидывает брови. Они подмигивают ему, и уже по пути к столику он слышит заговорщический шепот. - Торопись к мамочке, маленький милый Сокджинни. Нам не терпится порадоваться за вас. Но только улыбка гаснет на лице баристы, потому что последние три слова он не слышит, зато первые – очень даже, и радость блекнет в красивых глазах. - Хэри, не нужно, пожалуйста! - Пошел к черту, маменькин сыночек! Ты знаешь, что… Ты меня бесишь! Инфантильная тряпка! - Хэри, перестань. Я прошу тебя… - Когда я начинала с тобой встречаться, я думала, ты классный перспективный парень. Я ошибалась, Сокджин. Боже, Сунхо подарил Пак Муён браслет с бриллиантами на день рождения. Чен Гаюн её парень забирает на BMW после университета. А я всё ещё живу с тобой в этой убогой грязной квартире, езжу в университет на метро и автобусе, и ты осмеливаешься подарить мне на нашу годовщину просто цветы? Просто цветы, Сокджин? Серьёзно? Видимо, я не заслуживаю большего… - Нет, что ты, Хэри! Прости меня, прости. Я не хотел обидеть тебя. Ты заслуживаешь самого лучшего, ты же знаешь, как я тебя люблю! Я выбирал самые красивые цветы, правда. Только для тебя. У меня… у меня не так много денег сейчас, чтобы купить что-то дорогое. - Так решать надо этот вопрос, Сокджин! А то удобно устроился: сначала на маминой шее сидел, а как мать померла, так теперь мне что ли за тебя зарабатывать? - Не говори так, Хэри. Я ведь работаю в две смены после учебы… - Значит, недостаточно работаешь, Сокджин. Осознай это уже. Я устала, я не хочу больше этого всего. Я ухожу от тебя. Когда сможешь что-то предложить девушке, кроме своих красивых глаз, тогда и подходи. Рука с кофе дрогнула, но он нашел в себе силы отбросить дурацкие мысли и вновь широко улыбнуться, подсев к Сохён. Та ничего не заметила, взяла стаканчик и, вдохнув аромат, расслабленно улыбнулась. - Я сегодня заеду за тобой? - О, нет, нуна. Прости. Я сегодня домой. – Сокджин говорит это и хмурится, обидные слова друзей засели в мозгу. Ему хочется уйти, закрыться, спрятаться, подумать. Хочется туда, где тихо, привычно, где всё максимально родное. Восторженный настрой за пару минут испарился без следа. Сохён мрачнеет. Едва спавшее напряжение возвращается: всё не слава богу, ну что ему не сидится у неё в квартире? Ведь очевидно, что им обоим там комфортно, зачем его постоянные вылазки на старую квартиру, почему он не перевозит свои вещи? Это почти единственная раздражающая вещь в их отношениях. Всё хорошо, всё ровно, но потом он ночует у себя, а ей – ей плохо. Она к нему так быстро привыкла, к мягкости, нежности, без него в комнатах темно, на кухне одиноко, а в спальне тоскливо. А на все её предложения остаться он лишь несогласно трясет головой и продолжает уходить. Мизинец правой руки начинает дергано стучать по поверхности стола, вместе с носком лакированной туфли около ножки стула. Женщина нервными мелкими глотками пьет кофе, пытаясь давить улыбку, но получается неубедительно. Внутри разгорается зуд на грани с истерикой. Выдохи рваные, губа закушена и нервно дергается вверх. - Зачем тебе туда ездить постоянно? Там же ничего нет. - Там моя квартира. Там…цветы у меня, за ними нужно следить. Как минимум. – Сокджин как обычно пытается говорить мягко, но он совсем не рад тому, что почему-то приходится оправдываться. - Зачем тебе эти цветы? Сдай квартиру, так будет намного выгоднее. Я посчитала… - Ты уже всё посчитала за меня? – парень перебивает её, совершенно расстроенный тем, куда зашел разговор. – Не надо решать за меня. Я не маленький. Это моя квартира, мои цветы, мои вещи. Сам могу определиться, что мне с этим всем делать. Без твоей помощи. Сохён дёргается из-за стола, нервно выдыхает, натужно чмокает Сокджина в щеку и уходит, оставив наполовину выпитый кофе. Парень расстроенно возвращается к работе. Ребята сочувственно косятся на него, не зная, стоить ли подходить с расспросами. Они не понимают, почему эти двое обычно невыносимо приторно влюбленных сейчас разошлись на такой ноте. Сохён поднимается обратно в офис, который теперь давит ещё больше и ещё тяжелее.Jung Kook - Stay Alive (Prod. SUGA of BTS)
