Тройной аксель

До Олимпиады оставались считанные дни. Кэйа вместе с тренером уже прибыл в Снежную. Чтобы хоть как-то справиться с нарастающим волнением, он старался забыться на тренировках. Однако Сайрус не позволял заниматься дольше положенного, во избежание переутомления или чего-то похуже. Тогда парню ничего не оставалось, кроме как обследовать территорию олимпийской деревни. Он медленно прогуливался по одной из нарядно украшенных аллеек, погрузившись в свои мысли. «Просто возьми и забудь обо всем — сказал он», — раздражённо рассуждал про себя Альберих. «Ага, забудешь его, как же. Можно подумать это так просто! Неужели он и правда всегда был настолько спокоен…» — Хей! Чья-то рука внезапно схватила Кэйю за плечо. Тот резко обернулся и удивлённо уставился на стоящего напротив. Это был высокий голубоглазый парень в спортивной одежде. Из-под шапки торчала рыжеватая чёлка. «Где-то я его уже видел…», — пронеслось в голове Альбериха. — Извини, если напугал! — весело воскликнул незнакомец. — Видел, ты выходил из корпуса фигуристов. Судя по форме, ты из Мондштадта, верно? Кэйа продолжал сохранять молчание. В отличие от него, на этом странном парне национальной формы не было, так что он мог оказаться кем угодно. — Ох, я, кажется, не представился… — рыжий слегка напрягся от столь долгого игнорирования. — Я Тарталья. Выступаю за Снежную. Обычно просто меня сразу узнают, ха-ха, — Тарталья очаровательно улыбнулся, неловко почесав затылок. «Точно, вот почему он мне показался знакомым», — расслабился мондштадтец. — А-а, на тебе просто формы нет, вот и не узнал, — одноглазый фигурист тоже улыбнулся. — Я Кэйа Альберих. В этом году представляю Мондштадт. Парни пожали друг другу руки. — Хм, вот как… Судя по тому, что я тебя не знаю, осмелюсь предположить, что ты на Олимпиаде впервые? — Ага. Тарталья задумчиво рассматривал собеседника. — Однако я помню, раньше от вас выступал такой, красноволосый. Дилюк Рагнвиндр вроде. Тут Кэйа снова напрягся. Не удивительно, конечно, что тот его помнит. Ведь не кто иной, как Тарталья считался лучшим фигуристом в мире до тех пор, пока Дилюк не обошёл его на Олимпиаде, забрав золото. — А ты участвуешь уже в третий раз? — уточнил Альберих. — Так точно. Ну что ж, — Тарталья как-то странно разулыбался. — Если честно, я предпочитаю дружить со своими оппонентами. Однако, настроен я только на победу. Рыжий внезапно протянул руку. Кэйа не без удивления пожал её со словами: — Разумеется. Но легко она тебе не достанется. — Это то, что я и хотел услышать! — весело воскликнул Тарталья и, напоследок улыбнувшись, ушёл прочь. Альберих ещё какое-то время посмотрел ему вслед и тоже отправился восвояси. В какой-то момент он вдруг кое-что понял: после диалога с этим парнем из Снежной, ему неожиданно полегчало. Теперь Кэйю захватил некий азарт и волнение слегка притупилось. «Что ж, я и не ждал, что будет легко. Однако цель уже близко… я просто не имею права на ошибку». *** Вот и наступил тот самый роковой момент: с минуты на минуту должны были объявить выступление Альбериха. Народ на трибунах бушевал, от чрезмерного шума голова парня буквально разрывалась изнутри. Кэйа так долго шёл к этому, и вот час настал. Все последние три года он был твердо уверен в себе и своих силах, искренне полагал, что сумеет преодолеть любые трудности и уйти с этого льда только с золотом. Однако сейчас, находясь буквально в паре шагов от цели, Альберих никак не мог унять волнение. В числе первых выступил Тарталья. Его номер был поистине великолепен: очевидно, что он всерьёз настроен на победу. Парень не допустил ни единой ошибки, следовательно, теперь обойти его можно только успешно завершив в своей программе наиболее сложные