Утро следующего дня
Чей-то приглушённый голос доносился до сознания, будто через плотный купол: «Бомгю, просыпайся. Что не так с этим ребёнком, Бомгю!» Родители. Этот голос невозможно спутать с кем-то другим. Неужели они достали его с того света, чтобы возмутиться тому, что он слишком долго спит? Они о чём-то суетливо переговаривались между собой, и стоило прикладывать немалые усилия, чтобы понять о чем речь. Когда заметили едва открытые глаза сына, быстро замолкли. — Как себя чувствуешь? — Рука мамы моментально прикладывается ко лбу. Она оставила на тумбе стакан воды и горсть горьких таблеток, которые должны были быстро поставить на ноги после простуды. — Кажется, температура спала. Нужно ещё померить, не забудь, где градусник? Я же оставляла его тут. Миссис Чхве была на нервах, её беспокойство отражалось в резких, немного рассеянных движениях, голос заметно подрагивал. Бомгю не мог прочесть на её лице, что происходит на самом деле, а задавать лишние вопросы не было никаких сил. Отец оставался неподвижным, задумчиво глядя в окно. — Бомгю? — Она вновь обращается. — Всё хорошо. Голова болит. Думаю, — в горле сильно пересохло, он щурит глаза от яркого света, но старается говорить спокойно, — я уже в порядке. — Выглядишь лучше, милый. Тебе нужно срочно поесть, я приготовлю тебе суп. И таблетки, не забудь про таблетки. Она немного наклоняется, с большой нежностью касаясь щеки Гю, поглаживая её большим пальцем. Тепло её рук успокаивает, как напоминание о том, что Бомгю всё ещё дома и с ним все в порядке. Он не погиб, его грудная клетка не разорвана от нескольких ножевых, и больше нет невыносимой боли, которую невозможно прекратить. Он в полной безопасности. Всего лишь плохой сон с тяжёлым осадком внутри. — Ты уверен, что нам не стоит поехать в больницу? — Мистер Чхве бросает озадаченный взгляд в их сторону. Бомгю знает, что отец взволнован его состоянием, хоть старается не показывать это — выдаёт лишь тихий голос. Он знает, что отец потратил много сил на то, чтобы держать свои личные переживания под большим замком. Это были не только издержки профессии, которые уже поздно искоренять из реальной жизни, но и часть характера. — Нет, правда. Я чувствую себя здоровым. — Бомгю позволяет себе за столько времени искренне улыбнуться, чтобы доказать свои слова. Он действительно не лжет. Простуда отступила так же стремительно, как и появилась пару дней назад: он чувствовал себя гораздо лучше и энергичнее по сравнению с тем, что было ранее. В теле была усталость, присущая той, какая бывает после длительного лежания в постели. Охватывало ощущение, словно он не чувствовал ничего хорошего на протяжении уже многих лет, что уже совсем забыл каково это. Его сопровождали боль и разрушение, как яд медленного действия. Исключительно сильный яд, в тысячи раз токсичнее, чем цианистый калий. Мысли о том, что он буквально ощутил свою смерть, кажутся странными. Легко ли жить, зная, что ты всегда на волоске от гибели? Можно ли смириться с тем, что твоё дальнейшее существование зависит от какого-то мёртвого придурка, чье присутствие само по себе вызывает кучу вопросов? Рефлекторно тянет ладонь к своему лицу. Он до сих пор помнит какие на ощупь чужие губы, будто их касания намертво въелись в кожу, чтобы не дать забыть о произошедшем. Он не сможет забыть, даже если очень пожелает этого. Просто сон. Приснись такое где-то месяц назад, когда никаких странных существ и близко не существовало, то его бы это, возможно, даже впечатлило или позабавило. У всех свои скелеты в шкафу, сколько не прячь их в своих темных чертогах сознания. Смерть во сне от рук призрака ещё можно понять. Поцелуи — нет. Это где-то между «странно», «нереально пугающе» и «хватит думать об этом». — Но если вы не поторопитесь, то я умру от голода быстрее, чем от простуды. — Бомгю наигранно прикладывает руку ко лбу, с драматизмом прикрывая глаза. Миссис Чхве издаёт короткий смешок, поднимаясь с края постели, и торопливо двигается к двери. За ней выходит и отец, напоследок одобрительно улыбаясь в сторону Бомгю. Он остаётся наедине с целым ураганом собственных догадок и мыслей. Всё, что ему сейчас хочется — это вкусно поесть и принять горячий душ. Оказывается, просыпаться целым и невредимым приносит большую радость. Или просто «просыпаться» уже целое достижение. Спустившись на кухню, госпожа Чхве вполголоса продолжила начатый ещё утром разговор: — Я действительно обеспокоена, Чонсу. Ты же слышал, как он кричал ночью, мы слышали всё своими ушами. Мы должны отвезти его на обследование, это ради его же блага. Её голос звучал твёрдо, что свидетельствовало о серьёзности намерений. — Он перенёс лихорадку. Вполне нормально, что ему что-то приснилось на