«Я буду тем, кто спасёт тебя»
Я обещаю тебе, Такемичи.
В полутьме своей комнаты Чифую нащупал на прикроватной тумбочке выключатель небольшого светильника, быстро щёлкнул по нему, немного щурясь от резкого света, и отыскал среди старого хлама оставленную с утра открытку. Дело было в ней. Он точно это чувствовал. Чифую придирчиво повертел её в руках. Почти с ювелирной внимательностью со всех сторон осмотрел глянцево гладкую поверхность, потрогал и прощупал каждый из четырёх острых уголочков на предмет дополнительного слоя, но ничего особо странного так и не обнаружил. В огромной надписи, написанной курсивом, тоже не нашлось ничего примечательного.Фестиваль Чичибу
Декабрь, 2006
На вид это была самая обычная поздравительная открытка. Красного цвета, с парой небесных фонариков в качестве неизменного атрибута этого фестиваля и силуэтами двух влюблённых, запускающих их в бескрайнее звёздное небо. Ничего особенного. Обычно такие в огромном количестве продавали в каждом втором ларьке на многолюдной ярмарке, и люди часто покупали их в качестве дешёвого сувенира в память о прошедшем событии. Но этот фестиваль должен был состояться лишь только в декабре. Сейчас же на календаре было только начало февраля, а это значило, что связать его с происходящими событиями не получалось даже при очень большом желании. Уж слишком значительный промежуток времени разделял их между собой. Никаких зацепок. Хотя… Подождите-ка. А почему Чифую вообще оказался в две тысячи шестом? Ведь для спасения Такемичи нужно было переместиться всего-то на три года назад, убедить его оставить Майки в покое или хотя бы не бросаться спасать его в одиночку, но… Две тысячи шестой? Почему его отбросило так далеко назад? Чифую не мог понять причины. Но всё-таки попытался сообразить в своей голове какую-никакую логическую цепочку. Такемичи вернулся во времени, чтобы спасти Хинату, погибшую в две тысячи семнадцатом в результате разборок преступной «Тосвы». Так? И его откинуло именно в две тысячи четвёртый, ровно на двенадцать лет назад, потому что это было лучшим временем, чтобы зарубить на корню предполагаемое гниение банды. Предотвратить встречу Майки и Кисаки или как минимум не дать «Свастонам» превратиться в Якудза. Всё было достаточно просто. Но разве нити к спасению Такемичи вели в февраль две тысячи шестого? Что вообще случилось с ними и «Тосвой» в этот период времени? Мацуно максимально напряг свою память. Кажется, их здорово отметелили на вокзале прибывшие члены «Поднебесья», затем по его совету Такемичи вернулся обратно в будущее ради какой-то информации, и там Наото погиб от рук Кисаки, а вернувшийся Ханагаки попросил Мацуно больше никогда ни во что не ввязываться. Что же было потом? Чифую, конечно, убедил его действовать сообща, Такемичи возглавил одиннадцатое поколение «Чёрных Драконов», и Инуи стал его заместителем, погибла Эмма, потом была битва с самим «Поднебесьем», Кисаки сбил грузовик, умер Изана, Майки распустил «Свастонов» и… Такемичи вернулся обратно в будущее, после чего они встретились только весной две тысячи восемнадцатого на свадьбе у Па-чина. Чёрт. Слишком много всего. Мысли путались. Было бы куда логичнее уцепиться за какие-то значимые события, которых возможно было бы избежать, и попробовать сконцентрироваться именно на них. Смерть Эммы как раз подходила под это скромное описание. Если так подумать, то именно она и могла повлиять на Майки так сильно, что в будущем он совершенно слетел с катушек. Если же Эмма не умрёт, значит Майки будет в порядке, а Такемичи больше не придётся его спасать. Да. И всё будет хорошо. Нужно просто спасти Эмму. Только и всего. Чифую плюхнулся обратно на подушку и протяжно вздохнул, устало прикрывая глаза. Как будто это было так просто. Как её вообще можно было спасти? Он что, похож на супергероя? План, составленный на коленках, вмиг показался ему глупым и даже абсурдным. Однако ничего получше в голове не нашлось. К тому же… Майки. Если честно, Чифую вспоминал его с нескрываемым ужасом. Перед глазами то и дело вставала картинка, которую бесконечно крутили по всем новостным каналам: здание бывшего боулинга, оцепленное жёлтой предупреждающей лентой, два трупа где-то фоне, упакованные в плотные чёрные мешки, и незнакомый журналист, буднично вещающий о том, что лидер преступной «Брахмы» погиб в результате несчастного случая. Такемичи вернулся за Майки, оставив их всех позади. Почему же он сделал это? Почему же он не смог смириться с его уходом так же, как это сделали все остальные? Почему же он пошёл за ним, хотя у него по-прежнему были все остальные? У него ведь был Чифую! Что же было такого особенного в Манджиро Сано?Чифую: Конечно! Мне всё равно не хочется спать!
