***
Новое разноцветное кимоно в узоре похожем на крылья бабочки, смотрится великолепно. Слуги рисуют макияж, укладывают короткие волосы в красивую прическу, громко причитая на их длину. Кочо улыбается и предлагает им чаю, они в восторге от аромата и вкуса, что у любого демона вызывает лишь отвращение. Девушка по просьбам, выдает им смесь и как бы между прочим описывает полезные свойства напитка. И советует его всем девушкам в поместье, она будет готовить эту смесь хоть ежедневно и это её совсем не затруднит. Пить чай лучше несколько раз в день, это полезно для кожи и молодости, но это ложь. Стоит им уйти, Кочо открывает окна и хорошо проветривает комнату, давая шанс выветриться аромату. После разговора с Музаном, она часто задается вопросом поступила бы так Кочо-человек и ответ ей не нравится. Доуму она встречает в коридоре и тот без предисловий жадно впивается ей в губы стирая помаду, оставляя красный оттенок на своих. — Ты прекрасна, Шинобу-тян, но не хватает маленькой детали — ловким движением пальцев он затыкает ей рот кляпом из стебля бамбука.***
На празднике шумно и весело, как и положено девушке, она отстает от демона на пару шагов, лихорадочно вспоминая точки для связи с домом Убуяшики. Надо просто оставить письмо у заведующего павильоном или гостиницы, связи истребителей демонов распространяются куда дальше, чем может кто-либо понять. Доума болтает за двоих и девушка радуется, что не надо думать над ответом, кляп во рту идеальное оправдание. В толпе она пропускает момент как к ней приближаются, а потом хватают за руку и тянут с такой силой, что это вынуждает развернуться. И она сталкивается до боли знакомыми глазами: “Почему эта девушка, так смотрит на меня?” — Шинобу… — произнесено на одном выдохе, словно человек не верит, своим глазам и этого голоса хватает, чтобы образ Канаэ яркими красками прорисовался перед внутренним взором. Но это не старшая сестра, это… и в следующий момент она сжимает тело Цуюри в объятиях, чувствуя как лицо кохая покрывается испариной. Приемная сестра никогда не умела плакать, словно для неё это очередной барьер. Рука проходит по мягким волосам задевая заколку в виде бабочки, когда-то она носила такую же. Кочо чувствует как тело в объятьях словно ослабевает и они вместе оседают на каменную дорожку. А потом, она замечает как к ним приближается мужчина на ходу обнажая оружие, все происходит словно в замедленной съемке. Вот разница между человеком и демоном - в скорости восприятия движений. За секунду до удара, что отсек бы ей голову, Шинобу успевает спрятать в складках одежды преемницы письмо и без особого труда уклониться. В толпе особо катаной не по орудуешь, но мужчина с готовностью встает между ними защищая Канао. Доума стоит в паре шагов позади и Кочо готова поклясться, что он улыбается, беззаботно размахивая своим веером в ожидании развязки. Вокруг их компании уже начинаются расходиться люди, а некоторые останавливаются разглядывая странную компанию и перешептываясь. Следом прибегает подросток, с красным оттенком глаз и волос. Он пару секунд оценивает ситуацию, они все ей кажутся смутно знакомыми. Кочо-человек узнал бы их, но пока они только смутные образы в сознании. — Шинобу! Томиоко-сан, она не пила человеческой крови, пахнет так же как и Недзуко — бабочка с любопытством рассматривает охотников, они её знают. Надо вспомнить. — Очень-очень любопытно, как думаешь, Шинобу-тян что им от тебя нужно? — голос Доумы как наждачка проходит по всему существу, не давая воспоминаниям вырваться из омута. Кочо неопределенно пожимает плечами, она не помнит, единственное, что остается неизменным ненависть к демонам. Привязанности к людям ей не помогут. — Она не помнит нас — голос мужчины краток, и эта интонация прорезает воспоминания. Голубые бесстрастные глаза и не умение приноравливаться к окружающим. Она смотрит в его лицо и что-то внутри ломается, кричит: “Не смотри на меня так! Из-за такого вот поведения тебя недолюбливают!”. Хватает несколько быстрых шагов, чтобы оказаться к Гию непозволительно близко, схватить его за грудки и притянуть опешившее лицо к себе. Они смотрят друг другу в глаза, сказать что-то без слов очень сложно, но Столп воды кажется понимает. — Шинобу-тян не стоит так себя вести пока твой жених рядом — холодные пальцы демона перехватывают её за талию, прижимая к себе. — Я думаю на этом, Ваш разговор окончен. — Доума слишком быстрый даже по меркам демонов и девушка в очередной раз сдается, когда он перехватывает её поудобнее и уносит прочь от былых воспоминаний. Он злится всю дорогу до поместья, неужели ему доступны такие чувства как ревность? Что-то новое, наверное это приходит вместе с любовью. Интересно, в следующий раз он убьет этого парня, как его там… Томиока вроде. Странно было чувствовать злость на Шинобу, раньше чтобы она не говорила и как бы сильно не била, таких чувств не вызывала. Но стоило Кочо оказаться с этим истребителем непозволительно близко, притянуть к себе и обменяться одним только взглядом, демон понял разницу в её чувствах. Возможно, Шинобу даже любит этого человека. Холодные пальцы с силой сжимаю тонкую ладонь девушки. Оставшуюся дорогу он буквально тащит её домой. Надо убить