***
Ночью она не спит, ворочается, её мучает раздражение и немного обида. Почему он не хочет остаться с ней? Не может быть такого, чтобы она ему не нравилась. Не может быть такого, чтобы ему с ней было плохо. Она может дать ему всё и даже больше. Сдались ему эти цветы и эта квартира, он просто ещё совсем юн и не понимает, что с ней ему будет намного лучше. Ей нужно просто убедить его в этом. Нужно быть настойчивее, да. Тогда он поймет, что ошибался. Она не отступится от него, нет. Ей нужно больше стараться, и он будет с ней. Будет так, как она желает, а она желает Сокджина. Засыпает девушка только ближе к рассвету. Сокджин тоже плохо спит, долго разговаривает с растениями, которыми заставлена его маленькая квартирка. Они вместе с квартирой остались ему после того, как мать умерла три года назад от инсульта. Это всё, что та смогла ему оставить, но он считал, что этого вполне достаточно: некоторые и в более зрелом возрасте не могли похвалиться жильем, за которое не нужно платить банку или арендатору. Да, район и жилой комплекс ужасны. Да, планировка и квадратные метры оставляют желать лучшего. Но это его собственный дом, в котором он рос, где он знает каждый сантиметр рисунка на обоях и каждую ноту в мелодии гудящих по ночам водопроводных труб. И цветы. Цветы, за которыми он не умеет ухаживать: они вечно выглядят так, будто находятся на последнем издыхании, но это его не останавливает. Сокджин читает статьи в интернете, покупает книги, лишь бы продолжать поддерживать жизнь в этих растениях. Так, как это делала мама. Да, мама очень любила свои растения. - Джин-и, не трогай. Ты всё равно всё сделаешь неправильно. Я сама. – Высокая худая женщина отстраняет мальчика от стеллажа, на котором расставлены яркие цветы в аккуратных горшках. Почти любовно она обтирает листья мягкой тряпочкой, поливает растения водой из красивого кувшина, опрыскивает листья, разворачивает нужным боком к солнечным лучам. Если у матери-одиночки Чхве Джиён и есть в душе капли нежности, то она дарит их этим зеленым созданиям без остатка. - Мам! - Джин-и, пойди поиграй, мама устала после работы, - бросает не глядя женщина. - Хорошо, мамочка. – Маленький Сокджин понуро плетётся в угол, где лежат его игрушки и книги. Завтра мама тоже скажет пойти поиграть. И послезавтра. Еще иногда она говорит, что его папаша-сволочь, раз уж бросил её беременную, вообще мог бы хоть денег ей присылать. Но чаще она говорит, что очень любит своего маленького Джина. И чтобы он не мешал маме отдыхать, мама устала на двух работах. - Джин-и, не трогай. Ты всё равно не умеешь. Я сама. – Тонкие обветренные губы женщины сжимаются, рука мягко, но твердо отталкивает высокого подростка от маленького кухонного стола. Чхве Джиён нарезает овощи идеально правильными ломтиками, добавляет выверенным глазом нужное количество специй, никто не сделает это лучше неё. - Мам! - Джини-и, пойди позанимайся. На носу промежуточная аттестация, мама много работает, но тебе тоже нужно прилагать усилия, иначе университет тебе не светит, мой мальчик. - Хорошо, мама. – Долговязый Сокджин усаживается за небольшой столик в углу, включает лампу и склоняется к потрепанным учебникам. Ему нужно много учиться, потому что его папаша – сволочь. Он никогда не видел его, в доме нет ни одной фотографии отца, но парень в словах матери уверен. Мама никогда не врёт. Мама знает, как лучше. Она работает на двух работах ради него, а преподаванием корейского языка много не заработаешь. Мама так любит его, он должен стараться. - Джини-и, не нужно дружить с этими ребятами. Они плохо повлияют на тебя. Ты совсем не разбираешься в людях, так хоть меня послушай. – Острый подбородок утыкается высокому сыну-первокурснику в щеку, мать