Август 1995 года
За окном антикварного магазинчика на Косой Аллее во всю ходили ребята разных возрастов с сумками, доверху набитыми учебниками и прочими школьными принадлежностями. Солнце ярко освещало небольшое помещение сквозь слегка загрязненные, запятнанные от дождя окна и покрывало своим светом различные старинные, запыленные предметы, находившиеся на полках. Майкл Лефаро, напевая себе под нос, сидел на стуле и увлеченно крутил в руках магический фотоаппарат, то разбирая его, то собирая. — Эй, Майкл, дружище, — мягко позвал его очень крупный мужчина лет сорока, — постой за прилавком, пока я поищу Юргину секста́нт, — сказав это, продавец поправил свою коричневую жилетку на светлой футболке с нашивкой квиддичной команды Паддлмир Юнайтед и вышел в подсобку налево, скрываясь за деревянной дверью. — Угу, — задумчиво бросил парень, продолжая ковыряться в аппарате. Майкл вставил волшебную пленку в камеру, которая не портилась в освещенном пространстве и имела блестящее покрытие, благодаря которому фотографии были динамичными и двигались, в отличие от магловских снимков. — Мерлин, когда ты уже оторвешься от фотоаппарата? — Подошел к нему парень с улыбкой на лице. Майкл не поднимал взгляда на брата, отдавая предпочтение делу, а не пустым разговорам. — Целую неделю в нем копаешься. Я уже начинаю думать, что ты этот фотик проклятый… — Сам ты проклятый, — фыркнул Майкл и поднял взгляд. Почти что смотрел в зеркало, но отличительные черты лица всё же присутствовали у братьев и делали двух парней не одинаковыми, но очень похожими. — Ты же подарил его. Между прочим, удачный подарок. Обычно ты мне даришь то, что хочешь себе, а потом берешь пользоваться на всю жизнь, — Юргин презрительно фыркнул от его слов. — Или даришь набор щеточек для полировки драгоценных камней. Брат развел руками, парируя: — Отличный подарок же! Кажется, ты не жаловался на Рождество, — он взял с полочки вычурный маленький чайник и сдул с него пыль. — Их у меня уже целый ящик, — пробурчал Майкл, снова опуская взгляд во внутренности камеры. — Вот-вот! — Воскликнул Юргин, аккуратно ставя прибор для чаепития на место. — Целый ящик! Здорово, да? — Ага, хоть бери и в топку кидай! Гореть будет недолго, но красиво. — Да ладно, тебе же нравится обрабатывать камни и ремонтировать мамины украшения, — парень сделал паузу, осматривая своего брата в серой футболке и черных штанах. — По крайней мере, нравилось, до того как у тебя появился фотик. — Просто не нужно из ювелирных инструментов делать своеобразные носки, которые дарят каждый раз. Кстати, их ты мне еще не дарил, слава Мерлину… — Ты че, эльф, чтобы я тебе носки дарил? — тот рассмеялся, не давая ответа, и поднял брови. — Да без вопросов, Майкл! — резко нашелся брат и на полном серьезе сказал: — На восемнадцатилетие подарю тебе носок со словами «эльф свободен!» и вышвырну тебя за дверь. — Как мило с твоей стороны тонко намекать на мои отношения с отцом. Тогда мне тоже придется подарить тебе носок. — Супер, — братец обошел Майкла сзади и положил тому руки на плечи, — покажемся отцу в носочках и законно зашагаем за дверь навстречу приключениям! — Он вытянул руку, показывая ею на дверь магазина, будто именно там, за ней, действительно ждут невероятные приключения. — Ага, и морской болезни! — Залился смехом Майкл и получил кулаком по плечу. — Эй, Лефаро! — Послышался голос продавца через мальчишеский хохот. Оба одновременно бросили: — Да?! — И Майкл защипал брату живот, не оставаясь жертвой его удара. — Юргин! — уточнил тот. — Иди сюда! Это оно?! Парень снова развернулся к брату и намеревался еще раз стукнуть его, но Майкл шикнул на него: — Да, брысь отсюда и не порть фотографии своим прекрасным лицом. Братец скривил недовольную гримасу, показав язык, и ушел в подсобку. — Это ты искал? — Доходил приглушенный голос мужчины. — Нет, это совсем не то, мне нужно… Майкл заправил фотоаппарат и подошел к стеллажу, где на краю висел ловец солнца. В отличие от ловца снов, тот приманивал к себе лучи света через окошко магазина на прозрачные кристаллы, подвешенные на ниточках, а те отбрасывали игривых солнечных зайчиков на стены помещения. Парень с причудливыми идеями в голове захотел сфотографировать через кристаллы солнечных зайчиков и посмотреть, какие забавные фотографии