***
Отлично. Он попытался успокоиться, но, наконец, один, со своими мыслями, он не смог. Если Лань Ванцзи откажется от этого шанса, он сам воспользуется им. Он будет делать то, что сказал Лань Ванцзи, а затем делать то, что ему нужно. Вэй Усянь ждал, пока заклинание исчезнет, он небрежно положил книги и одежду на место, где, как он предполагал, они принадлежали. Помимо тех, которые были запятнаны кровью Лань Ванцзи, он поместил их в соседнюю комнату с ванной. Это была не самая плохая комната, но проблема была не в этом. Проблема не в условиях жизни, а в том, что он не может здесь жить, пока под ним горит огонь, говоря ему, что нельзя оставаться, пока другие страдают. Он должен был уйти. Что делать? Он не знал. Его мысли метались. Прошел месяц, а Вэни давно ушли. Он подумал о Четвертом дядюшке, который никогда никому не причинял вреда, у него просто была фамилия, которую многие считали нежелательной. Вэй Усянь снова хотел драться, с кем-нибудь, с чем-нибудь, с чем угодно. Его энергия восстанавливалась после всплеска ранее. Однако образ Вэнь Цина промелькнул и перед его глазами. Должно быть, это она заставила его потерять сознание на такое время — почему Вэй Усянь не хотел драться с ней? Он ненавидел Лань Ванцзи или ненавидел быть тем, кто все контролирует? Его глаза снова метнулись к двери, перед которой бросился Лань Ванцзи, чтобы помешать ему уйти через несколько часов. По мере того, как он приближался, голова слегка гудела, когда он подходил ближе, и по мере приближения гул становился все громче и громче. Он ждал, но ничего не произошло, кроме непрерывного гудения. Он никогда не видел ничего подобного. Это должно быть проклято. Но тогда подождите, нет! Зачем клану Лань держать проклятую дверь в своих комнатах? Как Лань Ванцзи мог пройти без проблем, но он издает звуки, когда это делаю я? Жужжание даже напомнило ему о неодобрении Лань Ванцзи. Воистину, это Облачные Глубины. Даже дверь меня презирает. — Что за… — пробормотал он. Услышав собственный голос, он оживился. Заклинание прошло, так где же Лань Ванцзи? — Лань Чжань? — крикнул он, проверяя воду. — Лань Чжань! Вернись сюда сейчас же! Ничего. — Я нашел твое порно! Лань Чжань, я открою его! Тишина. — Вау, Лань Чжань! Я не знал, что тебе нравятся такие девушки! Вот это да. Абсолютно ничего. Что ж, его здесь точно нет! Это гениальное мышление заставило его потянуться к деревянной входной двери. Голова гудела, когда его рука тянулась к двери. Хм. Это было странно. Он понял, что гудение было у него в голове. — Кто-то определенно заблокировал дверь — подумал он, когда пронзительный звук пронзил его уши. Как будто кого-то может остановить головная боль. Давай, Лань Чжань, не будь таким наивным по отношению к людям! В последний момент он дотронулся до дверной ручки. И сразу пожалел об этом. Из двери ударила молния, раскаленная добела и обжигающая. Он горел от кончиков пальцев, которые касались дверной ручки, вплоть до его ничего не подозревающей руки. Белый свет трясся, раскалываясь, вой в его ушах становился все громче и громче, когда он слышал и чувствовал громкие болезненные разрывы. Поражение света вырвалось, как молния, болезненно проникая в тело Вэй Усяня и врезаясь в его кожу, как только он коснулся двери. Все это произошло за полсекунды, когда он потянулся к двери, но ему казалось, что его пытают часами. У него не было даже возможности попытаться открыть ее, прежде чем последний белый удар ударил его в грудь, отбросив назад через комнату. Он ударился об пол в беспорядке конечностей, ударился о твердый пол с глухим стуком. Кровь хлынула из его руки, когда разорванные злые рубцы кожи распространились от его руки до плеча. Глубокие темно-бордовые лужи собрались под ним и окрасили его мантию в такой глубокий красный цвет, что он стал почти черным. Его голова ударилась об пол при ударе, и он потерял сознание.***
