10 февраля 2006 года
1:37
— Да! — его напряжённая грудь медленно опустилась, и Чифую издала радостный восклик. Он тут же прикрыл рот рукой, побоявшись разбудить спящую в соседней комнате маму, и добавил уже чуть тише, с трудом сдерживая растущие внутри эмоции: — Да, получилось! Я вернулся, Такемичи! Вернулся! — У меня получилось! — он просто не мог перестать повторять одно и то же. Ему не сиделось на месте: тело дрожало, подпрыгивало, разрывалось на части от того потока чувств, что он испытывал прямо сейчас. Это было похоже на огромное торнадо, уносящее его куда-то высоко-высоко вверх. На волны, захватывающие сразу с головой. Тысячи фейерверков гремели в его ушах. Назвать это просто радостью или счастьем у него бы просто не повернулся язык. Этих скудных человеческих слов попросту не хватало, чтобы полностью выразить то, что творилось в душе у Чифую. Он будто выиграл целую Вселенную. Нет. Больше. Галактику. И будто весь мир оказался прямо у него в руках. Два дня, проведённые в будущем, были для него сущим адом. Но если они и являлись той самой ценой, о которой говорил ему Ханма, если пережить столь болезненное разочарование было просто необходимо, чтобы снова оказаться здесь, Чифую был согласен. Согласен трижды. Подпись под каждым словом. Это стоило того. Стоило этих эмоций. Он резво подхватил только-только улёгшегося кота, заглянул в его растерянные глаза и весело подбросил его в своих руках, спеша поделиться и с ним своим большим достижением: — Ты слышишь, Пик-Джей? Я говорю: у меня получилось! Кот жалобно замяукал и задёргал лапками, требуя от Чифую как можно быстрее вернуть его обратно на кровать. И тот со смехом удовлетворил его просьбу. Легко соскользнув с постели, как если бы взметнувшись на крыльях, Чифую быстро одёрнул развевающиеся на ветру занавески и выглянул в окно: его двор был совершенно пуст и безлюден, и только несколько фонарей освещали тёмную улицу. Ветер обдал его лицо холодным, но приятным порывом. Мацуно ненадолго прикрыл глаза, стараясь хоть немного прийти в себя. До рассвета оставалось ещё несколько часов. Чифую лениво поплёлся на кухню и не без удивления обнаружил там висящую на холодильнике записку от мамы. В ней говорилось, что женщина ещё вчера уехала в гости к давней подруге и вернётся только завтрашним вечером. Не чувствуя в себе желания спать из-за переполняющих эмоций, Мацуно бесцельно маневрировал по квартире, размышляя, чем же ему стоило заняться. Конечно, куда разумнее было задуматься о плане по спасению Кисаки, но Чифую был так возбуждён, что шестерёнки в его голове просто-напросто не желали собираться во что-то дельное. Честно попробовав несколько раз, он решил оставить попытки до утра. И вдруг одна занимательная мысль ударила ему в голову, как кузнечный молот, и он собрался за считанные минуты, воодушевлённо подхватил с крючка в прихожей свою связку ключей и, закрыв все двери на замки, скорым шагом спустился вниз по лестнице. Как он и думал, любимый мотоцикл был припаркован недалеко от входа в подъезд. Чифую ласково провёл по нему рукой, на мгновение снова закрывая глаза. Он так и не смог продать его. Ни после выпуска из школы, ни после смерти Такемичи. Чифую просто не нашёл в себе сил оставить позади давно уже неиспользуемый транспорт. Он считал его своей реликвией. Нерушимой святыней. Медленно угасающим, но светлым воспоминанием о времени, проведённом бок о бок с Кейске Баджи. Если кто и мог сейчас разделить вместе с Мацуно эту блаженную эйфорию, так это он. Когда его разум был в таком беспорядке, как сейчас, только Баджи и Такемичи могли найти верные слова, чтобы всё снова пришло к балансу. Но тревожить Такемичи в столь позднее время Чифую совсем не хотелось. Каким бы сильным ни было его желание увидеть старого друга, прежде всего ему стоило привести в порядок хотя бы собственные мысли. Он ждал этого слишком долго и потому хотел, чтобы их новая встреча прошла наилучшим образом. Без заиканий через каждое третье слово и гнетущего беспокойства о том, что всё вокруг вот-вот исчезнет и видение просто рассеется. К тому же, впереди их ждали тяжёлые дни борьбы с «Поднебесьем» и спасение Кисаки, так что Чифую рассудил, что будет весьма справедливо оставить Такемичи хотя бы ещё одну спокойную ночь. — Прокатимся, Баджи-сан? Как в старые добрые, — Мацуно уселся на мотоцикл, устраивая руки на руле и на ходу вспоминая, с какой стороны здесь находилось зажигание. Уже через пару минут ключ был вставлен, подножка — убрана, и Чифую завёл мотор, отталкиваясь от земли и устремляясь в ночную тишину. В две тысячи шестом даже воздух казался совершенно другим. Вдыхая его, Чифую чувствовал, что все проблемы, отягощающие его тонкие плечи, вмиг становились лёгкими и почти невесомыми. Словно и не было у него больше никаких проблем. Ничего больше не было. Только бескрайняя всепоглощающая свобода. На мгновение забылись и жуткая сделка с Ханмой, и драка с Наото, и те последние два дня, что длились мучительно долго. Они высосали из него