Save me from myself

— Так значит, — омега хитро улыбается, сложив руки за спиной и преграждая путь альфе. Раз Намджун теперь его страж и охрана, можно заставить делать всё то, что не позвоял отец! Так ведь? — Раз ты мой охранник, значит, будешь ходить вместе со мной, куда бы я не пошёл? — смотрит прямо в глаза и получает неуверенный кивок собеседника. — И книги будешь со мной читать, получается, — задумчиво смотрит в сторону, будто обдумывать какой-то план.       А вот это уже абсурд! Ким хоть и не против побыть, если можно назвать его нынешнюю деятельность так, собачкой, но явно не выполнять капризы этого… юноши. Их могут выполнить слуги или тот пожилой дворецкий, что всё время вьётся рядом с принцем, словно нянька.       Самому Чону хоть бы хны, он широко улыбается, мельком осматривая альфу. Красивый, подтянутый, да ещё и, наверняка, сильный! Мечта, а не мужчина. — Но! — восклицает омега, от чего даже слуги, находящиеся неподалёку и снующие то туда, то сюда, вздрагивают и смотрят на парочку. — Есть условие. Тогда ты будешь со мной в хороших отношениях, — хитро улыбается.       Намджун всё бы сейчас отдал, чтобы не слушать эти условия и болтавню парня под ухом. Лучше уж на собрании просидеть добрых три часа, если не больше, и спорить с старыми консерваторами, которые лишь за старые уставы, но никак не это… — Ты будешь вместе со мной читать все книги, которые я предложу. А также, будешь читать вслух!       Что ж, условия могли быть и похуже. — Итак, начнём с прогулки в город! — Хорошо, Ваше Высочество, — ему остаётся покорно склонить голову, тем самым скрыть своё недовольство. Сколько бы Ким себя не убежал или сдерживал, а держать лицо «строгого преподавтеля» — как он себя называл — достаточно тяжело. Особенно, когда омега такой лучезарный и простой.       Признаться, Намджуну казалось, что Чон окажется как и большинство омег высшего сословия — заносчивый и тщеславный. Но весь образ рассыпался за эти три дня, что он провёл с юношей. Он общается просто и непринуждённо. Он может болтать часами, говоря о бессмыслице, отстаивая при этом свою точку зрения. — Чимин. — Что? — вскидывает голову, смотря на омегу.       Чон посмеивается в кулак, смотря на глупое выражение лица старшего. Тому, всё же, улыбка шла больше. — Обращайся ко мне по имени. Просто и лаконично — Чимин.       Альфа цепенеет окончательно. Его, конечно, не впервые просят о таком, и то это его государь, правитель просил, а сейчас, в буквальном понимании и смысле, чужой человек, которого он знает всего ничего! Сколько они знакомы? День? Два дня? Или вообще неделю? — Я-я… Я не могу Вас так назвать, это же неуважение! — Какой ты скучный! Но ничего, сегодня мы пойдём читать и… — Ваше Высочество! Ваше Высочество! — оба оборачиваются на зов. — Мы Вас искали! Боже, Вы ещё не готовы! — омегу берут под руки, уводя в замок.       Ким, стоящий до этого хмурый и непонимающий, что происходит, усмехнулся, заслышав слабые попытки Чона задать вопросы «почему» и «зачем» и, желательно, получить ответы. Что-то ему подсказывает, омега и сам не знает для чего или к чему его готовят.       Ожидая парня около его же покой, Ким неоднократно слышал разговоры входящих и выходящих слуг. Как ему удалось услышать, Чона готовят к сватовству, которое в этот раз должно пройти без присмотра правителя. Это удивляло. Насколько Намджуну было известно, руку и сердце предлагали исключительно на балах или мероприятиях, отведённые для знакомств молодых и приятного времяпровождения старших. Но Росцос, видимо, будучи закрытым государство, решило чтить традиции прошлого, приглашая слаженых альф на такого рода «торжество». Сколько Ким тут находится, столько диву и даётся.       На самом деле, будучи ещё подростком, ему было интересно тут побывать. Слухи средь обычного люда вызывал искренне любопытство по поводу традиций и уклада этого места. Многие поговаривали, что казни здесь проходят изо дня в день. Простой люд боится на улицу ступить, боясь нарушить законы или погибает от собственных сил, которые по приказу правителя велено скрывать. Но это было не так. Простой народ жил в полной гормонии, занимаясь разным родом деятельности, грубо говоря, ничем не отличаясь от занятий в Дорн. Их ремесло отличалось лишь явлением таких людей как мастерá-кузнецы. Нет, такие люди были и в их государства, но достаточно мало. Их опыта было недостаточно, чтобы сшить, например, тёплый кафтан, сшитый из лаудана или шубки с тёплой подкладкой. Но даже исходя из того факта, что люди здесь живут также, он не видел ни одного кто бы открыто колдовать. Даже стражники.       