Сожженный Принц

Когда в импровизированный штаб ворвался гонец из столицы, облаченный в одежды мага королевской фельдъегерской службы, маршал Отмар Гаритос сразу понял, что ему пришло сообщение особой важности, причем с самого верха. Он с нетерпением принял небольшой тубус, вскрыл печать и достал свиток с сообщением. На его жестком, обветренном лице с пышными усами появилась довольная, алчная улыбка. Он очень надеялся получить такой приказ. В нем сам король давал ему указание взять крепость Каэр Дарроу в ближайшие дни всеми доступными силами. Провал был недопустим. Потери не имели значения. Приказ полагалось сжечь сразу после прочтения. Под пристальным взглядом волшебника-гонца, Гаритос поднес листок с приказом к горящему камину и держал его в своей латной перчатке, пока тот не превратился в кучку пепла, которую бросил обратно в камин. «Очищение» и последовавшее за ней восстание обеспечили быстрый рост авторитета и положения Гаритоса в армии Лордерона. Наступили времена, когда надо было делать жесткие решения и претворять их в жизнь любыми методами, без оглядки на моральную сторону. А с этим у него никогда не было проблем. Ему давали приказ, и он выполнял его, не смотря ни на что. Если он хотел взять деревню или город он давал жителям один шанс сдаться. Если это предложение отвергалось, следовал штурм – быстрый и безжалостный. Гаритос с презрением смотрел на других полководцев, которые тратили время на обсуждение этических аспектов борьбы с чумой, нежитью или бунтовщиками. Немало из тех любителей изобразить из себя высоконравственных особ теперь находились по другую от Гаритоса сторону баррикад, и он это только приветствовал. Это предоставляло ему отличную возможность показать этим болтунам, как действует истинный военачальник. Если он сам и мог в чем-то упрекнуть нового короля, так это в излишнем милосердии. На месте Артаса, Гаритос сделал бы крайне показательный пример из Вудстока. Но на то была воля короля и против неё маршал идти не собирался. Наоборот, он планировал подняться на самый верх военного командования и сейчас ему предоставили шанс. Послав своего адъютанта собирать командиров, он подошёл к единственному в комнате окну и посмотрел на озеро. Сквозь утреннюю дымку с трудом можно было различить черты островного замка. Штаб полка разместился в одном из постоялых дворов Андорала. Как только его силы, удачно располагавшиеся неподалеку от Андорала, выбили бунтовщиков из города и загнали их обратно в крепость, он стал писать письма королю. В нем он просил позволить ему взять крепость как можно скорее. Маршал опасался, что за время, пока к городу подойдут дополнительные силы, мятежники так укрепят свои позиции, что её придется брать в осаду. А Гаритосу совсем не прельщало всю войну сидеть под стенами Каэр Дарроу, обстреливая крепость, крепость людей, которую им же потом придется восстанавливать, пока другие полководцы зарабатывают себе славу на поле боя. Наоборот, он решил превратить захват этой крепости в свой звездный час и потратил почти день со своими командирами, прорабатывая план быстрого захвата крепости. Провал будет означать конец его карьеры, как военного. Но успех наверняка сделает одним из самых влиятельных полководцев Лордерона. Вот тогда он и сможет во весь рост поставить вопрос службы нелюдей в армии королевства. Ведь если он сможет взять такую могучую крепость лишь с помощью своих людей, сходу, не устраивая долгую осаду, он покажет истинный потенциал возможностей человека. Он докажет, что люди могут справиться с любым вызовом сами, без помощи эльфов и прочих нелюдей. Легенды о его презрительном отношении к другим расам курсировали далеко не только среди его подчиненных. Вопреки расхожим слухам, он не увлекался пытками эльфов и не держал их в подвалах, подвешенными за уши. Хотя иногда такие образы вызывали у него нехорошую улыбку. Он даже не был сторонником полного изгнания других рас из Лордерона или даже из армии, но считал, что им следует ограничиться вспомогательной ролью в Альянсе. Пусть эльфы-маги лечат солдат, а гномы поливают врага из своих пушек или ведут разведку своими машинами. Он был только за. Пусть даже они зарабатывают себе небольшой кусочек славы в боях, всяко меньше людей погибнет. Но командовать силами Альянса