в итоге получатся — так он осваивал новую вещь, которую ему подарили на семнадцатый день рождения. Зазвонил входной колокольчик, и в помещение зашла шумная компания. По звонким мелодичным голосам Лефаро понял, что группа состоит исключительно из девушек. — Мерлин! Пейдж, это всё такая чепуха! — сказала одна. Он выглянул и окинул взглядом посетительниц. — Не будь такой занудой, Сью! — Сказала светловолосая. — Пока Джейн здесь будет вылавливать свое обещанное счастье, мы с тобой посмотрим, что тут есть интересненького. Лефаро поджал губы, принимая решение не обращать внимания и сосредоточиться на кристаллах и камере, и вернулся за стеллаж. Но он, тем не менее, не мог не прислушиваться к девичьим голосам. — Ох, та женщина, возможно, шарлатанка, — сказал третий голос. Майкл отметил, что этот голос более приятный, чем предыдущие два. — Нет, ну правда! Красные нити судьбы! — Девушка презрительно фыркнула и махнула рукой. — Просто отдали пять кнатов за выдуманное предсказание! Ох. — Она опустила стопку книг из рук на пол возле входной двери и довольно охнула, избавляясь от тяжести учебников. — Зато здесь хоть интересно. — Ну, согласись, легенда звучит красиво, — ответил второй голос, у обладательницы которого, кажется, были светлые волосы. — Невидимой красной нитью соединены те, кому суждено встретиться, несмотря на время, место и обстоятельства. Ну разве не романтично? — Ага, а завлекательно-то как! Как раз для таких лохушек, как мы, Пейдж! Майкл невольно опустил фотокамеру и начал прислушиваться к красивому голосу. Он не вникал в суть диалога, он просто слушал. — О, да ладно! — произнес первый голос. — Сью, оглянись, здесь, кроме нас, никого, — ответил тот голос. — Даже продавца нет. Вообще-то есть. Он — Майкл. Не продавец, но тоже неплох. Стоит за шкафом, скрываясь, как шпион, и не знает, что ему делать. Странные позывы узнать лицо обладательницы чудесного голоса превысили желание фотографировать через кристаллы. Он тихо выглянул из-за стеллажа и стал внимательно наблюдать за троицей девушек, пытаясь понять, какая из них та, что с приятным голосом. — Нет так нет, — развела руками Сьюзен, и Майкл отметил, что это не она. — Я же не призываю выискивать твою судьбу! Всё равно мы уже все купили к учебному году, а здесь никогда не были. Лефаро опустил взгляд. У светловолосой и темноволосой в руках были авоськи с учебниками за пятый курс. Майкл хмыкнул своим мыслям: в этом году он прибудет в школу для сдачи ЖАБА. Он выглянул еще чуть больше, чтобы рассмотреть лица. Парень все еще находился в недоступной зоне для глаз девушек. — Ладненько, давайте посмотрим, что здесь есть. Только недолго, я еще хочу зайти купить эклеров, — его взгляд вцепился в третью девушку. Это была она. Майкл в недоумении сдвинул брови, он надеялся увидеть прекрасную вейлу, которой бы подходил голос, но перед ним стояло не очаровательное существо, а обычная девушка в джинсовых шортах, бежевой майке и кедах. Майкл удачно стоял в тени шкафа и, пользуясь своим преимуществом, нагло рассматривал её лицо, словно пытался запечатлеть образ на обратной стороне век, как на фотографии. Лефаро невольно наклонил голову вбок, осматривая её с головы до ног: одна шлейка подтяжек на шортах упала с плеча и открывала вид на аккуратный изгиб между грудью и животом. Он отметил, что она выше своих подруг. Освещение в антикварном магазине не самое лучшее: свет от солнца, старинный торшер и газовая лампа возле кассы — он не мог увидеть цвета её глаз, они казались то зелеными, то серыми, то вообще мутными и непонятными. Майкл хотел, чтобы при свете глаза были зелеными, почему — сам не понял. Зато понял, что она куда-то ездила отдыхать этим летом: её краснющие плечи точно обгорели, и она явно была не под лондонским солнышком. Девушки разошлись по магазину в разные стороны и начали осматривать антиквариат. Взгляд так и прилип к ней. Что-то внутри него екнуло, когда она тихо чихнула из-за пыли. «Чихает, как котенок», — он подвинулся чуть ближе, рассматривая её спину, ноги и каштановые прямые волосы, заплетенные в косу. Внезапно она развернулась на пятках в его сторону и начала идти. Его сердце пропустило пару ударов, и Майкл резко спрятался за стеллаж, стараясь дышать очень тихо. К щекам приступил жар, а по спине прошлась стая