Находясь уже в комнате, парня одевают в парадный костюм: белая рубаха, кафтан молочного цвета и белые штаны. Будто под алтарь. Парень тяжело вздыхает, пока над его причёской колдуют. Мельком он смотрит на входную дверь, где должен стоять Намджун. Почему-то эта мысль приятно греет в груди, точнее, ожидание, когда альфа увидит его в таком виде. Парень даже пытается представить, что это будет: удивление? восхищение? а может презрение? Нет, последнее явно не входит в этот сценарий. Чону нравится, когда его внешностью восхищаются, делают комплименты из разряда «вы как всегда прекрасны», целуют руку и предлагают провести вечер в хорошей компании. Хотя ни один альфа так и не удостоился положительного ответа на предложение руки и сердца. Даже задания или испытания, предложенные родителем он пропускал мимо глаз. Как там поговаривли, платок служит поддержкой для суженного? Что ж, никто пока не заинтересовал. Кроме Намджуна.       Чимин жмурит глаза, когда длинные пряди откидывают на лоб. Почему-то именно сейчас хотелось подумать над статусом его нового знакомого. Сколько бы он не уговаривал Чонгука на личного стража, да даже из соседних государств и королевств, всегда слышал твёрдое «нет». Сейчас это всё казалось куда более странным. Чимин был осведомлён кем приходился Ким в своём родном месте и какую должность занимал. Его мучал лишь вопрос «почему». Почему Ким Тэхен, правитель вражденюбного государства, так легко отдал в его подчинение своего подопечного, советника, в конце концов? Почему Намдужн не отказался? Или он пытался? Почему от одного вида этого человека становится неспокойно на душе, а мысли в голове путаются, выдавая что-то наподобии бреда который, собственно, и был пару часов назад. Что ещё за условия? Какие к черту книги. В конце концов, Чимин, что за бред умалишённого человека?! Омега сглатывает ком в горле, снова открывая глаза. Сейчас нужно отбросить эти мысли, иначе он доведёт до точки, когда захочется выть волком и драть волосы, которые укладывали по мере не меньше часа.       Осмотрев свой образ в зеркале, парень слегка улыбается. Светлые пряди волнами обрамляют виски, задние отросшие пряди собраны в небольшой хвостик. Что ж, куда не шло. Обычно, когда его волосы пострижены и не столь длинны, как сейчас, то слуги лишь закрепляется их. Могут заколками, могут специальными настойками, а порой просто цепляют бусины и дорогие украшения. — А где, — омега поворачивается к слугам. — Где отец? Неужели я без него буду проводить это мероприятие? — смотрит с немой надеждой на тех.       Прислуга лишь переглядывается, не смея сказать и слова. Чимин тяжело вздыхает, опуская плечи. Что ж, если так рассудить, то это неудивительно. Его родитель достаточно нагружен сейчас, морально и физически. Ему и дела нет до мелких событий как сватовство или венчания, потому что сейчас они более чем неуместны. В комнату заходит дворецкий, оценивающе осматривая подростка. Слуги кланяются, отходя в сторону. — Ваш отец отбыл в Дорн, — замявшись, произносит мужчина. Чимин удивлённо смотрит на того.       Чтобы отец отправился туда? С каких пор он не презирает или не ненавидит хотя бы того правителя? Неужели пятнадцать лет ненависти и ругани с министрами канули в прошлое? Или, быть точнее, он забыл всё мигом, предпочтя просто так отправиться к «врагу»? Чон хмурится на эти мысли. Тут явно есть недосказанность с обеих сторон. — Поэтому сегодня на смотринах буду присутствовать я и ваш стражник, — заканчивает свою начатую речь дворецкий. Чимин ведёт плечом, принимая предложенную руку, а после приобнимает предложенный локоть. Поток вопросов и мыслей лучше сейчас разбавить чем-нибудь другим, иначе голова будет не только забита ненужным, но и к концу приёма болеть. А этого омеге хотелось меньше всего.       Выходя из покоев, Чимин надеется лишь на то, что Ким окажется неподалёку от них. Что бы он там сейчас не думал об отце, какие бы там отношения не были между странами и государствами, а мнение этого альфы для него стало намного важнее. И это чувство до сих пор пугало и вызывало странное чувство в груди.       Со стороны слышится нервный вздох.       Чимин готов поклясться — это был удивлённый вздох Кима.