—Нет дела мертвым до живых, нет дела лорду до слуги, нет дела справедливости до людей.
Отец Владимир, жрец бога Смерти
По узкой дороге медленно двигалась компания из четырех человек: Черный мечник, следопыт, волшебница и паладин. Они мирно болтали, вернее, болтали трое из них, а мечник молча изучал окружение. Миновав небольшой лесок, четверка очутился на плато, западный склон которого спускался к реке. На восточном склоне маячила часовенка; на площадке перед ней на постаменте стояла статуя с изображением какого-то божества, а у ее ног виднелись два вытесанных из камня скрещенных меча. На лестнице, ведущей в часовню, стоял и, посмеиваясь, ударял в колокол отшельник, окруженный полусотней прислужников с зажженными свечами, звонарями, барабанщиками, и прочими музыкантами, и все эти люди до времени хранили молчание. По дороге сомкнутым строем, по семи человек в каждом ряду, все с унылым выражением на лицах, шли, опираясь на длинные кривые палки, пять с лишним тысяч мужчин и женщин. К ним с тихим шумом подстраивались новые толпы, появлявшиеся откуда-то со стороны, точно такие же, как и их соседи по ряду. Волна за волной проходя мимо часовни, они подставляли под благословение свои посохи и брали у прислужников каждый по свече. Шествие это так растянулось, что у передних свечи уже догорали, меж тем как у задних только-только еще разгорались. Перед изумленным взором четырех авантюристов мелькало великое множество самых разнообразных голов и лиц — широких, как бочки, вытянутых, словно веретено, обветренных, упитанных, горделивых, подтянутых или же гнусных, противных, увенчанных ястребиными носами и пустыми глазами, лишенными желания жить. Внезапно заныли, забили, запели, загудели, загудели, зазвонили, загремели колокола, волынки, свирели, барабаны. Этот содом послужил пришедшим своего рода знаком, по которому они разом затушили свечи (по крайней мере те, у кого они еще горели), не разбирая возраста и пола, принялись охаживать друг друга своим оружием. Вследствие этого началась форменная неразбериха. А там — кто во что горазд: один лягается, другой бодается, третий пинается. Вон тот ринулся в бой на бараний манер — головой вперед, и сослепу наткнулся на троицу рассвирепевших стариков, а уж те за себя постояли. Плаксы и трусы ревели от боли, но в то время как они все еще хныкали и жалобно взывали к богам, на них с быстротой молнии налетали другие, более холоднокровные и жестокие, опрокидывали несчастных плакс и безжалостно их топтали. А отшельник глухо смеялся себе в густую бороду. Те, что остались на плато, подставляли один другому синяки, вышибали зубы, задавали волосяного деру, рвали в клочья свою одежду. А отшельник лишь смеялся, почесывал бороду и приговаривал: — Так, так, ребятушки! Кто смело грешит, смело платит. Сказал ведь один мудрец, что грех сотворен человеком, но вкус у него божественный. Прав он был, черт побери! Тем временем следопыт Алексей приблизился к отшельнику, пока его товарищи смотрели на свалку, развернувшуюся перед ними: — Отец, — с недоумением спросил он, — что эти бедняги натворили такого, что они пытаются переубивать друг друга? За что же они так страдают? Но отшельник не слушал его и кричал: — Эй вы, дармоеды, приуныли, косточки ноют? Устали кулаки — слава богам, у вас ноги есть. Они вам не на то даны, чтобы удирать, как зайцы. Давайте, братцы-сестрицы, бейте сильнее, пусть вся ваша чернота выйдет из вас вместе с потом! А коли притомились — так не грешнику судить о тяжести его проступков и том, как следует его искупить. Уж на это и я выделен. Внезапно отшельник заделал пасс рукой и на башне часовне стали бить в колокол. Дудки, барабаны, трубы, волынки, свирели и железки разом стихли. Это был сигнал к миру. Сражавшиеся в миг остановились, замерли, словно статуи, и стали подбирать раненых. Хуже всего пришлось женщинам и старикам, многие из них и на ногах то еле стояли, не то что ходить. Более сильные мужчины помогали особо пострадавшим, взваливая их на