***
Сумрачный холод подножья Луаньцзан поражает ее, как в первый раз, несмотря на то, что она неоднократно посещала гору. Вид Могильного кургана пробуждает в памяти тяжелые воспоминания о днях давно минувшего прошлого и утраченной дружбе. Она помнила Луаньцзан цветущим холмом, на котором тогда еще веселый, удалой Сюэ Чжунхай решил основать поместье для будущего клана. «Подумаешь, нет адептов! Есть глава клана — вот он я! А сторонники всегда найдутся. Мало ли на свете обездоленных людей, ищущих лучшей судьбы? Пусть приходят, здесь им всем будут рады!» Заклинатели качали головами, не веря в затею молодого мужчины, посмеивались, слушая его страстные речи. И не знали, несчастные, что в рукаве Сюэ Чжунхая уже была спрятана основа для будущей Темной печати. Самый высокий холм нагорья Илина усилиями обезумевшего заклинателя превратился в зловещий могильный курган, нареченный Луаньцзан. Баошань-саньжэнь, тогда еще молодая вольная заклинательница, своими глазами видела, что местная зловещая Инь сотворила с молодым еще мужчиной. Тело Сюэ Чжунхая, сраженного мечом Вэнь Мао, принадлежало, казалось, глубокому старику. Баошань-саньжэнь смотрела на источенного Темной энергией мертвеца и понимала, что нет, и не может быть человека, способного подчинить себе разрушительную силу Инь. Она не знала, что много жизней спустя встретит человека, который ее разубедит. Великое Небо… Как же она ненавидела Луаньцзан… Здесь она рассталась с иллюзиями своей чистой юности, здесь не смогла остановить Лань И… Здесь она долгие месяцы корпела над созданием силы, перед лицом которой все Темные артефакты давнего и недавнего прошлого показались бы детскими игрушками. Как, должно быть, над ней теперь посмеялась бы Лань И… Юный Лань ступил с меча и осторожно перехватил со спины на руки беспокойно мечущегося супруга. Стылый, тяжелый ветер, стонавший в иссохших ветвях деревьев, не мог заглушить глухой подземный рокот, отдающийся дрожью в подошвах. Баошань-саньжэнь скользнула мельком взглядом по Вэй Ину, на краткое мгновение скривила губы в страдальческой гримасе, и скомандовала: — Опусти его на землю, дитя. Раздень по пояс, мне нужно, чтобы ты обнажил его даньтянь. В глубине странных желтых глаз юного Бессмертного мелькнула тень, но он послушно опустил супруга на землю. Наблюдая за привычными, стремительными движениями человека, явно неоднократно раздевавшего Вэй Ина, она неожиданно для себя смутилась и отвернулась к настороженно озирающемуся мертвому юноше. — Ступай наверх, — тихо скомандовала она. — В пещере пробудились мертвецы. Даже если узнаешь кого-то, не медли. Они ищут а-Ина. Приведи их. Растерянный молодой Вэнь послушно кивнул и стремительной тенью унесся вверх по тропе. Баошань-саньжэнь проводила его взглядом. Бедное дитя… Должно быть, он подавал большие надежды при жизни… Прерывистый вздох, внезапно раздавшийся за ее спиной, заставил Баошань-саньжэнь вздрогнуть и поспешно обернуться. Молодой Лань стоял на коленях, соприкасаясь грудью с грудью распластавшегося по нему Вэй Ина. Руки, не успевшие стянуть с запястий супруга спущенные рукава, были стиснуты в кулаки, а остановившийся взгляд прикипел к его спине. На что, во имя Небес, он уставился? — Вэй Ин… — хриплый, дрожащий голос звучал неузнаваемо и страшно. Молодой Лань скользнул ладонями вверх по бокам супруга, провел по плечам, смахивая его густые волосы со спины, чтобы открыть себе обзор. И Бессмертная сдавленно ахнула. Небеса, как она могла забыть об этом! Светлую, с легким золотистым отливом кожу