Save me from myself

      Прогуливаясь по саду вечером, альфа и омега молчат. Никому не хочется нарушать приятную тишину, нарушаемую стрекотом сверчков и шелестом листвы деревьев. Дорн славился своим обилием зелени и древесины. По легенде, этот сад и стал началом дружбы государств. Прошлого правителя Росцос поразила не только красота, но и изобилие просторов, по этой же причине государь Дорна решился предложить сотрудничество на взаимовыгодное предложении: Дорн поставляет древесину, которой не обладает Росцос; Росцос в свою очередь мастеров и, если понадобится, одежды, как для крестьян, так и для знати внутри страны. Но это уже в прошлом.       Альфа вздыхает и мельком смотрит на мужчину, что идёт рядом, на этот раз спокойно вдыхая. Он делает это периодически и кратко, чтобы не заметили. Никто не знает в каких они отношениях, как и о прошлом этих двоих, поэтому не хотелось лишних слухов. Им и так было достаточно, когда правитель Росцос приехал во дворец и вылез из кареты крепко сжимая руку Кима. Именно тогда уже пошли слухи средь слуг и стражей, а после всё вытекло и в народ. Шестнадцать лет, как поговаривали, будто перестали иметь значение и вес. Ким лишь улыбается этому. Шестнадцать лет и вправду чувствуется иначе, когда рядом находится омега. Первые год или два тот присылал письма в ответ, в конце подписывая просьбу, чтобы больше не присылали не гонцов, не письма. Бумага, которая не решит вопрос, вставший ребром между государствами. Но даже этого он прекратить не смог.       Тэхён улыбается уголками губ. Причиной тому был всё ещё омега, который без раздумий согласился поехать в Дорн. Неужели доверие, выстроенное когда-то в детстве не пропало? Или он ему просто верит на слова, что всё будет хорошо? Но даже если и так, то на такой шаг его сподвигли обстоятельства. Тэхён видел дёрганость омеги, частые разговоры с дворецким о том, что беспокоит — да, он подслушивал, но даже об этом знали сами говорящие, просто не показывали этого — и постоянный непонятный страх в глазах напротив. Кто бы что не говорил, а Ким умел читать людей. Не только по глазам, но и по действиям. С помощью своего обаяния и долгих уговоров ему удалось узнать у лекарей Росцос, что происходит с их правителем. Те нехотя рассказали о частых кошмара правителя и недосыпах на этой почве. Почему-то ему казалось, что причина подобного ему известна, но вслух не осмелился произносить. В тот день он долго думал о том, что узнал пару часов назад. Но ничего кроме предложения о смене обстановки (немного же можно было освободиться от обязанностей двора) не приходило в голову. Предложил это он лишь после общего собрания. Чонгук тогда скептически посмотрел на него, помолчал с минуту, но согласился. И всё бы состоялось чуть позже, если бы не вынужденная ситуация.       Омега останавливается посреди поляны, на которую они вышли, а альфа не смеет и воспротивиться воле того. Остановился, значит, устал. Если нужно будет, он и отведёт его к ближней скамейке. А пока он смотрит на омегу, не смея и слова сказать. Возможно, Чон пока не настроен на разговор.       Чонгук нервно выдыхает. Не так он представлял себе вторую встречу с государем Дорна. Он вообще не надеялся на это… Сейчас все его мысли в том дне, когда он так оплошался. Три дня назад, вечером, Чон почувствовал слабость во всём теле. В кабинете он был один. Самое глупое, что он мог в тот момент сделать — это встать. Пол, будто ушёл из-под ног, комната пошла кругом. Ещё бы чуть-чуть и он бы встретился с полом лицом к лицу, но крепкие руки этого не позволили. Когда сознание чуточку прояснилось перед ним было взволнованное лицо Кима, а сам он находился на его руках. Невнятно он пытался уговорить поставить его обратно на пол, что всё хорошо и не стоит волноваться, но громкий рык и запах альфы сделали только хуже. Сущность омеги решила, что стоит дать волю случаю и отключиться вместе с телом хозяина.       