Из снежной завесы и взрывов

      Медсестра была бывшей профессиональной героиней по имени «Исцеляющая девочка», и она быстро подлатала твою руку.       Женщина промыла рану и наложила повязку, а затем быстро поцеловала тебя в лоб, объяснив, что так работает её причуда. Это позволяет ускорить процесс заживления ран.       Медсестра пообещала, что травма должна полностью затянуться до конца урока, потому что она не использовала свою способность на максимум, так как это могло бы значительно ослабить тебя, а ты хотела хорошо справиться с физическими тестами Аидзавы.       Когда ты смогла с легкостью согнуть руку, ты засияла. Бинты, которыми было замотано твоё плечо и наложена повязка на локоть, ни сколько не сковывали твоих движений. А значит, ничто не могло помешать тебе пользоваться своей причудой, что уже было отличной новостью. Тебе требовалась подвижность рук, чтобы иметь возможность полностью раскрыть весь потенциал от использования квирка.       Ты соскочила с кровати, поблагодарив ее, и не скрывая радости в голосе, ликуя направилась к дверям, надеясь, как можно быстрее вернуться на площадку, чтобы продолжить соревноваться вместе со всеми. Твоё самочувствие превосходило все возможные ожидания.       Когда ты распахнула дверь, Бакуго ожидающий тебя в коридоре, резко повернулся, удивлённый тем, насколько быстро тебя вылечили. Парень оттолкнулся от стены, о которую опирался до этого, и разжал руки. — Уже закончили? — спросил он спокойным тоном, и ты кивнула, лучезарно улыбнувшись.       Ты чувствовала себя на миллион баксов! Наверное, это был какой-то побочный эффект причуды исцеляющей девочки, из-за которого ты сейчас была настолько окрылённой. По ощущениям ты словно была на седьмом небе. — Да! — воскликнула ты, схватившись за его запястье, чтобы потянуть за собой. — Давай поспешим обратно, чтобы не пропустить всё! Нам ещё нужно догнать остальных. — Черт возьми, — выругался он, вырываясь из твоей хватки, но продолжая следовать в заданном тобой темпе, почти трусцой, до двери парадного входа. — Что, черт возьми, она тебе дала? Ты слишком активная.       Ты высунула язык, ухмыляясь, когда парень раздраженно нахмурился. — Ничего не могу поделать, я чувствую себя прекрасно! — беззаботно щебетала ты, пока Бакуго молчал, игнорируя это заявление с раздраженным лицом. Ты спросила дальше: — Может быть, это потому, что теперь я смогу принести тебе искренние извинения? Ты уже вспомнил мое имя?       Его черты лица потемнели, а глаза сузились. — Я не соглашался на это. — Ах, — усмехнулась ты в ответ. — Значит, ты не вспомнил. — Заткнись, статистка, — огрызнулся блондин, игнорируя твои поддразнивания, потому что, конечно же, он не помнил. Как парень и сказал тебе ранее, он не обратил внимания, когда ты представилась ему, так что, ты даже не обижалась. Ты не рассчитывала на большее. — О, мы снова вернулись к этому прозвищу? –спросила ты шутливо обиженным тоном, притворяясь раздраженной, но ты плохо справлялась с этой задачей, когда твои губы то и дело дёргались от улыбки, выдавая тебя.       Ты вышла из главного здания U.A., наслаждаясь тем, как солнечные лучи касаются кожи лица, а ветер обдаёт щеки прохладой. Ты глубоко вдохнула, волнение бурлило в груди, когда ты думала о том, как снова будешь использовать свою причуду на полигоне. В голове промелькнуло несколько идей, как можно применить ее в дальнейших тестах. — Да, и что из этого? И не жди, что я вспомню. Этот корабль уже давно уплыл, статистка. — Чёрт. Похоже, у меня больше нет особенного ехидного прозвища, — насмешливо фыркнула ты. Светлая бровь снова дернулась, демонстрируя усилия воли одноклассника. — А мне оно начинало нравиться, даже несмотря на то что моя причуда не позволяет мне создавать лёд.       Бакуго закатил глаза так сильно, что они могли бы закатиться обратно в его голову, и издал очень глубокий вздох. Вы двое подошли к краю полигона и обнаружили, что одноклассников там уже нет. — Что то, что другое одно дерьмо, — раздраженно проворчал парень себе под нос. — Это не так, — запротестовала ты, уперевшись взглядом в его гранатовые глаза, изучающие твоё насупившиеся лицо, прежде чем их обладатель ухмыльнулся. — Это так, — возразил он. — Просто ещё одна идиотская хрень, которую мне придется растопить на пути к вершине. Надеюсь, ты готова унижаться до конца жизни.       