обнимает его, перебирая длинными тонкими пальцами его волосы. - Но мам! - Джин-и, не нужно ходить с такими людьми ни на какие встречи. Останься с мамой, я что-то плохо чувствую себя, кажется, приболела. - Хорошо, мам, конечно. – Сокджин снимает ветровку и яркий рюкзак, оставляя их в прихожей, садится на пол возле женщины у дивана и привычно начинает массировать ступни. У матери немного холодные, но очень красивые ноги, несмотря на её возраст. У неё очень нежная кожа, изящные черты, мягкие волосы, а ещё она очень добрая. И почему отец бросил её? Вот Сокджин никогда не бросит маму, ведь он так её любит, а она любит его. Больше всех на свете. Через пару дней Сохён снова пишет Сокджину, предлагая заехать после работы, и он соглашается. Через день снова ночует в своей квартире. Затем вновь соглашается остаться у неё, но потом вновь не приходит. Она неизменно зовёт опять, но ночевок у неё становится всё меньше, а растущего напряжения в отношениях всё больше. Сохён нервничает, но упорно продолжает звать, писать и звонить. Когда они остаются вместе, всё так прекрасно, но как только она остаётся одна, ей начинает казаться, что всё рассыпается, что она что-то упускает, что что-то действительно важное и ценное стремительно утекает между пальцев, и ей никак это не удержать. Она плохо спит, всё чаще её посещают приступы паники, внезапно подступающей к горлу и не дающей нормально вздохнуть. Она думает, что, наверно, ей нужно стараться больше – и зовёт его в ресторан. Ей кажется, что ему не хватает её внимания – и она дарит ему взамен его старых новые дорогие серьги, так идеально оттеняющие его и без того безупречную красоту. Её душа мечется внутри, как кошка на раскаленной крыше, и легче не становится. Недели идут, Сокджин тоже скучает по ней в те дни, когда сидит один дома на кровати, перебирая в памяти их совместные завтраки и ужины, тёплые объятия при просмотре фильмов на диване и долгие поцелуи после секса. Ему безумно хорошо с Сохён, и он безумно боится этих отношений. Отношений ли? Он маленький мальчик, так и не закончивший учебу. А она взрослая обеспеченная красивая женщина. Ему нечего дать ей. Всё его богатство – его юношеская красота и маленькая убогая квартирка, полная цветов. Он помнит, он научен жизнью – этого недостаточно для такой женщины, как Сохён. Но и отказаться от неё он почему-то не может, поэтому приходит по первому её зову раз за разом, опять и опять. И все равно уходит, хотя и сердце, и душа на части рвутся. Потому что всё так ненадёжно, неточно, счастье его так эфемерно. Она не говорила, что любит его, что у них серьёзные отношения и не звала жить вместе, просто забирает его и везет к себе. Может, завтра ей надоест такой бесполезный мальчик, или найдется взрослый мужчина её возраста и статуса, и она просто больше не позвонит и не заедет. И он опять останется один, как всегда. Отцу он был не нужен. Мать бросила его, умерев так внезапно и совсем не научив, как жить и справляться самому. До этого он шагу не мог ступить без её контроля, а оставшись один, оказался совершенно бесполезен и беспомощен. И Хэри, его милая Ли Хэри, тоже оставила его, потому что ему было нечего даже предложить ей. Он любил её, он любил мать, но, видимо, одной любви недостаточно, чтобы быть кому-то нужным. Все полученные от Сохён подарки Сокджина ужасно смущают и заставляют его чувствовать себя ещё хуже, как бы ни старался он своей заботой компенсировать их, огромный разрыв между ценностью полученного и отданного взамен становился в его глазах только больше. Измаявшись в мыслях, он попросил помощи у подруги, работающей в кофейне вместе с ним. Девушка необычайно обрадовалась и принялась сыпать советами, большая часть которых сводилась к тому, что ему обязательно нужно сводить свою женщину на нормальное официальное свидание и тоже что-нибудь подарить. Подруга клятвенно его в этом уверяла. Он не был так уж уверен, но ему кажется, что