Пустые

      Палата уже успела наскучить и даже осточертеть всем пациентам. Книги принесённые Гуэрра еще в первую неделю, Наначи прочла на несколько раз и даже могла зачитать пару понравившейся строк наизусть. Скулящий от безделья Бондрюд только и делал что провоцировал кролика на конфликт, все его повадки пустышки казались специально и невыносимо бесящими. К примеру взять его рычание во сне вместо храпа, когда Наначи даже прижав уши подушкой не могла уснуть. Или непроизвольно бегающие зрачки во все стороны, смотрящие везде и всюду. А как он ходил из одного угла комнаты в другой, махая хвостом и мешая читать. Еще Бондрюд целенаправленно избегал воды и вонял как вольерный медведь на которого хозяин давно забил. Эти двое, пару недель как заперты в одном пространстве и одинаково друг друга достали, ругаясь и скаля клыки каждый час по любой мелочи. Один раз даже чуть не подрались, когда Наначи вцепилась зубами в вездесущий хвост с белой кисточкой, который упал еи на мордочку во время сна, конечно не специально, просто владыке зари поотжиматься приспичило в три ночи.        Гуэй курирующий их новую болезнь «Трихинниляска» как ее назвали, обещал, что через неделю, если все анализы будут хорошими, их выпустят. Наначи уже представляла, как соберёт все свои малые пожитки и свалит домой на четвертый, рыбачить и тихо существовать в бездне. Как можно дальше от Идофронта и этого морального урода, который не чистил зубы.       - Ты достал! – Отплевываясь от меха возмутилась девушка, когда в своем любимом компоте нашла белую шерсть – твоя шерсть по всюду.       На языке был ещё один клок белой шерсти, отплевываясь в рвотных позывах Наначи окончательно вышла из себя. Гнев заполнил крохотное тело и пустышка превратилась в злого зверя, не хуже самого Бондрюда. Все чаще страх перед огромными когтями и острозубой пастью отступал давая больше смелости, чтоб отстоять свой границы. Белый мех был по всюду, в постели, воде, воздухе, даже на самой Наначи. На лице, в ушах и под хвостом, хоть сосед к ней не прикасался.       - Прекрати, пока я тебя не съел! – Бондрюд считающий мимо пролетающий шерстинки в воздухе вальяжно валялся на кровати закинув лапы за голову – А то ты начинаешь очень вкусно пахнуть, когда злишься.       - Ты уже нажрался до трихинниляски, что нам приходится торчать здесь! – Книга со сказками полетела в сторону Бондрюда, и угадила ровно промеж глаз пустого – Но это же невыносимо, откуда столько шерсти то?       - Может это твой пух с хвоста?!       - Свой пух, я смываю в душевой и тщательно вычесываюсь. Я в отличие от тебя, умею за собой ухаживать.       - Как я, с такими когтями, - Бондрюд поднял лапы к потолку демонстрируя внушительные когти – Буду вычесываться?       Всегда на все у этого недочеловека будет оправдание, резать детей, во имя науки. Убить приемную дочь, все ради бездны. Шерсть которая уже даже в глазах, потому что я бедный и пушистый, у меня лапки.       - Бездна тебя покарай, придумай что-нибудь, ты же у нас тут научный гений.       - Гений у нас Гуэрра, а я руководитель исследования и исследователь.       - Но шерсть то у тебя…       - Ты не выносима.       Рыкнув на последок мужчина отвернулся мордой в стену, свесив хвост с кровати. Вся его спина была покрыта клочками торчащего подшерстка, постель уже как ковер с белым ворсом. С той ночи как Наначи очнулась под лапой этого мохнатого недоразумения, они только и делали что ругались и искали границы дозволенного. Ни находя не одной темы для разговора или обсуждения, пустые пытались хотя бы сохранить за собой часть личного пространства и тщательно его оберегали друг от друга. Несколько раз пустышка предъявляла Бондрюду, что вообще-то была на грани смерти и спасла его шкуру от страшной гибели. На что владыка фыркал и отворачивался не желая признавать очевидный факт. На контакт ни кто не шел первый, странная атмосфера ненависти и неприязни преследовала их всю дорогу выздоровления.       - Доброго утра, - Гуэй нес поднос с лекарствами и пайком на завтрак – Как самочувствие?       - Пиздато!       Рявкнула Наначи так же отворачиваясь в стену носом и поджимая ноги к груди. Гуэй аж поднос из рук выронил, так его поразила нецензурная речь из уст их пушистого воспитанного кролика. Бондрюд с широко открытыми глазами обернулся, как бы молча спрашивая у зама, не показалось ли ему. Нет, не показалось, Наначи была на грани сумасшествия и уже не боялась упокоиться в желудочных соках соседа по палате.       - Что у вас случилось?       - Я линяю, вот и злиться. Принеси еще книг из моей личной библиотеки, а то меня тут скоро сожрут.       - И не подавлюсь, - Все еще злобно прошуршала девушка выглядывая из под пледа – Есть у вас хоть одна расческа в этом забытом богом месте?       - Это вряд ли, все молящейся руки просто сбривают волосы на голо.       - То есть в лаборатории, где есть все медицинское оборудование для разделки детей в картриджи у вас есть, - Чуть ли не краснея расвирепела крольчиха, сжимая кулаки – а элементарных средств ухода нет?       Уши стоявшие торчком еще никогда не наводили столько ужасу и страху на двух взрослых искателей, то как Наначи дышала и выпускала свои коготки, приводило в состояние тревожности. Кроличьй зубы затрещали ударяясь друг об друга, как бы говоря «беги». Взрослая особь пустой отличалась от той к которой они успели привыкнуть в её детстве.       - Гуэй, найди все что она попросит, или обрей меня – Бондрюд прижал уши к черепу лапами и кажется плакал – Все что угодно, пусть она только заткнется!       - Посмотрю среди артефактов, - Гуэй похлопал начальника по плечу, морально поддерживая – скоро все закончиться.       Еще пару дней и вкус Наначи Бондрюд запомнит на всю оставшуюся жизнь. Вместе с ее предсмертным хрипом, читающий нотаций о гигиене. Он даже не мог предположить, что в таком милом пушистом создание, могло быть столько ворчливости и гонора, от которого уже хотелось лезть на стенку. Характер взрослой девушки, это то к чему его Бездна не готовила. Он уважал ее выбор, готов мириться с какими-то капризами, но сам факт нахождения кого-то рядом даже во время сна изрядно напрягал. Нет никакой свободы, даже за то что он громко дышит, могла прилететь кружка в затылок. Самообладание заканчивалось и впервые за многие года в бездне, Бондрюд начинал терять рассудок и по настоящему злиться.       Через пару часов могильной тишины нарушаемой только тиканьем стрелки на часах и медленно оседающей шерсти на пол, Гуэй таки принес что-то на подобие гребня из металла. Еще пару книг в кожаном переплете со старыми пожилтевшими страницами, путеводитель по Бездне с заметками белого свистка какого «Дерсель аль гуль» и атлас с фотографиями. Гребень был простым из жёлтого металла на подобие золота дураков, но длинным с частыми зубьями, словно создан именно для таких ситуаций. Наначи покрутив реликвию в руках, встала над лежачим Бондрюдом пушистой грозовой тучей.       - Садись! – Скомандовала пустая лапой указывая на пол возле кровати – И никаких возражений!       Возражать ни кто не стал, как полагается послушному пустышке, Бондрюд уселся на пол подставляя голову для вычесывающих махинаций. Себе дороже спорить, да и его самого шерсть достала, вечно в нос забивается от чего он чихал или храпел во сне. Может сегодня он И побудет немного дресерованным, но зато получет гораздо больше чем какую-то вкусняшку. Наначи дергала за шкуру с белым подшерстком на лице и шее специально, вымещая злобу и накопившиеся негатив. Но в области ушей вела себя более сдержанно и даже осторожно, особенно на стыке черепа и хрящей. Словно боялась поранить или причинить боль в этом месте, помня как там все нежно и хрупко. Ощущения от скользящей пуходерки походили на ощущение иглоукалывания, не приятно, но терпимо и приносило некоторое облегчение. Но когда расческа стала легко приглаживать мех, Бондрюд неосознанно заскулил приподая затылком к животу кролика и доверяя самую слабую часть в теле, шея. Самое сложное было вычесать подбородок, там шерсти было столько, что она летела во все стороны. Девушка уже не ворчала, но явно была не довольна, терпимо отплевываясь и выдирая пух.       Синий язык шершаво прошелся по руке пустышки и Наначи дернулась, пугаясь больше мелькнувших рядом с ее конечностью клыков. - Запах такой, интересный, хотел узнать какая ты на вкус сегодня. - Вот эти хищные шуточки, доведут тебя до цемундрия, прекрати или я начну панику.       Скажи Наначи кто пару лет назад, что она будет заперта с Бондрюдом в одном помещение и их взаимодействия будут такими интимными, самолично бы перегрызла горло наглецу. Но уж если она ему блох вычесывавала и голого купала, то выдрать шерсть совсем уж мелкая услуга. Бондрюд же прищюрившись пытался найти среди своего словарного запаса понятие «Цемундрия».