Ты нахмурилась, почувствовав, как в груди снова стало тесно, когда до тебя дошёл смысл его слов.       Вероятно, он просто поддразнивал тебя.       Вероятно.       Не то чтобы у него была ещё какая-то причина сказать, что твоя причуда такая же, как у Шото, кроме как, чтобы вернуть брошенную тобой же шпильку. Ведь ты уже показала своё раздражение от этого сравнения, во время ссоры сегодня утром, когда ты была в ярости из-за его слов. Бакуго должен был догадаться и просто поддеть тебя этим в отместку.       Он просто дразнил тебя.       Не желая по-настоящему задеть твои чувства.       Разумеется.       Бакуго не был похож на людей, что всё детство вторили тебе об этом, да и наверняка не знал, почему это так ранило тебя. Он не знал всех перипетий, связывающих тебя с Шото, как ты погрязла, во всех этих бесконечных сравнениях, издевательствах и о разочаровании, постигающем вслед за ними. — Это не так, — быстро и громко выплюнула ты, твой тон резко контрастировал с прежним, некогда воодушевлённым.       Твоё лицо побледнело, поскольку весь энтузиазм, казалось, угасал, когда ты размышляла над словами парня.       Казалось, что ещё чуть-чуть и весь твой позитивный настрой сметёт волной отчаянья, если ты позволишь продолжить мусолить эту тему.       И ты была опасно близка к тому, чтобы позволить себе это.       Его брови удивленно поднялись. Одноклассник молчал, наблюдая за тобой.       Это всегда будет щекотливой темой. Твои глаза жгло, но не от того, что он сказал, и даже не от того, как он это сказал. Бакуго не был так резок, как раньше, ты знала, что он просто дразнит тебя. Это было скорее из-за того, что напряжение, проросшее в твоей груди, требовало высвобождения, разрядки в виде поддавшейся на эмоции истерике.       Так было всегда, это вечное сравнение, эти неуместные параллели. Даже здесь и сейчас ты не могла избавиться от этого. Совершенно новая школа, новые сверстники, люди, которые должны знать все тонкости причуд. Люди, которые должны понимать, что делает их уникальными, разными и сильными, независимо от происхождения или сферы использования их квирка. Ведь, полезная причуда — это уже отличная причуда.       Не так ли?       Ты знала, что твой квирк не так хорош, как лёд, не так хорош, как причуды Шото, но это всё ещё твоя сила. Ты заставила причуду работать на тебя, даже с теми ограничениями, которые у тебя были. Ты уже так много сделала с ее помощью, чтобы зайти так далеко, чтобы попасть сюда, в U.А.! Ты собиралась стать великим героем и проявить себя!       Но даже сама мысль об этом…       Приносила боль.       На плечах даже сейчас висело грузом, казалось, навсегда закрепившееся за тобой второе место. Никогда раньше тебя не считали номером один. Никогда не поднимали на вершину, сколько бы труда ты ни прикладывала, сколько бы не улучшала свои результаты. Казалось, что он всегда превосходит тебя — оттягивает на себя любовь и восхищение всех, даже не пытаясь и не заботясь об этом. Казалось, он никогда не желал этого. Но этого желала ты.       Геройский курс должен был стать для тебя началом новой жизни — чистовиком, в котором ты ломаешь весь этот предсказанный заранее, стереотипный рейтинг популярности.       Его просто не должно было быть здесь.       Тревога, свернувшаяся в узел под рёбрами, напомнила тебе, что, возможно, оставшееся время твоего пребывания здесь, скорее всего, закончится так же, как и раньше, что это будет лишь вопросом времени, когда твои новые сверстники придут к тому же выводу, что и старые, относительно вас двоих. Что он был лучше. Он был сильнее. Он лучше подходит для того, чтобы стать героем. Тебе следует отойти в сторону и позволить ему подняться на вершину.       Блондин на мгновение задумался над тем, насколько грубо прозвучал твой ответ, и над последовавшим за этим молчанием. Возможно, он заметил, что твои глаза сейчас были на мокром месте, а лицо поникшим, но если он и обратил на это внимание, то не подал виду.       