Однажды он был хорни

— Нет, эти тоже слишком узкие, — Син Цю недовольно шипит, косясь на занавеску примерочной, за которой без сомнений будет стоять Чун Юнь с новой парой джинс. — Чёрт, ещё и молния заела. День тянулся слишком медленно и нудно, и пусть Син Цю и был большим фанатом прогулок по магазинам, но сегодня он уже устал. Хотелось просто домой, упасть на диван, а ещё лучше в объятия Чун Юня и пролежать так примерно чуть меньше вечности. Пребывая в своих мыслях, он не сразу замечает, как перед ним оказывается его парень, задёргивая ситцевую шторку и подходя почти вплотную. Он приседает, в упор смотря на ширинку, а потом дёргая за ползунок. Син Цю чувствует, как предательски краснеют уши. — И правда заела. И Чун Юнь опускается на колени перед ним, а Син Цю задерживает дыхание, когда ловкие пальцы ненароком проходятся по бугорку в штанах, снова находя застёжку и дёргая сначала вверх, а потом изо всей силы вниз. Она поддаётся, и парень ловит себя на мысли, что даже жалеет об этом, но Чун Юнь и не думает останавливаться, смотрит снизу вверх, спрашивая без слов. Син Цю кивает, бросая взгляд на чью-то промелькнувшую обувь за шторой и поднося руку ко рту. Что бы там ни было, с Чун Юнем он готов на всё. И тот понимает, спускает одним рывком до колен чужие джинсы вместе с бельём, несколько томительных секунд любуясь постепенно поднимающимся от одного пристального взгляда утончённым и аккуратным членом возлюбленного, а потом тычется в него холодным кончиком носа, проводит вдоль, прежде чем накрыть губами головку. Син Цю поджимает нижнюю губу, сдерживаясь, чтобы не поторопить, не толкнуться навстречу — им нельзя торопиться. Иначе их точно услышат, застанут за таким. Син Цю предпочитает не думать о том, что случится, если кто-то случайно перепутает кабинки и зайдёт к ним. Сердце бешено колотится в груди, давя на рёбра, заставляя задыхаться, когда Чун Юнь начинает двигаться, выводя одному ему известные узоры, не отрывая взгляда от чужого. У Син Цю подкашиваются коленки, и он опирается спиной о стену, отводит от накатившего смущения взгляд, упираясь им в зеркало на стене. — Чёрт… А Чун Юнь будто знает. Показательно и пошло облизывается, выпуская, собирает вязкую ниточку слюны, а потом резким движением сходу заглатывает на полную длину, посасывает, смакуя вкус и довольно… мурча? Син Цю кусает ладонь, неожиданно сдавленно вскрикивая. Он задирает руку и проводит ею по волосам, забирая их ближе к макушке, сжимает, оттягивая, безрезультатно пытаясь заставить себя оторвать взгляд от собственного отражения. Такого развязного и бесстыдного, с пошло покрасневшими щеками и растрёпанными волосами. Ворот рубашки распахнут, грудь вздымается тяжело и часто. А там внизу приподнимается и снова опускается его парень, тихо постанывая от каждого движения и крепко держа его за бёдра. Взгляд цепляется за уже точно болезненную выпуклость в чужом паху. Син Цю запускает свободную руку в чужие волосы, пытается остановить. — Стой. постой, А-Юнь, — голос получается хриплым, дрожащим и балансирующим на грани с чем-то мучительно-прекрасном. — Ты… ты забыл про себя. — Сначала Син Цю, — Чун Юнь поднимает взгляд, отстраняясь и позволяя слюне с предсеменем стекать по подбородку. Син Цю смотрит вниз как заворожённый, едва находя в себе силы отрицательно покачать головой, но его не слушают, снова припадая к члену, вырывая несдержанный стон и вынуждая тут же зажать себя обеими ладошками, с паникой в глазах пытаясь сфокусировать взгляд на изредка колышущейся — от сквозняка ведь? — шторке. Он пропускает момент, когда начинает неосознанно двигаться в такт, осторожно, но достаточно сильно, чтобы от удовольствия туманило разум. Дрожащий стон тонет в зажатом меж зубов ребре ладони, когда Син Цю кончает, не успев вытащить, после особо глубокого толчка. Колени подгибаются, и он падает, хватаясь за плечи Чун Юня и заглядывая тому в глаза мутным от ещё не пропавшей пелены возбуждения взглядом. А потом улыбается с чертинками в глазах, слепо целуя в запачканные собственным семенем губы, и опускаясь ниже. — Позволь и мне тоже сделать тебе приятно.