О том что Наначи вообще-то в третий раз делает ему одолжение, в белошерстой голове как-то не шевелилось мыслями.       За час пустая вычесала всю голову и шею, теперь морда белого свистка не была похожа на пушистую игрушку из дешёвого магазина. Взрослый, даже солидный белый свисток с пугающей рожей без своего намордника. Скопилась целая гора белого пуха, на который Наначи смотрела с ужасом. Можно сделать пряжу и связать теплые шарфы или носки. Что же ждет на спине…       - Ложись!       Послушно упав на живот, Бондрюд опустил голову на лапы закимарив, пока по нему лазило милое создание с грозным нравом и расческой в руках.       - С чего ты вообще начал пушиться?       - Сезон я полагаю, сейчас сентябрь.       Стоп, Наначи поудобнее усевшись на спине искателя оторопела, сентябрь. Значит скоро наступит неделя того самого периода, стоило поскорее собрать припасов и валить с Идофронта пока ноги не заболят. Поэтому ее все раздражает и злит, поэтому запах меняется и заметила это не только она. Мало того, что Бондрюд находиться в непосредственной близости и не ясно как он себя поведет на её ярый запах секса, так еще и молящейся руки вечно шастающий в её комнате могут лицезреть позорные моменты мастурбации. Нет, такого удовльствия она им не позволит.       - Что-то не так?       - Ничего, молчи, раздражаешь, - Специально дернув расческой так, что б выдрать как можно больше девушка снова стала отплевываться от шерсти на языке – Как можно себя запускать до такого, я не понимаю, почему ты за собой не ухаживаешь?       - Зачем? У меня есть ручной кролик – Бондрюд специально подтрунировал и выводил Наначи из себя, сейчас ему нужно хоть как-то доминировать – И ты прекрасно справляешься со своими обязанностями.       Вот зачем её притащили из Илбру, дело было не в привязанности как Начали считала, а в элементарной мужской лени. Истина, мужики заводят женщин не ради детей, как она подумала в начале, а потому что они не то что за собой ухаживать не умеют, элементарно помыться не могут.       - Какой шрам красивый, - Расческа полоснула по шее, там где с месяц как зажил укус – Хочешь еще такой?       - Спасибо, откажусь.       Захлопнув пасть во избежание не нужных потасовок, пустышка закимарил уже по-настоящему, балдея от происходящего. А Наначи еще часа два билась над его спиной с матами на губах, задними лапами и хвостом, вычесывая каждую ворсинку пушка. Из той шерсти которую она собрала, можно было сволочь целого мини Бондрюда. Провести магический обряд и получилась бы кукла вуду, которую Наначи будет тыкать ядовитыми иглами каждый день перед сном и гордо засыпать довольной. Оставалась сущая мелочь, только пальцы на ногах.       - Бондрюд, ты сказал, что никакого дна нет – Наначи дочесывала лапу на пятке и вдруг остановилась – Что это значит?       В ответ лишь храп уставшего зверя и задняя лапа дернулась на коленях Наначи от щекотных ощущений. Оставив интересующий вопрос на попозже, девушка откинула все куски пуха на пол облегчённо вздыхая. Осталось дать Гуэрра задание, чтоб прибрался и сделал влажную уборку, проблема с шерстью была решена.       А потом наначи случайно тыкнула коготком в мягкую собачью подушечку на ноге исследователя, просто палец с гребня соскользнул. То как пятка отпружинила эластичной теплотой заставило пустышку улыбнуться, забавы ради она более осторожно провела пальцем по теплой черноте. Огромная подушечка с одним серым пятнышком сбоку, была теплой и на удивление очень нежной, то как она принимала изначальную форму после деформаций успокаивала. Бондрюд перестал храпеть, он стал посмееваться, но лапу не выдирал.       - Мне прекратить? – Наначи убрала руки от лапы, но на её колено опустилась вторая с таким же антистрессом, Бондрюд ничего не ответил утопив морду в подушку – Они такие мягкие и нежные, неужели тебе не больно ходить без обуви?       - Нет, по проведенному мной исследованию на прочность, им не страшны острые предметы и даже холод.       - Ты тыкал себе в подушечки скальпелем?- Бондрюд ничего не ответил в знак согласия – Разве можно так поступать с такой милотой.       