на спине Вэй Ина покрывали синие и лиловые пятна. А поверх них, пересекая лопатки, наискось, к пояснице, тянулись два следа, напоминающие шрамы от дисциплинарного кнута. Трясущиеся пальцы молодого Ланя обводили эти следы раз за разом, словно он не верил своим глазам и надеялся, что от его прикосновений они исчезнут. Баошань-саньжэнь стиснула зубы, когда Бессмертный поднял на нее черные, безумные глаза. — Откуда эти следы? — Это следы от очень старой травмы и дисциплинарного кнута. Разве молодой господин Лань не видит? — Я видел его спину прошлым утром. Не было ни одной отметины. Баошань-саньжэнь присела на корточки рядом с этими детьми и провела пальцем вдоль одного из шрамов на спине Вэй Ина. — Дай руку, — тихо попросила она. Ухватив юношу за протянутую ладонь, она опустила ее на узкий шрам. — Чувствуешь? Это не шрам. Скорее, проявившийся след. — Что с ним произошло? — хрипло прошептал Бессмертный. — Что вы от меня скрываете — вы и он? Баошань-саньжэнь стиснула его руку. Крупная, красивая ладонь с длинными сильными пальцами и четко прорисованными пястными костями, уплотнившимися от рукояти меча холмами на внутренней стороне… Рука ученого мужа, музыканта, могучего воина… Бестрепетная рука, в ладони которой билось неукротимое, вольное сердце Вэй Ина. — Я расскажу тебе все, дитя, — тихо пообещала Баошань-саньжэнь. — Не утаю ничего, отвечу на все твои вопросы. Но сперва нам нужно подготовить а-Ина. Помоги мне, прошу тебя. Мгновение Бессмертный смотрел на нее воспаленным взглядом, сжимая руки вокруг спины Вэй Ина, а потом опустил его на снятый со своих плеч пао, позволяя Баошань-саньжэнь склониться над его даньтянем. — Запоминай, — прошептала она, и сложила поверх плоского живота Вэй Ина первую печать.***
Бессмертная выпрямилась, устало опершись на свой меч, как на посох. Показав молодому Ланю комбинацию печатей и ударов по акупунктурным точкам, способную подготовить Темное ядро к впитыванию Инь, она поручила ему создать печать вокруг Луаньцзан. Клан Гусу Лань уже в ее времена славился мастерством в создании ограничивающих и защитных кругов. Баошань-саньжэнь подошла к замершему в отдалении молодому Бессмертному. Завершив работу над кругом, он стоял в мрачной задумчивости, не сводя тяжелого, невидящего взгляда с внешнего края печати. — Безупречно, как и следовало ожидать, — похвалила Баошань-саньжэнь. Молодой Лань вздрогнул и, коротко кивнув, шагнул к Вэй Ину. Баошань-саньжэнь присела на обломок стены, подобрав ноги, и уставилась вдаль, на убегающую на вершину тропу. Как же хочется яблок… Сквозь шелест и скрип безжизненных ветвей она не сразу уловила звук постепенно приближающихся неверных шагов. Вдали показался мертвый юноша Вэнь, еще более бледный, если это только возможно, и, судя по выражению малоподвижного лица, потрясенный болью и горем до самых глубин своей сути. За ним, пошатываясь на полуистлевших ногах, следовала безмолвная толпа мертвецов. Баошань-саньжэнь содрогнулась. Ей уже доводилось встречать одного из этой скорбной толпы. Сколько бы лет ей не отмерили Небеса, ей не забыть ужаса и потрясения, которые она испытала, когда мертвец выбрался из кровавого пруда, чтобы защитить от нее Вэй Усяня. Толпа окровавленных мертвецов — остатки клана Вэнь — спускалась с Луаньцзан к человеку, который их когда-то спас. Бессмертная обернулась, и, встретив потрясенный взгляд молодого Ланя, горько скривила губы. Когда-то она, выбирая свой путь совершенствования, приняла решение удалиться от людей на пустынную гору. Тогда это