Вэй Усянь пробился сквозь заросший виноградной лозой лес. Он не мог вспомнить, как сюда попал; это было слишком туманно. Его тошнило от влажности. Каждый раз, когда он прорезал себе путь через несколько лиан, преграждающих ему путь, появлялись новые, обвивающие его руки и ноги, как будто они пожирали его целиком. Он рубил и рубил, освобождая себя и пробегая вперед на несколько ярдов, пока из земли не проросло больше растений. Они схватили его за лодыжки, потеряв равновесие. — Помогите мне! — закричал он, когда рука, державшая Суйбянь, была охвачена толстым темно-зеленым стеблем. Он попытался слегка переместить запястье, чтобы нанести удар, но Суйбянь пропал. Его рука сжала воздух. Глупый мальчик, ты должен знать, что ты больше не можешь этим владеть! Голоса сказали: пора возвращаться на землю. — НЕТ! — закричал он, изо всех сил пытаясь сжать их хватку. Они говорили в его голове. Их было тысячи. Да, дитя, ты наш! Здесь вам никто не поможет. — Цзян Чэн! — он выкрикивал имя. Кто-то должен был его услышать. Кто-то должен был прийти и помочь. Они не оставили его умирать. Он не мог сделать это снова. — Шицзе! Лидер клана Цзян! Я здесь! Пожалуйста! Хватка на его предплечье усилилась, когда виноградные лозы змеились по его коже. Он прикусил виноградную лозу, обвившуюся вокруг его запястья, рвав зелень зубами. Он был горьким и имел вкус тухлой крови, но он высвободился. Он зашипел на него, дым выходил из зияющей дыры, когда он освободил руку. — Вэй Ин. Перед ним стоял Лань Ванцзи. Вэй Усянь моргнул, глаза горели от дыма. Откуда появился Лань Ванцзи? — Лань Чжань, — запаниковал он, его глаза стали дикими. — Помоги мне! Вы ведь поможете мне? Пожалуйста, используй свой меч! Но этот Лань Чжань остановился. Голоса хихикали. Зачем ему помогать? — Лань Чжань! — закричал он снова, но фигура перед ним даже не моргнула. Глупый. Он ненавидит тебя, как и всех остальных! Вы смеете полагать, что кто-то будет заботиться о вас? В тебе была только одна достойная вещь, и ты отдал ее Цзян Чэну. Ты помнишь, что чувствовал, дитя мое? Вы помните свои крики, как они продолжали будить вас, когда ваше тело теряло сознание от боли? Нет нет нет! Когда они напомнили ему о боли, которую он чувствовал раньше, казалось, что она возвращается, чтобы прикончить его. Вэй Ин разочарованно вскрикнул. — Лань Чжань! Я прямо перед тобой! Ты видишь меня? Просто поднимите свой меч и помогите мне, пожалуйста! Ты… Ты сказал, что не убьешь меня! Ему не нужно убивать тебя, дитя. Ты сделаешь это с собой. Ты всего лишь ошибка в этой жизни. Ублюдок! Ты должен был умереть вместе с родителями. Нет, тебя ждет гораздо более болезненный конец. Смотри, как они смотрят, как ты умираешь, и не при этом не помогают! Лозы корчились вокруг его шеи, груди, глаз, он больше не мог видеть, и они отсекали его воздух. Он умирал, и Лань Ванцзи наблюдал за ним. Он задохнулся, отчаянно нуждаясь в воздухе. Пространство перед ним было черным как смоль. Он изо всех сил пытался вдохнуть.***
Он чувствовал, как колотится его сердце. Он знал, что ему снова снился сон. Черт возьми, разве я не смогу прожить один день, не выбившись из строя? Собираясь двигаться, тело Вэй Усяня протестовало от боли, когда он снова попытался сменить положение. Ему казалось, что его правая рука горит, даже если она все еще горит. Он горел, как будто кто-то заливал яд в открытые раны. Он нуждался в Вэнь Цин, нуждался в ее медицинском опыте. Если она ему не поможет, он потеряет руку. Отрубить ему руку тупым ножом было бы меньше. Он был в этом уверен. — Лежи спокойно. Глаза Вэй Усяня распахнулись. Лань Ванцзи сел рядом с ним, склонившись над его правым боком. Лань Ванцзи больше не носил окровавленные мантии, которые были раньше, и выглядел так же идеально, как всегда. Если бы Вэй Усяня не было там несколько часов назад, он бы вообще не узнал, что Лань Ванцзи был ранен. С заходом солнца комнату освещали свечи. Должно быть, снова наступил вечер, а это означало, что он проспал несколько часов после того, как утром попытался открыть дверь. Целый день потрачен впустую. Это не имело