«И так как краткость есть душа ума,
А многословье — бренные прикрасы,
Я буду краток».
Он откланялся, приложив руку к сердцу и едва заметно качнув головой, и зачем-то выдержал таинственную паузу, будто Чифую должен был ему поаплодировать. Чего, конечно, сам Чифую делать не собирался. Он только сложил руки на груди, немного ударяясь затылком о решётку, а после одной рукой устало зажал переносицу. Шуджи вздохнул, разочарованный тем, что Чифую не собирался ему подыгрывать. — Ты что, никогда не читал «Гамлета»? — ответом ему послужило лишь негромкое шипение. И всё-таки сравнение с волком было не очень неверным. Чифую был не больше, чем бродячим котом — облезлым, злым, голодным и иногда тоскливо мяукающим где-то в уголке. — Уильям Шекспир, акт II, сцена 2. Нет? Боже, какой ужас, как ты вообще живёшь? Ладно, давай тогда попробуем другую цитату. Вот… Терпение окончательно иссякло. Чифую за несколько секунд приблизился к Ханме и рывком прижал его к бетонной стене, как всего час назад уже сделал с Наото. И хотя он прекрасно понимал, что Шуджи всегда был сильнее его, а разница в их росте казалась почти смехотворно огромной, Чифую больше не собирался церемониться. Ему осточертел весь этот цирк. — Прекрати вести себя как ёбаный клоун и скажи уже, что тебе от меня нужно! — процедил Мацуно сквозь зубы, только сильнее сжимая пальцами ткань чужой серой толстовки. Он снова зашипел, практически испепеляя его своими острыми серыми глазами: — Ханма! Но к его удивлению, мужчина не сопротивлялся и даже не давал отпора. Он только противно рассмеялся Чифую в лицо, как будто только того и ждал. — Да-да, это я, — зачем-то подтвердил он, глупо кивая. — Я же попросил тебя не кричать так громко. К твоему сведению, я всё ещё в розыске и нахожусь здесь не под своим настоящим именем. Так что, пожалуйста, закрой ненадолго свой прелестный ротик, ладненько? — Я повторяю в последний раз: как ты связан с путешествиями во времени?! Хватит держать меня за идиота! — Чифую не волновало ничего, кроме этого. Ни вся жизнь Шуджи после их последней встречи, ни что он забыл в этом полицейском участке, ни то, почему он вообще решился затеять с ним весь этот странный разговор. Вопрос-ответ. Ничего больше. — Как ты, блять, это сделал? Дело в тебе? В этой дурацкой открытке? Откуда ты вообще взял её? Ты украл её из моей квартиры? — Ты задаёшь слишком много дурацких вопросов, — тоскливо протянул он. — Это становится скучно. — Ты не ответил ни на один из них! — Справедливости ради, ты тоже не ответил на мой, — учтиво напомнил Ханма. Он снова ухмыльнулся, повторяя ранее заданный им вопрос: — Тебе понравилось путешествие во времени? — Ты что, издеваешься надо мной?! — вскрикнул Чифую, закатывая глаза. — Я жду, — Ханма свободно поднёс руку к своему уху, оголяя запястье и внимательно прислушиваясь к невидимым часам. — Ты слышишь? Часики тикают. Такемичи остался там совсем один, а мы с тобой так и не сдвинулись с мёртвой точки. «Такемичи остался там совсем один». Чифую ненавидел то, что ему приходилось соглашаться на чужие правила. Забавнее всего было то, что Ханма не озвучивал их вслух и только продолжал бесконечно ломать комедию, терпеливо дожидаясь, пока Мацуно сам дойдёт до своей точки кипения. И когда это произошло, ему оставалось только наслаждаться представлением. Чифую замолчал всего на несколько секунд, прежде чем выдавить из себя жалкое и почти заикающееся: — Д-да… — его хватка на мгновение ослабла, стоило картинкам из прошлого вновь появиться перед его глазами. И сразу вспомнилось клубничное мороженое, детская площадка и скрипучие качели, залитая водой канава вниз по холму и крепкий удар двух кулаков друг о друга, скрепляющий маленький договор. Где-то в голове пронёсся песней бархатный и мелодичный голос Такемичи. «Чифую-ю-ю!» Пальцы, сжимающие ткань толстовки, медленно разжались. Чифую яростно помотал головой в попытке рассеять видение. Он постарался не встречаться с Ханмой глазами, прекрасно понимая что сейчас тот наверняка ядовито ухмылялся. — Что-что ты там сказал? Я не услышал. Мацуно зажмурился. — Да, мне понравилось! Ты доволен? А теперь, будь так добр, ответь и на мои вопросы! — Не-а, — ответил Ханма, зевая. — Не сейчас. Я слишком устал. — Что?! — Чифую почти взорвался, снова хватая Ханму за грудки и резким движением ударяя его затылком о стену. Тот только громче рассмеялся. — Не делай такое злое лицо, Мацуно. Вместо этого постарайся лучше включить свой чудесный маленький мозг и немного подумать. Если ты продолжишь так вопить на весь участок о путешествиях во времени, кто-то из тех прелестных копов быстренько сдаст тебя Наото. А тот уж точно придумает, что можно будем сделать с таким пьяницей, как ты, только и твердящем каждый божий день о Такеми-… — Не смей! — резко оборвал его Чифую. Это имя Ханме было не позволено произносить. И, кажется, он знал об этом достаточно хорошо, чтобы нарочно надавливать на открытую рану. — Даже не зарекайся о нём! Ты понял меня?! Даже не пытайся! — Ты такой отчаянный, когда речь заходит о Ханагаки. Я прямо завидую, — он косвенно проигнорировал угрозу. — Ладно-ладно, остынь, — он осторожно отвёл от себя руки Чифую и одним движением усадил того на скамью, не давая шанса подняться обратно и тут же приземляясь рядом. Он понизил свой собственный голос, продолжая уже полушёпотом: — Если ты хочешь понять, что произошло с тобой с седьмое по девятое февраля, то возьми себя в руки и просто дождись, пока нас обоих не выпустят отсюда. Всё, что тебе достаточно знать сейчас, — ты действительно путешествовал во времени. И это может случиться снова, если ты сделаешь так, как я тебе скажу. Так что будь прилежным мальчиком, Чифую, и тогда у нас всё будет хорошо. Ты ведь хочешь увидеться с Такемичи снова? Будь терпеливее. У Мацуно создалось впечатление, будто Шуджи забрался ему в голову и теперь планомерно вытаскивал оттуда на поверхность каждую чёртову мысль. И это не могло не раздражать. Чифую ненавидел быть таким уязвимым. Особенно перед тем, кого он так сильно презирал. Но, кажется, у него просто не оставалось иного выбора. — Ладно, — с губ Мацуно соскользнул тяжёлый вздох. Он прикрыл своё лицо окровавленными руками и провёл чуть ниже, потирая опухшие от недосыпа глаза. «Ты действительно путешествовал во времени». «И это может случиться снова». Это всё, что ему нужно было услышать. Какими бы коварными не рисовались в его воображении дальнейшие планы Шуджи, а у него они явно были, Чифую мог думать только лишь об одном.Мы скоро встретимся снова, Такемичи.
