***
Брагин смотрел, как Лазарев выделывается перед Нарочинской, и бесился. Выделывается — потому что иным словом поведение Кости охарактеризовать было нельзя: парень активно гримасничал, много шутил и неустанно сыпал комплиментами. А бесился Олег, потому что Марина вела себя так, словно ей это нравилось — доброжелательно улыбалась и смеялась. Брагин и сам не понимал, почему его так задело. Он никогда не был собственником, особенно если дело касалось женщины, с которой он провел одну-единственную ночь. Эмку приревновать — мог, Ларису, понятное дело, но они были исключениями. Олег даже бывшую супругу не ревновал, кажется. Стоп. Ревность? Его? К Нарочинской? Олег подумал, что спятил, и спешно переключил внимание. На кого угодно. «Кем угодно» оказалась Лена, которая сидела в уголке ординаторской и грустными глазами смотрела, как Лазарев обхаживает ее подругу. «Вот почему ей всегда везет», — уныло подумала медсестра и отхлебнула из кружки любимый чай. — Леночка, чего грустим? — вкрадчиво поинтересовались рядом с ней. Михалева перевела взгляд на источник звука и увидела Олега, который улыбался так лучезарно, что медсестра мигом забыла, что когда-то он ее отшил. «Может, он был просто не в настроении» — успокоила она саму себя. Нарочинская, устав воспринимать эмоции Лазарева, ненадолго «отключилась», продолжая поддакивать в нужных местах. И заметила, что Брагин заигрывает с Леной. «Бедная Ленка, он и с ней переспит, а потом голову заморочит», — подумала Марина и вдруг почувствовала себя вещью. Очередным трофеем на стене музея половой славы имени Олега Михайловича Брагина. Как же это унизительно, черт возьми. Мерзко. Настроение скакнуло куда-то вниз, но Нарочинская постаралась взять себя в руки. Теперь она понимала, почему от Брагина тащились все женщины института Склифосовского — он был слишком хорошим любовником. Но не могла понять, почему по этому мужчине умирают даже те, с кем он не спал. Или он спал со всеми? Ну, с Леной точно нет, она бы Нарочинской сразу рассказала. А что касается остальных… Брагин с его аппетитами может, в принципе. Его пьяного хватило на три полноценных захода, тогда как некоторые даже в трезвом состоянии не были способны на два. Марина любила хороший секс. Но знала, что если ей не нравится мужчина, то никакого продолжения быть не может. Она и не хотела продолжения. И до сих пор решительно не понимала, что женщины находят в Брагине до того, как он затаскивает их в постель. Нарочинская не жалела о случившемся. Но знала — не будь тогда в ее крови алкоголя, ничего бы не произошло. Значит, и дальнейших проблем не будет. — Марина Владимировна, — снова отвлек ее Лазарев, и Марина, почувствовав облегчение, вернулась к диалогу.***
Брагин и Нарочинская, закончив операцию, вышли в приемное. — Ну как? — поинтересовалась у них Нина. — Жить будет, — кивнул ей Олег. Марина же устало навалилась боком на стойку, подпирая поясницу руками. — Хорошо, — посветлела лицом Дубровская и посмотрела на Нарочинскую. — Маринк, это тебе передали, — она кивнула на огромный букет тюльпанов, рядом с которым Марина и стояла и который в упор не замечала. Брагин неуловимо помрачнел, но на него не обратили внимания. Нейрохирург с легким удивлением посмотрела на цветы, а затем наморщила лоб: — А какое сегодня число? — Седьмое. — Что, неужто у вас день рождения, Марина Владимировна? — улыбчиво поинтересовался хирург. — А проставиться? Нарочинская смерила его непроницаемым взглядом: — День рождения у меня летом, Олег Михайлович. — В среду? — дурашливым голосом уточнил он. Марина его проигнорировала: — Нин, спасибо. Можно он у тебя постоит еще, я позже заберу? — Конечно, — согласилась регистратор. — Такая красота, — она восторженно цокнула, не замечая, какое недовольное выражение вырисовывается на лице лучшего друга.