решение, не раз впоследствии казавшееся ей опрометчивым, представлялось ей единственно возможным. В мире людей, одержимых жаждой власти, одурманенных своей жестокостью, она не могла больше рассчитывать ни на одну живую душу. Но даже тогда, в дни самых горьких разочарований, ей не доводилось сталкиваться с подобной жестокостью. Даже Сюэ Чжунхай, отравивший нагорья Илина Тьмой, был погребен. Тела последних из клана Вэнь, были сброшены в кровавый пруд, обреченные гнить в его зловонных глубинах, без надежды на благое посмертие. Чем провинились эти люди, которые даже после смерти сохранили движения, выдававшие в них мирных крестьян? Чем провинился Вэй Ин, затравленный и доведенный до гибели за помощь этим людям? Каждый шаг полуразложившихся мертвецов отзывался в этой бесплодной земле всплеском Инь. Баошань-саньжэнь закусила губу. Она не тешила себя напрасными надеждами. Собирая Темное ядро Вэй Ина, она чудом удержала его на грани, не дав обернуться демоном. Теперь же, истощенный, выжатый досуха своим опрометчивым вмешательством в совершенствование супруга, связанный с ним душой, он не оставил себе иного пути, кроме как следовать за своим Ланем по пути бессмертия. Она предупреждала его когда-то… «Даст бессмертие или испепелит душу — ведомо лишь Небесам» Воистину, одним лишь Небесам ведомо, справится ли Вэй Ин с таким количеством Инь… Сможет ли он, запертый на Луаньцзан, шагнуть за супругом и достичь бессмертия? А если сможет, останется ли он человеком? Мертвецы приблизились к внутренней границе круга, начертанного молодым Ланем, и замерли. Баошань-саньжэнь обернулась к Лань Ванцзи и тихо велела: — Передай им а-Ина, дитя. К ее изумлению, молодой Бессмертный не возразил ни звуком, ни движением. Стиснув зубы, он поднялся на ноги с Вэй Ином на руках, и, шагнув к самой границе круга, осторожно, не показывая никаких признаков отвращения, передал супруга в протянутые костистые руки. Прядь волос Вэй Ина, зацепившая за ткань белого ханьфу, скользнула с широкого плеча по предплечью. Пальцы молодого Ланя судорожно дернулись вслед, словно в порыве задержать прикосновение, но ничем больше он себя не выдал. Смертельно бледный, похолодевший, он вглядывался в мертвецов, и, кажется, их узнавал. Баошань-саньжэнь не удивилась, когда молодой Бессмертный сложил руки и низко склонился. Лишь улыбнулась непослушными губами, радуясь и снова убеждаясь в том, что не ошиблась в этом юноше. Мертвец, знакомый ей с пещеры, на мгновение отнял руку от обнаженного плеча Вэй Ина и с трудом изломал свое искалеченное тело в поклоне. С внутренней дрожью Баошань-саньжэнь проследила взглядом за медленно удалявшейся вверх по тропе толпой мертвецов и с трудом расцепила стиснутые пальцы. Спину прожигал взгляд молодого Бессмертного, которому она задолжала слишком много объяснений.***
Лань Ванцзи дрожит. Он не ощущает своего лица, оно наверняка так же неподвижно, как и всегда, но саму его плоть и кости, его суть, пропитанную любовью к одному человеку, сотрясает неостановимая дрожь. То, что говорит ему Бессмертная, то, в чем признается, низко склонив голову, Вэнь Нин, невозможно осознать, в это поверить невозможно. — После гибели Пристани Лотоса, после того, как а-цзе пересадила золотое ядро молодого господина Вэя главе Цзян, она велела ему дождаться брата в Илине. Но на постоялом дворе он столкнулся с Вэнь Чао и его людьми. Молодой господин Вэй был обессилен, рана после извлечения золотого ядра была еще свежа. Поэтому, когда Вэнь Чао схватил его, он не смог защититься. На