Вновь нажав на подушечку, так что пальцы на ногах пустого немного зашевелились выпуская острые когти еще больше. Наначи взвизгнула и с еще большей акруатностью нажала на другую пятку с восторгом. Бондрюд искренне терпел щекотку и ждал пока пустышка наиграется с его рефлексами. То что Наначи находила какую-то часть его милым, так же как он относился к ней, горело остатки души зородившейся в этом теле.       - хочу такие же, - Наконец отпустив ноги пустого, она аккуратно положила гребень – спереди вычешишься сам, только я умоляю тебя иди в душ, не чего рассекать голышом по нашей общей комнате.       - Я тебя смущаю?       - Нет, что я там не видела?       - Тогда в чем дело?       - А вот, все, лимит на вопросы был исчерпан. Иди пушись!       Молча взяв гребень в лапы Бондрюд удалился в душевую, пока Наначи собирала весь его пух в полиэтиленовый мешок. В какой такой-то момент жизнь повернула совсем не туда? Ухаживать за врагом, который всегда высказывал свою симпатию и желал заграбастать ее руки в свою секту садистов, лишь потому что он в действительности не может что-то сделать самостоятельно. По каким таким причинам, ее больше не ест совесть перед Митти, за то что проклятье не раздавило их обоих, а подарило благословение одной и бессмысленное бессмертие второй. Почему мысли о Митти были выдавлены из головы ненавистью к Бондрюду, но не той что раньше, когда один факт его существования вызывал мерзость в горле и горечь слез, а бытовыми вещами от которых обычно ругались друзья или брат с сестрой. Его восхищение благословением и няшностью, не были новыми, но теперь он сам такой и держит Наначи слишком близко. Можно сказать в поле своего зрения и контроля.       Спасти его шкуру, вместо того чтоб дать умереть болезненной смертью, которую этот урод заслужил. Наначи не могла найти причин, может слова Гуэй повлияли на нее в тот миг. А может дело было в чем-то личном? Запах собаки от собранной шерсти был таким ярким, что у Наначи ноги подкосились и она ещё раз принюхалась к содержимому пакета.       Это все течка, надо брать себя в руки, залезть на кровать и стараться не отсвечивать. Но один вопрос все же не давал покоя.       - Ты сказал, что никакого дна нет – Наначи укуталась в плед и не смотрела на пустышку, который полотенцем стряхивал воду с морды – Ты видел дно?       Вытерев подбородок от воды, Бондрюд отвернулся, снова. Он постоянно отворачивался когда их с Наначи разговоры заходили за пределы дозволенных тем. Все чаще эти границы расширялись и все чаще он молчал, потому что не мог подобрать слова или просто не хотел отвечать на какой-то вопрос.       - Да, видел.       Ушки встали колом, когда усы на щеках несколько раз всколыхнулись. Наначи смотрела на Бондрюда как на героя, как на отца который сейчас поведает о войне или самого Мудрого человека на земле. Истинное любопытство плескалось в её широких зрачка, там где отражение Бондрюда было в ослепительно блестящую звездочку восторга и ожидания. Она впервые на него так смотрела и владыка рассвета не выдержав напора спрятал морду в лапах не желая об этом говорить. Все что угодно, но только не дно.       - Что там? – Наначи подпрыгнула на кровати и затоптала передними лапками подушку умоляюще выпрашивая информацию – Как долго ты туда шел? А что видел? Что на дне?       - Помнишь, о нашем договоре, насчет ссадины, когда я напугал тебя? – Пустой подошёл ближе, подсаживаясь на край кровати к Наначи, он с осторожностью взял ее лапки в свой и внимательно посмотрел в глаза – Вот мое желание, никогда не спрашивай меня об этом, просто прими как данность, никакого дна нет!       - Но, это же мечта каждого искателя…       - Наначи, есть вещи о которых нельзя говорить, тебе будет легче жить без этих знаний – Бондрюд когтем пригладил ушки девушки и оскалился в улыбке – Я знаю, что в твоих глазах я настоящий монстр и нелюдь, но не сейчас. Пожалуйста, не заставляй меня тебе лгать, как всем остальным, мне бы этого очень не хотелось.       - Тогда отпусти меня, к Рико и Регу! Я хочу сама это увидеть, хочу дойти до конца своего приключения.       - Оно бессмысленно.       - Нет! – Наначи замотала головой как ребёнок, хватаясь за когтистую лапу – Пока я живу этой мыслью, оно имеет смысл.       Впервые за карантин им удалось поговорить без повышения тона и перехода на личности, Наначи даже с каким-то уважением смотрела на Бондрюда и пыталась вынудить из него его секрет. Что же там на дне? Но он с улыбкой лишь качал головой и клялся, что никогда ей этого не расскажет. Повиснув на широченной лапе как на турнике девушка смеялась, рассказывая каждую догадку о том какое же там может быть дно.       - Там золотой город, да? Все камни там как изумруды, а пыль серебряная, даже жители из золота. Воздух чище чем на четвертом, а звери разумные и умеют разговаривать.       Бондрюд слушал ее с потускневшим взглядом, внимательно, ловя каждый момент и бережно запоминая каждую деталь, пряча в саму подкорку мозга этот момент. Как ее мордочка от восторга светилась, как глаза белестели, как пушистый хвостик разгонял пыль на простынях, все это грело под сердцем и заставляло обреченно улыбаться. Она болтала и болтала без остановки, мечтая, фантазируя, даже не заметила как руками на затылке Бондрюда спела около десяти маленьких косичек, как грызла свой когти пытаясь вообразить еще больше красоты и сказок про дно Бездны.       Очнулась Наначи только когда Бондрюд замурчал, головой на пушистых коленях.       - Ты же свиснешь? – Наначи почесал его за ухом, так что синий языке вывалился из зубастой пасти и красные зрачки закатились в глазницы- Я мечтала об этом еще до того как встретила тебя и митти, пожалуйста.       - Не нужно.       - Пожалуйста, - Протянул кролик как ребенок попрошайка наклоняясь к пустышке и уши ее свисали на бок касаясь ушей Бондрюда – Без тебя у меня не получится спуститься, а в деревню я больше не зайду, обещаю.       - Хорошо, но только через неделю, когда пройдет та течка, о которой ты говорила.       - Что? – Наначи отдернула руки от Бондрюда и шерсть ее слегка посидела, выражая шок и испуг – Как…       - Я же говорил, - Зарывшись черным носом в мягкий живот кролика, мужчина на одном дыхание выпалил – Когда ты злишься, ты начинаешь очень вкусно пахнуть.       Спихнув с кровати пушистого нахала ногами, Наначи матерясь укуталась в одеяло пряча покрасневшую мордочку. Пока вычесанный и наглаженный искатель лежа на полу потягивался как кот и терпеливо сносил все адресованные ему ругательства. Когда-то давно они были людьми, он искал дно и грезил Бездной, принеся в жертву все самое дорогое. И она, девочка которой просто некуда было идти, которой посчастливилось вовремя влюбиться.       Мечущейся над спиной хвост был все еще мокрым и с него капала вода, прямо на нос. От чего Бондрюд забавно чихнул как маленький котенок, вся его шерсть вздыбилась превращая пустышку в один большой белый шар! Наначи еще больше рассмеялась, от чего Владыке стало приятнее и одновременно страшнее.       - Гуэй не выпустит нас из карантина еще неделю, ни под каким предлогом. Как ты себя чувствуешь? когда это случиться? Эту тему стоило поднять, заранее обговорить рамки.       - Со дня на день, поэтому я такая раздражительная и голодная. – Пригладив ушки лапками, девушка полностью накрылась пледом уже оттуда задавая все каверзные вопросы – Ты правда это чувствуешь?       - Только на запах, никаких эмоций или постыдных желании. – Бондрюд не осмелился вновь сесть на кровать, но зато он уселся на пол опираясь спиной об кровать поближе к Наначи – Расскажешь, на что это похоже?       - На проклятие первого уровня, голова кружится, живот болит, голод и жажда, вперемешку с другими эмоциями. Все мысли испаряются из головы и становится трудно говорить, если потрогать себя между ног, становиться легче. Хотя бы жар уходит.       -Ты пахнешь сейчас как дом, свежая трава, немного кислоты и моря, не знаю как описать. Но мне нравится.       -Вот это меня и пугает… - Наначи подобрала ноги еще сильнее сжимая ляшку – Если я попрошу тебя, не причинять мне зла и сдерживаться до последнего, я смогу на тебя рассчитывать?       - Честно, мне любопытно, что из себя представляет твоя течка и в целом процесс размножения таких как мы с тобой – Побледневшая Наначи выглянула из под пледа, чтоб посмотреть в бесстыжие красные глаза Бондрюда – Но я могу пообещать, не делать того, что ты не захочешь!       - Ублюдок, это не честно! Это…       - Это ради науки.       - Врешь! Ты просто хочешь меня полапать как всегда, за все нежное и пушистое, и обесчестить.       Смех с примесью рыка Бондрюда заставил Наначи задрожать. Все же один подзатыльник задней лапой искатель получил.       - Ммм, так еще и честь при тебе – Добивая атмосферу стыда до краев, он с улыбкой получает второй подзатыльник – Интересно получается.       - Я убью тебя!