В тот день весь дворец был на ушах, а всё из-за одной назойливой задницы Ким Тэхёна. Чонгук, в силу состояния, не стал спорить с правителем соседнего государства, соглашаясь на поездку. Не было желания и сил спорить. В тот момент омега думал, что это хороший шанс выбраться в люди и отдохнуть от рутины, затянувшейся на долгие годы. Возможно, сейчас это глупо делать, учитывая положения обоих государств, и ближних территорий, которые готовились к военному столкновению, но пока был шанс…       За то время, что они ехали до дворца, альфа неоднократно возмущался насчёт беспомощности лекарей Росцос. Возможно, Чон и возмутился бы, да одно «но» — его приказа они не могли ослушаться. Когда закон об использовании силы вступил в силу, омега уже знал, что ужесточи он охрану в городе, то бóльшая часть народа попросту вымрет от переизбытка сил. Ничего не оставалось как просто смотреть и спускать с рук такие деяния. Да, были доносы на жителей, которые пользовались магией, и не единожды, но Чон просто молчал. Лекарям же он приказал закрыть рот на замок. Ещё бы народ начал переживать за его ресурс магии. До момента, пока сын — Чимин — не раскрыл свою магию, пока не начал ей пользоваться, омега мог запросто воспользоваться силой и что-то сделать. Да та же казнь, он мог сам расправиться с виновным! Но сейчас это стоило многого. За время, что он копил магию, она стала словно отрава, которая медленно растекалась по венам. Лекари, даже будучи хорошими специалистами, могли только руками развести, пока главный дворецкий рядом — по совместительству лучший друг мужа — лишь губы поджимал в тонкую полоску и кулаки сжимал от безысходности. Довёл Чон себя, он с этим не спорит. Но и затяжные годы, что он не давал волю силе тоже сыграли роль. Точнее, отсутствие свободного времени и желания. — Вы обещали вернуть кольцо, — вдруг начинает тот. Его голос пропитан плохо скрываемой усталостью. Тэхён хмурится, не зная, что и ответить. — Но до сих пор этого не сделали, — усмешка, а после он смотрит на Кима. — Так когда ожидать его?       Чонгук выжидающе смотрит. Он и сам плохо понимает зачем вообще решил напомнить о простой… хотя нет, не простой безделушке. Как-никак, а это его обручальное кольцо, которое омега носит на шее как оберег от неприятностей.       Его тяготило ещё и молчание, которое затянулось на добрые три дня, первые два из которых он приходил в себя, выслушивать пречитания Кима о безолаберности и глупой упрямости. Лекари выложили все его тайны о «болезни», и даже больше, чем собственные, росцовские, которым было приказано молчать. — Неужели Вас так заботит это кольцо? — в голосе альфы слышится явная насмешка. Он поднимает руку, на пальце которой и находится кольцо. Оно не столь узко для аристократических и длинных пальцев Кима, но и не столь просторное, чтобы сидело как влитое. — Я думал, что тебя заботит наше будущее, — Чон даже поперхнулся. Что он только что сказал?       Все проблемы, все переживания уходят на второй план, когда его сзади обнимают крепкие руки, прижимая к торсу и обдавая горячим дыханием ухо. Омега затаивает дыхание, лишь бы не раскрыть своего положения: он смущён, растерян и зол. Зол на сущность внутри, что вновь признала своего альфу; растерян от реакции тела; и смущён всем происходящим. Они хоть и далековато ушли от дворца, но всё ещё в его пределах, в саду, возможно. Кто из слуг может увидеть развернувшуюся картину, начнутся новые сплетни, а этого Чон хотел меньше всего.       Мужчина проводит носом по виску омеги, вдыхая еле уловимый запах цветов. А ведь когда-то этот прекрасный юноша цвел и пах ярко-ярко. Запах пары всегда выдавал с головой; когда он волновался, то пах, словно засохший цветок, когда злился, спектр ароматных полевых цветов душил и не давал спокойно вдохнуть, когда радовался, сладкий запах приносил нá душу успокоение и умиротворение. От него можно было даже уснуть. — Неужели мой муж, Марсель, забыл, что я просил хранить это кольцо? — горячо шепчет на ухо, стискивая омегу в объятиях.       Чонгук мысленно усмехается. Марсель. Это его псевдоним, который ему дали дворцовые ребята, когда приходили вместе с слугами во дворец. Причину этой клички он не помнил, то ли где-то услышали, то ли где-то увидели, такого же человека, как и омега, а имя уже сами подобрали… кто их знает. В первую их встречу он именно так и представился. Только лишь родители не знали об этом.       Юноша лениво осматривает зал заполненный гостями. Сегодняшнее торжество было посвящено грядущем празднику зимы — Рождеству. Слуги нескоько недель суетились, наряжая залý и коридоры дворца. Альфе невпервой такое видеть, хоть и из года в год прислуга поражала своей креативнсотью. В этом году всё было украшено подстать году Кролика. Символ этого года предпочитал серые и белые тона. Хоть это достаточно скучно и банально, но слугам удалось обыграть композиции синими тонами, а также еловыми веточками, прикреплённых аккуратно в середине бáнтов или крупных лент, которые крепились к стенам.       