※ ※ ※ ※
Наото остановил свой автомобиль на парковке. К счастью, машин здесь было совсем немного: всего пару-тройку легковушек и один небольшой грузовик. Это было идеальное время для посещения. Но Тачибана почему-то не спешил покидать машину. Он давно уже заглушил мотор, но так и не выпустил из рук чёрный кожаный руль. Сжал лишь сильнее, до белеющих костяшек и выступивших на тыльной поверхности ладони сине-зелёных вен. Его пальцы сегодня почему-то немного дрожали, хотя и Наото всегда был сдержан, непоколебим и спокоен. Или, может, так просто казалось со стороны? Наверное, всё-таки второе. Наото ударился лбом о собственную руку, удерживавшуюся руль, и ненадолго прикрыл глаза, пытаясь прийти в себя. Он всё ещё чувствовал себя не очень хорошо после недавнего инцидента. Конечно, перед своей поездкой он успел навестить санчасть при полицейском участке, где ему помогли обработать полученные раны и настоятельно порекомендовали отлежаться там некоторое время, но Тачибана просто не мог остаться. Ему нужно было отвезти Хинату обратно домой, а после заехать к старому другу. Задерживаться было никак нельзя. Пунктуальность всегда была неотъемлемой чертой его характера. Даже если для того, к кому он так спешил, время давно уже не имело никакого значения. Наото поднял голову, пытаясь захватить губами как можно больше воздуха, и посмотрел на себя через зеркало заднего вида, будто удостоверяясь в том, что он выглядел достаточно нормально. Тачибана подхватил с пассажирского сидения небольшой пакет, наполненный сладостями, и открыл дверь, наконец-то покидая свой транспорт. Последние шаги сегодня казались ему удивительно долгими. Ему нужно было пройти по извилистой песчаной тропинке до самых ворот, зайти внутрь и ещё долго следовать между одинаковыми рядами, а после свернуть направо и пройти ещё несколько метров. И он наконец-то окажется на месте. — Ну, здравствуй, Такемичи. Наото остановился перед могильным камнем.Семейная могила Ханагаки
Митсуко Ханагаки
1962 — 1999
Такемичи Ханагаки
1991 — 2018
И почти неслышно вздохнул. — Прости, сегодня я опоздал на целых четыре минуты, — он повернул руку и взглянул на свои наручные часы, зачем-то сверяя время. И, конечно, не получив ответа от своего собеседника, он только слабо улыбнулся, приоткрывая принесённый им пакет и выуживая из него несколько конфет. — Это тебе. Он положил их в небольшую тару, и без того доверху наполненную другими видами конфет и печенья, и осторожно поправил стоящий рядом пластмассовый контейнер с тонкоцу. Кажется, Соя и Нахоя были здесь совсем недавно. Наото выпрямился, сложил ладони вместе и прикрыл глаза. Поднялся сильный ветер. Он подхватил несколько лепестков сакуры, бесцельно лежавших на земле, и взметнул их в воздух, заставляя кружиться и закручиваться в маленькие вихри, а после снова срываться вниз. Вишня в этом году почему-то зацвела куда раньше, чем обычно, хотя и февраль выдался на удивление холодным. Небо тоже было холодным. Тёмным и угрюмым, обложенным крупными и пышными тучами, готовыми вот-вот пролить на город огромный поток воды. Пока позволяло здоровье, Хината всегда ездила на кладбище вместе с Наото, но сейчас ей было довольно тяжело переносить дорогу, так что мужчина делал это один. Это никак его не обременяло. Скорее, даже наоборот. Это всегда было исключительно его инициативой. Может, Чифую был в чём-то и прав? Может, так Наото просто пытался загладить свою вину перед Такемичи? Конечно, формально он не был ни в чём виновен. Как и все они. И пусть Такемичи сам принял для себя решение отправиться вслед за Майки, Тачибана всё никак не мог отделаться от мысли, что радость от долгожданного воссоединения с сестрой в какой-то момент застелила ему глаза. Он знал, что три года назад мог сделать для Ханагаки куда больше, чем сделал в итоге, но тогда он почему-то предпочёл просто проигнорировать это. Он хотел как можно быстрее закончить всё, что было связано с путешествиями во времени. Поставить точку и раз и навсегда забыть обо всём, что с ними случилось. И просто жить дальше. Счастливой и мирной жизнью. Но он совсем не учёл того, что жизнь Такемичи Ханагаки не могла быть такой, если кто-то из его друзей не был полноценно счастлив. Будто какой-то странный механизм сразу же срабатывал в его теле и заставлял Такемичи безрассудно бросаться на помощь, не жалея ни себя, ни собственных сил. Наото просил его спасти только Хинату, но Ханагаки всегда был слишком благородным человеком, чтобы так просто оставить остальных позади. Провести столько времени в прошлом и не привязаться к «Свастонам»? Наото явно был очень глуп, когда так полагал. Такемичи затянуло в воронку, из которой он не сумел выбраться, и, конечно, Тачибана довольно часто думал о том, что его вина в этом тоже была. Чтобы ни говорил Чифую, ему никогда не было плевать. Но он даже не знал, хорошо это было или очень плохо. — Ты тоже здесь, — знакомый голос послышался за спиной. — Дракен, — Тачибана даже не дёрнулся, уже заранее зная, кто приближался к нему такими медленными и размеренными шагами. Через миг он открыл глаза, произнося с небольшим волнением: — Мне казалось, сегодня моя очередь. Я нарушил наше расписание? — Нет, всё