все силы. Всё, до самой последней капли. Но сейчас… Отчаяние, с которым Чифую привык жить последние три года своей жизни, наконец податливо забилось в уголок, забирая с собой и тупую ноющую боль, и Чифую просто позволил ветру нести себя всё дальше и дальше в ночную тьму. Он не хотел ни о чём думать. Не хотел ничего осознавать и принимать решений. Не сейчас. Уж точно не сейчас. Может, дело было даже не в воздухе? Может, это ветер, шумевший в его ушах, был совершенно иным или звёздная ночь лишь создавала такую иллюзию? А может прошлое само по себе заставляло Чифую чувствовать себя счастливым и беззаботным? Он не знал ответа. И Баджи тоже не спешил подсказывать. Чифую проезжал мимо хорошо знакомых зданий, словно в первый раз. Настолько яркими были его впечатления. Летели перед глазами жилые дома и погасшие вывески закрывшихся до утра кафе и ресторанов, мелькал любимый магазин, в котором всегда продавалась лапша по скидке, и старая школа, которая ничуть не изменилась даже по прошествии долгих шестнадцати лет. Вот за этим поворотом, например, на месте ещё не закрывшейся антикварной лавки, скоро появится его зоомагазин. Ты слышишь это, Баджи? Мы с Казуторой хорошо постарались. Наверное, ты бы очень нами гордился. Мы всё ещё помним о тебе. Сам того не заметив, Чифую свернул с широкой магистрали на более узкую дорогу, ведущую в спальный район. Ездить здесь ночью на мотоцикле было не лучшей его идеей, как минимум потому, что жители близлежащих домов вполне могли вызвать полицию и пожаловаться на нарушителя их спокойствия. Чифую не хотел себе проблем, но вместо того, чтобы проехать это место как можно быстрее и снова выехать на большую дорогу, он почему-то резко затормозил. И сам не понял, зачем. Словно его тянуло сюда магнитом и всё никак не отпускало. Чифую не мог заставить себя снова завезти мотоцикл. Это было выше его сил. Поначалу он даже не осознал, где именно он оказался. Дома вокруг казались ему смутно знакомыми, но только один из них зацепил его внимание гораздо сильнее других. Табличка, висевшая на каменной ограде, гласила: «Ханагаки». Чифую изумлённо вздохнул. Чёртов Баджи. Куда же ты меня привёз? Снова подстрекаешь меня на импульсивную глупость? Это определённо в твоём духе. Мацуно не хотел приезжать сюда. По крайней мере, не сейчас и уж точно не поздней ночью. Он не хотел тревожить Такемичи как минимум до утра, но, кажется, сама его душа, истосковавшаяся по оставленной здесь половине, привела Чифую к порогу знакомого дома. Внутри было непроглядно темно, ни одно окно уже не горело, и это, конечно, было весьма очевидно, потому что в столь позднее время нормальные люди уже видели десятый сон. А не разъезжали на мотоцикле без дела, к слову говоря, Чифую. Молодой человек долго и мучительно сражался с собственным эгоизмом. Он без конца уверял себя в том, что просто побудет здесь некоторое время и спокойно уедет домой, но в то же время… Ему так сильно хотелось подбежать к этой дурацкой двери и начать тарабанить в неё кулаками, пока кто-нибудь не откроет её с другой стороны или пока у него попросту не отнимутся руки. И вместе с этим радостно кричать, безжалостно срывая собственные связки: я вернулся к тебе, партнёр, я вернулся, как и обещал, слышишь? «Я такой навязчивый», — вдруг подумалось ему. Не ты ли говорил мне это, Баджи-сан? Быть может, что-то никогда не меняется. Чифую оставил мотоцикл у дороги, неуверенными шагами преодолел расстояние до самой входной двери и поднялся вверх по трём ступеням. Он задержал дыхание и вытянул руку, намереваясь постучаться, как та вдруг застыла всего в паре метров от нужной поверхности и медленно сжалась в кулак. Чифую отругал самого себя за малодушие. Нельзя. Не сейчас. Ты должен быть терпеливым. Или хотя бы не быть таким жалким трусом. Сделай хоть что-нибудь или убирайся отсюда к чёртовой матери! Дрожащими пальцами Чифую коснулся двери и провёл чуть ниже, следом прикладываясь к ней лбом. Он намертво впечатался глазами в пол, будто надеясь отыскать спасение в серости холодного бетона. Надеюсь, у тебя всё хорошо, Такемичи. Он и не ждал, что ему откроют. Честно. Он же не дурак, верно? А этот поступок не более чем безрассудный порыв, навеянный возвращением в прошлое, и он, конечно, не оправдал себя. Но у Чифую не было причин расстраиваться. Совершенно не было. Не должно было быть. Ему было достаточно и того, что сейчас Такемичи спал в своей тёплой постели и, вероятно, кошмары его не тревожили, раз телефон Чифую угрюмо молчал. Все краски почему-то показались тусклее, чем секунду назад, прежняя радость немного поугасла, хотя и всё ещё была достаточно сильной, но Мацуно остро ощутил в себе необходимость как можно скорее вернуться домой. Он очень медленно спустился вниз по лестнице, скучающе подбрасывая в руках ключи от мотоцикла. Зачем-то намеренно растягивая время. За его спиной раздался странный скрип. А следом за ним послышался и знакомый голос. — Чифую? Сердце застучало заново, как отлаженный часовой