том постоялом дворе молодой господин Вэй получил увечья. А спустя несколько часов был сброшен на Луаньцзан. Лань Ванцзи с трудом переводит дыхание. Как, во имя Небес, возможно справиться с этой болью? Он едва осознает, что тихий, запинающийся голос Вэнь Нина сменяет негромкий, сухой голос Бессмертной. — Он был покрыт тяжелыми ранами еще до падения на Луаньцзан. Скажи мне, юный Лань, что станет с раненным человеком, сброшенным на скалистую вершину этой горы с высоты полета меча? Страшный, единственно верный ответ сотрясает разум, но это невозможно. Невозможно… Невозможно! — Я встретил его спустя четыре месяца на сторожевом посту в Илине, — с трудом протолкнул сквозь сведенное судорогой горло Лань Ванцзи. — Я говорил с ним после, сражался с ним бок о бок… Все это время Вэй Ин был жив. — Нет, не все время, — мягко возразила Бессмертная. — Я это знаю, и ты знаешь это тоже. Подумай, дитя. Вспомни, были ли мгновения, когда он избегал чьих-либо прикосновений, отказывался от еды. Лань Ванцзи размыкает было губы, готовый возразить, но застывает, безмолвный. В памяти оживает воспоминание о том, как Цзян Ваньинь обнял Вэй Ина на сторожевом посту в Илине. И Вэй Ин, любивший своего брата, привязанный к нему всей душой, не пошевелил и пальцем, чтобы вернуть объятие. В памяти оживает случайно увиденный миг воссоединения наследников Юньмэна. То, как Вэй Ин осторожно обнял свою сестру и отшатнулся от прикосновения ворвавшегося в павильон Не Хуайсана. Лань Ванцзи вспоминает грусть на лице Цзян Яньли, доверчиво поделившейся с ним своей печалью: Вэй Ин почти не притронулся к любимому прежде супу с лотосами. Бессмертная невесело улыбнулась. — Инь зафиксировала его кости и разорванные органы. С течением времени Инь, конечно, залечила раны а-Ина. Думаю, это произошло еще до начала похода против Вэней. Но до тех пор… Бессмертная махнула ладонью в сторону притихшего Вэнь Нина. — Как, ты думаешь, Вэй Ин сумел создать живого мертвеца? Стало бы это возможным, если бы он не понял тонкости процесса изнутри? Если бы не испытал всего на себе? Больно, безжалостные Небеса, как же невыносимо, нестерпимо больно… — Не я был первым живым мертвецом, молодой господин Лань, — еле слышно произнес Вэнь Нин, и отшатнулся под тяжестью полубезумного взгляда Лань Ванцзи. — Ты знал? — пророкотал он тихо. — Я м-мог лишь догадываться, молодой господин Лань. А-цзе, мне кажется, что-то подозревала, но она не делилась со мной своими догадками. А молодой господин Вэй… Вы же в-видели, господин Лань, когда были на Луаньцзан. Он не подпускал к себе никого с лекарствами. Перед тем, как мы отправились в Башню Золотого Карпа, чтобы принять наказание за гибель господина Цзиня, сестра осмотрела молодого господина Вэя. И очень долго плакала. Великое Небо… Сколько же ему довелось перенести… Как, во имя Небес, он сумел сохранить эту чистую улыбку на своем лице? — Шрамы… — прохрипел Лань Ванцзи, — следы на спине Вэй Ина… от падения на Луаньцзан? Баошань-саньжэнь то ли кивнула, то ли пожала плечами. — У а-Ина теперь есть Темное ядро. Оно пока не способно исцелять такие старые раны, но эти отметины исчезнут со временем. Они и проявились-то только потому, что он истощил накопленную в Темном ядре Инь. — Откуда же длинные отметины? — прошептал Лань Ванцзи. Баошань-саньжэнь нахмурилась. Побелевшее, неподвижное лицо молодого Бессмертного не могло утаить мучительную боль. Потребность прикоснуться к а-Ину, убедиться в том, что он цел, читалась в его постепенно чернеющих глазах так же ясно, как