верно, — Рюгуджи уверенно помотал головой, успокаивая его. — Я просто проезжал мимо и решил его навестить. Только и всего, — он стал рядом с Наото и повторил его предыдущие движения, точно также складывая свои ладони вместе. Несколько минут они провели в полнейшем молчании, прежде чем Дракен снова подал голос: — Три года уже прошло. — Да уж, — Тачибана отрешённо кивнул, неосторожными и даже немного нервными движениями оправляя рукава своего тесного чёрного пиджака. В последнее время он ненавидел его носить. — Время так быстро летит. — Как там поживает Хината? — Хорошо, — коротко ответил Наото, пожимая плечами. — Выбирает имя для ребёнка. Я даже не знаю, стоит мне пытаться отговорить её от имени «Такемичи» или можно сразу отказаться от этой идеи. — Вот как, — Дракен издал глухой смешок. — Зная Хинату и её упрямство, думаю, у тебя нет никаких шансов. — Я вот тоже так подумал, — Наото подхватил этот мимолётный смех, но очень быстро затих, хрипло откашливаясь. Он осторожно потёр своё горло: оно всё ещё немного болело. Наото будто всё ещё ощущал на нём тяжесть чужих холодных рук. Мацуно значительно похудел и ослаб за последние несколько лет, так что он искренне не понимал, откуда в нём нашлось столько силы. Он тихо признался: — Чифую приходил ко мне сегодня. — Вижу, — Рюгуджи окинул его обеспокоенным, но явно неудивлённым взглядом, подмечая разбитый нос и несколько небольших ссадин на лице. — Снова путешествия во времени? — Ага. Обычно это происходит куда спокойнее, но сегодня он будто с цепи сорвался. Всё твердил, что нашёл какой-то способ, что встретился с Такемичи в прошлом… Мороженое, лапша… Открытка, которую ему нужно где-то найти… Он просто из раза в раз повторял какой-то бессмысленный набор слов и говорил, что хочет вернуться туда ещё раз, чтобы спасти его. Что в этот раз у него точно всё получится, и все обязательно будут счастливы. А я… — его голос предательски дрогнул, руки снова затряслись, и Наото резко обхватил запястье одной руки другой рукой, пытаясь унять лихорадочную дрожь. — Я не сдержался и наговорил ему очень много плохих вещей. Нет, — он мгновенно исправился. — Даже не так. Это были совершенно ужасные и отвратительные вещи, Дракен. Я просто слушал всё это… Слушал, как он несёт всю эту чушь и так радостно улыбается, будто искренне верит в каждое слово, и в какой-то момент… Я вспылил, и он тоже… И случилось то, что случилось. — Вы подрались? — Ну, если избиение считается синонимом честной драки, — Наото нервно посмеялся, — то да, думаю, можно сказать, что мы подрались. — И где он теперь? — Сидит в камере. Я не хотел… То есть, это было крайней мерой, но там была Хината, а Чифую всё никак не унимался, так что я просто… Я больше не нашёл другого выхода, кроме как… — Я понимаю, — Кен кивнул головой, осторожно касаясь своей рукой плеча Наото и мягко сжимая его в утешающем жесте. — Не кори себя за это. Мы все знаем, что Чифую стал неуправляем. И он давно уже не тот, кем был раньше. — Я просто не знаю, что мне делать, Дракен, — плечи Тачибаны немного сгорбились. Мужчина нахмурился и запрокинул голову, часто моргая. Он ненавидел показывать свою слабость так открыто, но, кажется, его силы уже кончались. Когда всё только-только начинало налаживаться, Чифую Мацуно снова появлялся на его пороге, намертво повязанный с призраком Такемичи, и всё ломалось и шло по накатанной. В особенно плохие дни Наото снились кошмары. И тогда он рылся ночами в старых делах, пытаясь хоть за что-то уцепиться. Искал, искал, искал и снова что-то искал. Но, как и всё, что он делал в последние три года, это не приносило абсолютно никакого результата. А почему-то растущий список благодарностей и наград в его душном кабинете угнетал ещё сильнее, особенно тогда, когда Наото так остро чувствовал свою бесполезность. — Я уже всё перепробовал. Но я просто не знаю, как можно помочь человеку, который не хочет, чтобы ему помогали. Это почти невозможно. Любые разговоры между Наото и Чифую неизменно сводились на «нет». Так было с самого начала. С самого первого летнего дня, проведённого без Такемичи Ханагаки. И хотя Наото искренне хотел, он совсем не знал, как можно было подступиться к Мацуно. Они никогда не были особо близки, да и переживал утрату Тачибана всё-таки немного иначе — молча и где-то в себе, глубоко-глубоко внутри закапывая каждую болезненную мысль. А вот Чифую, кажется, хотелось реветь и скулить от отчаяния, цепляться пальцами за волосы и кричать, кричать не переставая, громко и надрывно, пока наконец не охрипнет горло. Наото так не умел. Ему казалось, что справляться вместе им было бы гораздо легче, чем пытаться сделать это в одиночку. Поэтому он готов был быть рядом с Чифую столько, сколько ему потребуется, и оказывать молчаливую, но всё-таки необходимую ему поддержку. В любое время дня и ночи. Не только по просьбе Такемичи — Наото всегда уважал Чифую за упорство и верность своим идеалам. В одном из будущих они даже работали вместе и, признаться честно, были весьма неплохими компаньонами. Но, к сожалению, Чифую, нуждался совсем не в тишине, а скорее в словах, которые Наото никогда не умел правильно подбирать. Собственно, сегодняшний инцидент был этому лишь