механизм. Боже, спасибо! Мацуно застыл посреди тропинки, ведущей к дороге, и с облегчением выдохнул. Только лишь сейчас. Кажется, он соврал. Нет, не кажется. Господи, как же жутко он соврал! Конечно, он ждал, что Такемичи откроет эту чёртову дверь! Но признаться в этом самому себе — то же самое, что без всяких споров согласиться с доводами Ханмы. То есть, это теоретически и фактически никак невозможно. И пусть Чифую долго и муторно убеждал себя в том, что он не хотел бы сейчас нарушать покой Ханагаки, его сердце кричало совсем о другом. И пока он тешил себя сомнениями, оно предательски ликовало. Чифую осторожно обернулся. Такемичи стоял босиком на пороге в одной из своих дурацких пижам с надписью «Hope» и потирал глаза рукой, протяжно и сонно зевая. Другой своей рукой он держал дверь слегка приоткрытой. Его лицо было немного побитым. Повсюду были свежие синяки, ссадины и царапины, заклеенные белыми пластырями. Кажется, Чифую пропустил какую-то драку. Ему явно стоило наверстать упущенное или хотя бы попытаться узнать чуть больше подробностей о том, что произошло за время его отсутствия. Но как и все остальное, это он тоже отложил до утра. — Я услышал звук твоего мотоцикла. Что ты здесь делаешь? — вполне естественно поинтересовался у него Такемичи. Конечно, в присутствии Мацуно не было ничего странного: они часто навещали друг друга и в более позднее время, по разным причинам, но обычно это сопровождалось телефонным звонком или как минимум коротким СМС-сообщением. Только если это не экстренный случай. Это считалось за экстренный случай? — Я… — Чифую попытался собрать свои запутанные мысли в более-менее разумное предложение, но ничего не получилось. Он только легкомысленно отмахнулся, заметив на лице Ханагаки хорошо знакомое ему обеспокоенное выражение. — Я просто проезжал мимо. Ничего серьёзного. — Так поздно? — с сомнением переспросил Такемичи. Чифую тяжело сглотнул, пытаясь быстро придумать отмазку. — Мне не спалось. — Вот как, — голубые глаза чуть больше прояснялись. Они принялись изучать Чифую, наверняка стараясь понять, врёт он или же нет. И когда молчание стало слишком долгим, Мацуно заметно напрягся, но Такемичи уже в более расслабленной манере качнул головой в сторону дома. — Может, зайдешь тогда? Тётя всё равно вернется только ближе к полудню. — Нет, я… — Чифую попробовал отказаться от столь заманчивого положения, но сделал это весьма и весьма неубедительно. Как будто даже не старался. — Я лучше пойду домой. Мама будет волноваться. — Я всё равно уже проснулся, — уже чуть настойчивее сказал Ханагаки. В мыслях Чифую звонко стукнул себя по лбу, понимая, что, вероятно, именно звук его мотоцикла разбудил чутко спящего друга. — Вряд ли уже усну обратно, так что… Мы могли бы посмотреть какой-нибудь фильм вместе. Если хочешь, конечно. — Я… Ну, я… — он заикался всё больше и больше, предложения не собирались в целостную структуру, не осталось и внятных слов — только какие-то непонятные звуки. Чифую чувствовал себя идиотом. — Мне правда пора домой, так что… Я правда лучше пойду… Но он даже не сдвинулся с места. — У меня есть печенье, — загадочно протянул Ханагаки, по-детски раскачиваясь на носках. — Сахарное? — с надеждой потянулся к нему Чифую. Его изумрудные глаза засияли ещё ярче, чем прежде. Улыбка сама собой тронула тонкие губы. То ли от упоминания любимой сладости, то ли по какой-то другой причине, о которой он и сам пока не догадывался. Такемичи кивнул, добавляя с ещё более хитрой улыбкой: — И чай с мятой и мелиссой. Чифую не выдержал этой пытки. Смех вырвался из его груди, тихий и лёгкий, как дуновение весеннего ветра. А вместе с ним, кажется, ушли и его последние попытки к сопротивлению. Ушли дурные мысли и напряжение. Осталось только тепло. Чифую покорно принял своё поражение. Он ничего не сказал. Ему и не нужно было. Он знал, что Такемичи поймёт его даже без слов. Тот только усмехнулся, явно довольный своей победой, и отпустил дверную ручку. — Я оставлю дверь открытой, Чифую. Спустя несколько секунд после того, как Ханагаки скрылся в доме, Чифую уверенно последовал за ним. Свет уже горел, и на кухне вовсю кипела работа: чайник пыхтел на плите, пока Такемичи высыпал на тарелку печенье из картонной коробки, чтобы его удобнее было брать. Помимо него, Мацуно увидел ещё и остатки торта: максимально сосредоточившись, он предположил, что угощение осталось с недавнего дня рождения Мори-сан. Если он правильно помнил, оно было девятого февраля. Как жаль, что Чифую не вспомнил об этом раньше и не успел поздравить её в будущем. Он попытался предложить Такемичи свою помощь, но его насильно усадили за стол и попросили терпеливо дождаться чаепития. Так что он больше не спорил. — Что такое? — старательно разделяя оставшийся торт на равные половины, поинтересовался у него Ханагаки. Он даже не поворачивался, но, кажется, спиной чувствовал на себя пристальный взгляд. Чифую даже не заметил, что следил за каждым его движением, почти не отрываясь. — Ничего, — скучающе болтая