Парень свернул в сторону, наконец-то найдя взглядом полигон, где одноклассники готовились к следующему тесту. — Почему тебя это волнует? — Бакуго фыркнул, в его голосе смешались усталость и раздражение. — Это всё — твёрдое состояние воды. Не вдаваясь в подробности, это все равно сильная причуда, даже если ты не можешь заморозить жидкость до состояния льда. В гонке ты была быстрее, чем тот половинчатый придурок.       Ты сглотнула, давая мозгу обработать услышанное, обдумывая, как бы ты могла объяснить всё так, чтобы он понял. Выразить все свои чувства словами, выплеснуть всё, что накопилось внутри по поводу Шото и всей этой бесконечной, заранее проигранной гонки между ним и тобой. Тебе даже не позволялось недолюбливать обладателя двух причуд, ведь это была не его вина, а вселенной в целом, всё это было так несправедливо.       Не имело значения, что ты пытаешься сделать, или сказать, или объяснить, потому что конечный результат всегда был один и тот же. Шото всегда, казалось, вырывался вперёд.       Ты хотела, чтобы кто-то понял, хотела, чтобы кто-нибудь наконец «понял», но как они могли это сделать? Ты была той, кем ты была. Дешёвый аналог превосходящего все ожидания продукта за тысячу баксов, такого желанного для многих людей. Никто не собирался защищать его. Да и как ты могла ожидать от них этого? — Но я не победила его, — пробормотала ты.       Парень снова повернулся к тебе, ты почувствовала как раздражение отразилось в его позе и выражении лица, после твоих слов.       Все могло бы закончиться иначе, если бы ты не была такой неуклюжей, если бы ты контролировала куда наступаешь, если бы, если бы… — Ты сделала это, — он прервал ход твоих мыслей, повысив голос, как будто посчитав, что иначе до тебя не дойдёт. — Ты обогнала его на секунду. И у тебя, наверное, был бы лучший результат, если бы он не сжульничал. — Что? — Я сказал, что ты победила его, тупица, — рявкнул Бакуго на твое крайне растерянное выражение лица.       Тебе потребовалось еще одно мгновение, чтобы обдумать, что это значит, потому что это казалось совершенно невероятным. Ты никогда не побеждала Шото ни в чем, и никогда другой человек так откровенно не выплевывал тебе в лицо факт твоей победы.       Удивление, должно быть, проступило сквозь слои растерянности и недоверия, потому что он, видимо, нашел возможность отстраниться от твоих мысленных потуг, снова отвернувшись.       Как ты могла не знать об этом? Просто безумие. Машина даже называла время по окончанию забега, но ты не услышала этого из-за своего падения. — Я не знала, — прошептала ты, игнорируя колючий взгляд малиновых глаз, вновь адресованный тебе. — Что, черт возьми, происходит между вами двумя? — устало потребовал Бакуго, голос его звучал все злее, когда слова продолжали срываться с его губ. — Он сказал тебе, что его причуда лучше или что-то в этом роде? Потому что это глупо. — Он… нет, не так, — отмахнулась ты.       Это был не Шото, а все остальные. — Тогда какого черта? Ты чрезмерно чутко реагируешь, — осудил он. — Сначала сегодняшнее утро, а теперь это дерьмо. Ты просто нападаешь на людей из-за этого, и это, блять, бесит. — Потому что… — Ты перестали идти, голос дрожал, после нескольких шагов одноклассник тоже остановился. Парень обернулся, чтобы посмотреть на тебя, его лицо отлично демонстрировало, как его не впечатляло, что бы ты ни придумала в свое оправдание.       Ты было открыла рот, но тут же стиснула губы. Действительно ли будет нормально сказать ему об этом? — Просто роди уже это, тупица.       К черту.       Он ведь сам спросил, верно? — Потому что это другое! Снег не такой мощный, как лёд, и я это знаю, но он все равно моя причуда, — попыталась оправдаться ты, несмотря на то, что блондин даже не упоминал о разнице в силе квирка.       