Как и в прошлом году выбиралось государство, где будет проходить торжество. Это была небольшая традиция, сложившаяся ещё при первых правителях. Присутствовать должны были все представители своих земель, иначе неявка являлась чем-то неувжительнвм и северным. Исключалось, если семья государя заболела или находится в военном конфликте, поэтому не желала находится рядом со своим недругом на одной территории.       Вот и в этот раз настала очередь Дорна принимать гостей. На памяти Тэхёна это второе такое масштабное торжество. Последнее в их королевстве проходило лет десять назад, когда ему только-только исполнилось восемь лет.       Всё бы ничего, и радовало бы парня, если не факт, что Марсель, его будущий жених и омега, будет присутствовать здесь. Это нисколько не радовало. Хосок, верный товарищ, стоял рядом, улыбаясь новоприбывшим гостям. Как будущий правитель Дорна, Тэхен выбрал своего лучшего друга правой рукой и помощником в делах. Лучше довериться лучшему другу, проверенному другу, нежели искать среди незнакомых лиц какого-то надёжного. — Слушай, а где же тот замарашка-жених? — шепчет альфа на ухо другу, а после снова выпрямляется, натягивая на лицо дежурную улыбку.       И правда. За всё время, что альфы тут простояли омега так и не пришёл. Возможно, он ещё не приехал или будучи в своих мыслях Тэхён не заметил его. Да и Господь с ним, он не настолько им озабочен, чтобы волноваться по таким пустякам. — Ваше Высочество, — Тэхён смотрит на слугу, подошедшего к ним. — Ваши родители просили Вас поспешить в комнату, дабы переодеться. Гостей в скором временить подойдёт встречать советник, — омега выжидающе смотрит на цесаревича. Видимо ждёт, что он скажет или какой приказ будет следующий.       А что Тэхён? Тэхён лишь вздыхает и кивает. Смотрит на Чона, который уже не смотрит на гостей, а на него, и уводит к себе в покои.       За закрытыми дверьми комнаты происходит самый настоящий хаос. Слуги, что помогают ему одеться, лишь мешают суматохой и частыми упоминаниями «вы так красивы, Ваше Высочество», что аж тошнит. Красив и красив, чего повторять-то каждый раз?       Его наряд был достаточно прост, особенно для будущего правителя: простые шёлковые чёрные штаны, рубашка, примерно из того же материала, но чуть приятнее на ощупь и пиджак. Всё в бело-красных и чёрных тонах, с добавлением, конечно же, золотого. Вполне призентабельно. Когда он выходит, то сталкивается с другом, который готов уже как минут десять, ожидая только его. Чуть позже к ним подходит один из подчинённых отца, сообщая Киму о просьбе короля подойти к дверям зала, дабы начать бал. (К слову, по просьбе отца, Тэхен должен был дать первый танец со своим бужущим мужем).       Проходя с родителями до трона, альфа даже не озирается на собравшихся. Итак знает, что все взгляды обращения на них.       Когда государь с супругом подошли к своим местам, Тэхён становится рядом. Отец предлагает присесть молодому человеку, но тот отказывается, аргументируя, что хочет найти непутёвого партнёра, который так и не объявился.       Пока старший альфа говорил заранее уготовленную речь, молодой человек лениво осматрвал залý в поиске одной единственной фигуры. И находит.       Омега находится в самом конце зала, смотря на цесаревича так же внимательно, как и альфа на него. Ким даже теряется во времени, потому что смотрит непозволительно долго. С последнего визита семьи жениха прошло около двух лет. За время, что он не видел юношу, тот похорошел, даже больше — стал более красивее. Больше глаза, подведение чёрной краской смотрели пронзительно, даже с такого расстояния. Губы, подчёркнутые красным красителем, в лёгкой усмешке. Марсель одет в спокойного тона костюм, состоящий из штанов и рубахи, а сзади лёгкая, поддающаяся малейшему дуновению ветра, полупрозрачная ткань. Подобный наряд несвойственен омегам. Всё предпочитали платья с рюшами да аксессуары в виде ожерелий и серёг, дорогих камней и тиар. Этот же омега всегда одевал что-то более скромное. Несомненно на его голове всегда была простая тиара, но достаточно богатая, чтобы подчеркнуть его статус. Спокойные тона нарядов, но всё же с малым добавлением рюш и кружев. — А сейчас вальс! — громкий голос оглушает зал. Тэхён вздрагивает, отрывая взгляд от омеги, и теперь смотрит на государя. — Первый танец даёт принц Дорна, — старший поворачивает голову к сыну. Взгляд так и говорит, мол, иди и бери своего омегу.       