Одержимость

      Следующий день не был особеннее, чем все остальные. По крайней мере, для самого Сяо. Город украшали жители, многие делали лунные маленькие фонари, а кто-то даже покупал бенгальские огни — и эта вся морока смертных происходила лишь ради одного единственного дня. Защитник Якса совсем плохо понимал, зачем люди покупают новые и роскошные одежды, растрачивая накопленные финансы. Они в тот же день молятся о благополучии и счастье, веря в эфемерное, несуществующее нечто, способное исполнять их прихоти, к которому они даже не могут прикоснуться. Вместо того чтобы взять все в свои руки, они продолжают выполнять, по мнению Сяо, совсем уж глупые действия.       Несмотря на все его мысли, ему ничего не оставалось, кроме как просто выполнить свой долг. Через несколько часов должно будет начаться само представление — Адепту катастрофически необходимо очистить ближайшую местность от темной энергии. И если бы его спросили, что значит для Сяо сам праздник Морских фонарей, он бы просто промолчал, устремляя свой тусклый взгляд куда-то вдаль, в небо, где возвышались бы огни. Не было того, из-за чего бы он испытывал радость, предвкушение или счастье. Он думает, что иногда так случается, это вполне нормально, однако сам и не осознает до конца, как хотел бы в глубине своей раненной души испытать то же чувство глупых и странных смертных.       Его фигура заслоняет лунный свет, создавая тонкий черный силуэт. Сяо выдыхает и берет маску в свою руку. Ничего нового — все то, что он проделывает из года в год. Он прислоняет ее к лицу, и та впивается в его лицо, оставляя кровоподтеки. Ничего страшного, все хорошо. Адепт хочет быть спокойнее, не волноваться и ни о чем не думать. Он вызывает острое копье и крепко берет его в руку. Он уже знает, кто и где его ждет — зараженные души, демоны и озлобленные духи разбросаны по всему Ли Юэ. Защитник Якса падает к ним навстречу, прямо вниз головой, выставляя перед собой оружие. Они, противные и мертвые, бросаются к нему с вытянутыми руками. Сяо делает рывок в ответ, кромсая слабые, гнилые тела. Кровь, необычно черного цвета, летит на его маску, но он едва ли что-то может почувствовать. Отходы демонов как кислота, только вот для Сяо нет ничего страшнее той боли, с которой он борется прямо сейчас внутри своего сердца. Его душа ноет, плачет и скребет, пытаясь выбраться из той невидимой темницы, в которую ее сажает сам Сяо. Она просит и молит о свободе, но он ничего не слышит, в очередной раз обезглавливая материальные тела духов.       Он идет дальше и не оборачивается на порождения тьмы. Те прахом разлетаются по воздуху, как и их остатки. Нет ничего, из-за чего бы он мог задержаться. Чем раньше он выполнит свою задачу, тем будет лучше. Сяо прикусывает губу, когда низший демон оставляет рану на его плече: прямо там, где находилась метка, полученная после испытания небес. Он почувствовал, как его кровь скатилась по руке и ниже, к самому локтю, пока не упала на землю.       Демоны были не единственными, кто отравлял земли Ли Юэ.       Чем стремительнее становились атаки Сяо, тем больше новых ран он получал на своем теле. Адепт стискивал зубы, сдерживая подступающие слезы. В этот гнусный, невыносимый день его душа болела куда сильнее, чем в другие. Он находился здесь как в петле. Время шло, но ничего из обещанного Мораксом — свободы, счастья, дома — у Сяо не появлялось. Его многовековая битва возобновлялась раз за разом и, казалось, что она никогда не закончится. Он не знал, как отсюда выбраться, из этой петли, и даже самому себе врал, что все в порядке: не было ничего страшного ни в страданиях, ни в сердечной горечи. Он лишь думал о своих ненужных и неправильных чувствах; защита смертных была его долгом, а он хотел от него убежать, как настоящий трус; Сяо— контрактник, которого сжирает чувство ненужности и одиночества. И несмотря на эти чувства, Защитник Якса не потерпит ни жалости, ни сочувствия, считая себя недостойным.       Затопленный Тайшаньфу. Знакомое место, навевающее воспоминания. Он опустил голову, оглядывая когда-то затопленную местность, и видел лишь твердую почву под собой. Столько лет прошло, а он все ощущает себя бедным, неразвитым мальчишкой, которому вот-вот должно было стукнуть тринадцать. Сяо хмурит свои брови и опускается на колено, беря в свою руку рыхлую землю. Его глаза испуганно расширяются: погребенный демонический прах обжигает его мозолистую и грубую ладонь. Из года в год он не придавал значения этому, но теперь был точно уверен, что этот день, наконец, настал.       Он поднял голову и на секунду замер, осматривая открытые двери когда-то разрушенного подземелья. И это было откровенное приглашение, иначе вызов ради проверки его силы. Он перебил большинство демонов в округе, а теперь остался один, самый сильный, поглощающий других. Что в прошлом году, что в этом история повторяется, однако что-то пугало его, не давая сделать самый сложный, первый шаг навстречу очередной бойне. Его душа снова заорала, пытаясь выбраться из тяжелых, натирающих цепей других духов. Сяо понимал, что его лимит близок: маска слишком сильно светилась, показывая расход его сил Адепта. Поэтому, отбросив лишние сомнения, он выбрал защиту Ли Юэ и вошел в Тайшаньфу.       Сяо не увидел, как через несколько минут в тех же дверях мелькнула длинная, золотая коса.       Он стремительно бежал по длинным и узким коридорам, уворачиваясь от ловушек. Адепт уже был здесь очень и очень давно, и тогда прохождение этого подземелья было для него невероятно сложным, однако сейчас он не оглядывался и не страшился идти вперед. Его выбор уже сделан, времени на страх попросту не осталось. Впереди лишь враг, а после него только еще один год, который он проведет один в Постоялом Дворе. Не больше, не меньше. Назойливые мысли о путешественнике он старался отмахнуть подальше. Он пробежал мимо того места, в котором когда-то был заключен по ошибке вместе со своим отрядом. В его памяти мгновенно пролетело какое-то незначительное воспоминание — оно было о его первом убийстве. Он вздрогнул и подавил в себе это странное, непонятное чувство совести. Защитник Якса не помнил ни имени, ни лица, ни возраста того человека, будто все застилала темная пелена.       Перед Сяо отворяются огромные и высокие ворота. Он с легкой дрожью в ногах заходит внутрь помещения. Это воображаемое пространство представляло собой тронный зал, который когда-то очень давно отложился в его памяти. По бокам такие же дорогие стены, на полу красная дорожка, а прямо перед лицом гигантский трон, на котором восседал человек. Адепт напрягся и подумал, что это просто очередная, слишком хорошая иллюзия от сильного демона, какую он встречал еще в прошлом году, но на деле все оказалось совсем по-другому. Высокий мужчина встал перед ним во весь рост и улыбнулся.       Защитник Якса отшатнулся, чувствуя, как его живот скручивает от сильного волнения. Это был он.