руки или плечи. Наконец отшельник, вдоволь отсмеявшись, сказал им: — Теперь можете идти. Завтра посмотрим, стоит ли нам возвращаться сюда еще. С миром изыдите вон, дамы и не дамы! Богомольцы, с отвращением и злостью глядя на своего мучителя, но по чему-то не смея даже открыть рот, медленно потащились прочь. Многие из них падали, их товарищи с не меньшим трудом помогали им подняться. Постепенно процессия скрылась из глаз на пустынной дороге. А колокол все трезвонил, распугивая птиц. Трезвон все еще не смолкал, ветер все еще по временам доносил мужские и женские голоса, проклинающие старца, когда Черный мечник обратился к отшельнику и спросил, какая воля или неволя заставила их прийти сюда и довести себя до полусмерти. Отшельник улыбнулся в густую бороду и сказал: — Не тебе, сын Солнца, осуждать мою епитимью. Как твоя доля и доля твоих друзей — воевать, так моя — нести волю Божью. Ты видишь эту статую. О, я знаю, что ты видишь ее впервые. Это Справедливость. Слепая, несчастная женщина, да. Всеми брошенная, ненавидимая. И я ненавидим. Но вместе с тем, ее извратили. Плети, костоломы, плахи… Все это превращает девушку в монстра. А те мечи у ее ног — мои деяния в ее славу. Так на чем я остановился? Ах да, ведь грех сам себя не искупит. И тут в дело вступаю я. Все те люди, что пришли сюда — монстры, натянувшие на себя человеческую шкуру. Мать, убившая детей, чтобы не голодать. Мошенник, который обманывал бедняков. Насильник, бравший маленьких девочек. И прочие личности, которым здесь самое место. Это ад, ад, который принадлежит только мне. Это их тюрьма, в которой содержатся те, кто совершал гнусные преступления, содержатся заслуженно и справедливо. Все они злодеи, заслуживающие смертной казни. Я заставлю их страдать так же, как они сделали это с другими. Моя надежная система, способная извлекать силу из чужой боли или несчастья. Силу, что я отдаю ей. — К чему ты рассказываешь мне это, мертвец? — усмехнулся Черный рыцарь. — Ты вряд ли имеешь даже совесть, откуда у тебя возьмется справедливость? — Хе-хе-хе, а ты догадался! Я-то, старый, подумал, что твой разум слишком развращен моей Меткой. А ведь ты крепок, Арториас, сын Солнца. Можно задать вопрос: как ты понял? Мир пошатнулся и развалился, словно декорации на сцене, обнажив черную бездну. Компаньоны Черного рыцаря рассыпались в прах и исчезли, сам же отшельник изменился. Его плоть сползла с лица и головы, драная борода отвалилась вместе с челюстью, а одежда стала более древней и богатой. Посох его удлинился и стал железным. В мертвых глазах вспыхнули угрожающие зеленые огоньки. — От тебя пахнет смертью. Ты когда в последний раз мылся? — Забавно. Давно, друг мой, давно. Ну да это не важно, важно иное — ты и правда отличаешься от этих жалких ничтожеств, подсылаемых мне господином Каасом. Будет крайне жалко разбрасываться таким талантом, если ты погибнешь ни за грош, помогая всяким низшим существам. Я бы хотел видеть тебя на своей стороне. — А с чего мне присоединяться к таким как вы? Мне нужны доказательства, что ты не обманешь меня. Вернее, нужны бы были. К твоему сведению, мне глубоко насрать, что вы там хотели от меня. Я служу Гвину, ему и только ему. Прочь из моей головы, мертвец, забирай с собой свои предложения. Но вот за информацию спасибо, теперь буду знать, кого мне здесь в первую очередь стоит убить. — Глупец, ты поплатишься! — яростно грозил мертвый священник. — Скоро ты станешь жертвой, нежитью, и потеряешь разум. Я все равно заполучу твою душу! — Давай, давай, проваливай. Ты здесь беспомощен, я это чую. Дай мне спокойно поспать. *** Арториас почувствовал прикосновение чего-то холодного, опустившегося ему на голову и пробудился. Открыв глаза, он так и не смог ничего увидеть, на лице у него что-то лежало. Рука потянулась было снять закрывший обзор предмет, но рыцарь даже не смог ее приподнять. Все тело казалось невероятно тяжелым, будто отлитым из чугуна. С губ невольно сорвался тихий стон, с пробуждением проснулась