И жили они долго и счастливо...

Поместье фон Эвереков выглядело враждебно в любое время года, независимо от погоды. Прошли времена былой красоты, сейчас же дом разрушался на глазах. Поблекшие, мрачные стены, пустые окна, как глазницы мертвеца, запертые наглухо двери, они стонут от порывов ветра. Территория внутри ограды опустела, гостей не встречает свежий запах цветов, не жужжат пчелы, в поисках нектара. Так тихо, непривычно тихо. Скрипнула створка ржавых ворот, она поддалась с трудом, но не смогла сдержать напор хозяина имения. Ольгерд фон Эверек вернулся домой. Его никто не встретил, сиротливо взвыл ветер, пронес мимо тихий женский стон. Нет, наверное, показалось. Поросшая травой тропа вела на каменные ступени, их тоже не пощадило время. Хуже всего пришлось двери. В ней было несколько мелких щелей, ручка вся исцарапана в безуспешных попытках открыть, но дверь все еще заперта, ключ от нее унес ведьмак. Исполняя задание, вместе с картиной, он передал заветный ключик хозяину величественной постройки. Даже от прикосновения, с двери посыпалась труха, никуда негодная защита. Внутри было хуже, чем снаружи. Пауки давно облюбовали углы, а прямо под ногами пробежала одинокая крыса, ключник хоть и был плохим дворецким, но даже его жутко не хватало дому. Пыльная мебель и стол в стороне, накрыт на одного. Эхом отозвался женский всхлип, шепот, будто сознание твердит «уходите», а голос так больно уколол в сердце. Неужели снова показалось? Ольгерд нервно сжал кулак, просто чтобы не впиться в грудную клетку, он сдерживал желание раскрошить собственные ребра и вырвать из груди пылающий камень, что обжигал больше физических ожогов. Помещение взвыло, старый дом, казалось, тяжело дышал, заходился в кашле, умирал на глазах у хозяина. Мужчина неспешно переступил рухнувшую балку, она уже почти сгнила, а под ней мелькал мох. Стол все еще был чист, чувствовалась неумелая рука стража и отсутствие хозяйки имения. «Ирис не перенесла бы такого беспорядка, блюдо стоит не там, вилка, а нож вообще будто не участвует в сервировке» – мысли роились в голове, он слышал родной голос, видел нахмуренное личико молодой девушки, складка между бровей не убавила чертам привлекательности. Машинально мужчина поправил тарелку, сложил приборы в нужном порядке, хотел отвлечься от звона мыслей в голове, но не удалось. Дом снова застонал, вздох четко отчеканил раздраженное «это мой дом». Кажется, атаман сходит с ума, а ноги сами несут к лестнице. С перил стекает вода. Пару дней назад прошел дождь, его последствия все еще присутствовали здесь. Тонкие струйки небесных слез собирались в одну дорожку, спускались у самого основания лестницы и обреченно разбивались о разрушенные ступени. Некоторым дорожкам не удавалось достигнуть основания, перила беспощадно развалились, то тут, то там их будто рвали кусками, отбрасывали по сторонам. Но никакой монстр не крушил дом, за него это сделало время. Половица скрипнула под тяжестью сапога, в этом скрипе скрылось отчетливое «прочь!» оно же придало уверенности Ольгерду. «Либо я увижу ее, либо погибну сам…» – он не желал сохранять самообладание, каждый шаг сопровождался скрипом, порой даже треском. Еще немного и нога просто увязнет ловушке, но лестница пропускает его дальше, возможно просто повезло. Второй этаж был практически полностью разрушен, большинство помещений завалило обломками, чтобы пройти дальше потребуется приложить усилия, у Ольгерда не было на то ни желания, ни сил, ни времени. Он должен был убедиться или сгинуть вместе с этим домом. Решительные шаги вели его в спальню, аккурат мимо кабинета. Он сохранил следы пожара, неприятно мелькнул в воспоминаниях полный образ ушедших событий. Как мог он так жестоко обращаться с любимой, как мог подолгу оставлять ее одну, терзать неизвестностью. Мужчина замер, ненадолго вошел в кабинет. На полу валялись обгоревшие книги, свечи расплавились до основания, проклятый круг практически не оставил следов. У дальней стены все еще держались полки, добротные, сделаны на совесть и до сих пор ни одна ни покосилась. Ольгерд подошел ближе, провел пальцем по корешкам сохранившихся книг, вытащил одну и открыл на случайной странице. Со страниц на него смотрели