И тут же одёрнул себя. Нельзя. Нельзя было отвечать так быстро. Вдруг Такемичи теперь подумает, что Чифую только сидел и ждал от него этого дурацкого сообщения? Что, конечно, и было правдой, но говорить об этом было совершенно нельзя. Ровно как и признаваться самому себе в этой неоспоримой истине. Ещё и написал с восклицательными знаками. Кто вообще пишет такие сообщения с восклицательными знаками? Выглядело глупо. Очень и очень глупо. Надо же было додуматься. Ведь обещал же себе, что спокойно дождётся утра, а теперь вот… Вёл себя как последний идиот.Чифую: Снова кошмары, да?
Такемичи: Ага. Это так очевидно?Чифую: Только для меня. Аккун?
Такемичи: Нет. На этот раз Хина. Такемичи: Я пробовал снова заснуть, но всё никак не выходит. Такемичи: Прости, что я снова пишу. Тебе явно не стоило мне разрешать. Такемичи: Ну… По крайней мере, не так часто. Такемичи: Я не слишком тебя беспокою?Чифую: Не говори глупостей.
Чифую: Ты же знаешь, что нет.
Такемичи: Надеюсь. Такемичи: Но просто напоминаю, что если ты продолжишь так часто потакать мне, то писать тебе среди ночи может случайно превратиться в привычку. Такемичи: Так что, не жалуйся потом! Ты сам только что на это подписался! Такемичи: (это была не угроза) Такемичи: (но это не точно) Такемичи: Ладно, если ты всё еще не понял, то я даю тебе последний шанс уйти! Чифую, конечно, не собирался никуда уходить. Не в этот раз. И уж точно не в этой жизни.Пиши мне чаще.
Чифую печатает…
Пиши, когда тебе плохо.
Чифую печатает…
Пиши, когда тебе грустно.
Чифую печатает…
Пиши, когда тебе радостно.
Чифую печатает…
Пиши, даже если ты захочешь спросить у меня какую-то несусветную глупость.
Чифую печатает…
И даже если за окном будет глубокая ночь.
Даже если писать тебе будет совершенно не о чем.
Пиши мне, пожалуйста.
И тогда я спрошу, как прошёл твой день.
Спрошу, чем ты был занят всё это время и какие у тебя планы на завтра.
Может, мы даже договоримся встретиться на следующей неделе.
Назначим время, а ты как всегда опоздаешь на полчаса.
И только пришлёшь мне в ответ этот дурацкий извиняющийся смайлик.
Такемичи: Чифую? Ты тут?Ты даже и представить себе не можешь, как сильно мне тебя не хватало.
Чифую безнадёжно посмотрел на пустую строку, в которой до сих пор не было напечатано ни буквы, и только на секунду прикрыл глаза. Нужно было перевести дух. Убедить себя в том, что всё хорошо.Чифую: Да.
Чифую: Иногда ты такой драматичный (⌣̀_⌣́)
Чифую: Мне всё равно не хочется спать.
Чифую: Так что я остаюсь.
Такемичи: Супер! Тогда чем бы ты хотел заняться прямо сейчас?Чифую: Я хотел поговорить с тобой.
Чифую: Можно я позвоню?