могли и должны были только люди и никто более! Отсутствие этого понимания дорого стоило королевству во время Второй войны с Ордой. Слишком много сил было брошено на бессмысленную защиту эльфийских лесов. Слишком много солдат погибло, защищая цветочки и кустики, чтобы остроухим не приходилось лишний раз отвлекаться от сочинения стихов. Слишком слабой была оборона там, где она была действительно важна. В том числе и в родном городе Гаритоса – Чернолесье, которое было уничтожено отрядом орков вместе со всеми жителями, включая семью маршала. - И чем эти остроухие выскочки отплатили Лордерону за его жертвы?! Ушли из Альянса, как только встал вопрос разделения трат на восстановление! Неблагодарные ублюдки! - с негодованием придавался воспоминаниям полководец. - Мой отец погиб, защищая свой город, как и должно поступать дворянину, а я в это время воевал с орками за сохранение саженцев! Но ничего, скоро всё изменится! Я покажу королю, что людям нет нужды в других расах. И покажу это самым наглядным способом! Когда командиры всех находившихся в его подчинении соединений собрались на совещание, они снова обсудили и утвердили принятый ранее план. Главный упор делался на внезапность нападения. Гаритос знал, что у него недостаточно сил для правильного штурма крепости и его враги это тоже знали. Обе стороны ожидали подкреплений и готовились к длительной осаде. На этом он и хотел сыграть. Ведь только ненормальный решиться штурмовать такой замок силами одного полка. Поэтому ближайшие дни нападения ждать не стоило, не так ли? Наиважнейшей задачей было скрытно подготовиться к нападению и выдвинуться на позиции. Легкая пехота должна была на плотах преодолеть озеро, взобраться на стены и завязать бой, по возможности открыв ворота. Тяжелые части должны были выдвинуться к узкой полосе земли, соединявшей остров с большой землей и пойти на приступ ворот. При точном следовании плану и должном везении, крепость должна была пасть буквально за час. Гаритос с нетерпением ждал ночи. *** Каэр Дарроу встречал предрассветные сумерки. Тусклый свет, предшествовавший солнцу, уже достаточно освещал крепостную стену, чтобы можно было ориентироваться. Это время было самым удобным для атаки – в предрассветные часы караульные наиболее расслаблены и не проявляют должной бдительности. К островной крепости на десятках наспех сделанных плотах приближались солдаты, вооружившиеся крюками с веревками. Они успешно доплыли до самых стен, закрепили «кошки», и начали забираться вверх. Основная часть полка ждала за деревьями у перешейка, соединявшего Каэр Дарроу с берегом озера. Гаритос внимательно следил за происходящим через подзорную трубу. С удовлетворением он наблюдал, как первые разведчики лихо подымались по веревкам наверх. Пока всё шло по плану. Теперь им было нужно лишь немного везения и это будет самый быстрый захват такой крепости в истории. Улучив момент и забравшись на стену, разведчик Лордерона незаметно подкрался к ближайшему караульному, полусонно блуждавшему по парапету, зажал ему рот и перерезал горло. Аккуратно опустив тело несчастного, он осмотрелся, подмечая солдат противника на других участках стены и его товарищей по одному присоединявшихся к нему. Тихо раздав команды, командир с несколькими бойцами двинулся к воротам крепости. Тогда как другие стягивали луки, чтобы бесшумно убить оставшихся караульных. Они быстро спустились с парапета во внутренний двор, который был уставлен недоделанными баррикадами, бочками с порохом и ядрами, пушками и множеством других следов подготовки крепости к обороне. Судя по всему, расчет маршала был верен - противник готовился к отражению штурма, но через несколько дней, а не этой ночью. Что ж, этот недочет их и погубит – решил про себя командир, когда его отряд уже был недалеко от караульной, где должен был располагаться механизм управления воротами. Никто из них не был готов, когда дверь нужного им дома внезапно открылась, и оттуда вышел солдат без брони. Очевидно, ему приспичило выйти на ночную прогулку. Секунду он непонимающе глядел на группу, одетую в кожаные доспехи, но солдатские инстинкты сделали своё дело и прежде чем командир успел метнуть нож, ночной гуляка закричал: - ТРЕВОГ-аагхааа… - в его горло вонзилось лезвие, он развернулся, пытаясь