Шинобу в Аду

На следующий день ему пора отправляться в путь и первым делом он хочет попрощаться с Шинобу, рассчитывая обменяться с ней парой вежливых слов. Желание увидеть маленькое улыбающееся лицо, настолько велико, что сердце сжимается. Надо убедиться что всё хорошо, что она в безопасности. Глупая мысль ведь в особняке бабочки ничего не грозит. И стоит перешагнуть порог в её кабинет, как все тревоги уходят на второй план и разум вновь обретает спокойствие подобное глади моря в штиль. В свете солнечных лучей пробивающихся сквозь развевающиеся от ветра занавески, Шинобу поправляет прядь волос убирая ту за ухо и смотрит несколько долгих мгновений, прежде чем во взгляде проступает понимания такого раннего визита. — Я могу попросить Вас задержаться на еще один вечер? Хочу угостить ужином за то что одолжили свои колени — фраза звучит двусмысленно и это заставляет нахмуриться: — Пустяки — но бабочка не собирается так легко сдаваться, на красных губах расцветает издевательская улыбка: — Значит любая девушка может воспользоваться Вами в своих интересах? — вопрос нелеп по своей сути и правильного ответа на него нет. И кажется ей доставляет неслыханное удовольствие наблюдать как Гию хмурится. Ответ "да” — ложь, а “нет” напоследок оставит ту недоговоренность, которую он так старается избежать. — Я зайду за тобой в восемь — почему-то ощущение захлопнувшейся ловушки преследует его весь оставшийся день. Они выходят на террасу практически одновременно и впервые секунды он не признает Столпа насекомых. Волосы распущены и нет привычного хаори, хотя после возвращения из плена она не носит ни заколки, ни одежду сестры. Это странно, он точно помнил, что Танджиро нашел её вещи, где-то в поместье Доумы. Но это не его дело. Они молча направляются в город, он чувствует как тонкие пальцы сжимаются на рукаве его хаори. Гию старательно смотрит перед собой на дорогу, мыслями полностью погружаясь в тихую ночь, что окутывает своим спокойствием. Странное чувство от которого он так старается увернуться и не позволить расцвести в груди, даёт ростки. И с каждым шагом ему кажется будет сложнее избавиться от того тепла, что волнами разливается по телу в присутствии Кочо. Она всегда была в какой-то мере раздражающим фоном почти на каждом задании, но сейчас ему приходит в голову, что возможно то предложение было чуть больше чем просто желание выпить с товарищем по оружию. Может она таким образом пригласила его на свидание? Он искоса наблюдает за хрупкой фигурой рядом, Шинобу не похожа на взволнованную предстоящим вечером девушку. Может он просто, выдумывает? В маленьком заведении почти никого нет и они устраиваются за один из столиков. Кочо не скупиться в своей благодарности и стол ломиться от еды и выпивки. — Томиока-сан, почему Вы пришли меня спасать? — теперь все стало на свои места, это не свидание, а очередные попытки поиздеваться. — Разве не очевидно? — мягкий лосось тает во рту давая несколько драгоценных мгновений на обдумывания нейтрального ответа — мы соратники. — Разве жизнь обычного демона стоит жизни Столпа? — очередной вопрос с подтекстом, разговор с ней подобен борьбе с высшей луной, на секунду потеряешь бдительность и ты труп. Девушка разливает саке наклоняясь над столом, её лицо в нескольких сантиметров, а взгляд фиолетовых глаз словно видит насквозь. — Ты могла снова стать человеком — он старательно не смотрит, отвлекаясь на еду и запивая её алкоголем. Шинобу тоже делает глоток саке: — Моё письмо могло быть ловушкой — девушка слегка склоняет голову и не дождавшись ответа тонкий пальчик упирается ему в щеку — Вы такой наивный, Томиока-сан. Бровь нервно дергается и почему они просто не могут поесть молча? Он не спешит отстраняться или убрать её руку, даже такие игривые прикосновения не вызывают раздражение в отличие от потока вопросов. — Нет — истребитель слегка поворачивает голову, палец мажет по щеке, проходит по линии челюсти, и к неожиданному для себя разочарованию, теплое прикосновение исчезает. — Я не наивен — Шинобу улыбается в ответ на непроницаемый взгляд, но что-то в выражении её лица неуловимо меняется. А потом она тоже приступает к трапезе, палочки захватывают тушеный лосось с дайконом. — Ммм, Томиока-сан, это блюдо здесь особенно хорошо — палочки опять собирают ту же комбинацию, но на этот раз уже касаются его губ. Гию без раздумий открывает рот и захватывает лосось, тщательно пережевывает наслаждаясь вкусом. И правда очень вкусно, улыбка сама появляется на лице, преображая внешность всегда сурового охотника. Ровно до того момента как тихий смех девушки не