Ты положила руку на грудь, чтобы подчеркнуть свою боль, на что Бакуго лишь спокойно вскинул бровь, оставаясь не впечатленным твоими попытками оправдаться. Невозможно кратко изложить все события и чувства, все эти годы, но ты старалась изо всех сил. — Меня постоянно сравнивали с Шото и его ледяной причудой, это началось ещё с тех пор, как мы были детьми, и это делали буквально все, поэтому для меня важно понимание, что наши квирки не одинаковы. Мне нравится мой снег. — Объяснила ты. — Я никогда не говорил, что он тебе не должен нравиться, — возразил блондин, наклонив голову в сторону и нахмурив брови. — Я сказал, что он сильный, не так ли? — Но никто больше так не думает! И даже ты сказал, что это то же самое, что и у него, а это не так. — раздосадовано продолжила объяснение ты, понимая, что, конечно же, как и все остальные, Бакуго не понимал. Он не мог понять. Вполне вероятно, что никто не смог бы это понять. Возможно, это то, что навсегда останется между вами двумя, тобой и Шото. — Кого волнует, что думают другие? — почти крикнул парень, заставив тебя вздрогнуть в ответ. Ты на мгновение задумалась, не имеет ли он в виду, что его мнение является абсолютно верным, единственным, которое имеет значение, но даже если это так… — Мне не все равно! — Твой голос соответствовал его уровню громкости. — Ты не представляешь, каково это, всю жизнь сравнивать себя с кем-то, всегда быть второй. Тебе говорят, что ты не можешь расстраиваться из-за этого, ведь ты знаешь, что не можешь ничего поменять, как и он не в силах изменить баланс сил!       Ты тяжело сглотнула, задыхаясь в попытке сдержать рвущейся наружу всхлип. Ты не собирались плакать. Ты просто не могла допустить этого. За всю свою жизнь ты уже пролила достаточно слез из-за этой темы.       Ты была сильнее этого, черт возьми.       К черту Шото. К черту его за то, что он постоянно заставлял тебя чувствовать себя слабой, дешёвой версией его, явно даже не задумывающегося об этом.       К черту людей, которые постоянно подрывали твою веру в себя и в твою причуду, толкали тебя в эту яму самоуничижения и ненависти.       К черту твои собственные чувства, эти глупые, нелепые, полные тревоги приступы гнева, ревности и… и… и… — Я знаю, это трудно понять, — пробормотала ты, фокусируя взгляд на мокрых кроссовках блондина, пока ты пыталась успокоить дыхание, всё сильнее сжимая руки в кулаки. — Потому что никто никогда не понимает. Мне жаль, что я не могу объяснить это лучше. Это не… даже не просто сравнение причудами, он просто… Он был лучше меня во всем, что я пыталась сделать. Не то чтобы я не пыталась преуспеть в других вещах, понимаешь? И это просто… никогда не имеет значения. И он — номер один в сознании каждого, будь то ледяная причуда или что-то еще. Он тот, кого все, кажется, просто безусловно воспринимают первым. А я просто… побочный персонаж, статистка.       Ты не смогла сказать больше. Но даже если бы и смогла, это всё равно было бы повторением того, что ты уже вывалила из себя за всё это время. Его это не волновало — никого не волновало. От этого отмахнулись бы, отложили в сторону и отметили как излишне драматичное или не имеющее отношения к тому, о чем тебе следовало бы беспокоиться. Это были «бессмысленные переживания» депрессивной школьницы, которая «забудет об этом позже».       Твои чувства уже считались никчемными и чрезмерно яркими, даже твоими родителями, твоими лучшими друзьями. Учителя были еще хуже — они ставили вас в пару, надеясь, что Шото «поможет тебе», не понимая, что ты не обязана использовать свою причуду так же, как он, чтобы добиться хоть какого-то признания. Ты не хотела уметь делать лёд, ты хотела, чтобы люди относились к вам одинаково.       «В великой схеме вещей» не имело значения, что ты чувствуешь, даже если это было что-то, что мешало тебе добиваться большего.       Вселенная сказала: Нет, [Т/и], ты одинока в этом. Твой мир будет вращаться вокруг проблемы, которую никто, кроме тебя, не сможет решить, а у тебя нет необходимого уравнения для этого.       Ты вздохнула.       Бакуго провел рукой по ёжику соломенных волос, и прикрыв глаза, снова толи громко зарычал, толи застонал от раздражения.       