Алатус.

      Мужчина улыбнулся, произнося настоящее имя Адепта и обнажая свои длинные клыки. Сяо делает шаг обратно, однако не понимает, что его ноги не двигаются совсем из-за напряжения. Образ бывшего хозяина с каждым шагом все ближе, а Сяо — все отчаянее. Он протягивает свои огромные руки и касается холодных щек, приподнимая голову наверх, чтобы Адепт не смог отвести свои глаза от его. Черные огни, бездонные и страшные, заставляют Сяо прослезиться и выставить руки вперед в попытке отгородиться. Ногти Архонта удлиняются и начинают царапать шею, глубоко проникая под кожу. Они спускаются ниже, как тогда, в тот самый день, когда его родители оказались мертвы. И он напоминает, убивает и доминирует. Сяо чувствует унижение и боль, не находя в себе силы поднять копье в предательской дрожащей руке.

Я любил тебя.

      Мужчина приближается к лицу Сяо, завороженно разглядывая его янтарные глаза, кипящие ненавистью и неподдельным ужасом. Он любил мальчика именно за эти противоречивые эмоции, что он топтал в своей и без того убитой душе. Архонт сильнее впивается в шею, тянет на себя, но Защитник Якса начинает кричать и со всей силой воли, что только у него осталась, отталкивает и рассекает копьем перед собой. Удар несильно ранил бывшего хозяина, оставив кровоточащую горизонтальную рану на уровне груди.

Разве ты не любил меня?