этой почве, и твоё волнение мне знакомо, дорогая. Ты слишком накручиваешь себя. — Но ему всё равно не будет лишним принимать те таблетки. Ребёнок, в конце-концов, пережил стресс от переезда! — Хорошо, я согласен. Но об этом лучше помалкивать. Хаён положительно покачала головой, спокойствие мужа передавалось ей по инерции. Может быть, она и вправду преувеличивает, но забота лишней не бывает. Те таблетки, о которых они вели речь, должны хорошо повлиять на его нервную систему и в этом нет ничего противозаконного. Они хотят убедиться, что с Бомгю всё будет в порядке, когда им придётся вернуться на работу и оставить его одного. Подслушивать чужие разговоры неприлично, но правила человеческого этикета не распространяются на призраков. Ёнджун проходит мимо двери, ведущей на кухню, оставаясь незаметным, ведь родители парня с головой погружены в готовку. Они не слышат скрип лестницы, когда тот поднимается наверх, не замечают теней, которые бегло пролетают по стенам, и даже не подозревают, что в этом доме есть ещё кто-то. Ещё не пришло время для знакомства, но, может быть, он к этому ещё вернётся. Он ходит почти что лениво, медленно передвигая ногами со ступеньки на ступень, не заботясь о том, что может быть замеченным. «Таблетки. Они хотят пичкать его таблетками», — крутит у себя в голове и усмехается этим мыслям. Немного стараний и его родители окончательно примут своего сына за сумасшедшего, не вникая в истинные причины его состояния. Забавно получается, но так жаль, что никакие лекарства не смогут помочь. Слишком поздно и бессмысленно. Продолжит ли Бомгю бороться, если всё обернётся против него? Вряд ли он успеет найти защиту прежде, чем родственники примут решение запихнуть его в ближайшее отделение психиатрии. Останавливается на несколько секунд перед дверью в комнату и проходит мимо. То, что Гю сейчас жив — его заслуга. Не потому, что Чхве Ёнджун проникся светлыми намерениями и решил оставить его в покое. Настоящий кошмар наступает тогда, когда меньше всего ждёшь. Нужно уметь терпеливо ждать, чтобы нанести хороший удар. Неожиданно, от чего ещё больнее. Он управляет чувствами парня в точности, как марионеткой, дергая за ниточки как вздумается. И только Ёнджуну решать, когда он умрёт и каким образом./
Щеки, кажется, немного впали, а тёмные круги под глазами напоминают выжженные поля пшеницы, такие же огромные и мрачные. Бомгю смотрит на себя в зеркале перед тем, как надеть чистую футболку после душа, и немного ужасается. Кожа побледнела, обрамлённая синими ветками выступающих вен, его потускневшие глаза можно было заметить за километр, но на теле ни единого следа — ни отпечатков пальцев, ни синяков, ни колотых ран. Нет ни одного доказательства, что этот призрак существует не только в его голове, но и наяву. Единственным отличием было то, что тревожные сны с рассветом уходят прочь, но беспокойные мысли никуда не деваются — они заставляют сходить с ума, сопровождая каждую секунду. С тех пор, как он перешагнул порог этого дома, жизнь угасала, как перегоревшая лампочка, а его эмоции были подобны качелям над пропастью. Сон уйдёт, над головой взойдёт солнце, но ночь никуда не исчезнет. Тьма всегда была полна монстров, которые жили на страницах страшных сказок. Чудовища под кроватью, жуткие тени, плавающие по твоей комнате, пока ты спишь, красные глаза и стук в окно — это всё не было выдумкой. Зажмуриваешься крепко и укрываешься одеялом с головой, чтобы не встретиться взглядом с тёмными углами, бежишь в родительскую спальню с криками, потому что тебе показалось чьё-то лицо в отражении набранной в ванную воды. Тебе не страшно в темноте до того времени, пока не узнаешь, что она скрывает. На запотевшем стекле он рисует пальцем улыбающийся смайлик. Пройдёт месяц и он забудет, что такое улыбаться. Успеет ли пройти столько времени прежде, чем над его телом споют погребальные молитвы? С тех пор, как он оказался здесь, существует лишь знак вопроса и ни одного утверждения. Значит, пришло время искать ответы./
Позавтракав вместе с родителями, парень покинул дом под предлогом, что ему необходима прогулка на свежем воздухе. Казалось, что извне особенно тепло и солнечно, лучи ласково грели макушку, заставляя забывать о вошедшем в привычку холоде. Бомгю шёл куда глаза глядят, чтобы избавиться от терпких ощущений изнутри, сбежать от боли и от самого себя. Знакомое лицо, что стояло на пути, заставило резко остановиться. Мальчик, который-не-представился, приветливо машет рукой. Кажется, он живёт где-то поблизости, если гуляет в этих окрестностях. — Это ты! — Кланяется, одаряя широкой улыбкой без одного зуба на верхнем ряду. — Бом.. Бом? У этого ребёнка была особая, знакомая до чертиков, энергия, какая