фигуры, нежели он. Понимая это, Кэйа мысленно прокручивал все свои движения и выбирая самый удобный момент для увеличения количества оборотов в прыжке. Конечно же данное мероприятие было не просто рискованно, но и даже опасно. — Ты как? — шепнул подошедший тренер. Фигурист сделал очень глубокий вдох. — Нормально. — Судя по твоему взгляду, я уже понял, что ты задумал, — с внезапной суровостью выдал Сайрус. — Не вздумай менять программу, ты слышишь меня? Но Кэйа не удостоил того даже ответа. Несмотря на сильное волнение, его воля к победе с каждой секундой только усиливалась и ради неё парень был готов пойти на любые риски. Альберих прекрасно понимал, что если даже не попытается и этого окажется недостаточно, то он никогда себя не простит. А потому когда диктор объявил его выход, Кэйа лишь мельком взглянул на тренера и ступил на лёд. Стоило только начать, как волнение отступило. Фигурист тут же выкинул все мысли из головы. Теперь он даже не слышал шум толпы на трибунах. Все, что улавливал слух парня — это музыка, сопровождающая его программу. Неумолимо приближалась кульминация: череда наиболее сложных прыжков. Весь мир сейчас смотрел только на Кэйю. Кто-то с надеждой на его успех, кто-то наоборот. В числе прочих, где-то там, далеко, в Мондштадте, пока ещё действующий олимпийский чемпион фигурного катания — Дилюк Рагнвиндр — также с замиранием сердца следил за трансляцией. Он искренне верил в брата, но всё же волнение не покидало его. Не то чтобы их взаимоотношения как-то зависели от результата выступления, однако Дилюк не мог не поддерживать Кэйю. «Ты сможешь. Тебе это по силам», — думал он. Тем временем Альберих завершал последний разбег перед прыжком. Внезапно почувствовав небывалую лёгкость, парень решил: «Сейчас или никогда». Секунда, размах — и Кэйа уже летит. — Отлично! — не смог сдержаться от выкрика тренер, когда большая часть прыжков была уже позади. — Только бы он не начал импровизировать… Сайрусу был прекрасно известен темперамент ученика. Потому больше всего он беспокоился вовсе не о наградах или каком-то там успехе. В данный момент тренер искренне желал только одного: чтобы Кэйа не пострадал. И даже сейчас, несмотря на то, что пока всё шло неплохо, какое-то дурное предчувствие его всё не отпускало. Альберих, воодушевившись успехом, сопутствующим ему до сих пор, уже всё для себя решил. Подпрыгнув в последний раз, парень затаил дыхание. Улыбка сошла с лица тренера, когда он понял замысел ученика. — Дурак, я же просил! Завершающим должен быть обычный аксель, а не тройной… Прыжок длился буквально мгновение, но для всех наблюдавших прошла будто целая вечность. И вот Кэйа, наконец, приземлился на правую ногу. В случае успеха он должен был несколько метров ещё проехать в форме ласточки, спиной вперёд, однако… правая нога будто подвернулась и Альберих всем своим весом рухнул на одно колено. С силой оттолкнувшись рукой ото льда, он тут же выпрямился как ни в чем не бывало, выругавшись про себя: «Твою мать!». Трибуны охнули. Людям показалось, будто они все разом моргнули — настолько быстро сгладил ошибку фигурист. Но судьям этого, разумеется, было достаточно. Больше падений не произошло и, завершив программу, Кэйа покинул лёд. Тренер тут же подскочил к нему. — Всё в порядке?! — он с нескрываемым беспокойством осматривал парня. Для опытного и знающего фигуриста то единственное падение Кэйи совершенно не выглядело пустяком. Сайрус не мог поверить, что оно прошло без последствий. — Не считая того, что я опозорил свою страну, да, в полном порядке, — буркнул Альберих. — Идиот, я сейчас не об этом! Так упасть… Неужели с ногой всё нормально? — Да-да, просто отстань уже! Кэйа раздражённо отпихнул тренера