и боль в правом плече, том самом, отмеченном проклятым клеймом. Перед глазами вновь пронеслись картинки сна. «Будь ты проклят, тварь мертвая! Мучишь чужие души, попытался меня запугать. Но в чем-то ты прав. Справедливость моя развращена, я почти потерял себя в попытках добиться своей цели. Надеюсь, я смогу искупить свою вину.» Боль заставила сознание оторваться от размышлений и в голову ударили воспоминания о достижении той самой «цели». Обнаружение хранилища зеркала Малихо, разделение с товарищами, столкновение с демоном, предательство Алексиаса, поражение и обнаружение смертельно раненым рыцарем того самого проклятого артефакта. Все после находилось как в тумане, но Арториас помнил только, что его планы удались и он смог вытащить Сиаран из Колодца душ. Но смогли ли они выбраться? Почему же он ничего не видит и не может пошевелится. То, что стекает сейчас по его лицу — это кровь? — Господин, с вами все хорошо? — раздался испуганный женский голос, совершенно незнакомый. – «Это Люси?», — промелькнула у рыцаря мысль и он, слегка повернув голову, стал прислушиваться. – «Нет, на ее голос не похоже. Так кто же это? А, Тьма, как же плечо горит! Великий, слышишь меня. Точно, она же меня больше не слышит, чертова метка глушит мои сигналы.» — Где я? Кто ты? — Я София, сэр Рыцарь, лекарь, — произнес женский голос, снимая мокрую тряпку с его лица. Арториас увидел юную девушку в желтом платочке, которая дружелюбно ему улыбнулась. Она была одета в простое льняное платье, а на поясе у нее висела небольшая сумка, какую обычно носят сборщики лечебных трав. Ее карие волосы доставали ей до щиколоток, а голубые глаза источали спокойное дружелюбие. — Вы в деревне Лиорн. Вас и еще одну девушку притащил странный черноволосый человек, назвавшийся вашим другом. Он сказал, что спас вас. — Алексиас?! Он здесь? Где он? — почти прорычал мечник, порываясь встать. Перемены в лице больного со спокойного на бешено-яростное заставило Софию отступить на шаг, но она почти сразу взяла себя в руки. Она подошла к взбесившемуся, лишенному руки воину, и мягким движением попыталась уложить его обратно. Мечник крайне неохотно вновь опустился на кровать, продолжая тихо ворчать. — Простите, вам лучше не вставать, — посоветовала девушка, накрывая его слетевшим во время короткого буйства одеялом. — У вас все тело ужасно изранено. Я бы могла позвать его сюда, но, боюсь, вы будете слишком пережевать. — Позови его. Я обещаю — переживать не буду. Погоди, можно задать вопрос? Как там Си… в общем, та девушка? — Она еще не пришла в сознание. Я провела несколько бессонных ночей, но с ней теперь все будет в порядке. Вы так волнуетесь, она ваша подруга? — Больше, чем подруга. Она мой учитель. Видеть шок на лице девочки вызвал внутренний смех Арториаса. Конечно, она ведь не знает ни о Гвине, ни о его душе, поделенной между его слугами. И знать ей, разумеется, не стоит. Алексиас… Зачем же он решил спасти их? Ведь он получил себе тело — осуществил свою мечту. Так зачем? В благодарность Колдуна-кузнеца мечник совершенно не верил. Этот хитрый старый ублюдок сначала убил кучу народа, чтобы обрести бессмертие внутри своего лучшего творения, затем, когда ему стало скучно, попытался захватить тело нового хозяина. И «исправившегося» или «вставшего на истинный путь» Сильверхарта представить было очень трудно. Вернее, невозможно. Когда София вышла, Арториас стал задумчиво изучать место своего лечения. Это была небольшая, парусинная палатка, подпираемая четырьмя столбами по углам. У входа палатки стояла небольшая тумбочка, возможно, для обуви или других небольших вещиц. В углу валялись его верные доспехи, собранные в кучу. Было видно, что им нужна хорошая починка. Рядом с матрасом, на котором и лежал мечник, стаяла табуретка с тазиком на нем. «Какая знакомая ситуация, » — усмехнулся рыцарь и закрыл глаза. Не так давно он сам лечил одну пиромантку, а теперь и сам очутился в похожей ситуации. Раздались шаги. В глаза мечника ударил