ледяных мурашек. «Может, стоит выйти?» — пронеслось в его голове. Но он же не продавец, обычный парень, который совсем забыл о своей камере и о чем его попросили. И который внезапно застыл на месте, не понимая, что он скажет, если выйдет к ним. Сейчас он принял позицию наблюдателя и смотрителя. — Ух ты… — тихо выпалила Пейдж, — какой красивый глобус! К ней подошла девушка в джинсовых шортах и тоже осмотрела предмет. — Ого… Да, такой бы поставить в гостиную и каждый вечер любоваться. Глобус действительно был необычным. Он отображал в реальном времени день и ночь на континентах, облака, положение солнца и луны. Майкл сам иногда заглядывался и терял счет времени. «Зрелище еще то», — иронично подумал он. — Да… — выдохнула светловолосая. — Эй, смотрите! — Девушка с короткими черными волосами вытащила старую маску с полки и нацепила ее на себя, привлекая к себе внимание двух подруг, схватила в левую руку старинную трость с набалдашником и скривилась в спине, театрально выдавая из себя какого-то старикашку с уродливой шутовской маской на лице. Компания залилась громким смехом на весь магазин. Майкл с удивлением смотрел на девушку, которая крутила трость в руке и издавала нечленораздельные старческие звуки. Тихо хмыкнув, он перевел взгляд на неё. Её смех разливался громче других и был слишком… по-детски девчачьим, — так подумал он. Парень не понимал, почему смеются трое, но завораживающе выходит только у одной, ведь она даже не старается. Это всего лишь смех. Что в нем особенного? Стало душно. Ему срочно нужно было на воздух, только вот с места он не мог двинуться, ноги приросли к полу, а взгляд — к ней. Девушка вскинула руки на бока и подошла к темноволосой. — Эй, шут! Подкинь шутеек пару штук! — Задорно бросила она и облокотилась на подругу. — Шуток нет, пардон! — фыркнула та. Лефаро поднял бровь, забавляясь картиной перед ним, и не заметил, как сам начал улыбаться вместе с ними. — Не поверю, что у тебя нет ни одной! — Как назло забыла! — проворчала та и выровнялась. Сьюзен сняла маску и стала надевать её на подругу, торжественно говоря: — Вручаю я тебе сей лик и трость, отныне ты программы гвоздь! Девушка с косой фыркнула, но не стала уворачиваться от уродливой маски. — Сью, прочитанные этим летом поэмы на тебя дурно повлияли! — Вставила Пейдж и похлопала ту по плечу, сдерживая смех. — О! Какая честь! — Воскликнула зеленоглазая, принимая трость из рук подруги. Эта странная и непонятная для Майкла девушка всерьез приняла инициативу и начала крутить изысканную палку в своих руках, словно умела с ней обращаться. — Эй, шут! Подкинь шутеек пару штук! — Повторила её подруга и облокотилась на плече другой. Та крутанулась, придерживая трость обеими руками, и резко остановилась, сгибаясь в спине. — Катал однажды я девчонку на конях! И, выпав из коней, в навоз свалился с ней! Магазин залился звонким смехом так громко, что Майкл чуть сам не подавился от него, еле сдерживая смешок внутри себя. Из-за девичьего хохота его фырканье было незаметно и он спокойно мог себе позволить слабинку. Снова возвращая взгляд на троицу, тихонько наблюдал за ними. За одной. За той, чьи щеки покраснели до пунцового цвета, а зеленые глаза заблестели от лучезарной улыбки. — Браво, Джейн! — Еле сказала Пейдж и протерла уголки глаз от влаги. — Аплодисменты! Спасибо-спасибо! — захлопала та с тростью в руке. «Джейн… Красивое имя». Майкл невольно расплылся в улыбке, смотря на неё. Но быстро встрепенулся. В голову пришла идея, которой он даже не выделил время на рациональный анализ. Он направил фотокамеру на девушку и нажал на спусковую кнопку. Следовало подождать несколько секунд. Как бы ему хотелось, чтобы камера запечатлела и её голос, и смех. Но эта привилегия достанется только его памяти, которая, к несчастью, со временем выбрасывает ненужное, заполняясь новыми, более важными фрагментами. — Что за шум?! — Вбежал продавец из подсобки. Лефаро резко спрятался за шкафом и задержал дыхание. Что с ним? Почему он прячется? Девочки за другим стеллажом, не видным мужчине, в темпе начали снимать всё и класть на место. — Быстрее! — шикнула одна. — Ничего, сэр! — сразу бросила Джейн и вышла к нему. — Добрый день. Мужчина смягчился, увидав троицу девочек, и приветливо улыбнулся, говоря: — Сделаю вид, что я ничего не