присуща только детям. Невольно думаешь о том, что десять лет назад ты был таким же — беззаботное, счастливое время. То, о чем вспоминаешь, когда становится совсем плохо на душе. — Гю. Бомгю. А ты? — Джэхо, но все зовут Джэ! — Теперь у Чхве есть единственный, хоть и десятилетний, знакомый в этом районе. — Твои привидения не ругаются? — Что? А, нет. Всё с ними в порядке. Слушай, Джэ, вы давно здесь живёте? Мальчик думает несколько секунд, удивлённо глядя в глаза Бомгю. После чего громко произносит: — Дольше, дольше, чем ты! Я здесь родился и всегда живу. Мы живём! Мама, папа, бабуля и я. — Я бы хотел.. ну знаешь, мне очень нужно поговорить с твоими родителями. Дело в том, что.. Хм. — Сложно объяснить ребёнку, что парню нужно всего лишь вытащить хоть какие-то подробности о жизни прошлых жильцов дома. — Я твой новый друг, а значит мне нужно познакомиться с ними. — Друг? Круто! Ни у кого из наших ребят нет такого друга, как Бом.. — вновь забывает и запинается, прикрывая рот рукой, — Как Бомгю! Чхве гордо кивает и улыбается в ответ. Похоже, этот малый вообще пропустил часть предложения про родителей, но и пусть. На него невозможно злиться — такой уж он забавный мальчик, напоминающий, что в этом мире осталось что-то хорошее и позитивное. Бомгю собирается уходить, когда Джэхо резко продолжает: — Моя мама сейчас дома, а папа приходит с работы вечером. Мы живём здесь, — показывает пальцем в сторону одного из ближайших переулков, — это рядом. Пойдём вместе? Заявляться в чужой дом без предупреждения, конечно, странно и нетактично. Но другого случая может не подвернуться — нужно пробовать, ведь удача на его стороне. Бомгю говорит: — Извини. Я отвлёк тебя от игр с друзьями. — Я играю с ними каждый день. А с тобой нет. — Мальчик, вроде бы, хотел сказать что-то ещё, но быстро забыл и зашагал прямо по пути к своему дому. Он был в противоположной стороне от дома Чхве, но достаточно близко — минут двенадцать ходьбы. Маленький мальчик забегает во двор, пока Бомгю остаётся ждать на улице. По телу до сих пор гуляет слабость после болезни, а ком в горле сгущается, парень осознаёт, что ему, возможно, посчастливится узнать что-то важное. Мама Джэ, как она представилась — миссис Ли, приглашает войти внутрь, выпить чаю. Её вид растерян, но это неудивительно: сынишка привёл какого-то друга, да ещё и живущего в том дурном доме, от которого все просят держаться подальше. Вероятно, у неё большое сердце, раз позволила переступить порог их дома. Бомгю кланяется несколько раз, узелок тревоги завязывается внутри. — Простите, пожалуйста. Думаю, вы догадываетесь, что меня привело. — Мама мальчика говорит Джэ, чтобы тот пока собрал брошенные утром игрушки в комнате, ведь «ты же не хочешь показаться нашему гостю неряхой, солнце». Она продолжает кидать сочувствующие взгляды, когда убеждается в местожительстве Гю. — Нет, не извиняйся, я понимаю. Я не знаю много подробностей, но в этом доме когда-то убили семью, кажется, семья Чхве. Преступников так и не нашли, — ставит перед Бомгю чашку зелёного чая, присаживаясь за столом напротив, — и поговаривают, что этот дом стал.. проклятым. После их смерти. — Проклятым? — Да. К сожалению, да. Но это всего лишь слухи.. Я не хотела тебе это говорить, да и никто не скажет. Это случилось давно, ещё до рождения Джэхо, но мне рассказывала об этом мать мужа. — Бомгю нервничает, будто перед наведенным прицелом. — Не могу вспомнить никак, как же их звали. Но это не так важно. В тот день там нашли жену господина Чхве и их сына, жестоко убитыми. Глава семейства недолго протянул, говорят, сам себя.. убил. В общем, это всё, что я могу сказать. — Вы в это верите? Ну, в то, что там что-то происходит? — Не знаю, не знаю.. я бы предпочла думать, что это выдумка и страшная история для запугивания детей. А ты? — Она делает несколько глотков, задумчиво глядя в сторону, будто не ожидая ответа на свой вопрос. Миссис Ли знает, что случайно из любопытства об этом не спрашивают. Знает, что всё не так просто. Она не видела, что там внутри, но знает, как быстро можно сойти с катушек, когда увидишь нечто. — Вы мне очень помогли, — Бомгю вновь делает несколько кивков головой в знак благодарности. Теперь у него есть хоть какая-то зацепка, что может ответить на его вопросы. — Правда. Спасибо большое. Она безмолвно кивает в ответ. Чхве-младший допивает чай и поднимается с места, чтобы попрощаться. Джэ совсем забыл, что мама просила собрать свои игрушки, поэтому увлечённо играется, до чужих разговоров ему нет никакого дела. Он машет рукой в ответ на «До встречи, Джэхо» и парень покидает их дом. — Обращайтесь, вдруг что. — Слышит вслед от миссис Ли. — И береги себя. Только этого Бомгю пообещать уже не сможет.