возвращает с небес на землю. Эти моменты словно возвращают его назад во времени, особенно ярко приходит понимание, что с исчезновения Шинобу не повзрослела. Сейчас они с Канао похожи на ровесниц и никакой косметикой это не исправить. Они выпивают, а потом еще чуть-чуть и еще полглотка, и Гию мягко забирает чашку из ладоней девушки. Шинобу привычно улыбается, как всегда, за весь вечер, ни одной искренней эмоции. Почему-то это расстраивает, и когда они наконец собираются уходить, девушка слегка пошатывается и облокачивается о дверь заведение. — Подожди немного, я… — и Гию не дослушав бесцеремонно перекидывает маленькое тело через плечо, на манер мешка риса. Если она продолжит шататься и останавливаться у каждого строения, до поместья они до утра не доберутся. — Отпусти! — даже не видя лица, по одной только интонации понятно насколько смутила её подобная вольность, кулачки бьют по спине. Девушка словно задыхается в возмущение и отталкиваясь ладонями о лопатки, начинает выворачивать, усугубляя положения, нести её становится неудобно. На улице поздно и люди уже успели разойтись по домам, поэтому позорная картина происходящего останется только в памяти Шинобу, вряд ли Гию вообще придает значение тому как это не приемлемо! Крепкие руки приподнимают над землей держа под подмышки как котенка, в этот момент Кочо готова взорваться. Такой бури эмоций за вечер она не ожидала, белая кожа покраснела буквально до алого цвета, улыбка как приклеенная все еще красуется на лице, а жилка гнева пульсирует на лбу. — Томика-сан, будьте так любезны и поставьте меня на землю — голос дрожит уже явно не от смущения, ему обязательно так демонстративно проявлять превосходства в своей силе? Гию слегка склоняет голову, оценивая состояния Шинобу и поднимает её на руки на этот раз нормально. Он не понимал, почему Кочо придаёт такое значение, как именно её носят. Если перекинуть через плечо она возмущается, если взять подмышки — злиться, но стоит перехватить рукой под коленную ямку и прижать к груди — тишина. Из такого положение вырваться тяжелее, но на этот раз она даже не пытается. Подозрительный взгляд опускается ниже всматриваясь в лицо, Кочо улыбается, но вряд ли благодарно. — Томиока-сан, такое положение довольно двусмысленно, Вам так не кажется? — в ответ только молчание и это раздражает. Ночной прохладный воздух и тепло от его тела немного убаюкивают пьяное сознание, и время в дороге пролетает одним мигом. Но когда под головой оказывается подушка, Шинобу открывает глаза. Ладони тянутся к лицу Гию захватывая его в плен притягивая ближе. Горячее дыхание обжигает губы, из-под густых ресниц можно разглядеть растерянное выражение лица. Остается буквально пару миллиметров до прикосновения, что окончательно изменит их отношение. Одним быстрым движением руки мужчина перехватывает тонкие пальцы в попытках отстранить их от себя, но бабочка дергается выворачивая кисть, вырываясь.Гию хмурится, и через каких-то жалких пару минут атмосфера в комнате меняется от напряжения до соперничества. Если прямо сейчас спросить с чего все началось, вряд ли кто-то из них смог бы дать внятный ответ. Это можно было назвать борьбой, но никто всерьез не причиняет друг другу вреда.Томиока лишь хочет зафиксировать извивающийся под собой тело, чтобы не дать ей… что не дать? Не важно, в любом случае Столп насекомых, выворачивается с проворством ужа и затихает только когда мужчина нависает над ней крепко сжимая запястья над головой в одной руке, а второй удерживая себя на весу. Дыхание перехватывает от открывшейся картины. Из-за драки кимоно слегка съехало оголяя выпирающие ключицы делая разрез достаточно глубоким открывая вид на ложбинку между грудей. Боковым зрение он улавливает движение, Кочо чуть шире расставляет ноги, позволяя охотнику устроиться посередине. Через ткань одежды он чувствует прикосновение коленки своим бедром, из комнаты словно выкачивают весь воздух. Кажется что невозможно увидеть картину целиком, внимания концентрируется на отдельных деталях: на темных растрепанных волосах разбросанных на белой подушке; на тонкой улыбке красных губ; на фиолетовых глазах что видят насквозь. Томиока сглатывает вязкую слюну, кадык нервно дергается, и девушка как по команде выгибается в спине, они практически прижимаются грудью к друг другу. Всё остальное происходит настолько быстро, что истребитель приходит в себя только тогда Шинобу сидит у него на бедрах, и теперь он сам лежит на спине. У бабочки вид победителя, она улыбается слегка снисходительно глядя на мужчину сверху вниз. Гию прикрывает глаза и дышит, но