***
В принципе, вечер проходил не так плохо, как успело нарисовать Нарочинской ее богатое воображение. Они поужинали пельменями и согрелись, а сейчас смотрели по телевизору какое-то кино, не особо погружаясь в сюжет. Даже не ругались, только изредка подстебывали друг друга. А еще Брагин прекратил свои гнусные шуточки. Даже на диване сидел на максимально возможном от Марины расстоянии. Было все еще неловко, но в целом уютно и почти спокойно. Только ливень, не желающий заканчиваться, угнетал. Когда началась очередная реклама, Олег посмотрел на женщину: — Я матрас достану, буду на нем спать, а ты на диване. И щетка где-то была новая, найти надо. До этой минуты Нарочинской казалось, что еще более неудобной ситуации быть просто не может. Ошиблась. — Я сама могу на матрасе, — возразила Марина, пытаясь скрыть смущение. Мужчина посмотрел ей в глаза и, кажется, понял все ее переживания. Или Нарочинской это померещилось. Издеваться Брагин не стал: — Нет уж, еще застудишь себе чего-нибудь, а я крайний останусь.***
Когда Брагин снова подошел к окну и достал сигареты, Марина поняла, что хочется курить. Нестерпимо. Но ее сигареты, собственно, как и все остальное, пали в неравном бою с дождем. Хорошо еще, что сумка, в которой лежали паспорт, деньги и телефон, пострадала только снаружи, а не внутри. Не зря Нарочинская столько денег за нее отдала. Женщина откашляла ком, не вовремя появившийся в горле, и спросила: — Сигаретку можно? — а сама подумала, лишь бы Брагин про отца не сказал ничего. Она не понимала, почему он заводил подобные разговоры, поэтому и реагировала резко. Но сейчас сил бодаться просто не было. Он и не сказал, хотя разговор на крыльце тоже вспомнил. Не понимал, почему Нарочинская столь остро реагирует на подобные разговоры, однако решил отложить этот вопрос. — Иди сюда, — жестом пригласил Марину к окошку. Они снова стояли и курили. И это был первый совместный перекур, при котором у них не было друг к другу претензий. Одной сигареты показалось мало и Нарочинская, не глядя, снова потянулась к пачке. «Куплю Брагину блок потом. Даже два», — успела подумать, прежде чем ее рука дотронулась до ладони мужчины, который тоже хотел взять следующую порцию никотина. Черт. Разве бывает так, что колбасить начинает от одного случайного прикосновения?! Не было же ничего до этого момента. Даже в мыслях не было!.. Олег резко вздохнул сквозь сжатые зубы и посмотрел на Нарочинскую. Лицо у нее было спокойным, но вот глаза…. Радужка потемнела до цвета неба перед грозой, а зрачки опасно расширились. Взгляд Марины парализовал, разжигал огонь в крови и скручивал легкие в тугой узел. Нарочинская рвано выдохнула, и мужчина почувствовал, как атмосфера становится тяжелой, сладкой и вязкой одновременно. И только потом сообразил, что держит ладонь Марины и гладит ее тонкие красивые пальцы. — Отойди. Его низкий голос доносился до женщины глухо, как сквозь вату, и с какой-то задержкой, словно через неисправный телефонный аппарат. А ее мозг почему-то работал медленнее обычного. Поэтому Нарочинская послушалась, но с небольшим опозданием. Мужчина, забывшись, потянулся за ней. Господи, какая у нее нежная кожа… У Брагина от удовольствия все внутри сворачивалось, разворачивалось и снова сворачивалось. Он рисовал круги на ладошках, гладил руки, плечи и шею, едва сдерживался, чтобы не перейти на лицо. И мечтал, чтобы она его остановила. И боялся, что это произойдет. Марина не сопротивлялась, глядя на Олега бездонными очами, как завороженная, и периодически забывая дышать. От невинных пока прикосновений по коже поползли мурашки, дыхание сбилось, в груди потяжелело, а низ живота завыл в предвкушении. Она хотела Брагина. И не хотела, чтобы он так на нее действовал. Это было неправильно. Краем сознания Олег понимал, что ему нужно уходить. Срочно. Хотя бы в ванную. Под ледяной душ желательно. Но ноги отказывались двигаться. — Останови, обвинять будешь, — непослушными губами произнес он и сам себя не услышал. Вместо ответа Марина бессильно прикрыла глаза. Брагин простонал что-то сквозь зубы и постарался заправить женщине за ухо непослушную прядь волос. Со второй попытки удалось. Нарочинская открыла глаза, и мужчина понял, что сейчас взорвется. Не смотреть на ее губы было невозможно, не ощущать ее такой дурманящий взгляд было бы сильнейшим наказанием. Он желал эту женщину до безумия. — Не буду, — тихо произнесла она, и Олег ощутил что-то похожее на наркотическое опьянение. Они не поняли, кто кого первый поцеловал. Да это и не имело значения. Эмоций в эту ночь было еще больше, ощущения, на трезвую голову, были совершенно невыносимыми, а воспоминания обещались быть самыми яркими за всю сексуальную биографию у обоих участников процесса. Брагину даже соседи пару раз по батарее стучали. Но Олег и Марина их не услышали.