вечерний свет и тому вновь пришлось открыть их. На пороге появился высокий мужчина с худым лицом. Его черные с проседью волосы были коротко подстрижены, мужчина был одет в длинный, черный камзол на голый торс, на его шее был намотан серый шарф. Глаза мужчины горели холодным черным огнем, рот был крепко сжат. Алексиас Силверхарт, самый могущественный Колдун-кузнец. Этот мужчина, опиравшийся на длинную черную трость, казался слабым и хлипким, но он мог с легкостью избить Арториаса без его способностей. Он не зря был не только мастером по работе с железом, но и великим колдуном, способным на невероятно мощную магию. — Приветствую, мой хозяин. Как ваше самочувствие? — раздался его неприятный голос. — Нормально, правда, не твоими стараниями. Зачем ты вытащил нас оттуда? Ты уже предал меня, лишив способностей в самый важный момент. Чего тебе теперь надо? Ах, как жаль, что я не могу прибить тебя прямо здесь… — Хозяин, хозяин, хозяин. Вы зря меня оскорбляете. Я, вообще-то, спасал вас. Демоница бы убила вас, а вы ни за что не желали прекратить драться. Если бы вы погибли, пользы бы от этого не было бы никому. И, прошу напомнить, что вы сами отрубили себе руку, чтобы отплатить плату за возвращение вашей подруги. Пришлось лишить вас сил и заставить отступить. Я вытащил вас оттуда, но ваши друзья уже ушли или погибли. Вашего волка, который с ними остался, я тоже не нашел, не знаю, что с ним случилось. Подумав пару минут, Арториас нехотя согласился. В конце концов, чернокнижник был прав — рыцарь переборщил, пытаясь убить ту тварь, которая была куда сильнее его. И он совершенно забыл о своей «расплате». Мда, ситуация. Сильверхарт, черт возьми, был абсолютно прав. Теперь он уже начал догадываться, почему он так яростно напал на демона, не беспокоясь о себе. А ведь раньше такого никогда не было: он всегда проверял и перепроверял перед битвой все, что было можно и нельзя. Что же поменялось? Сила, мощь, поделенная между ним и Алексиасом. Она опьяняла, она дарила безжалостную власть над смертными и благодаря ей мечник перестал бояться смерти. Лишь непреодолимое могущество. — …Ладно, притворюсь что ты прав. Жаль, что Сиф пропал. Я отправлюсь на то место, как только разберусь с местными делами, поищу какие-нибудь следы. Надеюсь, они остались в живых. Но не думай, что я всецело тебе доверяю. Верни мне мои силы, смерть мне больше не угрожает, и руку мою отдай. Там уж и посмотрим. — Как скажите, хозяин. Чернокнижник воздел ладонь над лежащим в кровати телом и пробормотал что-то себе под нос. Арториас прошипел нечленораздельные ругательства, когда по всему его телу зашевелились корни Черного дерева, точно такие же, что росли под кожей его спутника. Несмотря на боль, рыцарь вновь почувствовал в себе пробуждение своей силы. Убедившись в том, что все удалось удачно, Алексиас впился себе в грудь пальцами свободной руки и, отодвинув плоть с кожей, как занавеску с окна, запустил ладонь в черноту своего нутра. Оттуда он извлек закованную в железо длань, покрытую чем-то черным, напомнившим древесину. Рука эта оканчивалась острыми, как бритва, когтями, совсем звериными и даже отдаленно не похожими на человеческие пальцы. Арториас ловко поймал конечность и приставил ее на прежнее место. Корни и ветки тут же срослись с черной плотью, став одним целым. *** — Вы на ногах? Но ведь… — удивленно спросила София, остановившаяся на пол пути, сжимая собранные лечебные травы. — И ваша рука? Как, я не знаю такой магии, способной в считанные мгновения восстанавливать конечности? — Не стоило так за меня беспокоиться, — покачал головой Арториас. — Я постоянно попадаю в подобные ситуации, терять куски тела для меня не удивительно. Не волнуйтесь и спасибо. — Н-не стоит благодарности. В таком случае, я позабочусь о вашей спутнице. А вы сейчас куда? — Пойду, встречусь со старостой деревни. Узнаю, могу ли я чем-нибудь тебе помочь. Покажешь нам путь? — Конечно. Ступайте за мной! И, пожалуйста, — добавила она уже тише. — идите