подтверждением. И хотя они оба потеряли одного и того же человека, близкого сердцу друга и товарища, было что-то ощутимо разное в их общей потере. Что-то, что Наото не мог понять до сих пор. Он никогда не спрашивал об этом напрямую, не решаясь преодолеть чудовищно крепкую стену между ним и Чифую, да и сам Мацуно не особо-то и стремился что-то ему разъяснять. Так что в конечном итоге они просто… остались сами по себе. Каждый справлялся с потерей так, как умел. А кто-то (Чифую) не справлялся и вовсе. Спустя почти год после смерти Такемичи он вдруг оборвал все свои связи с бывшими друзьями. Единственным человеком, с кем он по-прежнему продолжал поддерживать хоть какое-то общение в силу их общей деятельности, был Казутора Ханемия. Иногда Чифую виделся и с Наото — стабильно, раз в несколько месяцев, словно по какому-то устоявшемуся расписанию, он прибегал к нему с горящими от счастья глазами и уверял, падая на колени и вбиваясь головой в деревянный пол, что наконец-то что-то нашёл. Наото перестал ему верить где-то на пятый раз. Меньше, чем за несколько месяцев Чифую распродал всё свое имущество, забрал все вклады с банков и снял абсолютно все деньги с каждой своей карты. Наото этим не гордился, но когда он понял, что что-то идёт не так, он в обход системы поднял всю информацию о действиях Чифую с лета восемнадцатого года и следил за ней до сегодняшнего дня. Каждый запрос в его поисковой системе, каждая покупка или почтовое извещение — Наото знал абсолютно обо всём. Но, наверное, он осознал слишком поздно, что Чифую Мацуно не нужна была никакая поддержка. Никакие слова. Потому что он явно не собирался справляться с тяжёлой утратой. Вместо этого он просто… бежал. Он только и делал, что бежал от каждого из друзей, как от живого напоминания о том, с чем он по-прежнему не готов был смириться. То, что все остальные пытались двигаться дальше и строить свою собственную жизнь, означало, что Такемичи Ханагаки больше никогда не вернётся. А Чифую не желал в это верить. За все три года он так и не навестил его могилу. Здесь были все, включая даже дальних родственников и приятелей Такемичи, с которыми не были знакомы даже «Свастоны», но Чифую не пришёл сюда ещё ни разу. За могилой всегда ухаживала семья Тачибана. Иногда это делала и Мори-сан, которая ещё три года назад окончательно переехала в Штаты и возвращалась в Японию только на несколько дней в году. Наото должен был догадаться раньше. Ещё в тот момент, когда в первые осенние месяцы две тысячи восемнадцатого визиты Мацуно в их дом стали слишком частыми, когда он внезапно стал большим любителем рукопожатий, которые Наото теперь так ненавидел, и длительных разговоров о хронофантастике. Когда он вдруг стал выписывать на своё имя научные журналы с новостями о последних открытиях в области путешествий во времени и искать на просторах огромного Токио медиумов, экстрасенсов и им подобных шарлатанов, готовых выложить за кругленькую сумму всё, что Чифую мог только пожелать. Наото соврал бы, если бы сказал, что они не пытались. Они пробовали переместить Чифую по времени. Они пробовали и пробовали это много и много раз, но ничего не получалось. Вероятно, Наото просто не был особенным, хотя бывало и искренне в это верил — особенным всегда был именно Такемичи. И как бы сильно они ни старались, чудесная способность ушла от них вместе с ним. Но Чифую не переставал пытаться. Он просто не мог оставить прошлое далеко позади. А если быть точнее, он просто того не хотел. Казалось, он находил какое-то безумное и почти мазохистское удовольствие в том, чтобы изо дня в день безудержно гнаться за призраком Такемичи, надеясь однажды всё-таки поймать его за руку. Он стал одержим им. Отрастил волосы и начал носить похожие вещи, цепляясь за всё, буквально за каждую мелочь, что так или иначе связывала его с Ханагаки. А друзья не сумели вовремя остановить его. Нужный момент был упущен. Они потеряли время. Много времени. А когда наконец оглянулись, прежнего Чифую Мацуно уже не существовало. Это был одичалый и обезумевший от горя мужчина, топивший боль потери в дешёвой выпивке и отвратительных сигаретах. Наото знал, что Чифую принимал антидепрессанты, которые нелегально перекупал у кого-то, потому что они не продавались в аптеках без рецепта. А чтобы получить рецепт, нужно было как минимум навестить врача, с приёма которого Чифую сбегал уже как минимум трижды. От слов «вам нужна терапия» и «посттравматический синдром» у него начинал дёргаться правый глаз. Единственное, что хоть как-то успокаивало Наото, — Чифую подобрал для себя лекарства, которые можно было мешать с алкоголем, так что интоксикация пока ещё ему не грозила. Хотя это всё равно не делало ситуацию лучше. Любые попытки помочь Чифую жёстко пресекал на корню. Он закрылся ото всех в своём маленьком коконе, в фальшивом сказочном мире, где всё возможно и Такемичи однажды вернётся, продолжая упиваться воспоминаниями вперемешку со зрительными и слуховыми галлюцинациями. Чифую был тем, кто ушёл первым. Такая вот незамысловатая правда. Как и другие, Хината пыталась связаться с ним несколько раз, пыталась увидеться и просто поговорить, но ради её же безопасности Наото попросил её больше