И он тут же испуганно захлопнул крышку своего мобильного, упрятал его под подушку и плюхнулся сверху головой, раз за разом ударяясь о неё своим лбом и обреченно вздыхая. Телефон завибрировал всего спустя пару секунд, и Чифую достал его так осторожно, словно в его руках была бомба с тикающим механизмом. Он отодвинул гаджет от себя на приличное расстояние в несколько сантиметров и, прищурившись, открыл крышку, пытаясь прочитать сообщение издалека. Такемичи: Я только хотел спросить тебя о том же! Как ты узнал? Ты что, Харука Котуора? Такемичи: Хотя что я вообще хочу от человека, который догадывался о путешествиях во времени раньше, чем я ему рассказал? ТИПА ТЫ ПРАВДА ОЧЕНЬ УМНЫЙ! Такемичи: План с дораяки не считается. Он всё ещё отстойный! Такемичи: Ничего, если нам придётся говорить шёпотом? Тётя сегодня дома.Чифую: Нам не привыкать. Я сам тебя наберу.
Он быстро отыскал в телефонной книжке нужное имя и тут же приложил телефон к уху. Несколько коротких гудков — по ощущениям слишком долгих — и вот на том конце провода наконец-то подняли. Чифую вздрогнул, задерживая дыхание. Его пальцы, сжимающие мобильный, вновь мелко задрожали. — П-привет?.. — взволнованно выдохнул он в трубку. Собственный голос сейчас почему-то показался ему другим, чужим и незнакомым, и совсем не той причине, что сейчас за него говорил четырнадцатилетний мальчишка. Одно единственное слово далось ему с огромным трудом. Но в одном коротком «привет» уместилось больше, в чём Чифую мог бы признаться вслух. — Привет! — весело отозвался Такемичи. — Ты как там? — Я? — зачем-то переспросил он. Голос предательски задрожал. — А-а-а… Я? Я х-хорошо! А ты как? Слышать Такемичи снова было всё также странно и непривычно, как и пару часов назад. Но в этот раз Чифую напомнил себе, что другого шанса поговорить у них просто могло и не быть. И время до рассвета пронеслось как одно мгновение. Они попрощались лишь только под утро. Если, конечно, то, что Такемичи начал храпеть ему прямо в трубку в районе четырёх-тридцати утра всего через минуту после слов «да что ты, я совсем не хочу спать!» вообще можно было считать за «попрощались». Честно говоря, Чифую даже не помнил, о чём они говорили. Казалось, обо всём на свете: о важном и неважном, умном и глупом, о чём-то совсем несвязном и отстранённом, то и дело перепрыгивая с темы на тему и пытаясь смеяться не слишком громко, чтобы не разбудить своих домочадцев. Слова лились из Чифую потоками, океанами, реками, он просто говорил и говорил, не смолкая, и говорил наверняка куда больше, чем Такемичи, а потом также терпеливо слушал. И пусть порою ему хотелось просто разрыдаться прямо в трубку, он каждый раз останавливал себя. Только вскидывал голову и часто моргал, а после тихо бормотал, проглатывая собственные слезы, комом скопившиеся в горле: «Да, я здесь, продолжай». Чифую помнил, как любил эти их разговоры в свои четырнадцать. И в пятнадцать. На самом деле он по-прежнему их очень любил. Он никогда не переставал. Потому что даже спустя двенадцать лет, даже когда Такемичи вернулся обратно во времени и им обоим было уже по двадцать шесть, их разговоры оставались такими же, какими были и сейчас. Что-то никогда не менялось. Им всегда было о чём поговорить, даже если казалось, что говорить уже было совершенно не о чем. Было так приятно снова вспомнить, каково это. Говорить с тем, кто всегда понимал тебя с полуслова. В это утро сборы в школу прошли куда проще, чем в прошлый раз. Чифую оделся всего за пару минут, плотно позавтракал и даже успел немного поиграть с Пик-Джей, прежде чем с улицы донёсся уже хорошо знакомый ему автомобильный сигнал. Он пулей выскочил из дома и также быстро оказался на заднем сидении, приветствуя Мори-сан и ежеминутно зевающего Такемичи. — Вижу, сегодня тебе куда лучше, — не