всех их, тогда Кочо безраздельно станет только его. Доума толкает бабочку в открытую дверь, моментально прижимая ту к соседней стенке. Сутулясь он наклоняется ближе к фарфоровому как у куклы лицу, наталкиваясь о равнодушный взгляд как об невидимую стенку. Шинобу смотрит словно сквозь и такое поведение бесило даже больше, чем откровенная ненависть. Холодные пальцы касаются щеки мягко переходя на челюсть, потом на подбородок, фиксируя так что бы смотреть точно в глаза: — Шинобу-тян, это твои друзья? — в ответ маленькие плечики подергиваются в неопределенном жесте — значит ты не против, если я убью каждого? И вот первые изменение в лице, взгляд ненависти фокусируется. Губы демона слегка приподнимаются в почти ласковой улыбке, большой палец поглаживает линию челюсти. — Когда же ты поймешь, что я единственный на целом свете кто может тебя понять? — он наклоняется еще ниже соприкасаясь с ней лбами. — Я единственный кто тебе нужен. Остальные не имеют значения. Через время ты поймешь и будешь благодарить меня за их уничтожение, не злись, их души будут существовать во мне. Он снимает кляп и проводя большим пальцем по влажным от слюны губам, готовый впиться в них безудержным поцелуем. — Если она пострадает, Доума, я клянусь что уничтожу тебя. — Она? — демон хмурит брови, вспоминая девушку, которую Кочо нежно обнимала. “Вот о ком ты так печешься, милая Шинобу-тян”. — Не переживай, я буду нежен. — Он толкает бабочку в соседнюю комнату, снова прижимая маленькое тело к стенке. Пальцы больно впиваются в бедро поднимая её над землей и заставляя обвить свою талию ногами, чтобы удержаться. Демоническая сущность девушки с гневом прорывается наружу, острыми ногтями впиваясь в плечи и оставляя глубокие царапины. Запах крови бьет в нос и от чувства неутолимой жажды клыки вырастают больно царапая нижнюю губу. — Хочешь крови? Могу дать своей — придерживая Кочо одной рукой от слегка отодвигает ткань горловины оголяя шею. — Не стоит, думаю твоя кровь такая же омерзительная, как и характер — бывший столп улыбается обнажая клыки и сглатывая накопившуюся слюну. Вторая луна смеётся и от звука его голоса когти сильнее впиваются в кожу в неумолимом желании причинить как можно больше боли. Он не отличается терпеливостью и когда киномо не сдается от попыток его развязать, демон одним движением срывает ткань, оставляя жалкие лоскутки на теле. Для того чтобы удержать её, достаточно одной руки, вторая грубо ласкает грудь и от боли она носом втягивает воздух, заглушая стон ненависти. Резким рывком он вводит член сразу на всю длину и тихо рычит от удовольствия. Шинобу молчит тяжело выдыхая сквозь стиснутые зубы. — Я хочу услышать твой стон, Шинобу-тян — и ещё несколько резких толчков, тело отзывается непривычной влажностью и бабочка краснеет от гнева. Указательный палец круговыми движениями ласкает клитор, а пальцы девушки разжав плечи смыкаются на мускулистой шеи. Вряд ли ей удастся задушить Доуму, но пусть хотя бы так она проявит протест. Частота толчков учащается, и в какой-то момент к горлу подкатывает стон наслаждение, а ноги дрожат, и все нутро наполняется его семенем. — Какая же ты упрямая — так и не дождавшись желаемого звука, он продолжает ласки — но у нас впереди целая вечность. Рано или поздно ты сдашься. Доума никогда не был нежен, но в тот день он трахает её особенно жестко на протяжении нескольких часов. Оставляя отметины на коже, слегка потягивая за волосы, словно в попытках отстоять свое право на её тело. Через несколько часов девушка наконец закрывает глаза проваливаясь в такой желанный сон, всё заканчивается. Она стоит посередине гладкой воды, которая уходит в конец горизонта. Вокруг спокойно, только тихий всплеск воды от её шагов разрывает тишину. Хочется остаться здесь навсегда. Обычно ей снится сестра и до боли знакомый особняк, где она счастлива, но сегодня… Мужской силуэт вдалеке манит, заставляя слегка ускориться и подходя ближе, получается разглядеть его лицо. Голубые глаза бесстрастно смотрят в самую душу и она узнает его. Это тот охотник с которым Кочо пересеклась на празднике. — Почему ты мне снишься? — отчаяние в голосе пугает её саму, но тот не отвечает переводя взгляд на чистое голубое небо, что уходит в бесконечность. — Я больше так не могу — колени дрожат не в состоянии удержать уставшее тело и она падает на землю. Сидя в теплой воде, Кочо тоже запрокидывает голову — небо не даст ответов и поддержки, но на сердце становится необычайно спокойно. Кочо слышит тихий всплеск приближающихся шагов и когда у неё хватает сил отвести взгляд напротив сидит мужчина слегка опираясь на одну ногу. — Ты справишься — в голосе нет той подозрительности и враждебности, что пришлось услышать на празднике, а теплая ладонь мягко прикасается к щеке, поглаживая. Кочо как котенок прижимается ближе, хватает мужские пальцы не давая им отстраниться и слезы бессилия текут бесконечным потоком. — Мы ждем твоего возвращения домой — длинные пальцы захватывают лицо в плен приближая к себе и ощущения теплых губ на лбу, придает силы. Ненависть не бесконечна, в отличие от любви и Кочо всем своим естеством ощущает близость с этим мужчиной. Это всего лишь сон, но пусть он не заканчивается.