успеть дойти до своих товарищей и предупредить их, но после первого шага его настиг кинжал, вошедший в сердце. Тем не менее, он преуспел. В караульном помещении, где располагалась комната для пяти бойцов, начался переполох. Оттуда начали выбегать полуголые, заспанные, но вооруженные солдаты крепости, которые тут же кинулись в бой. Стоило первым мечам скреститься друг с другом, как в караульной зазвенел набат. Через считанные минуты вся крепость будет на ногах. Диверсанты все еще надеялись успеть открыть ворота для основных сил, но четверка защитников стояла насмерть. Они понимали, что от них зависит, возможно, судьба всей крепости и что это их долг – дать другим бойцам время подойти на подмогу. В одних ночных рубашках и с мечами в руках, они стойко держали оборону, погибая один за другим, но, не давая врагам пройти мимо них к механизму. Когда последнего из караульных проткнули сразу двумя мечами и повалили на пол, на улице уже были слышны крики людей и звон мечей. Время было упущено. В каморку ворвались защитники Каэр Дарроу. *** Звук набата, прозвучавшего в крепости, донесся через тишину сумерек до спрятавшихся среди деревьев солдат Лордерона. Гаритос злобно сплюнул на землю, понимая, что справиться малой кровью не удастся. Но ничего. Он был готов к такому повороту. Война с орками научила его, что ни один план не проходит проверку боем. - Бойцы! За Лордерон! На штурм! - приказал он, и по узкому перешейку двинулись воины, прикрываясь щитами. Им предстояло преодолеть несколько сотен метров до ворот крепости, и они спешили, чтобы как можно меньше находиться в зоне будущего обстрела. Вскоре после того как первые бойцы достигли ворот, из бойниц надвратной башни выдвинулись пушки и открыли огонь. Вместе с пушечными залпами подтянулись и стрелки с мушкетами, для которых все, кто был на перешейке, представляли собой идеальную цель. Промахнуться было практически невозможно. Сраженные пулями солдаты падали на землю, создавая препятствия остальным. Кого-то пытались утащить обратно, те, кто мог двигаться либо отползали к краю, либо продолжали двигаться вперед. Пушечные ядра сеяли смерть и хаос, летя по пологой траектории и расшвыривая раненых и убитых в стороны. Мортиры защитников тоже не молчали – тяжелые снаряды падали на землю сверху, разрываясь и убивая всех вокруг. Узкая полоска земли в несколько сотен метров быстро превратилась в дорогу смерти, с каждой минутой все обильнее орошаемую кровью, заполнявшуюся стонами раненых и телами убитых. Но солдаты продолжали идти вперед, к воротам. Многие из них несли с собой небольшие бочонки с порохом, чтобы потом ими подорвать ворота. От идеи тарана отказались сразу, на таком узком пространстве пушки разнесли бы любой таран в щепы. У самих ворот тоже не было безопасно – хотя защитники не смогли заранее подготовить кипящее масло, чтобы выливать его на головы штурмующих, из специально подготовленных бойниц защитники регулярно стреляли вниз из мушкетов и картечниц. Солдаты внизу как могли, закрывались щитами. На стене крепости в это время продолжал кипеть бой. Легкая пехота Лордерона, действуя согласно плану на случай провала первоначальной задачи, пыталась пробиться к защитной башне над воротами, чтобы нейтрализовать огонь артиллерии и облегчить жизнь своим товарищам у ворот. Артиллерия Гаритоса сконцентрировала огонь на пушках крепости, хотя её вклад пока был небольшим – очень крепкие были стены у замка и слишком большая дистанция для точной стрельбы. Оставалось надеяться на успех солдат на стенах. Внутренний двор был заполнен снующими солдатами, пушкарями и вспомогательными работниками. Все баррикады были заняты, пушки заряжены, ружья нацелены на ворота. Защитники были готовы стоять до последнего, несмотря на то, что их было почти в пять раз меньше, чем нападающих. Когда пришел приказ от Александра Барова о том, что Каэр Дарроу и весь гарнизон отказывается подчиняться узурпатору трона и отцеубийце Артасу Менетилу, далеко не все восторженно встретили эту новость. Часть гарнизона отказалась изменять присяге и подняла бунт, но верных королю солдат в крепости оказалось слишком мало, Баров и верные ему командиры не один месяц последовательно меняли преданных королю офицеров и солдат на «надежных» людей. К моменту, когда