без улыбки заметил Ханагаки, когда они наконец оказались у самой школы. Он был привычно весел, хотя и выглядел очевидно невыспавшимся. Наверняка из-за того, что они оба не спали полночи. Тем не менее он смело подтолкнул его своим плечом. — Ты ведь помнишь, какой сегодня день, а? — Э-э-э… — одной рукой сжимая лямку рюкзака, другой Чифую потёр свой висок, неуверенно выдавая: — Девятое февраля? Разве, нет? — Это да, а что ещё? — Ещё? — он в недоумении выгнул бровь, задумчиво поджимая губы. — А что ещё-то? — Ты меня пугаешь, — недовольно покачал головой Такемичи. — Сегодня ведь ленивый четверг! — Ленивый… что? — Ты что, действительно забыл? — с нескрываемым разочарованием юноша глубоко вздохнул, вглядываясь в глаза Мацуно так пристально, словно тот только что похитил президента. — У нас ведь сегодня только физ-ра и английский! — И… что это значит? — Это значит, что уроки на сегодня отменяются, Чифую! А мы с тобой сейчас же идём гулять! Мы ведь с тобой договаривались! — Гулять? — с ещё большим удивлением переспросил у него Мацуно. Хотя, признаться честно, ему стоило обратить куда больше внимания на слово «договаривались». Потому что о себе самом Чифую помнил критически мало, не говоря уже о таких деталях, как какие-то бытовые договорённости. — Но как же… Сейчас было не время гулять. Нужно было действовать, искать информацию и вспоминать эти дни как можно детальнее. Ни минуты покоя и отдыха. Пока он не поймёт, как спасти Такемичи, расслабляться было просто нельзя. А позволять себе жить так беззаботно, будто бы он действительно обычный подросток, а не заключённый в его теле тридцатилетний пьяница, было бы слишком большой роскошью. Но с другой стороны… Он даже толком не знал, что ему делать. Воспоминания были обрывисты и туманны, он не помнил мест и точных дат, чтобы можно было хотя бы подумать о спасении Эммы, и, наверное, было бы куда правильнее просто плыть вперёд по течению. Ждать лучшего момента, случая или какой-то подсказки, а пока… можно ли было использовать выпавший шанс так, как Чифую действительно того бы хотел? Можно ли было просто… проводить с ним время? Говорить? Тусоваться вместе? Даже если ему придётся прожить всё заново. Это всё равно будет куда лучше любого возвращения в будущее. — Я давно не был в кафе! Ты случаем не знаешь ничего поблизости? — игнорируя все вопросы Чифую то ли намеренно, то ли случайно, Такемичи только довольно усмехнулся и быстро осмотрелся вокруг, наверняка проверяя, достаточно ли далеко от школы отъехала знакомая машина Мори-сан. — Горизонт чист, можем идти! — Подожди, Такемичи! — Чифую попытался остановить его, но Такемичи уже перебежал на другую сторону дороги, весело зазывая его за собой. — Погнали быстрее, пока не засекли! Чифую устало вздохнул, потирая красные и опухшие от недосыпа глаза. Он почти засыпал на ходу и еле ходил. Один день. Всего-то несколько часов. Ничего ведь не произойдет, если он позволит себе эту маленькую слабость? Они ведь не виделись больше трёх лет, и такие моменты, они… Их просто нельзя было так упускать, правда ведь? Быть может, это вообще будет самым последним беззаботным мгновением перед чередой тяжелых сражений и битв. Тогда его тем более не стоило терять! Чифую не просил о большем. Ему просто нужен был этот день. — Чифую, ты чего там застрял? Решил остаться здесь? Один чёртов день. Он только качнул головой, пряча руки в карманы. И негромко прикрикнул: — Я как всегда за тобой, партнёр.※ ※ ※ ※