значения. Боль, охватившая его тело, снова заставила его уснуть. У него не было сил бороться с этим. Лань Ванцзи осторожными кончиками пальцев держал руку Вэй Усяня, чтобы она не двигалась, когда он наносил бальзам на открытые раны. Вся правая рука Вэй Усяня была рассечена, и оставшиеся клочки кожи покрылись волдырями и пульсировали. Бальзам ужалил кожу. Вэй Усянь вскрикнул от боли. Он знал, что выглядел как беспомощный младенец. Он ничего не мог с собой поделать. Не мог мыслить от боли. Он думал, что было больно, когда его тело просыпалось накануне, но это был другой уровень боли. На этот раз казалось, что его рука разрывается секунда за секундой, и в раны лился огонь. Он снова был девятилетним мальчиком, который плакал, чтобы его шицзе спасла его. — Это слишком больно, — плакал он. — Прекрати! Пожалуйста! — Горячие слезы нескончаемыми потоками катились по его щекам. Выражение лица Лань Ванцзи было напряженным, от концентрации или чего-то еще, Вэй Усянь не знал. Он, должно быть, все еще злится и ненавидит помогать мне. — Лань Чжань, — крикнул он, — Что это было… — Мне очень жаль, — сказал Лань Ванцзи, — я не знал о силе этого барьера. Но это идет в обе стороны, пожалуйста, будьте осторожны в будущем. Вэй Усяню было наплевать. Ему было все равно, ни капли. Он больше никогда к ним не прикоснется. Он будет доверять Лань Ванцзи, как он это делал много раз прежде, и не позволит своему гневу взять верх над собой — он просто хотел, чтобы боль прекратилась. Вэй Усянь издал леденящий кровь крик, когда Лань Ванцзи вытер запястье тряпкой, вытирая гной, образовавшийся вокруг ожогов. — Извини, — так тихо пробормотал Лань Ванцзи, Вэй Усянь чуть не пропустил это. Вэй Усянь кивнул и закусил губу, чтобы не дать вырваться другому крику. Лань Ванцзи не был таким мягким и точным, как Вэнь Цин, но он быстро очистил раны и применил бальзам. Обильно замаскировав каждую глубокую рану, он изучал свою работу, пока Вэй Усянь подавлял крики. Даже с лекарством он не мог пошевелить рукой, не чувствуя, как будто ее оторвало зубы зверя. Проклятая дверь! Откуда мне было знать, что он попытается меня убить? Когда Лань Ванцзи начал осторожно перевязывать руку Вэй Усяня, он сказал, не глядя в глаза: «Если ты будешь молчать, я объясню». Даже если я этого не сделаю, ты снова заткнешь меня. Вэй Усянь так и поступил. Он молча лежал, пока Лань Ванцзи обматывал ткань вокруг его руки, рассказывая о том, как он встретил Вэнь Цин, и она хотела, чтобы Вэй Усянь оставалась здесь с помощью Лань Ванцзи, пока Вэй Усянь не сможет жить в мире. Вэй Усянь слушал так хорошо, как мог, пытаясь понять слова Лань Ванцзи, когда он одновременно вскрикивал от боли. — Итак, — сказал Вэй Усянь, снова повернув голову, чтобы посмотреть на Лань Ванцзи, который завершал работу над повязкой на его плече. — Ты планируешь очистить мое имя, чтобы я мог быть свободным? — Рукава мантии Ланей были обрезаны достаточно, чтобы Лань Ванцзи смог добраться туда, куда ему нужно, но Вэй Усянь все еще чувствовал себя незащищенным, как будто остальной одежды там не было. Он не знал, должен ли Лань Ванцзи портить одежду своей секты таким образом, но не догадывался. — Да, это то, что я только что объяснил. Ты ударился головой? Вэй Усянь нахмурился, но Лань Ванцзи был очень серьезен. Он посмотрел на Вэй Усяня, как будто ожидал ответа, в котором не было бы оскорблений. — Нет! Конечно, я не ударился головой, почему ты обращаешься со мной как с идиотом?! — он сдержался. — Я-я… Но зачем тебе это делать? — Вы не сможешь в одиночку. Вэнь просили меня помочь. — Лань Чжань, ты знаешь, что обо мне говорят. Думаешь, сможешь? — Он резко выдохнул от очередного жжения в руке. Губы Лань Ванцзи сжались в тонкую линию: «Я бы никогда не согласился с этим планом, если бы не». Он посмотрел на Вэй Усяня — Разве… мы плохо друг друга знаем? — Он отвел глаза. Вэй Усянь вздрогнул, когда Лань Ванцзи завязал повязку сверху. Он был твердо на месте, хотя в некоторых частях уже