ногами под столом, он стыдливо понурил голову и только булькнул себе что-то под нос. — Да ну? — Я просто… — ему явно стоило поработать со своими речевыми навыками. Перед зеркалом. Много и много раз. Он просто не понимал, в чём дело. Он всегда говорил нормально, чётко и ясно, но почему-то в последнее время и почему-то именно с Такемичи всё шло совершенно не так. Его язык превращался в тухлый кусок мяса, бесполезно болтающийся в полости рта. Чифую тихо промямлил: — Я просто рад тебя видеть. Только и всего. — Вот уже второй раз за день, да, — со смешком напомнил ему Такемичи. Он неловко потёр затылок, думая, как лучше ответить. — Ну… Эм, я тоже рад тебя видеть, я думаю? Чифую робко улыбнулся. — Как ты? — Хм? — Как ты, Такемичи? Как твои дела? — У меня? — он переспросил так, словно не совсем понимал смысл вопроса. Но всё-таки дал на него свой ответ. — Ой, ну… Я по-прежнему понятия не имею, что собрался делать Кисаки и… — Я не об этом, — Чифую тут же прервал его. — А о чём тогда? — Как ты себя чувствуешь? У тебя всё хорошо? Кошмары сегодня не снились? — Ну-у-у… Я думаю… Нет? В плане, мне ничего не снилось, и я в полном порядке… Я всегда в порядке, ну ты и сам знаешь. А почему ты вообще об этом спрашиваешь? — Ты же скажешь мне, если что-то будет не так, да? — Конечно, скажу, Чифую, — он ответил слегка возмущённо, будто давая понять, что его ответ был довольно очевиден. — Мне больше не к кому обратиться, кроме тебя. — Это хорошо. — А ты? — Я? — Как ты поживаешь? — обратный вопрос не заставил себя долго ждать. Чифую знал Такемичи слишком хорошо и, к счастью, уже успел придумать ответ. — Ты в последнее время немного рассеянный. — Да? — он улыбнулся, склоняя голову на бок. — Я в порядке. — Рад это слышать. Последние приготовления были завершены: Такемичи заварил чай и разложил по тарелкам все имеющиеся у него угощения. Он намеревался поставить чашку, как Чифую потянулся к ней, пытаясь перехватить её в воздухе, за что тут же получил по рукам. Ханагаки недовольно зашипел: — Т-ш-ш, обожжешься ведь, — придерживая кружку и попеременно поддувая на её содержимое, он осторожно поставил её на стол. — Подожди, пока остынет. Чифую улыбнулся ещё шире, чем прежде. Такемичи помнил. Он помнил, что Чифую не пьёт горячий чай. — Может, разбавить ещё холодной водой? — даже не собираясь дожидаться ответа, Такемичи вновь подхватил кружку Чифую и сделал из неё небольшой глоток, поспешно кивая. — Хотя вроде бы не очень горячо. Думаю, можешь пить. — Спасибо, — Чифую благодарно кивнул. Он обхватил огромную кружку своими ледяными руками, пытаясь согреться. И, не отрывая её от стола, он наклонился и попробовал жидкость языком, будто удостоверяясь в правдивости слов Такемичи. Чай и правда был негорячим. Идеальной температуры. Только после этого Чифую позволил себе сделать полноценный глоток. Стало ещё теплее. Со стороны он немного напоминал маленького котёнка. — Твои волосы отросли. Чифую испуганно вздёрнул голову. — Что? — Всю чёлку уже чаем напоил, — сидевший напротив него Ханагаки, смешно подперев своими щёки обеими руками, только тихо посмеялся. Он протянул к Чифую свою руку, мимолётно отодвигая в сторону пряди его волос, спадающие на зелёные глаза. И вдруг всполошился, будто о чём-то вспомнив. — Ой, подожди-ка минутку! Он на мгновение удалился, оставив Чифую растерянно хлопать глазами и страдальчески коситься в сторону тёмного коридора. — Держи, так будет удобнее, — Такемичи вернулся всего через минуту, протягивая Мацуно маленькую чёрную резинку и миниатюрное зеркальце, наверняка принадлежавшее Мори-сан. — Ты забыл её, когда мы в прошлый раз ходили в баню. Всё никак не мог вернуть. Чифую продел пальцы в резинку, собираясь завязать волосы, но тягучая боль заставила его тут же опустить руку и издать сдавленное пыхтение. Если он тоже был ранен из-за недавней драки, то почему почувствовал это только сейчас? Да ещё и в такой момент? Ещё несколько попыток и кряхтений, и чужие пальцы тут же схватились за его светлые пряди вместо его собственных и быстро сделали прямо на темечке миниатюрный хвостик, стягивая резинку с руки Чифую и немного неумело обвязывая ею его короткие волосы. — Ну вот, — Такемичи осмотрел своё творение с неким сомнением и протянул Чифую зеркальце, чтобы тот оценил результат. — Так лучше? На самом деле он завязал слишком туго и криво, короткие пряди выбивались из хвоста и торчали в разные стороны, да и в целом это выглядело довольно плохо. Чифую приоткрыл рот и завис на несколько минут, пока шестерёнки в его голове планомерно выстраивали перед ним картину случившегося, и весь чай едва не полился рекой у него из носа. Его щёки отчего-то потеплели. Странная улыбка сама собой коснулась губ. — Это… — абсолютно, абсолютно отвратительно, откуда у тебя руки вообще растут? — красиво… — Ты уверен? Это действительно выглядит дерьмово, — Такемичи неловко потёр свой затылок, как и всегда делал, когда волновался, поджал губы и вновь оглядел со всех сторон сделанную им причёску. Она