рядом. Местные жители вам не очень доверяют. Арториас задумчиво шагал за Софи, Алексиас шел рядом с ним. Каждый думал о своем: София восхищалась умениями этих двоих, Арториас размышлял о том, где он возьмет новый меч (его прежнее оружие было потеряно в катакомбах), а Алексиас… О чем он думал, не смог бы понять никто. Его вечно холодное лицо было полностью непроницаемо и не отражало ровным счетом никаких эмоций. Все троица быстро поднималась по холму в сторону дома старосты. Деревня была расположена на холме, вершина которого была срезана. Весь холм был окружен частоколом, а на его вершине расположилось около девяти домов, так же окруженные забором, а на том, что осталось от холма — дом старосты. Обогнув пару домов, они стали подниматься по мосту. Тот, протянутый от основного селения, был частично подъемным, поэтому Софии пришлось довольно громко покричать, чтобы их заметили и спустили другую половину. Пока Арториас шел, он постоянно ловил на себе взгляды жителей. В основном, они боялись. Эти взгляды удивляли Арториаса. Он не мог понять, чем именно привлек такое к себе отношение. Это могло быть как просто боязнью к незнакомому человеку, а может… Лучше не вдумываться, иначе и сойти с ума не таки уж и долго. Он и так слишком близко подобрался к грани между «Моя УБИВАТЬ!» и нормальностью, так что лучше все останется так, как есть. Охрана их пары рослых парней с дедовскими алебардами наперевес пропустила их внутрь В полутемной комнате дома старосты, освещенной свечами на маленьких чурках, сидел старичок. Он был низеньким, круглолицым, толстеньким бородачом с плешивой лысиной и свет от сальной свечки плясал на его голове, как в зеркале. На нем красовались вязаный свитер и широкие шаровары, покрытые множеством заплаток — Арториас уже понял что деревня бедствует, раз уж даже управляющие лицо ходит в обносках. Было видно, что не смотря на почтенный возраст, дед был в довольно хорошей форме и мог бы дать отпор более сильному противнику. Причем, нельзя было точно сказать, на чьей стороне будет удача. — Вы еще кто такие? — Его голос был низким, словно кто-то басом говорил в бочку. И еще в нем чувствовалось напряжение. — Софи, ты с ними? Точно, это же твои гости! Ну, здрасте, здрасте! Присаживаетесь, милстари. Я Бора, староста деревни, да. Может, чайку? — Нет, спасибо, — Рыцарь присел за стол вместе с лекарем, колдун-кузнец так и остался стоять, опираясь на свою трость. Арториасу не очень понравился этот староста. Что-то в его глазах было гаденькое, подленькое, как у вора, который боится, что его раскрыли. — Мы с, кхм, другом, хотели бы помочь вам. Как-никак нас приняли и приютили. — А, конечно, конечно. Понимаю. Вы ведь авантюристы, так ведь? — Да, разумеется, — подал голос Алексиас. Он привалился к стене и недобро улыбнулся. — Медальоны показать? — Нет, ну что вы! Я вам, конечно же, верю! — О, Ворона-мать, перейдем мы к делу или нет?! — рявкнул Арториас, заставив замолчать Сильверхарта, уже готового высказать злобное словцо. — Извините, сэр… Извините, имени вашего я не знаю. — Арториас. Можно просто Арт. Он — Алекс или Сильвер, как вам больше нравится. — Как скажете, сэр Арт. Есть у нас одна задача, решить которую мы не можем. Видите ли, отсюда за холмом, у болота, старый замок стоит. Раньше там озеро было, посреди него замок стоял, а в нем барон местный жил, да вот попался на краже, прямо у него на дворе ему голову и отрубили. Новый там жить не захотел, перебрался в другое место. Озеро со временем зазеленело, замок обветшал, а потом там ужасный монстр объявился. Приказал нам не только барону, но и ему самому отдавать дань. Мы было попытались отказаться, но он нас всех чуть не перерезал. А что нам осталось делать? Пришлось платить двоим. Да вот в этот месяц нам совсем худо стало: нечисть болотная последние гроши забрала, потом и барон наш лично с проверкой приехал, что-то у него там не заладилось, вот он и хотел злость на нас сорвать. Ну, мы ему и рассказали, что у нас и нечем