пришел сигнал о начала полномасштабного бунта, лишь пятая часть солдат выступила против предательства. Они были быстро подавлены, частично казнены, а частично посажены в застенки крепости, где ждали своей участи. Остальные воины прекрасно понимали, что пощады им ждать от кровавого узурпатора и его приспешников не стоит. Но зато они знали, что если они продержатся всего несколько дней, к ним из восточных земель подойдут подкрепления и тогда взять крепость можно будет лишь силами целой армии. Поэтому сражаться они собирались до последнего. Они сражались за свою правду, за Лордерон, которым не будет править кровожадная марионетка демонов. *** Прорвавшись внутрь надвратной башни, группа солдат Лордерона увидела артиллеристов, спешно заряжавших и нацеливавших свои орудия и стрелков у бойниц, делавших выстрел за выстрелом. Не теряя времени, они накинулись на своих врагов, вырезая всех, кто был в помещении. Двое солдат схватили факел и полезли наверх, чтобы дать сигнал остальным силам. Когда Гаритос увидел огонь факела, которым кто-то махал над головой, он мысленно восхитился доблестью своих бойцов. Теперь они могли приступить к настоящему штурму. - Врата зачищены! Выдвигаемся вперед! - с этими словами Гаритос и пешие рыцари, одетые в тяжелые доспехи не торопясь пошли вдоль перешейка к воротам. Защитники непрерывно вели огонь из ружей со стен, но атакующие уже собрали стену из щитов, прикрывая работников, таскавших бочонки с порохом. Сам Гаритос не опасался мушкетного огня противника. На нем были доспехи с добавками из мифрила. Гаритос был из тех полководцев, что предпочитали лично участвовать в боях, не ограничиваясь планированием и общим командованием. Это способствовало улучшению его репутации и славе как боевого офицера. Во многом благодаря этому, несмотря на свои расистские выпады, он пользовался уважением среди солдат. Командир, который вместе с тобой идёт на битву, пускай и не в первых рядах и не на самый опасный участок, не будет абы как командовать своими силами. Когда взрывчатка была подготовлена, штурмующие отошли от ворот, оставляя за собой полосу пороха, которую подожгли, едва отступив на безопасное расстояние. Взрыв сотряс землю, оглушил стоявших неподалеку и забросал всех комьями земли, но главное – как только дым начал рассеиваться, стало видно, что ворота были разнесены в щепки. - В бой! - скомандовал Гаритос и его силы с боевыми криками рванули в образовавшуюся брешь. Они шли плотным строем, желая как можно быстрее ворваться в крепость и отомстить за кровь павших товарищей. Но стоило первым бойцам ворваться во внутренний двор, как их взору предстали позиции стрелков на баррикадах и жерла пушек, смотревших прямо в проход. Залп картечи изрешетил всех и разметал первые ряды нападавших. Последовавшие выстрелы мушкетов без промаха находили свои цели. Десятки солдат в считанные минуты нашли свою смерть на пятачке в несколько метров. Но вид изувеченных и мертвых друзей только еще больше разжигал ярость лордеронцев. Постепенно им все же удалось закрепиться во внутреннем дворе и вступить в рукопашный бой с мятежниками. Даже во время войны с орками редко когда битва шла с таким накалом ненависти к врагу. Орки были чужаками, и ненависть к ним была легко понимаемой, но сейчас обе стороны сражались с бывшими братьями по оружию, поэтому и те и другие сражались с запредельной жестокостью. Ни одна сторона не желала показать и толики жалости к врагу. Раненых закалывали и затаптывали прямо на месте. Слышны были лишь звуки оружия, крики раненных и брань дерущихся. Гаритос прошёл через ворота и тоже кинулся в гущу битвы. Он отличался могучим телосложением и без труда орудовал тяжелым топором, прорубая доспехи врагов. Он пылал от ненависти к защитникам Каэр Дарроу. В его глазах они были даже хуже нелюдей. Те, по крайней мере, от природы были склонны к предательству и обману, но сейчас он сражался с людьми, с лордеронцами, с теми, кто клялся служить королевству людей, а сами вонзили нож в спину своим братьям, заставив людей резать другу друга на потеху нелюдям! Медленно, но неотвратимо, защитники крепости уступали одну позицию за другой. Солдаты Лордерона дорого платили за каждый метр продвижения, но ими двигала жажда мести, ненависть к предателям, ощущение