По дороге к центру города, куда они добирались пешком, Чифую наконец-то вспомнил, что такое «ленивый четверг». На самом деле, нерушимой константой в этом выражении было только слово «ленивый», второе же слово постоянно менялось в зависимости от дня недели. Они придумали это после того, как впервые разделили вместе лапшу, и это осталось в качестве их маленькой традиции. Простая подростковая тусовка, небольшое отвлечение от путешествий во времени, когда они просто гуляли и веселились, не думая о спасении мира. Дня явно было бы мало, чтобы залатать все их раны, но когда ты вечно находишься в круговороте опасных событий, разборок и битв и еженедельно дерёшься со всякими ублюдками, каждый миг оказывается для тебя на вес золота. Особенно, если это был миг с Такемичи. Его так редко можно было увидеть отдыхающим от всей этой героической рутины, но когда он давал себе такую возможность, Чифую хватался за неё обеими руками. А сейчас… Сейчас он колебался. Ему казалось, что он просто теряет время, когда нужно было старательно искать решения, и каждая секунда промедления в последующем может обойтись ему очень и очень дорого. Но он не мог ничего с собой поделать. Просто плёлся позади, украдкой наблюдая за Такемичи, что с интересом заглядывал в каждую вторую витрину и порою затевал с ним какой-то бессмысленный разговор о том, что ему приходилось видеть. Наконец они застыли перед вывеской небольшой закусочной, придирчиво рассматривая сидящих за окном посетителей и оценивая внутренний интерьер. Он казался не слишком вычурным и богатым, и всё было обустроено достаточно просто и аккуратно, поэтому, быстро переглянувшись и также быстро и молчаливо приняв своё решение, оба мальчика тут же юркнули внутрь. — Добрый день, молодые люди, — когда они заняли свои места в отдалённом уголке небольшого зала, их поприветствовала миловидная официантка. — Что будете заказывать? — Будьте добры, клубничное мороженое, — пробежавшись глазами по предложенному меню, Чифую быстро сделал свой выбор. Он бросил мимолётный взгляд в сторону Такемичи, сосредоточенно изучающего расценки и ассортимент, и только приглушённо хмыкнул. Самый громкий и общительный в кругу близких людей, в такие моменты он почему-то стеснялся так сильно, что даже начинал заикаться, а потом ещё долго и судорожно перелистывал плотные листы многостраничного меню и обычно выдавал нервным официантам первое, что попадалось ему на глаза, вместо того, чего ему бы хотелось на самом деле. Чифую повернулся к официантке и уверенно произнёс: — И ещё одно шоколадное. Светловолосая макушка едва выглянула из-за открытого меню. Такемичи поднял на Чифую свои горящие от радости глаза и только тихо шепнул ему, вновь прячась обратно: — С шоколадной крошкой! Чифую усмехнулся. — С шоколадной крошкой, пожалуйста. Официантка записала всё сказанное и перепроверила правильность заказа, после чего молча удалилась, а Такемичи с облегчением выдохнул, дрожащими руками откладывая в сторону меню, которое всё это время было открыто на странице с алкогольными напитками. — Ты просто мой спаситель, Чифую! — Надеюсь, это снимает с меня долг в виде дынной булочки? — закрывая и своё меню, сидящий напротив него Мацуно протяжно зазевал и медленно откинулся на спинку красного кожаного сидения. Плохая идея с учётом того, как сильно ему хотелось спать. — Я думал, ты это безвозмездно! — протяжно вздыхая, Такемичи повторил его движения. — Ты явно слишком хорошего обо мне мнения, — он только пожал плечами, ожидая ответа на свой вопрос. — Ну, так что? Ханагаки глухо поворчал, но всё-таки кивнул, неуверенно соглашаясь. — По рукам. — Ваше мороженое, — спустя пару минут официантка поставила на их стол два стеклянных стакана: один с шоколадным, а другой с клубничным десертом. Убедившись, что всё сделано верно, она поспешила оставить их наедине. К счастью, в это время посетителей здесь практически не было, а занятый ими укромный уголок так и вовсе оказался безлюдным. Такемичи с энтузиазмом принялся за своё лакомство, Чифую же оттягивал этот момент как можно дольше. Он всё ещё казался слегка напряжённым, а волнение от