видел, если вы положите всё на свои места. — Конечно-конечно! Мы уже, — она подняла руки и осмотрела своих подруг. Продавец еще немного поулыбался и резко нахмурился, выкрикивая на весь магазин: — Я не понял, кто должен был за прилавком смотреть?! Майкл?! — Он положил руки на бока и окинул взглядом антикварную лавку, слегка наклоняя голову. — Он что, ушел? Лефаро стоял за шкафом как вкопанный и не знал, что делать. Выйти? Не выйти. Выйти?.. Нет. Или да? Определенно не выйти! Он же сейчас получит от продавца по шее за забывчивость и будет стоять и краснеть перед девчонками, как провинившийся мальчишка — а это плохое первое впечатление для такого парня, как Майкл. — Мы никого не видели, — ответила Джейн и пожала плечами. — Да, здесь никого и не было, — вставила подруга. Мужчина насупился на мгновение и вздохнул, сразу меняясь в лице: — Ладно. Что-то будете покупать? Девочки замотали головой и стали отнекиваться. — Нет-нет, мы просто зашли, — сказала светловолосая. — А? — поднял бровь продавец. — Ну-у, вы осматривайтесь, может, что-то приглянется, — он скорчил извиняющуюся гримасу и продолжил: — Мне надо найти пропажу в подсобке. Полный бардак! — развел руками он и направился обратно. — Я иду, Юргин! — Удачи с поисками! — бросила Джейн, заглядывая в подсобку через щель, но та была слишком узкая. Девушки хихикнули и разошлись по магазину осматривать различный антиквариат. Лефаро, почувствовав облегчение, слегка передвинулся подальше за шкаф, наблюдая за тем, как Джейн подошла к витрине около окна и начала что-то разглядывать. Из неё вырвалось тихое и удивленное: — Ух ты… — в её руках Майкл увидел подвеску в виде небольшой изящной снежинки с маленьким камушком внутри. Лефаро уже видел эту подвеску и не раз рассматривал. Особенность на вид скромного украшения заключалась в том, что вместо острых концов у снежинки были крохотные лепестки. Зима и весна в одном. Только вот парень уже знал, что эта подвеска вряд ли будет её. Дрезденский зеленый бриллиант в половину карата точно ей не по карману. — Ого… красивая, — подошла Пейдж и слегка коснулась украшения. — Почему она здесь? В антикварном. У подвески есть история, интересно, какая? — Ну, выглядит дорого, — к ним подступила Сьюзен. — Может, она была подарком знатной волшебници от мужа. Но он скончался… или изменил, — улыбнулась девушка, — и женщина отдала подвеску, чтобы та не напоминала о боли. — Ну ты и выдумщица, Сью, — фыркнула Джейн. — Истории не всегда такие примитивные. — А что? Типичная история для такого рода предмета, тем более антикварного. — В любом случае, я закатаю губу и куплю лучше эклеров, — хмыкнула Джейн. — Да, пойдем-ка уже, — согласилась Пейдж. Девушки забрали свои сумки с учебниками и вышли из магазина под звон колокольчика. Лефаро почесал кудрявую макушку и вернул взгляд на фотоаппарат. Он и не заметил, как из того вылезла фотография и уже давно проявилась. Посмотрев на неё, у него засосало под ложечкой, да еще и так неприятно, словно всё то прекрасное настроение с утра забрала она, выходя из магазина. Внезапно стало так тоскливо, что он еле внушил себе, что то, что он ощутил при виде той девушки, было лишь наваждением и ничем больше. Оно исчезло, но оставило ощутимое пятно на душе. Которое всё никак не давало покоя. Зудело так, что начали лезть призывающие мысли. «Что тебя сдерживает?!» Сейчас или уже никогда. Последний шанс. Она же недалеко ушла! Какой-то странный порыв резко всколыхнул все внутренности, и он как ошпаренный выбежал из антикварного магазина, прихватив с собой лишь снимок. Взгляд нервно метался по каждому встречному на Косой Аллее и искал каштановый затылок с косой. Они ведь не могли уйти так далеко. — Эй, Джейн! — Крикнул он, выглядывая её из толпы, и направился вперед. Попытка не пытка. Вдруг обернется? — Эй! Стой! — Проходящие люди стали оглядываться, а он всё никак не мог найти среди посторонних лиц ту девушку с сияющими зелеными глазами и очаровательной улыбкой. — Эй! — Кричал непонятно кому, лишь бы она его услышала. Солнце нагло светило в глаза и мешало сосредоточиться на поставленном образе. Он прикрылся ладонью от яркого светила и, кажется, увидел знакомую косу. Неужели он не опоздал? Ускорился, начал руками толкать идущих ему навстречу волшебников, бросая сухое «извините», «простите». Желанная макушка становилась всё ближе, взгляд вцепился в её одежду. Те же джинсовые шорты. Это она! Его правая рука резко легла девушке на плечо и не специально, но с силой обернула. Она взвизгнула от неожиданности и уронила клетку с крысой, та противно запищала и кувыркнулась в сене. — Ты что делаешь?! — Это была не Джейн. Майкл смотрел на неё, разинув рот и широко раскрыв глаза, и не мог поверить, что он ошибся. — Прости-прости, — засуетился он и поднял её клетку. — Я обознался, — быстро бросил он и, всунув клетку прямо ей в руки, убежал дальше. Достиг поворота и остановился, уже теряя надежду. Легкие занялись одышкой, пока взгляд цеплялся за каждого. Люди всё шли, разговаривая между собой о насущном, кто-то показывал приобретенный товар, кто-то гладил сову у прилавка. Майкл вслушивался в голоса, разговоры, смех, но весь этот шум переулка стал лишь давить на нервы. Пока сзади не послышался девичий хохот. Сердце застучало о ребра, подавая тревожный сигнал. Майкл импульсивно обернулся на звук. Но это были не они. Не она. Очередная компания школьников. Стало вдвойне неприятно. Все его старания прахом! «Идиот, ты такой идиот…» Дурак, который струсил, оставаясь в тени. Шанс встретить знакомого прохожего еще раз ничтожно мал. Майкл считал себя полным дураком, так гадко от самого себя еще никогда не было. Разочарование в паре с неприязнью к себе накрыло его шлейфом во всем теле и отдавало ноющей болью в груди. Хотелось молить небеса, чтобы дали ему еще шанс, он так жадно хотел прожить еще раз эту встречу и изменить её концовку, что стало тошно… Как будто судьба преподнесла ему подарок, а он побоялся открыть крышку, не понимая, что фатум предлагает лишь раз. Майкл достал фотографию и посмотрел на неё, смеющуюся. Словно этого не было. Словно она не заходила в тот магазин. Фотография — отпечаток прошлого. Теперь и она стала прошлым. Приятным и с капелькой грусти, но зато поучительным. Решил оставить это как напоминание, что человек живет здесь и сейчас и следующего раза может не быть. Когда он вернулся в антикварный магазин, его посетила мысль. Седьмой курс, ЖАБА, он точно поедет в школу для сдачи экзаменов следующим летом. Надежда умирает последней. Возможно, он найдет её, ведь её СОВ будет примерно в тот же период. А это значит, что в следующий раз он обязательно познакомится с ней. Но Майкл Лефаро, опираясь на свой юношеский максимализм, не учел того факта, что до экзаменов год. Целый долгий год очередных путешествий по миру с отцом… Он всегда мечтал быть обычным учеником, который живет и учится в Хогвартсе. Но жизнь сделала так, что за семнадцать лет он повидал мир. Был в разных точках планеты. Обучался у лучших магов-репетиторов, занимался больше практикой, чем теорией. У него было всё. Но ему хотелось того, что было у всех: школьной жизни, одноклассников, постоянных друзей, подружек, типичных уроков в классах. Даже нарушений правил! Ему до жути нравилось сбегать от отца в каждом путешествии. Он всегда представлял, что прогуливает урок с лучшими друзьями где-то около озера. А по выходным сидел вместе с ними в Хогсмиде за стаканом сливочного пива. Участвовал в квиддиче и был охотником своего факультета… Он понимал, что должен благодарить судьбу за то, что у его обычной полукровной семьи есть такие возможности. Всё благодаря отцовскому труду, который предоставил парню то, чего Лефаро-старший не имел сам. Майкл уважал его, но иногда просто не выносил. Их постоянные путешествия, исследования и раскопки — заработок и доход, но ему хотелось свободы. Выбора. Которого у него не было до определенного времени. Через год он вспомнил о ней. Но это было уже ради интереса и ничего более: отыскать её, показать фотографию и вместе посмеяться над ситуацией, вспоминая прошлое. Но как бы сильно он ни искал её по фотографии, никто не мог ему помочь. Каждый знал её, но не знал, где она сейчас, ведь та стала нелюдима и всех избегала. Оставаться надолго он не мог, если бы у него было больше, чем один с половиной день пребывания в школе, возможно, они бы встретились. Время шло, жизнь продолжалась, альбом наполнялся всё новыми фотографиями посещенных стран и мест, мечты отошли на задний план, профессия — на первый, а воспоминание о девушке в антикварном магазине и вовсе поблекло, помещаясь на высокую полку дальнего ряда архива памяти. Её фотографию он подписал и положил в ящик, где она пролежала четыре года, дожидаясь своего часа.2000 год.