Ким, затаив дыхание, спускается по ступенькам. Быстро спускается. Ему не терпится взять за руку свою омегу, пригласить на танец и закружть в вальсе, прижимая к себе за талию. Юные омеги, уже помолвленные или нет, кокетно улыбаются, явно не догадываясь, что альфа выберет одного единственного, который стоит буквально в дверях, следя за каждым движением парня. Молодой человек нервно выдыхает, когда его цель становится всё ближе и ближе. Неужели это то чувство, о котором постоянно читал его будущий супруг — влюблённость? Или это навождения, которые он сам себе придумал и сейчас испытывает?       Ким протягивает ладонь в приглашающем жесть. Он помнит наставления отца, как и помнит, что должен подарить первый танец своему омеге. Тот, к слову, неуверенно вкладывает свою руку в его, слегка сжимая. — Марсель, могу я… — к его губам прикладывают палец, заставляя Тэхёна замолчать. Позади слышится шёпот собравшихся. Многие государствам неизвестно, что в скором времени Дорн породнится с одним из своих соседей, поэтому жест парня удивляет и поражает. Со стороны это выглядит как жест неуважение к словам цесаревича. — Чонгук, — шепчет омега, смотря прямо в душу альфы. — Меня зовут Чонгук.       Свой первый вальс Тэхён до сих пор помнит: как после такого тихого, но достаточно уверенного признания, он вывел выбранную пару в центр зала, как обнял за талию и взял ладонь, с которой спадал длинный рукав. Тот танец заворожил обоих. Лёгкие кружащие движения, лёгкая поступь и мягкая игра оркестра. Пара будто попала в один из романов, где главные герои, встретились на бале, влюбляются с первого взгляда. Возможно, так было и у них. После танца альфа отвёл омегу к родителям, вновь представляя избранника. Правители Ким неловко улыбались, смотря на детей. Они слышали от слуг, что их чадо назвался иным именем, играл роль иного человека, но никак не наследника престола. Обстановку разбавили подошедшие родители Чона, которые вновь утянули старших в разговор. Молодые же люди, переглянувшись, поспешили сбежать с мероприятия, будто Золушка и принц. Только вот с бала никто тогда не сбежал, и туфельку не терял. — Ваш муж покорно ждал вашего признания вины шестнадцать лет, — вдруг шепчет омега, чем заставляет альфу содрогнуться всем телом. Сколько бы Ким не вспомнила или не думал о прошлом, а оно настигает с новой силой. — Ждал, когда он сам приедет к воротам дворца и попросит личной встречи. Но Вы лишь стали письма и гонцов, которые ничем не помогали и не помогли бы.       Слова не были лишены смысла. По крайней мере о письмах, которых взаправду не могли бы и на шаг приблизить Кима к решению проблемы между государствами.       Поворачивает голову к мужчине, Чонгук ничего не ожидает увидеть. Он вообще не уверен, что этот человек способен на раскаяние или что-то подобное. Сколько раз на собраниях или мероприятиях он ставил точку в отношениях с кем-то из правителей, сколько раз он лишь одним взглядом давал понять, что обвиняемому не жить. А после он поставил точку и в их отношениях, разорвав свиток, объединяющий силы обоих государств. При ином раскладе, будь они просто содружественными государствами, а не объединённые брачным договором, омеге бы стоило объявить войну (хотя он навряд ли бы это сделал), но всё случилось иначе. На том собрании он просто выбежал из зала, а после выпроводил своего альфу за порог дворца. Находится рядом с ним — пытка.       Альфа смотрел внимательно. Его глаза — зеркалá души, которые показывали всё. Сейчас это была нежность, это было сочувствие. Чонгук верил, что он сожалеет о содеяном, надеялся, что всё ещё любит, но попросту не понимал. Боялся. — Я боялся, что ты вновь меня прогонишь, — понизив голос, шепчет Тэхён. Омега вздрагивает. Подобным тембером он говорил, когда они оставались одни, в своём скрытом от посторонних глаз мирке — в комнате. Тогда альфа шептал нежности. Трепетно обнимал и целовал, прижимал к груди и любил. Чону этого не хватало. — Я всегда боялся, что наступит такой день, — продолжает он. — А сейчас и представления не имею, чем заслужил, — уткнувшись в макушку супруга вдыхает слабый запах цветов.       Чонгук прослеживает за руками альфы. Он снимает тонкое кольцо, перекладывать в ладонь, другой же подхватывает его руку, поднимая на уровне лица. Надевает на безымянный палец и замирает. Возможно, любуется. Тэхену нравилось смотреть на собственное творение, которое разрабатывал специально для своей пары. В день, когда он сделал предложение, долго хвастался Хосоку о своём участии создания кольца для жениха. Друг тогда лишь посмеивался,качая головой и называя альфу "влюблённым глупцом". Чонгук снова вздрагивает, когда Ким произносит: — И сейчас боюсь, что ты оттолкнёшь или ударишь, но, — развернув опешевшего омегу, альфа целует прямо в губы.