бездействия, нарастающее в его груди последние несколько минут, кажется, только усиливалось. Как бы он ни пытался утешить или убедить себя в правильности принятого решения, беспокойство никуда не пропадало. Аппетита не было. — Почему ты не ешь? Невкусно? — Такемичи, конечно, не мог не заметить. Он тут же отвлёкся от своего мороженого, его улыбка медленно потускнела, а прежде яркий взгляд голубых глаз мгновенно погас, уступая место беспокойству. — Тебе всё еще нехорошо? Погружённый в свои мысли Мацуно даже не сразу услышал его, а когда вопрос повторился, он тут же встрепенулся и только отрицательно помотал головой. — Нет, всё отлично, — он принялся вяло водить ложкой по мороженому, пытаясь хотя бы изобразить аппетит, однако есть ему, если честно, совсем не хотелось. Но он просто не мог расстроить Такемичи. И потому, съев некоторое количество, он смело подвинул свой стеклянный стакан в его сторону и протянул ему свою серебряную ложечку. — Хочешь попробовать? — Давай! — Такемичи внимательно осмотрел предложенный десерт, зачерпнул ложечкой самую крайнюю часть, вложил её себе в рот и ещё долго жевал, пытаясь распробовать, прежде чем на его сконцентрированном лице наконец засияла очаровательная улыбка. — Ух ты! Это просто еда богов! Я в жизни не ел ничего лучше! Ну вот почему у тебя всегда всё вкуснее? — Нравится? — подпирая руками свои щёки и чуть наклоняя голову, неловко спросил Чифую. — Да, очень! — ещё веселее воскликнул Такемичи, уплетая ложку за ложкой и, кажется, совсем забывая о том, кому на самом деле принадлежало это мороженое. Чифую просто не мог контролировать свою улыбку. Он смотрел на то, как счастливо Ханагаки уплетал какое-то глупое мороженое, будто бы оно было последним на всей земле, и уголки его губ будто бы сами собой растягивались в разные стороны. С каждым разом всё шире и шире, всё больше и больше, в его груди вместе с тем разрасталось и расцветало забытое трепетное тепло. Он, наверное, просидел бы так целую вечность. Просто сидел и молчал, наблюдая за ним украдкой, откуда-то издалека, и запоминая каждую деталь на случай, если он вновь захочет исчезнуть. Снова видеть его живым было… так хорошо. Чифую боролся с желанием протянуть к нему свою руку и быстрым движением растрепать этот нелепый начёс на его голове, почувствовать мягкость этих волос под подушечками собственных пальцев, сжать его плечи и потянуть за щёки. Но он едва набрался смелости, чтобы просто говорить, не задыхаясь через каждое слово. Любые прикосновения казались непостижимо далёкими. Заметив на себе столь пристальный взгляд, Такемичи тут же прекратил есть, вынул ложку из полупустого стакана и с набитым ртом неуклюже поинтересовался: — Ой, ты что, тоже хочешь? Чифую, прежде хмурый и серьёзный, тут же прыснул от смеха, осознавая всю абсурдность этого вопроса. И только коротко кивнул, отнимая руку от лица и уже было протягивая её вперёд, чтобы перехватить стеклянную тару и перетянуть её на свою часть стола, как Такемичи набрал ложкой побольше цветной массы, старательно выбирая место с кусочком клубники, и, немного придерживая, вдруг направил её ко рту Мацуно. Рука Чифую застыла на полпути. Он растерянно заморгал. — Ну? — улыбаясь и продолжая тыкать ложкой в его сторону, проговорил Ханагаки. Чифую едва приоткрыл губы, чтобы что-то сказать, как Такемичи тут же втюхнул ему в рот ложку с мороженым и вскинул брови, ожидая какой-то реакции. Лицо Мацуно тут же преобразилось, когда он прожевал и проглотил предложенное ему лакомство. — Боже, это действительно вкусно! — Я знаю! — Такемичи зачерпнул из стакана новую порцию. — Возьми ещё! — Подожди, попробуй ещё с этого края! Мне кажется, тут вкуснее! — Мацуно живо подхватил нетронутую ложку, предназначенную для второго десерта, захватил ею немного мороженого и протянул её