казалась ему всё хуже и хуже с каждой минутой. Он осторожно спросил: — Может, лучше перевязать? — Не надо! — Чифую тут же отпрянул, как только Такемичи снова потянулся к его волосам. И, удивлённый собственной реакцией, он стушевался и мгновенно затих. — То есть… Мне и так нравится. Такемичи вздохнул и только пожал плечами. Чифую ещё раз повертелся перед зеркалом. Юноша, который смотрел на него с отражения, казался странно счастливым. Даже с самым дурацким хвостиком на планете. Всё равно счастливым. Его глаза блестели так ярко, как не блестели уже очень давно, а губы были растянуты в приятной и мягкой усмешке. На щеках тлел здоровый розоватый румянец. Чифую сам себя не узнал. — Как думаешь, Аккун теперь возьмёт меня в ассистенты? — Такемичи приземлился обратно на прежнее место, пододвигая к себе тарелку с печеньем и уплетая всухомятку сразу несколько штук. — Ни за что в жизни, — Чифую тихо хихикнул, вновь беря свою кружку и делая новый глоток. Торт нравился ему куда больше печенья, так что он поспешил урвать положенный по праву кусочек. — Но тебе ведь понравилось! Может, у меня талант, а? Как ты думаешь? — Ну, — Чифую взглянул на него и неуверенно повёл плечами. — Такемичи, как тебе сказать… Если честно… — Хвостик — полное дерьмо, да? — Хуже я в жизни не видел. Кухня наполнилась звонким смехом. Им хватило всего пары секунд, чтобы полноценно разговориться. И это было так легко и просто и вместе с тем совершенно обыденно, будто вести диалог с самим собой. Понимание на самом высшем его уровне. Подхватывать чужие мысли ещё до того, как они сорвутся с губ другого. Это и значило быть партнёрами. Темы цеплялись одна за одну, даже если изначально и казались абсолютно несвязанными. Друзья делились друг с другом шутками, понятными только им двоим, и от этого атмосфера становилась по-своему интимной. Такемичи как раз домывал последнюю тарелку, когда Чифую раздумывал над своим последним, самым большим и сокровенным желанием. Объятья. Он знал, что для тридцатилетнего мужчины, вероятно, было огромной глупостью так изнемогать от отсутствия физического контакта. Он не был мальчишкой, хотя и очевидно был пленником юного тела. И всё же… Ему так сильно этого хотелось. И вместе с тем он так боялся. Он просто не мог найти себе места. То и дело ёрзал на стуле, поправлял причёску или теребил пальцами ручку от кружки, чтобы хоть чем-то занять свои руки. В конце концов, сидеть стало просто невыносимо, и он поднялся, чтобы обойти стол с другой стороны, опереться на него руками и обвести глазами комнату, то и дело останавливаясь подольше на образе Такемичи. Проверяя, что он всё ещё здесь и не планирует куда-нибудь исчезнуть. Чифую протянул к нему свою руку и медленно отпустил её, ругая себя за нерешительность. И почему это всегда с ним случалось? Каждый раз ему хотелось сделать и сказать куда больше, чем в итоге получалось, а после он усиленно жалел об упущенных возможностях. Конечно, сейчас земля под его ногами была куда твёрже, чем раньше. Сейчас у него были все шансы. Всё, о чём он только мог попросить! Но он всё равно не решался. — Чифую, — перекрыв воду в кране и повернувшись к нему, Такемичи вытер руки кухонным полотенцем и привычно склонил голову к плечу, смотря на Мацуно с весьма очевидным вопросом. — Ты что, хочешь обняться? — С чего ты так решил? — Чифую непонимающе нахмурился. Они всегда читали друг друга, как открытую книгу, и если обычно это взаимопонимание выручало их из многих передряг, сейчас Чифую предпочёл бы, что Такемичи перестал смотреть на него так, будто украл все мысли из его головы. Это было немного неловко. Очень неловко. К тому же, даже если их взаимопонимание тесно граничило с телепатией, как он, чёрт возьми, вообще об этом догадался?! Неужели у Чифую на лбу всё написано? — Чифую, — повторил Такемичи с тихим смешком. Это имя из его уст звучало совершенно иначе. Как-то особенно. До глупости хорошо. Или Чифую лишь надумывал? Хотя, признаться честно, ему почему-то очень хотелось, чтобы это было правдой. Но он откинул лишние мысли прочь и нахмурился только сильнее. Его густые брови свелись к самому носу. И он вдруг понял, в чём было дело. И почему в голубых глазах плясали весёлые огоньки. Видимо, Чифую так крепко задумался о том, как сильно ему хотелось обняться, что руки расправились сами собой, призывая к действиям, и он явно просидел так добрых пять минут. Для полной картины его сокрушительного фиаско не хватало только таблички «бесплатные объятья» на шее. Или лучше камня, чтобы сразу пойти утопиться. Мацуно не успел даже полностью осознать своего провала, как расстояние между ними сократилось, и Ханагаки неуклюже прильнул к нему, оставляя одну руку на его плече, а другую — на затылке. Максимум дистанции, но достаточно близко, чтобы Чифую перестал дышать. Воздух вылетел птицей из лёгких. — Зачем ты… — неуверенно запротестовал он. Затрепыхался, как маленькая ласточка, пойманная в клетку, и попытался вырваться. Не потому, что было противно и