раз Сохён делает так много подарков, то, вероятно, ей тоже понравится встречный подарок. Может быть, она своими действиями как раз и намекала ему об этом? И вот он держит в руках телефон и, собравшись с силами, набирает номер Сохён. - О, Сокджин! Привет! - Привет! Я…эм, хотел спросить, не задерживаешься ли ты сегодня? - Нет, заканчиваю ровно. А что случилось? - Приглашаю тебя сегодня сходить со мной погулять! – Выпаливает на одном выдохе Сокджин и замирает, слушая тишину в трубке. - Сокджинни, боже, конечно! Это…это так мило. Я постараюсь не опоздать. - Хорошо, тогда пока, нуна! Не буду тебя отвлекать от работы. - До вечера. Сохён по голосу вроде довольна, значит, всё идёт хорошо. Парень воодушевлён и, попросив его подменить, на весь день уходит искать подарок, который был бы достоин девушки.Bruno Major - Easily
***
Вечер подкрадывается быстро. Напротив кофейни, мягко скользя шинами по асфальту, останавливается серебристая Вольво. Сокджин открывает дверь и довольно усаживается на переднее сидение, протягивая Сохён большущий букет красных роз. Та охает и с упоением зарывается в него лицом. Машина наполняется густым ароматом цветов, за бутонами не видно ни руля, ни приборной панели – всё пространство занимают шуршащие лепестки. Наконец, из них выглядывает счастливое лицо нуны. - Спасибо! Это так восхитительно! Она трогательно и смущенно улыбается ему, а он тянется к её губам, чтобы оставить на них мягкий и теплый поцелуй. - Пойдем? - Да. А цветы можно с собой взять? - Как тебе больше нравится. Сокджин смеётся и умиляется, как Сохён копошится и пытается вылезть из машины с огромным букетом. Когда у неё это получается, она блокирует машину, делает чрезвычайно довольное лицо и улыбается ему так лучезарно, что у него перехватывает дыхание. - А куда мы идём? - В парк. Парк Намсан. Там очень красиво по вечерам. Ну, и не только по вечерам, конечно, в целом там красиво. Как много слов для молчаливого Сокджина. Сохён удивленно-восхищённо округляет глаза и губы: «О…», и прижимается к его плечу, переплетая их пальцы. Они идут, не торопясь. Она на своих неизменных каблуках аккуратно цокает по асфальту, оглядывается по сторонам, как юная влюблённая девчонка и улыбается разноцветным фонарикам не деревьях. Она знала об этом парке, но не бывала в нем, лишь слышала, как сотрудницы в офисе восхищались видом, открывающимся со смотровой площадки. - Ты такая красивая и смешная, - парень нежно смотрит на неё, а она смущается и прячет лицо в складках его ветровки. Это прекрасно. И этот парк невероятно прекрасен. И они вдвоем сейчас абсолютно прекрасны, как будто и нет между ними и в них противоречий. Просто высокий красивый парень в черном свитере и блестящей куртке с ярким видавшим виды рюкзаком за спиной. Просто хрупкая тонкая девушка в белой блузке и серой юбке с огромным букетом роз, прячущаяся в его объятиях. - Мы поднимемся наверх? - Да, - отвечает Сокджин. - Я много слышала об этом месте, но никогда не была здесь. Родители были слишком заняты, чтобы гулять со мной по паркам. А потом как-то не было повода. – Сохён ни с кем не обсуждает свою жизнь. Никому никогда не жалуется на проблемы, родителей. Не хочется, да и некому. Тем более удивительно ей услышать это от самой себя, но это кажется уместным и правильным. Сокджин ничего не отвечает на её откровение, только прижимает к себе крепче. Он тоже здесь первый раз, оттого всё происходящее становится ещё интимнее. Это их первая прогулка по парку, по отдельности и на двоих. Она только для них двоих. Они поднимаются наверх по крутому склону горы к смотровой площадке. От ветра путаются волосы, оба порядком устали, но открывающийся вид стоит всего и даже больше. Вид на город действительно космический: тысячи зданий светятся яркими огнями, переливаются океаном звезд. И хотя самих звезд из-за этого и не видно, чарующая красота Сеула компенсирует их отсутствие с лихвой. Ночной