никогда не встречаться с Мацуно. Она только недавно начала выбираться, и Чифую неизменно бы затянул её обратно на дно. А этого Наото никак не мог ему позволить. Он пообещал сестре, что со всем разберётся, и ему вполне успешно удавалось держать Хинату в благом неведении, пока три дня назад она случайно не столкнулась с Чифую в центре города. Тем вечером они с Хинатой долго и громко ругались. И, кажется, сегодня это может продолжиться. Наото просто не знал, что ему делать. Его силы совершенно иссякли. Он не мог бросить своего друга на произвол судьбы, но он также не мог помочь, потому что Чифую не желал помощи. И иногда Наото казалось, что было бы лучше, если бы Чифую никогда не знал о путешествиях во времени. Быть может, тогда он перестал бы цепляться за эту эфемерную возможность вернуться назад и всё исправить. Быть может, он наконец смог бы отпустить Такемичи. — Я думал, что хотя бы в этом году всё станет хоть чуточку легче, — Наото вздохнул, качая головой. Всё навалилось на его плечи так сразу, что выдерживать этот груз в одиночку становилось всё труднее. К счастью, Дракен был прекрасным слушателем. — Но всё совсем наоборот. Будто с каждый годом всё становится только хуже и хуже. — Чифую думает, что мы забыли о Такемичи, — Дракен озвучил вслух то, что ни для кого из них не являлось секретом. — Он вбил себе это в голову. Наото горько усмехнулся. — Как будто об этом можно так просто забыть… — В том-то и дело, что нельзя, Наото. Но вся разница между нами и Чифую заключается только в том, что мы пытаемся двигаться дальше, чтобы не обесценивать то, ради чего Такемичи боролся столько времени. А он так не может. Он застрял в этом прошлом и совсем не желает из него выбираться. — Ты знаешь, — Наото прервал Рюгуджи, протяжно вздыхая. Его серо-голубые глаза на мгновение показались стеклянными. — Он задавал мне так много вопросов сегодня. А я просто не знал, что на них ответить. Он спрашивал, почему «Брахма» на свободе. Как будто я сам не предпочёл бы видеть их за решёткой. Но их было невозможно поймать даже тогда, когда они были на виду у всей Японии, а теперь, когда они залегли на дно после смерти Майки, это практически невозможно. Пока с ними Хайтани, найти их почти что нереально. Если они вообще ещё не покинули страну. Мы привлекли к этому Интерпол на случай, если они захотят спрятаться за границей, но вероятность того, что это принесёт хоть какой-то результат, близка к нулю. — Вы поймаете их, — твёрдо уверил Дракен, хотя Наото прекрасно знал, что никто и никогда не мог дать ему никаких гарантий. Это не кино, в конце которого все плохие парни обязательно будут наказаны. В жизни всё было не так. — Рано или поздно. Они не смогут прятаться вечно. Три года — это слишком маленький срок, чтобы найти и наказать этих ублюдков за всё, что они сделали. Так что тебе придётся запастись терпением. — Боюсь, оно уже почти на исходе, — честно признался ему Тачибана. — А ещё… Чифую спросил, почему я до сих пор не узнал, кто сказал Такемичи о местонахождении Майки. — Ты не сказал ему? Дракен уже знал ответ на свой вопрос. Они оба знали. — Что это Казутора? Конечно, нет, — Наото помотал головой. — Мне страшно даже представить, что будет, если Чифую всё-таки узнает об этом. Казутора — последний человек, который всё ещё не даёт ему окончательно слететь с катушек, так что я… Я просто не могу. Их отношения и без того довольно запутанные, и любая подобная новость может привести к страшным последствиям. Дракен понимал это лучше, чем кто-либо. Прощение за «Кровавый Хэллоуин» итак далось Чифую очень нелегко. Он вряд ли бы смог снова повторить свой предыдущий успех. Уж точно не в том нестабильном состоянии, в котором он сейчас находился. — В ту ночь, когда я рассказал им обоим о смерти Такемичи… Казутора пришёл ко мне в участок спустя несколько часов и умолял арестовать его, как соучастника преступления. Он плакал и кричал, просил у меня прощения… Он даже почти сорвался, чтобы рассказать всё Чифую, но я уговорил его этого не делать. Рюгуджи даже не знал, соглашаться с этим или нет. Он никогда не считал хорошим выражение «ложь во благо», но он также осознавал, что реакцию Чифую было бы слишком сложно предугадать. В лучшем случае — он просто расстанется с последним человеком, за которого всё ещё держится, а в худшем… Дракен даже не хотел думать о том, что могло бы случиться в худшем случае. — Но, так или иначе, Чифую всё равно нужен тот, кого можно было бы винить, — Наото снова пробежался глазами по надписи на могиле, будто пытаясь отыскать поддержку в давно закрытых голубых глазах. Что сказал бы сейчас Такемичи, видя, как плохо они справляются с тем, что он оставил после себя? Иногда Наото так не хватало этого глупого и слегка самонадеянного: «Вот увидишь, у нас с тобой обязательно всё получится! Я тебя не подведу!» Если ты слышишь, Такемичи, знай, что я тоже больше никогда тебя не подведу. — Майки мёртв, ненавидеть Такемичи у него никогда не хватило бы сил, так что… Если ему нужно кого-то винить в том, что случилось… Пусть это буду я. А ты найди способ, как его вытащить. Я исчерпал себя. — Я уже работаю над этим, — мужчина улыбнулся уголками губ. — Да? — Наото с надеждой