праведности их борьбы, и их было значительно больше. С каждой минутой лордеронцев во внутреннем дворе становилось всё больше, их натиск на быстро сокращавшееся число защитников усиливался. Уловив момент и оглядевшись, Гаритос удовлетворительно кивнул виду его солдат, очищавших стены крепости от остатков врага и тут его взгляд приметил эльфа, одетого в одежды лекаря, который в этот момент оттаскивал раненного защитника подальше от места сражения, там где лежало еще несколько раненных солдат с обеих сторон. Глаза полководца налились кровью. Дав своим телохранителям приказ продолжать наседать на врага, он в одиночку двинулся в сторону эльфа, поудобней перехватывая топор. - Ах ты, остроухий ублюдок! - взревел Гаритос подойдя к ошеломленному лекарю и ударом кулака отправив его к стене с разбитым лицом. - Предатель! Мои бойцы умирают, ожидая помощи, а ты, нелюдь, пытаешься спасти этих изменников! Я покромсаю тебя на части! - Нет! Не трогайте папу! - вдруг произнес женский голос справа, и на руке Гаритоса повисла хрупкого вида эльфийка в таких же одеждах лекаря, что и её отец. Даже не глядя на девчонку, полководец просто стряхнул её с себя, сильно ударив об землю. Он сделал шаг к пытавшемуся встать эльфу, и его кто-то схватил за лодыжку. Посмотрев вниз, маршал увидел солдата-мятежника, смотревшего на него с несдерживаемой яростью. - Смерть предателям, - глухим голосом произнес Гаритос, опуская свой топор на голову солдата. После он опять двинулся к лекарю, который уже оправился от первого удара и теперь смотрел в глаза своему палачу, но, в отличие от убитого солдата – с мольбой в глазах: - Прошу, господин… не трогайте раненых. Во имя Света, сжальтесь над ними! - Предателям не будет пощады! Как и всем, кто их защищает! - лекарь закрыл глаза, опустил голову и успел сложить ладони в молитве, прежде чем топор прервал его жизнь. Гаритос почувствовал от этого двойное удовлетворение. Он не только уничтожил изменника королевства, но и избавил мир от лишнего нелюдя. Его улыбка, впрочем, сменилась гримасой боли, когда ему в бок вонзилось лезвие. Когда дочь лекаря оправилась от удара об землю, она схватила кинжал с пояса раненого пехотинца, кинулась к Гаритосу, который только что у неё на глазах убил её отца и неумело пырнула. Сама того не ожидая, она попала в незащищенную область между нагрудным панцирем и пластинчатой юбкой. Огромный человек перед ней упал на колени, выронив топор и щит, схватился за глубоко вошедший в бок кинжал и с криком боли выдернул его, повернувшись к ней. Она в ужасе закрыла рот руками, отходя от него, её трясло от ужаса, из глаз непрерывно текли слезы. Гаритос почти не чувствовал боли из-за адреналина и ярости. Его быстро покидали силы, но думать он мог сейчас только о том, как его пальцы раздавят горло этой мерзкой эльфийке. - Я убью тебя, предательница! - думал он про себя, с трудом двигаясь вперед не в силах встать. Его рука до боли сжимала окровавленный кинжал, зрение начинало расплываться, звуки становились глухими. - Нет! Я не могу сейчас умереть! Я должен убить эту остроухую мятежницу! Свет, дай мне сил! Но его желанию не суждено было сбыться. Так и преодолев пары метров, маршал Гаритос упал посреди раненых и умирающих солдат, его взгляд окутала тьма, судорожное дыхание затихло. А в крепости в этот момент продолжалось сражение, впоследствии называвшееся не иначе как «Бойня в Каэр Дарроу». *** Разбирая вечернюю корреспонденцию, Артас дошёл до срочного документа, переданного с посыльным из Андорала. Сухой и лаконичный доклад офицера раскрывал страшную резню, случившуюся в Каэр Дарроу. Цифры заставили Артаса судорожно вздохнуть. Маршал Гаритос погиб при штурме крепости, потери только убитыми составляли больше тысячи человек. Полка, как боевой единицы, больше не существовало. И все же, несмотря на страшные потери, поставленная задача была выполнена – над крепостью снова реял флаг Лордерона. По приказу старшего офицера, принявшего командование остатками полка, пленные солдаты гарнизона были выпущены и возвращены в строй, всем приближающимся подкреплениям было дано указание идти максимально быстрым маршем к Андоралу, чтобы поддержать гарнизон крепости. Во чтобы-то ни стало, нужно было удержать Каэр Дарроу. Завтра ожидалось прибытие делегации