      Нельзя держать обиду сотни лет — вот, что думал Сяо. Но после слов Архонта в его душе зародилось яркое, пугающее чувство. Ярость разливалась по жилам, набухала в венах и разгоняла проклятую кровь. Адепт не понимал, как глупо и очевидно ведется на уловки и манипуляции того, кто знал его, пожалуй, лучше, чем кто-либо другой. Он в состоянии аффекта пронзает копьем тело перед собой, но вместо крика боли слышит злорадный, звонкий смех. Сяо непонимающе оглядывает его лицо и позже опускает голову вниз, видя на своей потрепанной одежде собственную кровь из-за ответного, куда более мощного удара.

Алатус… Ты глуп. Ты предал меня и теперь страдаешь.

      Защитник Якса завопил от той боли, которая охватила полностью его нутро. И как бы он не старался подавить ее, просто захлебывался кровью. Он упал на колени и склонил голову, чуть не теряя сознание перед бывшим хозяином.       Когда мужчина должен был вот-вот прикоснуться к голове Адепта, он почувствовал чье-то присутствие.       Итэр тем временем собрал в своих руках анемо энергию. Она была такой мощи, что он сам едва ли мог удержаться на ногах. Заметив взгляд на себе, он испугался, однако не перестал собирать мощь в трясущихся руках. Ветер кромсал его самого, не оставляя живого места, но путешественник не замечал этого. Он концентрировался и вбирал в свое тело столько силы, что могла бы мгновенно взорвать его изнутри, если бы он хотя бы на секунду отступился. В то мгновение, когда Злой Архонт сделал шаг, чтобы ринуться к неизвестному, Итэр громко закричал имя Адепта.       Защитник Якса шокировано оглядел путешественника, приходя в сознание. Проходит лишь секунда и он, понимая по взгляду Итэра, что от него требуется, бежит прочь. Архонт протягивает руку, чтобы схватить Адепта, но тот одним движением отрубает ему пальцы. Озлобленный мужчина прикасается к руке, терпя боль и смотря на прах, возвышающийся по воздуху из его раны. И он, не успев достаточно далеко отойти, оказывается притянут выпущенным путешественником ураганом. Архонт, не способный сопротивляться своей запечатанной силе, оказывается в самом центре ветряного вихря. Его кромсает: ветер пробивается сквозь тонкую чешую.       Итэр падает без сознания из-за потраченной жизненной энергии, однако Сяо подавляет в себе желание помочь ему. Он устремляет свой взгляд на уже упавшего мужчину и подходит ближе. Они смотрят друг на друга. Архонт гадко улыбается, протягивая руку к его лицу.

Ты не сможешь.

      Душа рыдает. И он, Сяо, тоже. Пока у бывшего хозяина не было сил, представился прекрасный шанс. Он как Адепт, проживший тысячи лет в служении Ли Юэ, Мораксу, Злому Архонту, не может упустить возможность.       Защитник Якса преобразовывает в своей руке когда-то отданную Итэром Печать Согласия. Впервые он увидел на лице Злого Архонта то, что испытывал всю свою жизнь сам — страх. Черные глаза блеснули, и улыбка пропала с лица. Сяо знал его так же, как и тот его, — слишком хорошо. Когда мужчина попытался дать отпор, Адепт поднял копье и с точностью до миллиметра проткнул середину гортани насквозь, припечатывая его к полу. Изо рта мужчины вышла кровь, но Адепт ничего не почувствовал. Ни радости, ни ликования, лишь терпкое, растворяющееся сожаление за все поступки прошлого. — Я… — низким голосом начал Адепт, — ненавидел тебя. Всегда.       Лицо мужчины замерло. Защитник Якса закрыл глаза и, приложив к своей груди Печать, начал читать заклинание, запечатывающее демоническую силу — Злой Архонт слишком долго кормился низшими существами, однако даже этого не хватило, чтобы одержать вверх. Сяо не видел, как Архонт прикрыл свои глаза точно так же, роняя одинокую слезу. С последними произносимыми строчками тело бывшего хозяина окуталось темной аурой, поглощая его силу в себя. Последнее слово — и оно резко засветилось, вздымая его грудь, и растворяя в пространстве.