обернулся к нему. — Ага. Я собираю экстренное собрание «Тосвы» на следующей неделе. Хаккай прилетает из Мадрида, а Мицуя как раз заканчивает свой показ в Милане. Все остальные живут и работают в Токио, так что с этим проблем не будет. Я уже оповестил их, и мы договорились встретиться у храма Мусаси, чтобы решить, что нам делать дальше. — Хорошо. — Мы найдём способ, — Дракен говорил о том, в чём не был уверен и сам, но видеть вечно уверенного в победе Наото в таком отчаянии было порядком невыносимо. То, что он так открыто заявлял о своём поражении в борьбе с безумием Чифую, очевидно, было тревожным звоночком. — Всё будет хорошо, Наото. Мы потеряли много времени, но ещё не поздно всё исправить. Мы спасём Чифую. Это то, ради чего и была создана «Тосва». Мы никогда не бросаем своих. — Я пообещал Такемичи, что позабочусь о нём, — Наото поднял голову, вглядываясь в непроницаемо чёрные глаза Рюгуджи. Было странно, что несмотря на такую непроглядную тьму, взгляд Дракена всегда был светлым и отрезвляющим. — Я не могу отступить. — Я знаю. И мы сделаем это вместе. Ты не один. — Думаешь, у нас получится? — неуверенно переспросил Тачибана. Он почувствовал, как ему на голову приземлилось несколько крохотных капель. Затем ещё и ещё, они становились всё крупнее и крупнее с каждой минутой, пока наконец звонко не затарабанили по серым могильным камням. — Думаю, нам ещё пока рано терять надежду, — отозвался Дракен. Из-за начавшегося дождя даже его громкий голос казался едва различимым. — Это то, что сказал бы сейчас Такемичи. — Иногда я думаю, что он единственный, кто смог бы помочь Чифую. — Нашему герою нужно дать отдохнуть. Так что мы попытаемся сделать это своими силами. Дождь усилился. Костюм уже безбожно промок. Наото всегда был очень педантичным человеком, готовым к любым, даже самым неожиданным ситуациям, и маленький чёрный зонтик не раз спасал его от ливня, но в последнее время Наото стал слишком забывчив и рассеян. Сегодня он даже не смотрел прогноз погоды. Тачибана взглянул на свои наручные часы, с нескрываемым разочарованием осознавая, что ему нужно было как можно скорее возвращаться назад, пока телефон ещё не начал разрываться от звонков. Высокая должность предполагала большую ответственность, от количества которой порою раскалывалась голова. Наото грубо утёр уголки своих глаз. Это, конечно, были не больше, чем обычные дождевые капли. Он медленно зашагал прочь. Но напоследок всё-таки обернулся, добавляя уже почти неслышно, слабым полушёпотом, тонущем в мерном постукивании разыгравшегося ливня: — Скажи мне, Дракен… Когда же всё пошло наперекосяк? И наконец ушёл, так и не получив ответа. Рюгуджи ещё долго смотрел ему вслед. Он провёл несколько минут у могилы Такемичи, будто ведя с ним какой-то молчаливый диалог, понятный лишь только ему, и, закончив, расплылся в мягкой ободряющей улыбке. — Спи спокойно, Такемитчи. Мы обо всём позаботимся. Он развернулся на носках и медленно последовал в левую сторону кладбища, всего в несколько крупных шагов оказываясь у другой могилы.Семейная могила Сано
Мужчина всмотрелся в серое безжизненное небо и поймал на ладонь пару холодных капель. Они скатились вниз по его запястью, оставляя только одинокий влажный след. Вопрос Наото повторился в его голове. «Скажи мне, Дракен… Когда же всё пошло наперекосяк?» Дракен мог только догадываться.※ ※ ※ ※
3 года назад
— Я пойду, — твёрдо сказал Чифую. Выражение его лица было практически нечитаемым. Прежде яркие зелёные глаза всего за день потускнели так сильно, будто где-то за сетчаткой в одно мгновение потушили всё до последней лампочки. Колбочки, палочки… Всё разбилось. Хината, прижавшаяся к Наото и то и дело порывисто всхлипывающая, только слабо кивнула в ответ головой. У неё самой не хватало смелости. На самом деле процедура вторичного опознания была официально запрещена по японскому законодательству. К тому же, Наото опознал Такемичи ещё до того, как приехал на место преступления. Видео с места событий заполнили абсолютно все соцсети, словно вместо помощи буквально каждый прохожий считал своим долгом просто стоять и снимать, как два человека висели на краю крыши, готовясь вот-вот ринуться вниз. Никто не желал верить в произошедшее. Это казалось каким-то бесконечным сном. Просто кошмаром, который рано или поздно должен был закончиться. Наото добился повторной процедуры, чтобы убедиться в обратном. К тому же, его опознание почти не расценили за официальное, потому что он был на службе в качестве штатного сотрудника и фактически не имел на это права. По дороге сюда Чифую позвонил Мори-сан, которая в это время повышала свою квалификацию в Штатах, и попросил её как можно скорее вернуться в Японию. Он не стал говорить ей по телефону, что именно случилось с Такемичи, но никто не сомневался в том, что женщина узнает о произошедшем ещё до того, как доберется до Токио. Интернет — ужасная вещь, если люди не знают, как им пользоваться. — Я останусь с ней, — Наото тоже кивнул, приобнимая сестру покрепче. Она дрожала в его руках. Сама же вызвалась ехать одной из первых, но в самый последний момент почему-то струсила и отступила, поддаваясь эмоциям. Всегда неизменно храбрая, сегодня