тело упорно не подчиняется голосу рассудка. — Томиока-сан? Вы там живы? — он чувствует прикосновения пальца к груди. — Томиока-сан? — теперь палец упирается ему в подбородок, а в интонации можно расслышать обеспокоенность. Может она сильно приложила его головой во время приема? Шинобу садиться поудобнее и наклоняется к лицу, собираясь привести мужчину в чувство ударами по щекам. Но этого не требуется, сквозь свободную ткань штанов, она явственно ощущает уплотнение. И когда до неё наконец приходит понимания всей ситуации, лицо покрывается румянцем так стремительно, что взять эти чувства под контроль почти не реально. И Томиока как назло открывает глаза именно в этот момент, как же это не вовремя! Самое обидное что выражение лица Гию вообще не изменилось, разве что брови слегка нахмурены. Мужские ладони тянуться к бабочке мягко обхватывая хрупкое тело, прижимает к себе и словно убаюкивая на своей груди. — Прости — его подбородок упирается в макушку, а голос полон невысказанных чувств, от которых щемит сердце — прости. Он сам не знает за что извиняется. За то что увидел, те эмоции которые девушка старательно прятала за броней улыбки? За то что не смог держать своё тело под контролем? Или может за то что сам не может быть с ней до конца откровенен. Он не может позволить себе перейти черту, иначе в очередной битве опять пойдет на поводу чувств и тогда погибнет либо он, либо невинные люди. Разум воина должен быть спокоен как гладь озера, а когда она рядом, все установки вбитые в себя годами тренировок, летят к демонам. Пока Музан ходит по этой земле, он не сможет подарить Кочо будущего, которое она заслуживает. Счастливая и долгая жизнь, дети, семья - это все не для Столпов, а на меньшее с ней он не согласен. Шинобу затихает на долгие минуты размышления, а потом уверенно упирается маленькими ладошками в грудь отталкиваясь от него. Маска снова на лице — кровавый полумесяц улыбки и равнодушный взгляд. — Думаю, Вам пора идти, Томиока-сан — ей не нужны извинения или жалость, а то в чем она отчаянно нуждается не просят. Если бы Гию, сам того желал, она была бы счастлива, но…. Тихий скрип раздвигающейся двери единственное, что разрывает тишину, теперь всё кончено. Гию отправляется в соседнюю комнату всеми силами стараясь не думать о девушке, но картина полуобнаженного тела не выходит из головы. Перед сном он применяет технику дыхания, в попытках вернуть разуму спокойствие, тогда напряжения уходит к нему наконец приходит сон. Однако это не приносит облегчение, ему снится Шинобу. Она извивается от его прикосновений, поцелуев, запах глицинии пропитывает каждый миллиметр и кажется что он становится частью его самого. Гию не может насытиться прикосновениями её красных губ изогнутых в улыбке, не может остановиться касаясь бархатной кожи. Тихие стоны прорезают тишину, нет страха и барьеров, он почти счастлив молча затыкая ей рот поцелуями. Шинобу шепчет что-то неразборчивое притягивая его ближе, сливаясь с ним в неудержимом ритме и кричит, но в голосе нет страсти, только страх. Реакция быстрее едва ли проснувшегося разума, катана оказывается в руке, а ноги сами несут в комнату девушки. Но вопреки ожиданиям никто на неё не нападает, маленькая одинокая фигурка сжимается на футоне и шепчет: “простите, я не хотела” и периодически “не прикасайся ко мне!”. Оружие со звоном падает на пол, когда приходит понимание, что главная опасность для этого хрупкого Столпа являются кошмары. Ночная юката сползла оголяя грудь, разрез поднимается выше середины бедра, но в лунном свете больше всего запоминается выражение на лице. Что ей пришлось пережить в те три года плена, остается вопросом. Шинобу никогда об этом не говорила, переводя тему буквально сразу. Хрупкое тело извивается на простынях, маленькие кулаки до белых костяшек пальцев сжимают ткань одеяла. Видеть постоянно улыбающуюся и решительную Кочо в таком положении невыносимо. Мужчина падает на колени и сжимая плечи девушки резко встряхивает, заставляя проснуться. Шинобу тяжело дышит опрокидывая голову ему на плечо, лицо покрыто испариной и одному богу известно, что за сны приходили ей этой ночью. — Прошу, останься — горячее дыхание опаляет шею, поднимая табун мурашек, а фиолетовые глаза слегка влажные, когда она смотрит на него. Приходит понимание, что им никогда больше не стать просто товарищами по оружию. Пальцы сильнее сжимая поникшие плечи, постепенно обнимая прижимая девушку к своей груди и заваливаясь вместе на футон. Возможно, они умрут завтра или послезавтра, а может через год, но он будет защищать Кочо, хотя бы от кошмаров.