5 недель назад
Путешествие из Илина в Гусу заняло гораздо больше времени, чем ожидал Лань Ванцзи. Фактически, на это потребовалось вдвое больше времени и вдвое больше духовной энергии, чем он ожидал. Когда он и Вэнь Цин разработали этот план, он не подумал о физических потерях, которые это может нанести его телу. Но, тем не менее, он продвигался вперед, стиснув зубы и спасая две жизни. Как будто когда-нибудь будет другой вариант. Истощению, которое нарастало во время тяжелой энергии, не способствовал тот маленький факт, что он всю дорогу нес не только бессознательного взрослого человека, но и больного малыша. Обняв одной рукой Вэй Усяня, другой прижал А-Юаня к груди, пытаясь сохранить равновесие и скорость. А в записке говорилось: Вэнь Юань находится в доме бабушки. Я дала ему очень слабое успокоительное, он не должен просыпаться до вашего приезда, но может отправиться в путь. Удачи и спасибо, Второй молодой мастер Лань. Но когда он помчался в маленькую хижину, мальчик весь был залит тонким слоем пота. В его руке была мертвая хватка за маленькую игрушку-бабочку, и он горел. Если бы Лань Ванцзи рискнул предположить, то это было бы так, что, пока он находился в этом плохо построенном доме один в течение нескольких дней, там никого не было, чтобы регулировать температуру, и он заболел. Он был уже маленьким и, возможно, недоедал из-за неизменной диеты в Могильных курганах. Ему нужно как можно скорее вернуть их обоих к Гусу. Он сомневался, что сможет хоть как-то отдохнуть по дороге теперь, когда не только пытался доставить их в безопасное место, но и мчался по часам против здоровья Вэнь Юаня. Очень невежливая цепочка слов, которые он слышал раньше, чем Вэй Усянь, пришла ему в голову. Глубоко вздохнув, он передал небольшое количество духовной энергии спящему малышу, прежде чем поднять его на руки и вернуться к Вэй Усяню. Он мог только надеяться, что сам сможет проделать путь со своим нынешним уровнем силы. Если бы кто-нибудь еще видел его в пещере, дрожащими руками, когда он вытаскивал иглу из головы Вэй Усяня, они бы подумали, что Лань Ванцзи потерял самообладание. В тот момент он был далек от идеального образа Хангуан-Цзюня, которым так восхищались многие. Когда они достигли окраины Гусу, Лань Ванцзи почувствовал глубокое напряжение в своих мышцах. Что еще хуже, Вэнь Юань начал шевелиться во сне. — Гэгэ… — проворчал он, потираясь грязным лицом о шею Лань Ванцзи. Он все еще чувствовал лихорадку, исходящую от мальчика, и снова почувствовал приступ паники. Ему становилось хуже, и он не был уверен, что ребенок сможет вынести это все, когда проснется. — Мы скоро прибудем, — сказал он себе, — я могу отправить его прямо в лазарет. Но Вэнь Юань начал плакать незадолго до их прибытия. Вот вам и план незаметно провести их обоих. — Мне очень жаль, — прошептал Лань Ванцзи, прислонив потерявшего сознание Вэй Усяня к дереву в части леса, окруженной темными кустами. Если бы он был не только быстрым, но и невероятно удачливым, он смог бы вернуться вовремя. Он наложил на грудь спящего согревающий талисман, чтобы защитить его от холода, а затем удалился. Впервые за неизвестно сколько времени он сбежал. Он побежал в Облачные Глубины, неся на полной скорости кричащего, охваченного лихорадкой ребенка. Головы повернулись, когда он влетел, все думали, что что-то пошло не так. Лань Ванцзи не нарушал правил, никогда. — Хангуан-Цзюн… — воскликнул изумленный ученик, стоявший у входа, но он шел слишком быстро, чтобы расслышать оставшуюся часть предложения. В лазарете молодая медсестра взяла А-Юаня из его рук, усадила его на кровать и осмотрела, пока другой медик начал снимать рваную одежду. Лань Ванцзи тяжело дышал, его тело балансировало на грани полного падения в обморок, но он поднялся, услышав громкие эхом приближающиеся шаги. Он привык к устрашающим звукам с юных лет, это было естественной реакцией — убрать с его лица любые признаки эмоций и встать как можно более прямо и уравновешенно. Как будто он был не чем иным, как хорошо обученным, бесстрастным учеником. Не было и следа семейной любви, когда его дядя ворвался, презрение отразилось на его лице. Его лицо покраснело от ярости, когда он закричал, что Лань Ванцзи нарушил различные правила, но он замер, когда заметил А-Юаня на кровати. — Что это означает? — он требовательно спросил он. — Что это, это… Чей это ребенок? Лань Ванцзи, должно быть, тоже выглядел не в лучшей форме. Он не мог должным образом купаться в течение нескольких дней, и когда А-Юань проснулся, он провел слишком много времени, используя мантию Лань Ванцзи в качестве салфетки. Тем не менее, ему нужно было быть твердым в выборе слов. От этого зависела безопасность А-Юаня. — Мой, — сказал Лань Ванцзи, — он мой. Резкий крик А-Юаня, когда медик пытался вырвать игрушку из его рук, чтобы очистить их, разнесся по комнате. — Лань Ванцзи! — отругал его дядя. — Не шути. — Это ребенок, которого я очень хорошо знаю, и его семья была убита. Лань Цижэнь выглядел так, словно собирался отругать его и скривил от отвращения лицо. — Этот мальчик — Вэнь? Его здесь не может быть! Лань Ванцзи вежливо поклонился. — Я возьму на себя ответственность, — сказал он, преодолевая боль в теле. Ему просто нужно было сделать еще немного, он почти закончил. — Я назову его своим. Если возникнут какие-либо проблемы, вы можете наказать меня так строго, как это требуется. Медики наблюдали за парой в тихом изумлении, наблюдая за идеальным учеником, умоляющим о наказании за неизвестного ребенка. Но что мог сделать Лань Цижэнь — отправить больного ребенка обратно умирать? Лань Цижэнь фыркнул и направился обратно к двери, его личные слуги последовали за ним и пренебрегли его племянником, который остался в глубоком поклоне.***