она ослабла. Наото не мог её винить. А Чифую благородно протянул руку помощи, если этот жест милосердия вообще можно было таковым назвать. От злополучной серой двери его отделяло всего несколько быстрых шагов. Пять или восемь, где-то около того. Он даже не знал, как медленно преодолел это короткое расстояние. Он, честно, даже не помнил, как оказался там, где был теперь. В ушах со вчерашнего дня трещал надоедливый белый шум, голова на его плечах была пустой, но почему-то чертовски тяжёлой, а перед глазами возвышалась стеной непроглядная белая пелена. Всё работало по принципу Шрёдингера. Эта дверь — огромная картонная коробка, а то, что скрыто за ней, либо уже окончательно умерло, либо всё ещё было живо. И пока Чифую был где-то снаружи, пока он не потянулся пальцами к дверной ручке и не открыл эту злополучную коробку, надежда всё ещё теплилась где-то в груди. Пока он был здесь, Такемичи по-прежнему был жив. По крайней мере, в теории. Думать так было апогеем его собственной глупости. Потому что Чифую уже знал, что Такемичи умер. Наото сообщил им об этом ещё прошлой ночью. И Чифую помнил, как сильно кричал. Помнил, как слова Тачибаны слышались уже эхом, далёким и ненастоящим, а Казутора держал его за плечи так крепко, что иногда казалось, что его кости просто сломаются надвое. Кто-то что-то говорил ему, кто-то мелькал перед его глазами, пытаясь привлечь его внимание. Вспышки, образы, звуки… Чифую не знал, что было с ним дальше. Он помнил только собственный крик в тёмном и холодном переулке в паре метров от злополучного боулинга. У него по-прежнему болело горло, и он с трудом мог говорить. И он видел каждое видео. Десятки, сотни, тысячи и миллионы видеороликов с места событий, запечатлевших момент падения. Так что это было не больше чем просто формальностью. Дурацкие условности. Знаете, не более того. Такемичи умер. Всё было удивительно просто. И всё-таки Чифую всё равно почему-то… …на что-то надеялся. Он собрался с духом, толкнул вперёд трухлявую дверь и сухо поздоровался. Он не узнал собственный голос. В морге было пусто и холодно. Это всё, что ему запомнилось. Вялая женщина лет пятидесяти подозвала его к себе, а затем к металлической койке, на которой лежал накрытый белой простынёй человек. — Вы готовы? — буднично поинтересовалась она, не отрывая сосредоточенного взгляда от кипы каких-то бумаг. «Нет». Хотелось ему ответить. Он не был готов. Он никогда не будет к этому готов. — Да, — но он промямлил себе под нос только лишь это. Женщина схватилась за край белой ткани, и Чифую мог поклясться — в этот миг он будто перестал дышать. Ему хотелось зажмуриться и просто не смотреть. Ничего не видеть. Развернуться и сбежать не оглядываясь. Бежать пешком, бежать, пока не устанут и не отнимутся ноги, чтобы оказаться как можно дальше от этого страшного места. Но вместе с тем он понимал, что лишь только оттянет неизбежное. — Ну? — женщина явно не собиралась быть вежливой ввиду того, что процедура не была официальной, и никто не стал бы проверять правильность её выполнения. Ничего. Вообще ничего. Никакой реакции. Чифую ничего не почувствовал. Он смотрел на родное лицо так безразлично, будто лежащий человек совершенно ничего для него не значил. Губы Такемичи были плотно сжаты в тонкую линию, глаза — крепко-крепко закрыты, а бледное, почти синее лицо, было испещрено мелкими, но глубокими ссадинами. Чифую также видел несколько швов на его худощавом теле. Наверняка последствия сломанных при падении костей. Он знал, что если перевернуть Такемичи на спину, можно было увидеть следы от трёх пулевых ранений. Прямо в упор. Манджиро, ты чертовски хорошо постарался. Чифую чувствовал, как каждая из этих ран неизменно отпечатывается и в нём самом. Если бы он только мог забрать всю ту боль, которую пришлось пережить Такемичи, он бы сделал это не раздумывая. Всё, что происходило дальше, было быстрым и скомканным. Женщина явно куда-то торопилась. Дурацкие вопросы. Односложные ответы. — Вы узнаёте этого человека?※ ※ ※ ※
— Выпускай их, — отозвался из соседней комнаты один из полицейских, возвращая трубку обратно на телефон. — Уже? А разве Тачибана-сан не хотел поговорить с этим чудилой? — непонимающе вопросил второй, скучающе подбрасывая в своих руках связку ключей. Он посмотрел на Чифую, вцепившегося в решётку, как на злую собаку, специально оставленную за забором, чтобы та не покусала прохожих. — Не знаю. Сказал только выпустить. Дела у него какие-то, — полицейский только пожал плечами, возвращаясь к прежней работе. — Обоих? — Ага. — Повезло тебе, что начальник сегодня добрый, Мацуно, — мужчина презрительно фыркнул в сторону Чифую, открывая дверь камеры и выпуская обоих заключённых наружу. — Так и знай, что ещё один подобный косяк — и ты уже надолго присядешь за нападение на полицейского. Сколько раз ты уже приходишь сюда и мелешь всякую чушь. Видит бог, наш Тачибана-сан ой как к тебе благосклонен! — Отвали, Широ, — Чифую только ухмыльнулся, устало отмахиваясь от бессмысленных выделываний одного из верных подчинённых Наото. Он не был удивлён. В конце концов, это то, чем всегда заканчивались подобные встречи. Наото стремился поговорить с ним, но неизменно сбегал, как только доходило до дела, а вот через денёк-другой звонил ему в середине дня и проводил короткий монолог по телефону, отчитывая Чифую за пьянство и спущенные впустую деньги, словно родитель провинившегося школьника. И хрен его знает, откуда он вообще обо всём этом узнавал. Наото боялся личных встреч, и это было очевидно. Ещё больше он боялся встречаться глазами, вероятно, чувствуя вину или стыд за то, что ему приходилось вести себя, как придурок. Хотел бы Чифую знать, что творится в его голове.※ ※ ※ ※