Как жаль…

      Это было последнее, что услышал в своей жизни Алатус после уничтожения силы Злого Архонта.       Он очарованно выдохнул. На месте, где лежал Архонт, образовались кристальные бабочки, которые тут же устремились вверх, растворяясь в воздухе. Сяо вспомнил об Итэре и изо всех сил подбежал к путешественнику, приподнимая его голову. Он пытался привести его в чувство, а когда не получалось, не заметил истерические ноты в своем голосе. — Глупый смертный! — он испуганно кричал. — Проснись же, Итэр!       Путешественник вяло открывает глаза и тянет руку к щеке Сяо, стирая его слезы, и легко, воздушно улыбается, говоря, что с ним все в порядке и не нужно так беспокоится. У него кружилась голова, но он нашел в себе силы подняться. Итэр посмотрел на грудь Сяо и ужаснулся. — Ты ранен, Сяо… — он не знал, что ему делать, и как помочь Адепту. — Тебя нужно срочно вылечить, — Итэр потянул его за рукав, когда тот попытался встать. — Тебе же больно. — Ты!.. Заткнись. — выкрикнул в ответ Защитник Якса. — Лучше бы побеспокоился о себе.       Путешественник не понял повышенного тона, пока не ощутил тупую и обжигающую боль по всему телу. Он ахнул и зажмурился, не зная, куда деть свои руки. Даже встать оказалось действием слишком сложным. Тогда Сяо протянул руку за его спину и под ноги, легко приподнимая на руках. Итэр смотрел на него обескураженно, ведь тот был ранен не меньше. Однако Адепт слишком просто ответил: «Это царапина». Путешественник не стал брыкаться, скрывая легкое смущение на своих щеках.

***

— Не двигайся, — сказал Итэр после того, как Сяо зашипел.       Они сидели в его комнате в Ваншу. Адепт не знал, как лучше поступить, а потому пригласил Итэра. Путешественник сначала отказывался, краснея, но потом все-таки согласился, не ожидав, что у Сяо будет множество разных лекарств, мазей и зелий. Итэр смотрел на это все печальным взглядом, в глубине души осознавая, для чего и кому все они были предназначены.       После того, как он разобрался со своими ранами, заставил и Сяо сесть ровно и позволить ему хотя бы уменьшить боль от глубокой раны. Регенерация у Адептов была куда сильнее, чем у других людей, однако путешественник просто не мог оставить его одного. Итэр даже не мог представить, как бы он справлялся со своими увечьями в одиночку, как бы дотягивался до спины или как бы перебинтовывал. Парень впервые увидел его тело со шрамами, на нем попросту не было «чистого места». Он раньше не замечал и на руках многочисленных царапин, а теперь, когда Сяо оказался так близко, он рассматривал абсолютно все. — Кто он? — Злой Архонт. — И это все, что ты скажешь? — растерянно спросил Итэр, на что получил только невыразительный и усталый взгляд. — Ладно, прости. — Зачем ты следил за мной?       Итэр отвернул голову, стыдясь, что был пойман в таких абсурдных обстоятельствах. — Ты выглядел так… будто нуждаешься в помощи, — прежде, чем Сяо вставил свои слова, Итэр поспешил добавить: — Нет, не пойми меня неправильно, — он замотал руками, — ты силен, даже очень. Извини, не хотел тебя злить. Однако… ты выглядишь таким одиноким, я просто хотел… — Я не злюсь, — кратко ответил Сяо, смущенно отворачиваясь от щенячьих глаз Итэра, которые теперь не приносили былых неприятных ощущений.       Путешественник почувствовал себя слишком радостным. Он с улыбкой на лице заканчивал аккуратно бинтовать грудь Сяо и уже хотел приняться за самые маленькие раны, которые достались Адепту из-за его урагана. — Не нужно. — Тебе же больно, — снова возразил Итэр и получил ответ, который никак не ожидал услышать: — Есть совсем другое, что могло бы смягчить мою боль… — заметив вопросительный взгляд Итэра, Сяо все-таки тяжело вздохнул. — Я… хочу туда.       Путешественник посмотрел в ту же сторону, куда был устремлен взгляд Адепта. Через его окно открывался вид на праздничный Ли Юэ. Он тут же вспомнил, что где-то там его ждала Паймон. Итэру стало немного стыдно: он не появился перед ней, хотя дал обещание присутствовать. Он надеялся, подруга его простит за эгоистичный поступок, ведь сейчас происходило нечто важное для него. — Кажется, он еще не закончился, — он взял Защитника Якса за руку, — пойдем, мы успеем запустить фонарики, — и улыбнулся.