если бы он ее озвучил. Что будет благом для этого юноши, изнемогающего под тяжестью своей любви? Сказать правду или пощадить его, отложить разговор на потом? Должно быть, колебания Баошань-саньжэнь отразились на ее лице, потому что взгляд молодого Ланя обрел пугающую концентрацию. Побледневшие губы едва заметно шевельнулись, пропуская требовательное: — Говори. И Баошань-саньжэнь решилась. — С тех пор, как я забрала а-Ина со дна пропасти в Безночном Городе, каждый день на протяжении последовавших шестнадцати лет был посвящен его исцелению. Когда я собрала осколки всех костей и исцелила его плоть, я поняла, что многие раны, особенно давние, так и останутся не излеченными до конца. Ему было необходимо ядро, способное исцелить его и позволить совершенствоваться на избранном им пути. Инь, пропитавшая его меридианы и кости, не позволила бы а-Ину отказаться от Тьмы. Поэтому я стала искать способы создания Темного ядра. Он пришел на мой зов два года назад, и застал меня врасплох. Проведя шестнадцать лет, собирая тело а-Ина по кусочкам, я оказалась не готова встретить его во всем блеске его великолепия. Искусанные губы Лань Ванцзи тронула еле заметная тень улыбки. — Он заступился за меня и едва не начал драку, когда неосторожный прохожий толкнул мою корзину, он улыбнулся мне, еще не зная, кто я, и восемь раз порывался забрать у меня корзину с яблоками по пути на гору. Он кипел задором, юношеской удалью, самой жизнью. Он был Вэй Ином. Поэтому ты поймешь, что я почувствовала, когда он попросил меня связать его будущее ядро и жизнь с жизнью одного человека. Никто не уловил мгновения, когда Лань Ванцзи оказался на ногах. Смертельно бледный, с пылающими глазами на застывшем лице, он впился взглядом в Бессмертную. — Темное ядро было необходимо завязать на каком-нибудь сильном переживании. На ненависти, на обиде… или на любви. Когда я сказала это а-Ину, он, за свою недолгую жизнь испытавший боль и обиду куда большую, чем под силу вынести десяти людям, выбрал средоточием своего ядра любовь. И попросил сделать так, чтобы его жизнь продлилась ни мгновением дольше жизни того человека. Может ли молодой господин Лань знать, кому в свое время смерть Вэй Ина причинила нестерпимую боль? Кого мог любить Вэй Ин до столь полного самозабвения? Темное ядро могло родиться только в боли. Я не знаю, о чем говорят эти следы на спине а-Ина, дитя. Но я уверена, что ты знаешь. Потому что боль, которая дала жизнь Темному ядру, была причинена тебе. Баошань-саньжэнь подняла голову и оцепенела. Лань Ванцзи не слушал ее. По его неподвижному лицу струились слезы, а взгляд, сквозь боль и неверие сияющий радостью, был устремлен в сторону вершины Луаньцзан, над которой сгущались темные вихри неудержимой Инь. Обостренное восприятие Бессмертного позволяло ему уловить приближение орд мертвецов, стремящихся прорваться за печать. Этого никак нельзя было допустить. Великое Небо… Лань Ванцзи обнажил Бичэнь. Что ему орды мертвецов? Сквозь марево жгучей боли Лань Ванцзи ощущал ее, кипящую в его перерожденных жилах, хмельную и туманящую разум… Солнечную, неистовую… Радость. Исстрадавшееся сердце колотилось в груди, наполняясь ею, и Ванцзи, вглядываясь в сумрачную, разрываемую багровыми молниями и громовыми раскатами вершину Луаньцзан, впервые не просто верил, а точно знал, что Вэй Ин к нему вернется. «Ты тот, по ком томилось сердце… тот, по ком изошла слезами душа… Небо на моей ладони, Солнце в моей груди… Жизнь моя… Любовь моя… Я дождусь тебя, Вэй Ин… Я дождусь тебя…»