Он берёт паузу на размышление, прежде чем дать ответ, вероятно, решая, как не поссориться с тобой ещё сильнее или не довести тебя до слез, и, видимо, задаваясь вопросом, как до этого вообще дошло. Должно быть, он уже понял, в чем корень твоих проблем, и это была гигантская пропасть, из которой нужно было выбраться. — Черт возьми… Важно то, как ты используешь свою причуду, а не то, что она такая же или похожа на чью-то еще. А ты, похоже, используешь её нормально, и ты сказала, что она тебе нравится, так что я не вижу проблемы, — заключил парень, засунув руки в карманы брюк. — Проблема в том, что она отличается от причуды Шото, и я знаю, что она не такая мощная, как его, — оправдывалась ты, изо всех сил стараясь объяснить и молясь, чтобы блондин понял, как много это для тебя значит. Ты покачала головой, решив лучше донести свою мысль, когда он ничего не ответил. — Все уже ясно дали это понять! С самого первого дня. Я знаю, что он будет могущественнее меня, даже без учета того, что у него есть две причуды, — чувство обиды и крошечный огонёк решимости вспыхнул, обжигая, это была битва, которую ты чувствовала внутри, ненавидя то, как тебя оттеснили в сторону, ненавидя, что ты не можешь ничего поменять, хотя так отчаянно желаешь попытаться это сделать. — Вот почему я поступила сюда! В U.А.! Чтобы я могла всё это изменить! — прокричала ты. — Я хочу научиться контролировать свой квирк и стать более сильным героем, чем он! Его вообще не должно было быть здесь!       Наступило еще одно долгое молчание, и ты мысленно проклинала себя, ненавидя за то, что открылась в своих проблемах этому больше смахивающему на злодея, однокласснику. Кому-то, на кого ты должна была злиться, с кем ты должна была ругаться за несносность и невнимательность.       Ты пожалела обо всем, зная, что создателю взрывов, вероятно, было наплевать. В конце концов, это была не его проблема. Ты была, как он уже ясно сказал, просто «Статистка». — Тогда становись сильнее. — Парень пожал плечами, его голос снова стал безразличным. — Что? — У тебя есть рыба покрупнее, о которой стоит беспокоиться. Как, черт возьми, ты собираешься победить кого-то вроде меня, если тебя больше беспокоит этот полублюдок-жулик? — Бакуго сплюнул.       Ты посмотрела в его сузившиеся малиновые глаза и смахнула слезы, которые жгли и грозили пролиться из твоих собственных. В груди снова стало тесно, твоё дыхание стало поверхностным. Ты не хотела плакать, но сдерживаться было все труднее, чем дольше ты жаловалась на свои проблемы и раскрывала планы на будущее. — Стань сильнее, надери его задницу и его дурацкую версию твоей причуды. Тогда люди прекратят свои сравнения, верно? — Ты говоришь так просто… — Осколок улыбки скользнул по твоим губам, надежда и чувство отчаянья боролись друг с другом в твоем сердце. — Разве ты думаешь, что я не пыталась… — Так и будет, если ты не настроена серьезно. Герои преодолевают все препятствия, верно? Разве ты не говорила, что хочешь стать героем? Разве не для этого ты здесь въёбываешь?       Это то, что Аидзава говорил сегодня на уроке, что герои преодолевают всё, даже когда это кажется невероятным, даже когда мир кажется нечестным и несправедливым.       Это то, что ты планировала сделать в академии, верно?       Изменить ситуацию?       Спасать людей и заставить мир признать и тебя? — Я… да. Да, — согласилась ты, чувствуя себя немного ошеломленной. Если бы ты попыталась объяснить что-то еще, это прозвучало бы как оправдание.       В каком-то смысле Бакуго был прав, своего рода странный момент Йоды для тебя. Все эти «делай или не делай», «нет попыток» или как бы там ни было. — Ну, я планирую стать номером один, — заявил Бакуго, вытаскивая руки из карманов. — Я собираюсь стать лучше, даже сильнее, чем Всемогущий сейчас!       Твои [ц/г] глаза следили за ним, пока он, как и ранее сегодня, ударил большим пальцем по своей груди. Слова, наполненные смелой убежденностью, легко слетали с его губ, и в твоей грудной клетке всё росла, расцветая, ревность. Все нервные окончания под кожей покалывало, хотелось, чтобы и ты могла похвастаться такой же уверенностью. Откуда это взялось, ты не знала, но тебе очень хотелось, чтобы ты чувствовала то же самое.       Это было странное, раннее не знакомое чувство, это была ревность, но какая-то другая.       Оно отличалось от того разочарования, которое ты испытывала рядом с Шото и его удивительной способностью быть совершенным во всем, что он пытался сделать.       Она? Она просто усугубляла ситуацию.       Его спокойная манера поведения и отсутствие заботы, когда он демонстрировал величие… Это было другое.       