неприятно — они обнимались и даже не раз — просто Чифую боялся, что если потянется к Такемичи в ответ, то руки отыщут лишь пустоту. Что он исчезнет, как исчезал уже много раз, и это снова будет мучительно больно. — Я не… — Помолчи ты хотя бы минуту. Слышать такой требовательный тон от Такемичи было довольно странно. Чифую перестал дёргаться и просто застыл, как статуя, не решаясь не то что шевелиться — даже дышать чуть ровнее. Разве можно было перечить своему капитану? — Ненавижу это, — едва слышно прошептал он спустя почти тридцать секунд молчания. Он неуклюже уткнулся носом в грудь Такемичи, как провинившийся в чём-то ребёнок, и устало прикрыл глаза. Тихо вздохнул. Этот запах… он всё такой же, как прежде. И не пахнет вроде ничем особенным, но почему-то такой родной и знакомый, что невольно чувствуешь, как мышцы расслабляются. Лёгкие расправляются, дышать становится легче, а от волнения не остаётся и следа. — Объятья? — То, что ты знаешь меня так хорошо. Чифую услышал, как Такемичи издал глухой смешок. Дрожь, родившаяся в его груди, отдалась приятными вибрациями и в ушах Мацуно. Словно самая лучшая музыка. — И почему ты вечно такой, Чифую? — не переставал он ворчать. — Можно же просто сказать. — Потому что это я должен тебя поддерживать. А не наоборот. — Мне казалось, это работает в обе стороны. Ну, знаешь, все эти твои партнёрские штуки. — Партнёрские штуки? — глухо смеясь, переспросил Чифую. — Ты понял, о чём я, — ответил ему Такемичи. И Чифую, конечно, понял. Хотя ему все ещё было нелегко принять, что из них двоих теперь помощь нужна была не только Такемичи, но и ему самому. Он привык быть по другую сторону. Но, возможно, если это был Такемичи, Чифую мог подумать о том, чтобы немного переосмыслить ситуацию. — Всё хорошо? — Да, — всхлипнув как можно тише, чтобы это ускользнуло от невнимательного Такемичи, Мацуно попытался приобнять его в ответ. Первые несколько секунд были для него самыми страшными. Когда руки только тянулись к чужому телу, отсчитывая каждый дюйм, когда оставалось лишь несколько крохотных миллиметров, и нужно было просто найти в себе смелость коснуться. Сделать последний шаг. И Чифую сделал его. Решился. И ни секунды не пожалел. Родное тепло пронзило его тело одновременно сотней ярких лучей. Но это было вовсе не больно. Хорошо. Так сильно хорошо. Чифую некрепко сжал пальцами ткань чужой пижамы и улыбнулся со слезами на глазах, повторяя уже чуть твёрже и увереннее: — Да, теперь всё хорошо. — Тогда, заканчивай, а то у меня руки сейчас отвалятся, — жалобно простонал Ханагаки. Не то чтобы Чифую ожидал услышать от него нечто похожее на «оставайся здесь столько, сколько тебе будет нужно», но было забавно осознавать, что Такемичи — это всегда Такемичи. И он всегда идиот. — Из нас двоих ты всегда был большой ложкой, а я — маленькой. Мне кажется, ты немного забыл об этом! — У нас были правила? — театрально возмутился Чифую, по-прежнему удерживая Такемичи в своих объятьях. Отпустить было куда труднее, чем решиться на объятья. Кажется, Чифую немного об этом не подумал. — Почему я первый раз об этом слышу?! — Это негласные правила! А ты злостный нарушитель! — Ты вообще-то сам меня обнял, придурок! — Потому что ты не оставил мне выбора! Со всем этим своим печальным видом и оленьими глазами… Что мне ещё оставалось делать? В твоих мангах это обычно работает! — Ой, признай, ты тоже хотел обняться! — Нет! — Ты просто не можешь с этим смириться! — Чифую, ты похож на коалу! — Мацуно явно переусердствовал, но Такемичи и сам не особо сопротивлялся объятьям. Дёргался в руках вице-капитана слабо, можно даже сказать лениво, и бурчал не переставая. Наверное, раньше Чифую пошутил бы, что Такемичи походил на старика, но в нынешней ситуации это было бы немного нечестно. — Тц, ты такой засранец, Такемичи! — Чифую нехотя, но всё-таки отпустил его, позволяя Ханагаки снова набрать между ними дистанцию. Он не отходил слишком далеко, и Мацуно чувствовал себя в безопасности. — Сказал человек-луковица! — Лучше уж луковица, чем твой дебильный начёс! — Ни слова больше в сторону моего начёса! Ты вообще-то обещал! Чифую наконец-то понял. Наверное, дело было совсем не в ветре и не в ночи, дело было даже не в воздухе. Дело было в Такемичи. Поэтому в две тысячи шестом было так хорошо. Он здесь живой, живой и настоящий, смеётся и улыбается счастливо, радостно, и его звонкий голос приятно ласкает слух, как самые прекрасные арфовые мелодии, а его лазурные глаза зажигают и в глазах Чифую давно потухшие зелёные лампочки. Старательно, одну за одной. И то, что чувствует Чифую, — это будто умереть и возродиться заново. И всё, что было до, и всё, что будет с ними после, — это всё совершенно, совершенно неважно. Чифую просто знает, что они будут в порядке, и в этот раз он не позволит, чтобы с Такемичи случилось хоть что-то ужасное. Он защитит его. Чего бы это ни стоило.«Зависит от того, сколько кругов ада ты будешь готов пройти, чтобы добиться того, чего ты так желаешь»
Один?