и собрался проследовать к скамейке, чтобы услышать результаты. Он шумно выдохнул, стараясь успокоиться. Парень до сих пор не мог поверить в свой позор. «Ну почему… Почему с Дилюком никогда такого не происходило. Да, он падал на тренировках, но на соревнованиях… Никогда!..» Внезапно Кэйа понял, что прилив адреналина закончился, а вместе с тем пришло и чувство реальности. И боль. Резкая. Парень глянул вниз: было чувство, будто правой ноги нет вовсе. — Чёрт!.. — только и успел выкрикнуть Кэйа прежде, чем рухнуть в обморок от сильнейшей боли, так и не дойдя до скамейки. *** — …понял вас. Значит, медлить нельзя. — Именно. Но пока остаётся только ждать, когда он очнётся. Услышав какие-то голоса, Кэйа открыл глаза. — Где я? — хрипло спросил он. — В медпункте, — тут же подскочил Сайрус. Альберих несколько раз моргнул. Когда смысл сказанного до него, наконец, дошёл, парень было вскочил, но тут же грохнулся обратно на койку от резкой боли в ноге. — Что со мной?.. — простонал фигурист. — Кэйа Альберих, у вас серьезная травма колена, — бесстрастно ответил врач. — Мы оказали первую помощь и вкололи сильные обезболивающие в максимально возможном количестве… — Серьезно? — перебил Кэйа. — Тогда вся эта боль, будто мне оторвало ногу, наверное, мне мерещится. — Повторюсь, у вас серьезная травма колена, — спокойно продолжил доктор. — Наши обезболивающие, по всей видимости, смогли лишь немного притупить боль. Однако, если не хотите остаться без ноги вовсе, вам необходима операция. — А для этого, Кэйа… нам придется вернуться в Мондштадт немедленно, — закончил Сайрус, с сочувствием глядя на ученика. — Что… — парень только-только начал осознавать происходящее. — Но как же… Внезапный стук в дверь не дал ему закончить. Та отворилась и на пороге появился высокий парень. Под изумлённые взгляды собравшихся, он проследовал к койке с больным. — Извините, вы не оставите нас ненадолго? — слегка улыбнулся вошедший. — Конечно, — доктор почтительно склонил голову перед ним и вместе с Сайрусом покинул медпункт. Альберих во все глаза уставился на гостя. Перед ним стоял не кто иной, как Тарталья. — Я видел твоё выступление, — начал он. Ни тени улыбки не осталось на этом весёлом лице. — Хотел подойти к тебе уже после, но… увидел, как ты… потерял сознание. Кэйа отвернулся. — Пришёл позлорадствовать? — Нет. Я же говорил, что предпочитаю дружить с оппонентами. Так вот. Ты прекрасно катаешься. К тому же, я видел твои тренировки. И как ты выполняешь тот тройной аксель. Все мы люди, любой может ошибиться… — Но не ты, — горько хмыкнул Кэйа, по-прежнему не глядя на гостя. Тарталья сделал глубокий вдох и, вынув что-то из кармана, показал мондштадтцу. Альберих окинул взглядом золотую медаль. — Мои поздравления, — грубо процедил он, но немного смягчившись, наконец, посмотрел в глаза Тарталье. — Нет, правда. Ты это заслужил… Тот слегка улыбнулся. — Спасибо. Но я пришёл не для того, чтобы похвастаться. Все здесь, и я в том числе, прекрасно понимают, что если бы не то падение, то на моём месте был бы ты. Альберих вновь удивлённо округлил глаза. Он ожидал чего угодно, но не этого. — Я, конечно, не знаю, ради чего или кого ты хотел заполучить эту медаль, — продолжил Тарталья. — Чтобы доказать кому-то что-то или себе самому. Может, ради славы или всемирного признания… Не могу ответить за весь мир, но знаешь, — рыжий вдруг похлопал Кэйю по плечу. — Если тебя это утешит, то как минимум моё признание у тебя есть. Альберих так растрогался, что неожиданно даже для себя, впервые с самого выступления улыбнулся. — Спасибо, Тарталья. Что ж, жизнь непредсказуема, ха-ха. Но будь уверен, я не сдамся. До встречи на следующей Олимпиаде! Тарталья просиял. — Договорились!