ему платить. Он назад уехал, а третьего дня к нам заявляется этот медвежатник проклятый и требует выдать тех, кто на него авантюристов натравил. Мы, знамо дело, не знаем ничего, так и говорим, а он-то не верит! Дал неделю на размышления и пообещал всех приструнить. — То есть, вы предлагаете мне уладить ваш конфликт? — поинтересовался Арториас. — Верно вы подметили, именно уладить. Стало быть, беретесь? — Почему бы и нет? Вечером выдвигаемся. Ваши люди возражать не будут, если мы у них попросим помощи? — Нет, что вы? Просто скажите, что от меня и они обеими руками будут готовы вам помочь! — Хорошо, в таком случае — до свидания. Арториас поднялся и вышел из дома старосты, за ним шагал Сильверхарт, неприятно улыбаясь. — «Ох, не нравится мне этот милый дядя.» — мысленно сообщил он. — «Я уверен, что он так же, смущаясь, отдает приказ выпороть больного за то, что он не может работать в поле.» – «Признаю, что сейчас я с тобой полностью согласен. Он, знаешь ли, похож на разжиревшую облезлую крысу. Не знаю, но мне как то не верится что вот так с пустого места появилась эта болотная тварь. Что-то в его рассказе не сходится. С чего они так легко стали платить дань? У них есть множество крепких мужчин, которые неплохо вооружены.» – «Ты в курсе, что все это время за нами идет эта девчонка, София. Поговори с ней, что ли, а то не очень прилично игнорировать даму.» — Ты что-то хотела? — поинтересовался Арториас, оборачиваясь и вглядываясь в милое личико. — Н-нет, то есть да, но… Пожалуйста, не ходите на болота! Заклинаю вас, не надо! — А что такое? — голос внезапно заговорившего Алексиса принял насмешливые нотки. — Боишься за него, малявка? Да не отпирайся, ты же сама с него броню стаскивала, сама лечила, вот и привязалась. — Да что вы!.. — выпалила девочка и густо покраснела. — Сэр Арториас просто только что пришел в себя и сразу бросаться в бой! Это неразумно! Я видела этого медвежатника, как его кличет Бора, и, поверьте, ничего страшнее я не видела. Он просто огромен, закован в доспехи с ног до головы… — Он навроде меня? — спросил Арториас. — Да, а что? — Ничего, ничего. Продолжай. — А что, в сущности, продолжать! Я уже все сказала и прошу вас не браться за это дело! — Я то же сказал, что за меня не стоит беспокоиться. Тогда чего ты так хочешь меня защитить? — Да что же это, у вас как будто шило в заднице, ой! П-простите, простите, сэр Арториас! Я не… Арториас и Сильверхарт разом прыснули. По сути, это была самая, что ни на есть, правда. Мечника несло на ратные подвиги не только из-за желания восстановить справедливость, но иногда и из-за желания почувствовать азарт от битвы. И черноволосый спутник рыцаря узнал это довольно хорошо, пока проживал у него в голове. — Ладно, Софи, мы пойдем. Нам с товарищем многое нужно обсудить и еще больше нам нужно подготовить. Обещай, что присмотришь за моей подругой! Попрощавшись, Арториас, а вслед за ним и Алексиас, вернулся в палатку и стал проверять снаряжение. Сумка осталась с ним, как и все части доспехов, но вот оружия при нем не было. Хотя, как это не было? Сила Темного древа, из семечка которого и был сделан его клинок, все еще была при нем. В принципе, можно было бы попробовать создать инструмент с ее помощью. Черный рыцарь представил себе его прежнее оружие. Выползшие из его рук корни и ветки начали принимать форму ужасного клинка, огромного, даже больше его прежнего, а его гарда и часть кромки с долом покрылись длинными острыми колючками, ощетинившимися, как отряд копьеносцев. — Назову тебя Терновником, — под завидующим взглядом чернокнижника Арториас провел пальцем по лезвию и с его пальца сразу же капнула алая капля. – «Малышке Софи не стоит за тебя беспокоиться, как я погляжу,» — мысленно отметил Сильверхарт, ласково поглаживая навершие своей трости, выполненное в форме изогнувшегося змея. – «Ты стал сильнее, юный Рыцарь. Но хватит ли тебе духа и воли справиться с Силой, которой ты владеешь? Скоро мы оба это увидим. Очень скоро.»