в сторону Такемичи. Тот без всяких возражений съел её и уже через мгновение закивал в ответ. Тут же принялся рассматривать стакан со всех сторон в поисках такого же лакомого кусочка, да так пристально, что даже умудрился замазать собственный нос. Чифую тихо захихикал себе под нос. По крайней мере, он искренне верил в то, что это действительно было тихо. — Что такое? — Такемичи удивлённо заморгал, быстро проводя руками по собственному лицу и одежде в попытке отыскать причину столь внезапного смеха. — Нет-нет, ничего, — только отмахнулся от него Мацуно, с каждой секундой смеясь только сильнее. — Скажи! — Всё отлично! — Ты же врёшь! — Говорю же, ничего не случилось! — Тогда почему ты так громко ржёшь? Чифую мазнул пальцем по стакану, измазанному мороженым, и приложил его к своему носу, оставляя на нём характерный след. И только глупо улыбнулся, окончательно склоняя голову к плечу. — Ну вот, теперь нас таких двое. Несколько секунд Такемичи молча смотрел на него, как на самого величайшего в мире идиота, а затем, издав лишь тихий смешок, он тут же громко и безудержно расхохотался. — Что? Почему ты смеёшься? — Мацуно широко распахнул глаза, искренне недоумевая. — Ей богу, Чифую, иногда я забываю, что ты такой идиот! — Я? — Чифую надулся и драматично бросил салфетку в его сторону. — Нет, это ты идиот! Ты даже ещё больший идиот, чем я! — Ага, а вместе мы команда «тупой и ещё тупее»! — Верно! Только я «тупой», а ты «ещё тупее»! — Всё наоборот! — Да нет же! Всё именно так, как я говорю! — О, ты что, нарываешься на драку? — Такемичи, мы оба знаем, что я в два счёта надеру тебе задницу! — Так ты бросаешь мне вызов? — насмешливо протянул Ханагаки, как будто слова Чифую не были для него очевидной истиной. — Как мило с твоей стороны. Ну ты определённо можешь попробовать. Но я более чем уверен, что всё закончится тем, что ты станешь сражаться на моей стороне. — А? — всплеснул руками Чифую. Он и сам не заметил, как живо втянулся в начатый спор. — С чего бы мне вдруг сражаться на твоей стороне? Я буду сражаться за себя! — Потому что это то, что всегда происходит. Типичный Чифую Мацуно, понимаешь? Честно говоря, временами ты напоминаешь мне заботливую мамочку, — легко пожал плечами Такемичи, заставляя Чифую возмущенно цокнуть. — Так что охлади свой пыл, приятель, иначе потом придётся драться с самим собой за то, что ты меня обидел. На самом деле в этом была своя абсурдная доля истины, однако всё, что Мацуно мог достойно на неё ответить, это буквально: — Пф-ф! — Будем считать, что я выиграл, — подмигивая, довольно усмехнулся Такемичи. Чифую только фыркнул. — И вообще, отдай моё мороженое обратно! — Ты дурак? — всплеснул он руками. — Это моё мороженое! — Но ты ведь сам мне его дал! Оно теперь моё! — Я дал тебе только попробовать, а ты сожрал уже полстакана! У тебя вообще-то есть своё шоколадное! — Но твоё вкуснее! — И что мне теперь сделать? — Ой, Кен-чин, давай сядем здесь! Чифую сразу же узнал этот голос. Ложка, которую он по-прежнему продолжал удерживать в своей руке, тут же со звоном упала на пол. Его сердце, ещё мгновение назад спокойно отбивавшее свой размеренный ритм в груди, заколотилось безжалостно и болезненно, вновь пробуждая воспоминания, которые Чифую только ненадолго смог приглушить. — Майки! — отвлекаясь от их беседы и быстро оборачиваясь, Такемичи радостно помахал рукой низкорослому мальчику и его вечному долговязому компаньону. — О, Такемитчи! — заметив его, Манджиро просиял и широко заулыбался, махая рукой ответ. — Ты тоже здесь? Как круто! Нет. Руки Чифую тут же соскользнули со стола на колени и сжались в крепкие кулаки. Он нахмурился, нервно прикусывая щёку изнутри. Только не сейчас. Только не здесь. — Давайте к нам! — позвал их Такемичи. — Ты ведь не против, Чифую? Только не Майки.