Чифую открыл возвращённую зажигалку и тут же поджёг сигарету, пока Ханма докуривал свою. Они стояли в полупустой квартире вот уже минут двадцать, но разговор всё никак не клеился. Молчание нервировало, особенно с учётом того, сколько времени Мацуно провёл в ожидании ответов. — Я слушаю, — наконец прервал тишину Чифую. — И у меня по-прежнему много вопросов. — Могу понять, — Ханма потушил сигарету в пепельницу, в которой почему-то было больше окурков, чем Чифую привык здесь видеть, но почему-то он обратил на это внимание только сейчас. — Что тебе нужно от меня? — сразу и в лоб спросил его Мацуно. Он больше не собирался тянуть время. — Если ты и связан с путешествиями во времени, то явно делаешь это не из доброты душевной и не из большой любви ко мне или Такемичи. Так что каковы твои условия? — Мне нравится, что ты такой сообразительный, — Ханма ухмыльнулся, поворачиваясь к окну спиной и опираясь руками на подоконник. Он кинул краткий взгляд на разломанный стул и разворошённую постель и только больше повеселел. — У меня есть к тебе предложение. — Это я уже понял. Но с чего ты взял, что я не пошлю тебя нахуй с твоим предложением? Знаешь, не то чтобы я большой любитель возиться с убийцами, которые, к слову, ещё и находятся в розыске. — Тц, какие же вы все злопамятные, — Шуджи покачал головой, мимолётно закатывая глаза. — Я тоже не привык разговаривать с алкашами, но что поделаешь? — он встретил слегка раздражённый взгляд Чифую и только беззаботно отмахнулся. — Что до твоего вопроса… Ты живёшь крайне дерьмовой жизнью, Мацуно. И если ты откажешься от того, что я тебе предложу, то я просто найду кого-то другого, а ты так и продолжишь гнить и разлагаться на самом дне социальной лестницы без какой-либо надежды выбраться наружу. — И что в этом плохого? — Мацуно вскинул брови. — В том, чтобы гнить под забором, как последняя вшивая псина? — Шуджи усмехнулся. — Знаешь, я немного удивлён твоему вопросу. Честно говоря, я даже и подумать не мог, что ты станешь думать так долго, когда в твоих руках находится такой грандиозный шанс снова увидеть близкого человека. Чифую вздохнул. Ханма давил на него, и это жутко раздражало. — Кто ты такой, Ханма? Шуджи подхватил зажжённую свечку с подоконника и прошёлся в глубь комнаты, глухо смеясь: — Со временем ты обязательно узнаешь. — А сейчас сказать не судьба? — раздражённо полюбопытствовал Чифую. — Злодеи не раскрывают себя так быстро, — поэтично отозвался Ханма. — Это же первое правило любой хорошей истории. — Так значит, ты у нас злодей? — А ты? — нарочно поддел он Чифую. — А я ненавижу злодеев. — Забавно, — Шуджи покачал головой, будто находя ироничным такой ответ. — Ведь мы с тобой похожи куда больше, чем ты думаешь. — Да что ты? — Мацуно явно был не согласен с этим утверждением. — Не припомню, чтобы я когда-нибудь был таким конченым ублюдком. — Грубо, но, к счастью, я не обижаюсь. И я не об этом, Чифую. Мы с тобой оба потеряли людей, за которыми преданно следовали. Это и есть причина, почему я выбрал именно тебя. — Выбрал для чего? — У нас с тобой есть шанс всё исправить, понимаешь? У нас обоих. Мы можем спасти их. Стоит просто захотеть. — Что ты имеешь в виду? Прекрати наконец говорить загадками, — Чифую устало покачал головой. — И объясни мне, если ты весь из себя такой крутой и умеешь путешествовать во времени, то зачем тебе вообще кто-то нужен? Особенно я. — Сам я не могу путешествовать во времени. — Отлично, — фыркнул Мацуно. — А зачем мы тогда вообще говорим? Ханма поспешил исправиться. — Вернее, я могу, но мои действия никогда не приведут к каким-то значимым изменениям. Я просто… — он на миг задумался, стараясь то ли подобрать слова, то ли ответить как можно уклончивее. Не раскрывая секретов сразу. — Ну, знаешь, наблюдатель. Зритель, который смотрит за боями гладиаторов на арене. Но я всё равно могу осуществить задуманное чужими руками. И если ты всё ещё не понял… Твоими руками, Чифую. — И чего же ты хочешь? В этот раз Ханма ответил удивительно быстро. Но, наверное, Чифую не был к этому готов. — Я хочу вернуть Кисаки. — Хорошая шутка, — только услышав это имя, Чифую сложил руки на груди и глухо посмеялся. — А на самом деле? Привычно ухмыляющееся лицо Шуджи будто вмиг окаменело. Его жёлтые глаза вдруг стали острее, будто бы когти ястреба, намертво вцепившиеся в стоящего напротив Мацуно. Теперь они были злее, холоднее, зловещее, чем прежде. — Только не говори мне, что ты серьёзно, — с угасающей надеждой спросил Чифую. — Если ты хочешь увидеть Такемичи снова, придётся выполнить мою просьбу. Всё очень просто, Мацуно. Я хочу вернуть Кисаки, а ты хочешь вернуть Такемичи. Только вместе мы сможем это сделать. Ты со мной?