Три?
Сколько ты выдержишь, Чифую?
Девять. Все девять, если это значит получить Такемичи взамен. Время с ним — это песок сквозь пальцы — оно удивительно скоротечно, но Чифую больше не боится терять секунды. Он только упивается, наслаждается каждым совместным моментом. Ценит его, как будто он самый последний. Каждый из них — это новый огонёк в его глазах и новый шов на истерзанном сердце. И таких швов понадобится целая куча, чтобы залатать душу Чифую до конца. Залечить его полностью. Не оставив шрамов. Но Мацуно не без улыбки задумывается, как много им ещё предстоит пережить вместе. И в этот раз всё обязательно будет хорошо. В этот раз всё должно быть хорошо. Может, он и радуется слишком рано для того, кто обманывался уже не раз. Может, он просто идиот. Но когда он с Такемичи, его вера в лучшее крепчает, как никогда прежде. Это ещё с юности так: даже если кажется, что никаких шансов нет и в помине, и вокруг только беспросветная темнота, Такемичи достаёт откуда-то огонёк и освещает ему дорогу. И даже сейчас. Чифую всегда считал, что за три этих года он умудрился глубоко заблудиться в собственной тьме, но сейчас он будто увидел выход. Он увидел свет, и он готов был лезть за ним на поверхность. Они неспеша перебираются в комнату Такемичи, садятся на кровать и включают фоном какую-то странную комедию, которую даже толком и не смотрят, потому что продолжают не законченную на кухне беседу. И только этот момент, только эти бессвязные рассказы Такемичи о том, как Ямагиши однажды сиганул на спор со второго этажа и умудрился сломать себе правую ногу, остаются единственно важными. Чифую слушает их только отрывками, почти не улавливая сути, потому что сосредотачивается совсем не на словах, а на голосе — реальном и звучащем теперь не только в его голове. И это приятно. Это по-настоящему. — Чифую, ты меня слушаешь? — Такемичи прервал свой увлечённый рассказ, заставив Мацуно вздрогнуть, и обратился к нему с вопросительным выражением лица. Чифую согласно моргнул. — И о чём же я говорил? — с подозрением прищурившись, уточнил у него Ханагаки. — Ямагиши… снова что-то учинил? — нерешительно оправдался Чифую. — Да?.. — Вообще-то это было две истории назад, — обиженно отметил Такемичи, тут же подхватывая подушку с кровати и шутливо ударяя Чифую в больное плечо. Тот схватился за него и закряхтел от боли, хотя и та была не такой уж и сильной. — Ты негодяй, ты даже не слушал меня! Ты где вообще витаешь? — Прости-прости! Я просто задумался, клянусь! — Чифую засмеялся, пытаясь уклониться от новых несильных ударов Такемичи. Тот бил слабо, но довольно часто, поэтому увороты давались с трудом. Он почти загнал Мацуно в угол кровати, безжалостно задавливая подушкой, от которой уже вовсю летели перья. Чифую заливисто хохотал. — Ай! Ай-яй-яй, как больно! Я сейчас умру, прекрати, Такемичи! — Умрёшь от смеха? — фыркнул Ханагаки, хватая Чифую за капюшон свитера и оттягивая к себе, чтобы тот больше не пытался увернуться. — Ты кому пытаешься соврать, а, Чифую? — В том-то и дело, что я даже не пытаюсь! — А мог бы и постараться ради приличия! Такемичи замахнулся подушкой снова, но на этот раз Чифую перехватил её раньше и постарался откинуть в сторону, но, наверное, слишком переусердствовал, потому что крепко вцепившийся в неё Ханагаки вместе с ней и повалился на пол. — Ой, Такемичи, ты там как? — не переставая задорно хихикать, полюбопытствовал Мацуно, но когда ответа не последовало, он опёрся руками на край кровати и вытянул шею, чтобы заглянуть вниз. Может, Такемичи ударился слишком сильно? Или упал на больное место и теперь не мог подняться самостоятельно? Чифую только свесился с постели, когда чья-то рука схватила его за свитер и рывком потянула вниз. Мацуно тут же скатился с кровати. И довольно больно ударился головой. — Ну теперь я чувствую себя превосходно, — довольный исполнением своего коварного плана, Такемичи криво ухмыльнулся. — Зараза, а ну иди сюда! — прошипел Мацуно. Ещё несколько ударов подушкой справедливо пришлись по брыкающемуся туда-сюда Такемичи. Чифую намеревался затеять куда бо́льший конфликт по этому поводу, потому что Ханагаки совершенно растерял всю свою совесть, но как только он снова повернул свою голову в его сторону, хмурый и готовый к новой конфронтации, его брови медленно расслабились, глаза распахнулись