— Не понимаю, почему ты надел белый халат вместо аврорского жетона? — удивленно спросил Чарли Спенсер, одетый в курсантскую форму, стоя с Майклом в тренировочном зале. — Три года тебя штурмовали в Академии. И что? Лефаро размял шею после тренировки с другом и бросил размытое: — Да я так… захотелось. К тому же, у нас сейчас нехватка специалистов по темным артефактам. — Ну ты чудик! — Спенсер вытер лоб от пота салфеткой и элегантно закинул её в мусорку. — Ты ж за этим пришел. Че сидишь как подвальная крыса над котлами? — Чарли взял свою верхнюю одежду, собираясь выйти. Майкл фыркнул от его слов, парируя: — Зато я тебя выдрессирую. — Ты темная лошадка, поединки с тобой очень сложные, но интересные. Никогда не могу угадать, что ты хочешь сделать. — А ты не угадывай, — ловко сказал он, — а бери ситуацию в свои руки, чтобы не я тебя удивлял, а ты меня. Тогда контроль дуэли будет у тебя. — Такого в Академии не упоминалось, — хмыкнул Чарли и закинул сумку через плечо. Парни вышли из тренировочного зала в коридор, в котором поздним вечером уже почти никого не было. — Всё, до завтра, — кинул Майкл. — Ты не домой? — Спенсер указал пальцем в сторону лифтов, удивляясь. — Посижу еще немного в лаборатории, Ларри хотел что-то показать, — получив кивок от друга, он на прощание пожал ему руку. — Тогда ладно, — сказал Чарли и направился на выход, — спокойной ночи. Майкл бросил ему: — Завтра в то же время! — И повернул в другую сторону. Он шел в полумраке по коридорам офиса авроров, напевая себе что-то поднос, и старался ни о чем не думать. Сил в конце дня уже не было, и он хотел бы отправиться домой, но обещание, данное другу, надо выполнить. Слова для Майкла — не пустой звук. Этому он научился от отца. Но все его мысли о долгожданном отдыхе были нагло выбиты внезапным столкновением. Кто-то налетел на него из-за поворота и вмазался прямо в него, ударяя лбом по носу, наступая на ногу ботинком и проливая на его белоснежную рубашку холодный чай. — Эй! — Майкл скривился от неожиданной боли. — Аккуратнее… — Прошу прощения, — ответила девушка в курсантской форме. Она подняла взгляд на парня и перевела чуть ниже, на рубашку, где было пятно. — За тобой что, дементор гнался? — он не злился, но был слегка недоволен. Она ничего не ответила и лишь похлопала ресницами. Майкл обвел лицо девушки взглядом, в сознании что-то стрельнуло, и его захватило чувство дежавю. Такое неуловимое, но очень ощутимое. Только он не мог понять, что конкретно заставило это чувство проявиться. Девушка почти на одном уровне с ним, в белой курсантской футболке и штанах, волосы туго завязаны в хвост, а серый взгляд снова устремился на него. — Одну секунду, — сказала она и направила на него палочку. Лефаро же смотрел на её действия как в замедленной съемке. — Экскуро, — медленно для него, но за мгновение для неё, девушка взмахнула деревцом, и пятнá как не бывало. Майкл всё пытался поймать в своей голове то назойливое маленькое что-то. То, что дало бы ему ответ на вопрос, почему он при виде незнакомки чувствует приятную теплоту на душе. Что-то далекое и не отсюда… Но это призрачное что-то ускользало от него, как только он начинал разглядывать её. Всё произошло так быстро и в одно мгновение, что он не врубился, когда она сдержанно кивнула и ушла прочь, бросая лаконичное: — Хорошего вечера. Майкл сдвинул брови, провожая фигуру девушки вопросительным взглядом, и застопорился. Он определенно её уже где-то видел… Но не мог вспомнить, где. Только спустя время он по обычаю навестил отцовский дом и заглянул в свою комнату. Лефаро хотел забрать некоторые книги и старые записные блокноты, но, открыв ящик, первой, на что упал его взгляд среди всего хлама, оказалась фотография. С виду свернутая бумажка, но он мог отличить обычную бумагу от фотографии. Рука сама потянулась и открыла изображение. Приятное воспоминание встречи с забавной девушкой Джейн из далекого девяносто пятого запечатано на клочке картона. И каково было его удивление, когда он понял, что это была она. Он встретил её там, где никогда в жизни не планировал быть. Он хмыкнул, говоря: — Пропажа нашлась. Точнее