Когда в Облачных Глубинах поднялся шум, слишком отвлеченный новоприбывшим молодым человеком, Лань Ванцзи сумел перенести Вэй Усянь через заднюю стену.***
Он смотрел, как рыдал Вэй Усянь, свернувшись калачиком на половицах, и укол вины ударил его в живот. Должен ли он сказать ему раньше, когда Вэй Усянь совершал самоубийственные действия, чтобы выбраться отсюда? Поверил бы Вэй Усянь ему, если бы у него не было физических доказательств? Неужели он все еще ему не доверял? Но все, что сказал Вэй Усянь, было — Спасибо. Спасибо, Лань Чжань. Лань Ванцзи коротко кивнул и пошел положить приготовленную еду на стол, прежде чем вернуться, чтобы помочь другому мужчине подняться с того места, где он лежал на полу. Однажды они сказали, что они родственные души, которым суждено продолжать находить друг друга. Поймет ли Вэй Усянь, что, хотя Лань Ванцзи сделал это из-за него, он все равно спас бы А-Юаня? Они оба знали, что значит быть без родителей, рожденным в хаосе. Как он мог оставить ребенка? Пока Вэй Усянь ел, Лань Ванцзи объяснил, что А-Юань, теперь Лань Юань, полностью выздоровел, и Лань Ванцзи наконец смог увидеть его сегодня. После всех этих недель А-Юань вышел из жилого помещения и обнял Лань Ванцзи за бедро, крича о том, что его новая одежда пахнет цветами, и что у него появился друг по имени Цзинъи. Что-то в Лань Ванцзи встало на свои места после того, как он увидел, как мальчик процветает, здоров и не боится жестокостей этого мира. Это было то, чего он не знал раньше, и это вызвало у него эмоциональные волны, когда он пытался сохранять спокойствие при виде. Он сильно отличался от мальчика, которого он впервые встретил в Илин. После того, как Лань Ванцзи помог ему выучить некоторые правила клана, его дядя настаивал, чтобы он начал изучать сразу, чтобы как можно быстрее отдать ребенка в клан, чтобы сократить потенциальный переходный период. Лань Юань внезапно положил свою любимую бабочку на колени Лань Ванцзи. — Гэгэ, возьми, — сказал он, глядя на него большими глазами. — Гэгэ нужен сон. Я сплю с игрушкой. Он подарил Лань Ванцзи игрушку, потому что тот выглядел усталым. По какой-то причине А-Юань настаивал, что Лань Ванцзи нужно поспать, что лицо его гэгэ устало. Наверняка, от недели постоянной передачи энергии. Наверняка. Вэй Усянь покачал головой в этой части истории, сказав, что Лань Ванцзи по-прежнему выглядит неестественно безупречным. Лань Ванцзи не позволил этому показать, что от этого небрежного комментария что-то трепетало в его груди. Он продолжил объяснять, что А-Юань должен был жить с другими детьми и расти как член ордена. Это была лучшая защита, которую они могли предложить ему. — Могу ли я увидеть его? — Вопрос Вэй Усяня не стал неожиданным. Лань Ванцзи перестал говорить ему, чтобы он не разговаривал во время еды. Он слушал всего полсекунды, а затем завел новую тему разговора с недожеванной пищи. — Небезопасно, — нерешительно ответил Лань Ванцзи. В конце концов, он не знал, согласится ли Вэй Усянь на его условия. Он и раньше был достаточно расстроен способами защиты Лань Ванцзи. — Если он скажет о тебе другим… Вэй Усянь казался расстроенным, но слишком обрадованным перспективой того, что А-Юань жив, поэтому принял это без особой суеты. Он просто вежливо кивнул и проглотил остаток воды. — Хорошо, — пробормотал он. — Я приму, что это правда, на данный момент. Но не разрушай мои надежды навсегда, хорошо? И тебе нужно убедиться, что ты рассказываешь мне, как у него дела. И поиграй с ним, пожалуйста? Не превращай его в такого серьезного, как и все вы. — Я сообщу тебе новости, — пообещал Лань Ванцзи, не принимая оскорбление на свой счет. — И хорошенько его обучу. — Я доверяю тебе. Если ты так говоришь, я знаю, что ты это сделаешь. Кто еще мог бы сделать работу лучше, чем ты? После их обсуждения воцарилось неловкое молчание. Обычно это было время, когда они готовились ко сну. Но теперь Вэй Усянь достаточно исцелился, и в услугах Лань Ванцзи он больше не нуждался. Теперь Лань Ванцзи просто мешал ему отдохнуть. Он подумал о том, как он помог Вэй Усяню подготовиться ко сну всего несколько ночей назад, касаясь кончиками пальцев его обнаженного плеча. — Спокойной ночи, Вэй Ин. — Он не смотрел на выражение лица Вэй Усяня, когда уходил. Лань Ванцзи вернется в пустой Цзинши, и все вернется на круги своя. Вэй Усянь будет в безопасности, а Лань Ванцзи будет выполнять свои обязанности.