город живёт своей особенной жизнью, пульсирует и дышит, его энергия течёт по венам магистралей и аллей, отдавая в атмосферу музыку гудящих автомобилей, людского гомона, криков зазывал и рекламных слоганов. - Сокджин? - М? - Тут так красиво. Спасибо, что привел меня сюда, мне не хватало вот такой прогулки. - Тогда давай будем ходить сюда чаще. - Давай. – И между двумя наконец устанавливается хрустальное неловкое равновесие. Как будто до этого они были рядом, двигались в одном направлении, но на огромном чертовом колесе, в соседних кабинах: рядом, но не вместе. А теперь что-то изменилось, они остановили аттракцион и открыв дверки, ступили одной ногой на землю и смотрят друг на друга. Они впервые друг друга по-настоящему видят, почти готовые сделать шаг навстречу. Jamais vu. Они доходят до небольшой калитки, скрывающей укромное уютное местечко: зеленые деревья и трава, милые фонарики вдоль тропинок, цветные ленточки и замочки, которые оставляют влюбленные в знак своей преданности на резном ограждении. Сокджин достаёт из рюкзака плед, бутылку вина с двумя пластиковыми бокалами и коробочку спелой клубники. Сохён помогает ему, он делает вид, что не против. Потом они устраиваются, обнявшись, на пледе и затихают, глядя на город вдалеке. - Ой, я же забыл! У меня ещё шоколадка есть! – парень тянет руку в правый карман и достаёт оттуда то, что пару часов назад действительно было плиткой молочного шоколада. Согретое теплом их тел, лакомство превратилось в нечто жидкое, хорошо хоть упаковка выдержала и всё осталось внутри. Сокджин чуть не плачет от расстройства, а Сохён, наоборот, смеётся. - Ничего смешного, нуна! - Глупенький мой мальчик, смотри, как можно сделать. – Девушка берёт один бокал для вина и, аккуратно надорвав фольгу, выливает туда жидкий шоколад. Затем подхватывает пальцами за зеленый хвостик одну ягоду, макает и протягивает парню. - Ешь, а то капнет. Он обхватывает клубнику целиком, испачкав губы и задев ими кончики её пальцев. Перемещает за щеку, но вместо того, чтобы начать жевать, пристально смотрит на девушку. Она, в свою очередь, тоже не торопится убирать руку, так и держит её в воздухе, почти не дыша. Сокджин наклоняется чуть вперёд и подхватывает женские пальчики языком, направляя их себе в рот, где начинает легко посасывать, вырывая тем самым из девушки приглушенный стон. У неё тут же отключаются все функции организма, отвечающие за поддерживание её в сознательном вертикальном состоянии, и она начинает буквально сползать по боку парня вниз. Перед глазами плывёт от такой неприхотливой, но неожиданной ласки, и только мужская рука продолжает прижимать девушку к горячему телу, не давая упасть. Наконец, он с чмокающим звуком выпускает её пальцы, лизнув напоследок, пережевывает свою клубнику, а потом берёт вторую ягоду из корзинки, повторяет обмакивание в импровизированное шоколадное фондю и тянет к женским губам. Они уже приоткрыты, и он аккуратно запихивает клубнику ровно между ними. Девушка что-то тихонько мычит, не открывая глаз и находясь всё в той же блаженной неге. Сокджин смеётся, облизывает свою руку и склоняет голову к губам Сохён, чтобы слизать с них остатки шоколада. Но как только он касается сладкой кожи, она приподнимается, обхватывает его шею рукой и целует, размазывая их десерт по всему лицу, оставляя шоколадные пятнышки на щеках, носу, подбородке, слизывая их всем языком, а потом проникая им в мужской рот и оставляя шоколадный взрыв там. Очередь Сокджина несдержанно стонать. Он осторожно подхватывает её под бедра и перекидывает на себя, лицом к лицу. Его руки скользят по ягодицам, обтянутым плотной тканью юбки, по выгнутой спине. Она прижимается к нему плотно, елозит на его коленях, притянув обеими руками взлохмаченную мужскую голову и не отрываясь от его губ. Сладко, очень сладко. И когда кажется, что жар уже переходит все мыслимые границы, ведь они всё-таки в общественном месте – она