сама врезалась, словно с неба свалилась. Жаль, в новом виде и облике. Но как он обрадовался, когда узнал, что именно она собирает команду. Ему уже давно говорили, что пора бы уже перестать сидеть в лаборатории, время стать полноценным аврором! Ведь ему было всё равно, где сидеть. После скандала с отцом он был волен делать всё, что ему вздумается. Пошел в Академию только потому, что отец велел не туда, а дальше уже как карта ляжет. Работа интересная в обоих сферах, а у него целая жизнь впереди. Судьба снова свела его с ней, почему — он не понимал, мог лишь теряться в догадках. И теперь, когда прошел слух, что некая Джейн Фрост скоро соберет свою команду, взбудоражил его, и он моментально снял белый халат и сообщил это Джонсону, на что тот лишь вскинул бровь и сказал, что в любом случае забрал бы его из Лаборатории, но Майкл опередил его действия. — Наконец-то, — пробурчал тогда Рэймонд с сигарой во рту. — Нечего тебе делать там. Тебе нужен рост, а мне — умный парень. Твое досье уже лежит с другими кандидатами в новую команду. Но Майкл боялся снова её упустить, а иметь дело с рулеткой или полагаться на волю случая он уже не хотел. Ничего страшного не будет, если он подкараулит её и заставит выбрать его. Даже усилий не прикладывал. Всё вышло идеально гладко. Его приняли в команду. Он навсегда запомнит тот день, когда новую команду, которую он уже и так знал (Зак часто появлялся в Лаборатории, а Тереза приходила во время обеда развлекаться с ребятами в белых халатах), собрали в кабинете. Джонсон стоял рядом и давал какие-то советы. И вот дверь в кабинет открылась. И Рэймонд представил нового капитана рукой. Де ла Мор сразу подошла к ней и радушно пожала руку. Андерсон так же приветливо познакомился. Майкл Лефаро же сидел на диване и с особым интересом наблюдал за ней. Он не спешил встать и закончить приветствие. Теперь он мог себе это позволить, ведь впереди ежедневная работа с ней. Он словно растягивал удовольствие и нагонял аппетит, обводя её взглядом снизу вверх. Высокая, в белоснежной рубашке, на которой кобура с палочкой, с закатанными рукавами, на поясе сверкал новенький аврорский жетон, а в глазах было желание уже наконец приступить к работе. Его уголки губ довольно дернулись, и он поднялся. — Майкл Лефаро, — улыбка на его лице появилась сама собой, он протянул руку. — Джейн Фрост, — сдержанно сказала она, даже не улыбнувшись, и пожала руку, сверкая светло-серыми глазами. Разве они не были зелеными? Может, ему показалось тогда? Он уже не помнил… Но сейчас это было уже не важно, ему до жути хотелось узнать её поближе. Как обычный интерес или игра «что ты такое?». Но, живя в своих фантазиях, он совсем заигрался так, что теперь ему больно. За пять лет ему так полюбилась её зима, что он бы никогда в это не поверил. Невыносимо и мучительно больно. Даже нож в сердце не смог бы сравниться с тем, что делал её взгляд. Каждый день он пытался пробить этот лёд. Согреть. Рассмешить. Укутать в плед и напоить горячим чаем, который она любит больше, чем кофе. Но это оказался самый ледяной айсберг из самой холодной точки планеты. Делал всё, что мог, но каждый раз замерзал. Когда смотрел в её серые глаза, надеясь увидеть в них блеск, но там была лишь светло-сизая пустота. Такая режущая до глубины души и до самого сердца пустота. Он не понимал, как так вышло, что она не оставила ему выбора? Судьба нарочно нацарапала на его сердце её инициалы и оставила кровоточить. Он пытался их залечить, надевая каждый день маску, скрывая боль улыбкой, алкоголем и сигаретами. Но ни одно средство не помогало. Хотелось вырвать её из себя. Выбросить. Вбить себе в голову мысль, что она просто капитан, просто коллега. Что она ничего не значит. Ничего не значит. Ничего не значит! Но каждый раз, видя издалека её образ, он понимал — она значила. Хотелось подойти к ней, заговорить о чем угодно или просто постоять рядом, обжигаясь об этот лёд. Каким же он был мазохистом и ничего не мог с этим поделать. Он просто был болен ею. «Почему ты не видишь? Почему не замечаешь?» — Потому что какие-либо его попытки что-то изменить в их отношениях не приносили успеха. Никогда. Ей было безразлично. И он это видел. Но не сдавался. «Пожалуйста, посмотри на меня по-другому!» И сколько можно уже смотреть в любимые