знакомые строки, а в голове за него читал женский голос. Тогда они сидели у камина, лишь ковер отделял их от пола. Ольгерд разместил голову на коленях жены, любовался ее лицом с непривычного ракурса, а она читала. Книгу намеренно держала немного в стороне, чтобы не лишать обзора. Легкая, зачарованная улыбка, бегающие по строкам глаза, нежная мелодия ее голоса и теплые блики огня на возлюбленной. Ничто не могло прервать идиллию. И все же идиллия была разрушена. Мужчина вынырнул из воспоминаний, вместо поцелуя, щеки коснулся холод надвигающейся темноты. Едва сдерживая ярость, он швырнул книгу на пол, быстро покинул кабинет, уверенно направляясь в спальню. Там его встретила одинокая пустота, кровать больше никому не принадлежала, лишь пустые холсты стояли в стороне, напоминали о том, что когда-то здесь жила художница. Отчаяние проникло в самую глубь сознания. Ольгерд знал, надеяться нет смысла и все же хотел верить в чудо. Чуда не случилось, его возлюбленной больше нет. Прямо там, у самого входа, он рухнул на колени, обессиленно опустил исполосованные шрамами руки. – Как же… – Тяжелый, глухой, голос. За него говорил траур. – Ты не заслужила такой участи. Прости… Прости меня, любимая… Его плеча нечто коснулось, от неожиданности атаман дернулся в сторону, тут же посмотрел на источник раздражения. Позади стояла знакомая фигура. Спокойная, как тишина имения, едва прозрачная, лицо ее скрывала длинная вуаль, а ноги будто совсем не касались земли. – И-ирис? – Ольгерд сам не ожидал, что его голос прозвучит так неуверенно, сомнение было понятно. Он осторожно встал, будто боялся спугнуть. Сейчас, рассмотрев внимательнее, заметил легкое свечение. Ее чистая душа оставалась такой даже после смерти, визит ведьмака явно пошел ей на пользу. Дева молчала, едва кивнула в подтверждение догадок. – Я надеялся увидеть тебя другой… – Он ощутил ее изумленный взгляд, хоть и не мог разглядеть лица. – Твой последний портрет… Мне показалось, что он написан твоей рукой, живой… Нет, я просто хотел верить в это. Ирис понимающе опустила голову, едва повела плечами, будто от холода. Развернулась она плавно, также плавно поплыла по воздуху, к выходу на небольшой балкон. Раньше она любила любоваться садом перед сном, потому часто сюда выходила. Ольгерд не заставил себя долго ждать прошел за ней, но на хлипкую постройку встать не решился. – Прошу, скажи мне хоть что-то. – Она безучастно молчала, смотрела вдаль, солнце уже скрылось за горизонтом. – Позволь услышать твой голос. Мужчина попытался коснуться руки, но та ускользала как дым. Только тогда Ирис обратила на него внимание, помахала из стороны в сторону, все также молчаливо. – Ты не можешь? Но это ведь ты прогоняла меня, ты говорила мне уйти, почему же молчишь сейчас?! Горячее сердце вновь пронзила ярость и тут же померкла, стоило только почувствовать испуг. Чистая душа, что стояла перед ним, испугалась. Она слишком резко отпрянула, хрупкой бабочкой упорхнула в темноту, совершенно бесшумно. – Нет! Постой! Я не хотел тебя пугать! Ольгерд рванул за ней, но не мог отличить ее от нависших теней. Последние солнечные лучи померкли, уступили время лунным бликам. Они вытягивали тень каждого предмета, до которого могли дотянуться, пытались напугать атамана. – Ирис! Его услышали, громко хлопнула входная дверь, Ольгерд тут же ринулся к ней. На сей раз лестница не отпустила его так просто, одна из ступеней провалилась, поглотила ногу практически до колена. Грязно выругавшись, тот попытался выбраться как можно скорее, но спешка не шла на пользу. Прихрамывая, он вышел наружу и взгляд его тут же зацепился за призрака. Девушка стояла у холста, пришлось подойти совсем близко, чтобы разглядеть законченную картину. Знакомая рука написала имение, во всем его мрачном великолепии, вот только вид портила зияющая дыра, прямо посреди полотна. Ирис кивнула на пояс мужчины, ее привлекли свертки пергамента и что-то еще. Вдовец сообразил быстро, вытащил изображение любимой с розой в руках. Словно по волшебству, зачарованная картина стала одним целым с фрагментом, а призрак растворился в ней. Ирис готова ко встрече с мужем. Отчаянный шаг, прикосновение к полотну, мир скрылся за белой пеленой.