***

      Они устроились на одной из крыш Ли Юэ, где раскрывался самый лучший вид. Итэр завороженно вздыхал и все не мог унять трепет от той красоты, что представлялась перед ним. Он достал фотоаппарат и сделал снимок — все так же, на память. Он не переставал улыбаться Сяо, который старательно сдерживал свои эмоции. Защитник Якса всегда убеждал себя в том, что смертные — глупцы, однако в глубине души восхищался представленным видом. Всю свою жизнь в Ли Юэ он проходил мимо праздника, говоря себе, что не интересуется праздностью людей. А теперь он находился здесь, так близко, и не было ничего, способного испортить это редкое мгновение его спокойствия.       Итэр насильно всунул в его руки фонарь и несколько палок, на которых он должен был написать о своем желании. Сяо дернулся, отказываясь, однако вещь все равно оказалась в его руках. Он глупо смотрел на нее, как ребенок, которому дали новую, непонятную в использовании игрушку. Путешественник уже запустил свое заветное желание, а Адепт все сидел и не мог подобрать слова. В голове было слишком пусто. — Для Адептов желания, наверное, не имеют ценности. Знаешь, Сяо, многие люди сами не знают, исполнятся ли они, но все равно отправляют эти фонари в надежде, что их мечта останется в памяти, — Итэр выдержал небольшую паузу. — Мы не знаем, куда улетят наши желания, но точно знаем, что их свет озарит небо. Этого достаточно.       Произносимые слова Защитник Якса слушал внимательно и не перебивая. «Значит, и я могу озарить небо?» — для Сяо это было странным. Он умел только разрушать, принося в мир тьму, а теперь перед ним стоял шанс что-то изменить вот таким простым и глупым способом. Посмотрев на палочки еще раз, он все же принялся писать на них свое маленькое, короткое желание, а потом зачеркнул слова и приписал рядом новые.

«Я ХОЧУ БЫТЬ СВОБОДНЫМ. Я ХОЧУ НАЙТИ СВОЙ ДОМ»

      Он выпустил фонарь и еще долго провожал его взглядом, чтобы точно убедиться, что он долетит до неба, где собираются все желания. Позже Сяо покосился на Итэра, первым заведя разговор. — Спой мне. Ты обещал. — Тебя не интересует, откуда я знаю песню? — осторожно спросил Итэр, доставая лиру. — Интересует, но… — он приложил руку к груди, — моя душа требует другого… — прошептал Адепт. — Хорошо, — понимающе ответил путешественник, — я не помню начало, но…       Итэр заиграл по струнам, прикрывая глаза от наслаждения любимой песней. Мелодия обволакивала его нутро, будто укрывая теплым и мягким пледом. Он тихо-тихо напел мотив и почувствовал, как тепло возрастает в его груди. Он повернулся лицом к Сяо и, чуть наклонив голову, запел строчки:

От чего лицо твое печальное Может не по нраву тело бледное Или ты влюблен во что-то смертное?

      Путешественник думал о том, что Сяо никогда не улыбался при нем. Он сочувствовал Адепту, пусть и не говорил это открыто. Он смотрел в его янтарные, тоскливые глаза, и его сердце чуть кольнуло. Печаль. Необъятная тоска — вот что было в его взгляде. Они смотрели друг на друга, а мелодия все продолжала идти. Итэр запел с новым вдохом:

Разве ты не клялся мне в верности и любви?

Пусть мне боль не страшна и нет во мне живой крови

Почему же больно, в пустоте внутри?

Есть во мне остаток горьких слез, смотри.

      Сяо опустил челку. В его душе было горьких слез куда больше, чем у кого-либо другого. Он был опустошен не только пытками со стороны злых душ, но и своими собственными терзаниями; он был проклят своей кровью. И если бы кто-то сказал, что Сяо не боится боли — он бы ошибся. И пока Итэр ускорял ритм, проговаривая каждое слово, Адепт не заметил, как стал подпевать в унисон:

Чувство будто снова в груди рвется сердце

Я тебе открою смерти верной дверцу.

      Голос Сяо стал надломленным.       Как только Итэр заметил это, он посмотрел на Адепта, однако не мог понять, что было не так. Он наклонился, чтобы лучше рассмотреть его лицо в полутьме. Из его рта сочилась кровь и он закашлялся. Сяо опустошенно взглянул в золотые глаза, думая о том, что зря не замечал их красоту все это время. Он слабо ухмыльнулся и допел последние строки, о которых забыл Итэр:

Ты покинешь мир живых, твое здесь место…

      В руки Итэра упало бессознательное тело Сяо.