глаза и надеяться, что когда-нибудь они посмотрят иначе?! Её холодный взгляд оставлял только порезы на коже. Голос никогда не был мягким или нежным. А случайные касания к её руке были сравни ледяному металлу. Но она была идеалом. Для него. Совершенная. Непоколебимая, бесстрастная, железная леди. Нет. Ледяная дева. Как из тех магловских сказок о Снежной королеве. «Глаза её сверкают, как звезды, но нет в них тепла». Автор писал о вымышленном персонаже, а строки были о ней. Казалось, что то, что он видел ещё тогда, много-много лет назад, было плодом воображения. Сном. Бредом. Но… Улыбка… румянец… блеск в глазах… Что-то невероятное. Такое легкое, как летний ветерок с цветочной пряностью в запахе. Он до сих пор помнил её смех… Всё это не складывалось в нынешний образ. Не складывалось, но вселяло горькую надежду, что однажды он увидит ту, которую встретил ещё с самого начала. Невероятный, словно сон, образ из прошлого хранился возле сердца. Он знал о ней всё и ничего. За пять лет в его «ларце» с её инициалами накопилась меленькая, но значительная информация: привычки, предпочтения в еде и напитках… но больше ничего. Что она такое? Чем интересовалась? Что нравилось? Что делала в свободное время? Что её смешит? Что приводит в грусть?.. Бывало, что полгода он и сам холодел, не обращал внимания. Но это не могло длиться вечно. Она была его капитаном, он видел её каждый день… наблюдал, рассматривал, когда она не видит… Всегда смотрел на неё, скользил взглядом по её лицу, рукам, фигуре, пристально разглядывая. Придуманные ночью сценарии в голове возвращали его к ней. Он так желал, чтобы она посмотрела на него с теплотой и радушием. Что улыбнется ему, хотя бы скромной, но искренней улыбкой, и он будет счастлив. О большем он мог только фантазировать ночью, зарываясь лицом в подушку, но наутро мечты разбивались на миллионы кусочков стекла, да так громко, что он считал это звуком вдребезги разбивающегося сердца. Хоть волком вой, что все его мысли были ядом. Или верёвкой на шее. Её улыбка — раз оборот. Её забытый смех — два оборот. Её взгляд — три, и звук падающего стула. Задушись ими! И больше никогда не представляй. Любая другая девушка, которая лезла к нему, ластилась, была слишком горячая для него. Слишком податливая, слишком страстная, слишком простая, слишком глупая. Слишком не такая, как она. Не она… Они были несовершенны. Он хотел уйти, уехать, сбежать за границу, даже к отцу, лишь бы забыть её. Но каждое заявление об увольнении бросал в огонь. Не мог. Он не мог! Оторваться от неё. Сама того не зная, забрала его сердце и душу. А без них он не сможет жить далеко от неё. Он не сможет. Она была его проклятьем и лекарством. «Так ты себе представлял работу мечты?! Каждый день тешить себя надеждой?» Эта надежда разрушилась окончательно и бесповоротно, когда он узнал её тайну. Тайна, что убила его. Вытянула все внутренности, раздавила раненое сердце, уничтожила рассудок и посмеялась в лицо всем его мечтам. Закопала их в могилу, не поставив крест. Чтобы никогда больше не найти дорогу к ним и не раскопать. На части рвало так, что существовать не хотелось. Впервые в жизни он хотел отключиться. Не чувствовать. Как она. Невероятная, удивительная, прекрасная, как первый снег, но бессердечная… «Я — бездушное существо, способное лишь мыслить и бороться. Которому доступно лишь чувство самосохранения». Как же его тошнило. Слова прожгли сознание и оставили ощутимый пепельный след. Душа горела адским огнем, полыхала и разрывалась на части, когда она говорила эти слова. Понимала ли она, что эта фраза останется в его мыслях навсегда? Зачем она это говорила? Сделать больно? У неё это вышло на оценку превосходно. Её ледяной взгляд смотрел в самую душу и выворачивал всё наизнанку. Своими действиями она растоптала все теплые чувства. Сама того не зная, вырвала ему сердце и сдавливала прямо на его глазах. А он слышал, как образовывались трещины и больно лопались о грудную клетку. Но она не видела. Не слышала. Не чувствовала… Даже не понимал, что теперь ощущает. Неужели вся его любовь раскололась и рассыпалась, как стеклянный шар? «Нет ни чувства вины, ни сочувствия, ни нежности, ни сострадания». Он был пуст внутри и даже не знал, жив ли он или такой же мертвец, как она. «Мне не жаль». Ей не жаль…