из Штормграда во главе с королём Варианом. Этот успех должен был дать Вариану тот самый рычаг, чтобы убедить Дворянский Дом поддержать Артаса. Лордерон получит столь необходимые ему ресурсы и на них оснастит целую армию. Но даже этот радующий факт не мог успокоить метущуюся душу монарха. - Свет милостивый… прости меня за это… сколько же еще? Сколько еще тысяч погибнет, прежде чем всё это закончится? - шептал он, пытаясь вновь и вновь убедить себя, что это был единственный способ как можно скорее завершить гражданскую войну и что этот шаг спас гораздо больше людей, нежели погибло при штурме. Но он понимал, что ему нельзя сейчас жалеть себя. Завтра ему предстоят важные переговоры со штормградскими толстосумами. Люди погибли по его приказу, и он не собирался позволить их жертве быть напрасной. И будь он проклят, если не выбьет по килограмму золота за каждого погибшего в Каэр Дарроу солдата. *** Недалеко от северного побережья Кель-Таласа. Огромный корабль-призрак, собранный воедино из нескольких судов, прибитых в разные времена к берегам Нортренда или же поднятых со дна океана, шел в густом тумане, созданном магией. Тикондриус стоял на мостике, не обращая внимания ни на огромного мясника, стоявшего у руля, ни на сновавших по палубе вурдалаков и скелетов-матросов, ни на стоявшего рядом высокого эльфа в одежде мага. Он раз за разом продумывал созданным натрезимами план и предвкушал скорое начало его очередной фазы. Из глубокой задумчивости его вывело магическое появление Детерока. - Приветствую тебя, брат. Я явился получить отчет для Лорда Архимонда о положении дел. - Рад тебя видеть, Детерок. Все идет в соответствии с нашими планами. Флот Плети буквально в двух днях пути от берега эльфов. Скоро мы войдем в зону ответственности их флота, но беспокоиться не о чем. Вряд ли они смогут выставить силы, способные нам противостоять. А даже если какой-то корабль сумеет уйти, то им не хватит времени, чтобы собрать свои силы и встретить нас во всеоружии. - Похвальная уверенность, но не слишком ли ты недооцениваешь их, брат? Десять тысяч лет назад они уже остановили нас. - Не стоит думать, что я занимаюсь голословными утверждениями, брат, - с высокомерной улыбкой ответил Тикондриус, приглашающе указывая рукой на стоявшего рядом эльфа, который с интересом смотрел на Детерока. - Мы получили много крайне ценной информации от нашего нового союзника. Позволь представить тебе - Дар’Кхан Дратир, один из семи членов Серебряного Круга Луносвета. Вряд ли найдется в этих землях эльф, столь сведущий в оборонительных способностях Кель-Таласа. Высокий, светловолосый эльф с чертами лица, даже среди эльфов считавшимися красивыми, сделал приветственный поклон полный изящества и благородства. - Прекрасно. Но как же ты сумел тайно пленить одного из сильнейших магов Кель-Таласа? - Прошу тебя, брат, прояви уважение. Достопочтимый Дар’Кхан лично нашел нас и сам предложил свои услуги в обмен на обучение, - сообщил старший натрезим, всё также довольный собой. - В отличие от большинства своих собратьев, он понимает настоящую сущность и силу нашей магии и жаждет познать её. В результате, между нами был заключен весьма выгодный союз. - Это действительно хорошая новость. Прошу прощения, достопочтимый Дар’Кхан, что принял вас за пленника. Не ожидал, что в вашем закостенелом сообществе найдутся столь… широко мыслящие исключения. Позвольте же узнать, чем, помимо информации, вы можете помочь нашему делу? В ответ на этот вопрос, эльф широко улыбнулся, чувствуя себя в центре внимания, запустил руки внутрь своего плаща и выудил оттуда два вытянутых и ограненных кристалла, с начертанными эльфийскими рунами. Один сиял ярким светом, второй словно держал в себе необузданное пламя. - Мой дар для темных властителей, - с поклоном протянул он артефакты Детероку. - Камень Света и камень Пламени – ключевые элементы, необходимые, для преодоления магической защиты Кель-Таласа. - Воистину, Тикондриус, это крайне взаимовыгодный союз, - довольно сообщил Детерок. Вместе они посмотрели туда, где за туманом лежали земли высших эльфов, и не подозревавших, какая беда приближалась к ним. Вслед за их кораблем в тумане проплывали еще десятки огромных судов, таких же «оживших мертвецов», как и их многочисленные команды.