Ты хотела его славы, которую, как тебе казалось, ты тоже заслужила, но это новое чувство? Это было не желание такого же результата, это было желание такого же отношения, которое взрастило такое же величие, которое ты наблюдала у Шото.       И, святые космические коровы, ты действительно хотела этого. — Так что тебе придется потрудиться, чтобы догнать будущего героя номер один, Эльза. Я не хочу слышать, как ты жалуешься на него. Это чертовски раздражает, когда есть гораздо более важная цель, которая должна тебя беспокоить сейчас. Понимаешь? Я собираюсь уничтожить тебя и этого отстойного полукровку. — Парень надулся, продолжая вдавливать палец в грудь. — Нам просто придется подождать и посмотреть, смогу ли я, я полагаю. — Твои губы дрогнули, ты хотела улыбнуться, но не смогла. — У меня пока не получается. — Просто работай усерднее.       Его тон был раздраженным, но в нем была какая-то сильная правда. Убеждение, с которым ты не была уверена, что сможешь справиться, даже если попытаешься.       Ты не могла поднять глаза от раздраженного взгляда, которым он буравил тебя, требуя, чтобы ты согласилась с ним. Даже если бы это было сделано ради твоей личной выгоды в будущем (чтобы ты показала себя с лучшей стороны), тебе отчасти хотелось согласиться с его словами. Это было маленькой лучинкой… надежды?       Тебе хотелось, чтобы все было так просто, как он это представил.       Ты знала, что тебе придется много работать, ты и так собиралась это делать, но знать, что кто-то нашел время, чтобы выслушать тебя…       Ты приблизилась к этой маленькой лучинке в своей груди. Она казалась хрупкой и едва согревала, и даже если он не имел в виду то, что сказал (хотя он не был похож на человека, который лжет), это почти успокаивало, что есть кто-то, кто требует от тебя не сдаваться.       Годы подавленных эмоций, накопленной тревоги и недостатка уверенности в себе будет трудно просто выкинуть или заменить чем-то другим. Хотя ты была полна решимости попробовать (ты ведь поступили в U.A., не так ли? Это был твой первый шаг), никто не обещал, что все будет просто.       Ты сделала глубокий вдох.       Блондин развернулся и продолжил идти к другим ученикам, довольный тем, что разговор, вроде бы, закончен. — Бакуго? — Хм-м? — Он повернулся к тебе лицом, заглядывая через плечо. Выражение его лица не казалось сердитым или раздраженным, просто спокойный, любопытный взгляд. — Мне очень жаль, что я вылила всё это на тебя. Спасибо, что выслушал меня… — Твои слова были мягкими, ты извинялась так искренне, как только могла. — Я долгое время переживала из-за этого, и мне не следовало вымещать это на других.       Ты действительно чувствовала себя неловко из-за ссоры с ним, зная, что эти чувства на самом деле не были его виной, и твой неправильно направленный гнев был причиной всего конфликта. Даже если он начал как назойливый осел, ты возвысилась над ним и выместила на нем свою неуверенность. Это было несправедливо с обеих сторон, и теперь ты готова признать это, чтобы стать лучше.       Он, кажется, понял, что ты пыталась донести, но не стал тебя за это осуждать. Возможно, он знал, что это бессмысленно. Возможно, он хотел, чтобы ссора закончилась, и вы оба могли покончить с этой темой. Возможно, он просто не знал, что еще можно сказать по этому поводу, чтобы утешить тебя, или ему было все равно, и он не хотел, чтобы ты всё-таки заплакала. Возможно, у него были похожие сомнения, но он их не озвучил. — Неважно. Все в порядке, тупица. Давай считать, что мы квиты. — Это справедливо.       Вы прошли в унисон несколько шагов и подошли к Аидзаве, который призывал всех перейти к следующему тесту, для которого уже была подготовлена куча устройств, которые он начал раздавать студентам. Учитель заметил вас обоих и направил вас к тесту, который вы оба умудрились пропустить, попросив поторопиться и выполнить его.       Казалось бы, всё просто, это всего лишь тест на силу хвата. Вы оба взяли приспособления в руки, дождались сигнала и со всей силы сжали их.       Выдавив из себя весь свой гнев и разочарование, ты почувствовала некоторое облегчение от полученного результата.       Взглянув на блондина, который передавал устройство обратно учителю, ты понадеялась, что и остальные тесты будут такими же лёгкими.