широко и ясно, а губы изогнулись в очередной улыбке. Он даже забыл, какие мысли ютились в его голове всего минуту тому назад. Такемичи был прямо рядом с ним, смеялся так сильно, что почти задыхался от смеха, и всё между ними было так же, как раньше. Как в далёкие хорошие времена. Чувство радости становилось сильнее, и Чифую уже не знал, есть ли ему предел. Но всё, что бесконечно кружилось в его голове, звонко ударяясь о черепную коробку — это только лишь… — Я скучал по тебе, — скучал глубоко и отчаянно. Необъяснимо, бессмысленно, страшно. Ты даже не представляешь себе, как сильно скучал! Это слетело с его губ так небрежно и скомкано, что он сначала даже не понял, что сказал это вслух, пока Такемичи не повернулся к нему с немного растерянным выражением лица. — Мы же виделись буквально сегодня, — мягко отозвался он. — Я знаю, — просто выдохнул Чифую. Он даже не думал, что в мире было столько слов, чтобы выразить то, что он чувствовал, и он понятия не имел, почему он вообще знал этих слов так много. К сожалению, не сегодня, Такемичи. Два дня назад. Хотя по ощущениям — целую вечность. Я будто пережил заново и с утроенной силой все три года без тебя. Скажи, ты знаешь, сколько это? Это больше 1155 дней. Почти 38 месяцев. И все они — без тебя. Так много, правда? Они встретились глазами. Спокойная голубизна и взволнованная зелень. И несколько секунд они просто молчали, смотря друг на друга. Пристально. Внимательно. Пытаясь выкроить во взгляде другого каждую крохотную деталь. Каждую мелочь или крапинку на раскрашенной радужке. Всё внутри у Чифую как-то незнакомо трепетало. Но было не время думать об этом. Нужно было выкинуть это из головы. Странное, странное чувство. Он почему-то почувствовал себя крайне неловко и поспешил отвернуться, когда Такемичи вскинул глаза к потолку и сонно улыбнулся. — Хорошая попытка меня задобрить, но ты больше не получишь торт. В прошлый раз ты сожрал мой кусок без разрешения! — Господи, да сколько ещё ты будешь мне это вспоминать? — Как я могу забыть это?! — Да там был всего маленький кусочек! — И там было написано «мой»! У тебя что, проблемы с чтением? — Ты такой злопамятный! Я терпеть тебя не могу! — Ты только недавно сказал, что скучал по мне! — Такемичи захохотал, приблизился и подтолкнул его своим плечом, восстанавливая прежнюю атмосферу. Чифую закатил глаза, потому что это снова было то самое плечо. Он что, нарочно туда и целился? Ханагаки показательно схватился за сердце: — Как же быстро прошла твоя любовь! Я поражён в самое сердце! — Забудь, это было один раз! Я сказал это, не подумав! — Мацуно снова взялся за упавшую подушку и в этот раз довольно точно запустил её в Такемичи. — И этого больше не повторится, ясно тебе? — Ну-ну! — Ханагаки тут же бросил её обратно. Ещё несколько перьев высыпалось на пол. — Посмотрим, как ты запоёшь, когда будем решать, кому достанется торт! За окном уже начинало светать. Это было по-своему символично. Словно темнота наконец покидала их, оставляя место утреннему солнцу и свежести. Тени покорно расступались перед ними, боясь острых лучей, промёрзлый ночной ветер сменялся тёплыми порывами. Этот рассвет — начало. Чифую не знал, чего именно, но был точно уверен в том, что это что-то хорошее. Весь этот ужас скоро закончится. Они спасут Кисаки, Ханма поможет спасти Такемичи, и всё у них будет прекрасно. Они будут жить. Смеяться в будущем так же звонко, как и сейчас, и иногда вспоминать это время с глупой улыбкой. И всё плохое однажды забудется, как забывается и даже самый страшный в мире сон. Пока они вместе, шагать в неизвестность совсем не страшно. Пока они вместе, они сильны как никогда.※ ※ ※ ※
— И на кой чёрт ты позвал меня в такую рань? — недовольно пробурчал Кисаки, пряча замёрзшие руки в карманах своей болоньевой куртки. Он приблизился к набережной, окидывая скучающим взглядом раскинувшийся над водной гладью зимний рассвет. В нём не было ничего примечательного: рассвет как рассвет. Соцветие тёплых оттенков. Красные да жёлтые линии, которые сплетаются в оранжевые и обводят огромное солнце. Только и всего. Ханма потянулся и покачал головой в разные стороны, разминая затёкшую шею. Он опёрся двумя руками на перила, всматриваясь в расцветающее небо. — Красиво, правда? Самые ужасные истории всегда начинаются как самые красивые сказки.