вдруг останавливается, с хитринкой смотрит ему в глаза и проталкивает языком ему в рот ягоду, которую, оказывается, всё это время прятала за щекой. Парень застывает от неожиданности, а потом оба они давятся от смеха. Оставшуюся клубнику влюбленные доедают тем же способом, запивая вином из одного бокала и вовсю веселясь. И вот наигравшись и насмеявшись вдоволь, Сокджин говорит ей закрыть глаза и не подглядывать, а сам достает из рюкзака маленькую продолговатую коробочку, повязанную бирюзовым бантом. Сохён открывает глаза, и они округляются, становясь похожи на две небольшие луны. - Боже, Сокджин! Не нужно было. Он же очень дорогой. Зачем же… - речь девушки сбивается от волнения. - Но я хотел. Ты даришь мне подарки, и я тоже решил подарить. Надеюсь, он тебе нравится. - Конечно, нравится! Он прекрасен, но правда не стоило. Сокджин, я ведь понимаю, что твоя работа не приносит больших денег. Где ты взял их на такой браслет? - Я откладывал часть заработка, чтобы восстановиться в университете, и теперь немного взял оттуда, ничего страшного. Это же для тебя. - Восстановиться? Ты что, не доучился? Ты не говорил… - Ты не спрашивала. Сохён застывает с лицом, полным непонимания: а она ведь действительно никогда не интересовалась жизнью Сокджина. В разговорах проскальзывали какие-то моменты, крупицы информации. Она помнит, что его мать вроде умерла от какого-то заболевания, помнит, что у него есть друзья на работе, что он где-то учился. Но и ничего больше. Да и она ему о себе не рассказывала, не считая сегодняшнего маленького откровения. Неужели за почти полгода встреч они умудрились остаться друг другу почти незнакомыми людьми? Неожиданно накатывает ощущение вины и неправильности всей сложившейся ситуации. Женщина хочет всё исправить сразу же, торопится. И ошибается. - Тебе нужно было сказать мне, я бы помогла! - Чем? - Добавила недостающую сумму. - Я и сам способен заработать. Парень начинает хмуриться. Опять разговор уходит не в ту сторону, скользит по краю. Разве он что-то сделал неправильно? Он так старался, но все равно остался неправ, и ему опять тыкают его несамостоятельностью. - Зачем? – спрашивает Сохён. - Что зачем? - Зачем тебе это делать? Я достаточно зарабатываю, чтобы дать тебе нужную сумму. Я вообще тебя не понимаю: я зову тебя к себе жить, я могу дать тебе всё, что нужно, лишь бы ты был со мной. Что тебе ещё надо? - Сохён просто понесло. Всё, что копилось последние недели выплеснулось на одной волне взорвавшихся эмоций. - Почему ты постоянно уходишь, не говоришь мне о том, что в чем-то нуждаешься, устраиваешь этот цирк с дорогими подарками? - Цирк?! - Нет, я не… - и тут до неё доходит, что именно сорвалось с её губ. Чёрт, зачем она это сказала! - Значит, всё, что я сделал – цирк? А я, видимо, цирковой клоун для тебя? Да, нуна? - Нет! - Да. Очевидно, что я какая-то разновидность диковинной зверушки, без собственного мнения, собственной жизни и собственной души. Ты НЕ звала меня к себе жить к себе, нуна. Никогда. Ни разу. Ты только и делала, что требовала, чтобы я пришёл, потому что ты так хочешь. Ни разу не спросила, а хочу ли я. Всё, что тебе требовалось сделать, по большому счёту, это попросить меня переехать. Сказать, что у нас с тобой, не знаю, отношения, и мы должны жить вместе, не хочу ли я подумать и все подобное. Но вместо этого ты только требуешь меня к себе. Ты хочешь присвоить себе диковинную зверушку, посадить её на кровать к другим плюшевым зверям и там и оставить. Просто что бы было. Потому что так хочет Сохён. Хочет и сердито топает ножкой, когда зверушка почему-то сопротивляется! - Да нет же… - Я не зверушка. - Конечно, нет! Сокджинни, мой маленький мальчик, пожалуйста, послушай! - Я не зверушка. Я не маленький. Я не мальчик. Последние слова Сокджина резкие, грубые, отрывистые. Взрезают ночной воздух так, что ощутимо чувствуется физическая боль от них. Он уходит. Она остаётся. Presque vu.