просачивалась кровь. Он вздрогнул еще больше. — Ты отрицал это раньше, — сказал он сквозь зубы. Лань Ванцзи выпрямился, поставил банку с бальзамом на стол у кровати и сложил грязную ткань. Он ничего не сказал, как если бы он раньше оговорился и вернулся к отрицанию. Вэй Усянь сосредоточился на том, чтобы больше не позволять слезам падать, когда воцарилась тишина, позволяя ему сосредоточиться на невыносимой боли. Он, должно быть, был похож на девушку, попавшую в беду, чей муж погиб во время ночной охоты. Как его- Не останавливайся. — Разве тебе не стыдно, Лань Чжань? — Он выдавил слова между тяжёлыми вдохами — Ты ненавидишь прикасаться к другим, и вот ты меня раздеваешь. Если он мог подразнить Лань Ванцзи, это, по крайней мере, отвлекло его. — Это? Часть Вэй Усяня сказала «да», унизительно, насколько слабым он выглядел. Другая часть сказала нет. За прошедший день он: пришел в сознание, несколько раз терял сознание перед Лань Ванцзи, дрался с ним и разрыдался, когда прикладывал лекарства к своим ранам. Конечно, лечение было не самой неприятной частью. Вэй Усянь подумал — Я не уверен. Лань Ванцзи начал вставать. — Это не первый раз, когда мы так близко, — он откашлялся, уши стали розовыми. Вэй Усянь кивнул и зажмурился. Разговоры помогали, но боль все еще была невыносимой. — Хорошо, но как насчет остального? Зачем ты мне так помогаешь? Он ждал, но ответа не было. Когда он заглянул, Лань Ванцзи тщательно раскладывал лекарства и полностью встал, вежливо кивнув Вэй Усяну и собираясь уйти. — Я вернусь, чтобы залечить твои раны утром. Вэй Усянь скривился от ужаса, думая о том, чтобы провести ночь с рукой в таком состоянии. Бинты уже начали болеть на изодранной коже — Не думаю, что смогу заснуть от такой сильной боли. Лань Чжань! Чего бы Вэй Усянь ни ожидал, это было не для Лань Чжаня, который снова сел на край кровати. — Что ты- Лань Чжань покачал головой, его лицо стало суровым, и Вэй Усянь знал, что нужно заткнуться. Поток золотой энергии тек из Лань Ванцзи, его руки парили над рукой Вэй Усяня, чтобы онемел изодранную конечность. Ощущение, будто огненная боль гаснет. Как будто это был всего лишь зуд, который, наконец, может получить облегчение. Холодный воздух обдувал раны, обволакивая кожу и охлаждая их до онемения. Вэй Усянь не мог не застонать от облегчения. Это было так хорошо, что слезы на его глазах перестали капать. — Мм, — простонал он, чувствуя облегчение, переполнявшее все чувства. — Спасибо, спасибо, — выдохнул он с облегчением. А потом все прошло так же быстро, как и началось. Лань Ванцзи остановился и начал вставать. — Нет! — Вэй Усянь плакал, протягивая к нему здоровую руку, и слезы текли от боли, вызванной его перемещением тела. — Ты собираешься уйти? — Мучительный ожог возвращался под кожу. — Прошу прощения за ранее, мне очень жаль. Я неправильно тебя понял, — крикнул он, — пожалуйста, не оставляй меня в таком состоянии, это слишком больно. Лань Чжань, пожалуйста. Разбитый Вэй Усянь наблюдал, ожидая Лань Ванцзи с постели. Он умолял его остаться, чтобы унять боль, когда он снова начал извиваться и кричать от боли. Если бы Лань Ванцзи не чувствовал небольшую вину за то, что не объяснил подопечным перед их аргументом, это было бы его собственной психологической гибелью в тот момент. — Все в порядке, — сказал он, подкрадываясь к плачущему мужчине. — Я останусь. Он мягко начал снова высвобождать энергию в Вэй Усянь и наблюдал, как глаза другого закатились в смеси удовольствия и облегчения. Это было действительно неуместно видеть, и он пытался игнорировать ментальные образы, которые это создавало, когда он убаюкивал другого, прежде чем сон, наконец, захватил и его. Всю ту ночь, когда Вэй Усянь просыпался в безумной агонии, Лань Ванцзи был рядом, чтобы дать ему всю энергию, необходимую для притупления боли. И когда Вэй Усянь кричал, чтобы это прекратилось, чтобы кто-нибудь помог ему, Лань Ванцзи продолжал шептать, что он здесь, и его слова не были услышаны до утра.