Напиши мечту на бумажном самолётике

Весь день Антон просидел в объятиях Арсения. Несколько раз пытался вырваться и вернуться домой, к себе, но желания парня мало волновали брюнета, который мёртвой хваткой вцепился в худое тело, пытаясь вытрясти из него хоть что-то наподобие ответа, но Антон так и молчал, поджав губы. — Ну Тош, хватит вести себя, как ребёнок, — хриплый голос Арсения мурашками прошёлся по телу. Антон невольно дёрнулся, недовольно нахмурившись. — Это я тут ребёнок? — а в ответ приподнятая бровь. — Ну, не я же, — хмыкает Арсений, за что получает не слабый пинок по коленке. — Блять! Обалдел? Антон мигом подрывается с места и, зацепившись за плед, чуть не падает на пол, но удерживается на ногах, медленно отходя от Арсения, который взглядом метал молнии. Губы плотно сжаты, и Антон понял, какую ошибку совершил, когда брюнет поднялся следом и хищным шагом стал наступать на него. — Знаешь, малыш, ты слишком многое себе позволяешь, — слова эхом отдавались в ушах. Антон застыл, испуганно посмотрев на соседа. Он думал, что уже давно перешёл черту. Что все оттенки голубых глаз он уже видел. И он ошибся. — Уж прости, беру пример с одного голубоглазого соседа-придурка, — фыркнул Антон, улыбнувшись. Сердце бешено билось в груди, но он пытался выдавить безмятежность. От взгляда Арсения ком встал поперёк горла, и парень всё-таки сделал ещё один шаг назад, пока брюнет так же плавно подходил к нему. Его руки потянулись к ремню и, всё так же не спуская внимательного взгляда с Антона, Арсений не спеша отстегнул его, складывая в двойне и обманчиво нежно говоря: — Мне ещё вчера хотелось это сделать… А тут такой повод, — он улыбался, пока в глазах плясали бесы. — Подойди-ка ко мне, малыш. Антон отрицательно помотал головой, обойдя стол в гостиной и спиной двинувшись к выходу. Арсений вытянул ремень обеими руками, грациозно обходя стол с другой стороны, и, как пантера, готовая к прыжку в любой момент, довольно оскалился. — Ну чего ты, малыш. Это совсем не больно, — Антон недоверчиво покосил взгляд на чужие руки. И хоть боль в самом деле не вызывала страха, но стыд… Парень не был готов терпеть этот стыд. Он никогда не позволит Арсению овладеть им. Даже если подохнет от собственного одиночества, что съедает его каждую ночь. Ещё один шаг, и Арсений потянулся к парню, но тот в последний миг отпрыгнул, со всей скоростью убегая в коридор, и, взяв ботинки в руки, выбежал из чужой квартиры, на все замки закрываясь в собственной. Тут Арсений его не достанет. Тут он просто умрёт один. Кривая улыбка накрыла губы парня, и он сполз по стене вниз, к груди прижав грязные кеды. На нём всё ещё была одежда Арсения, что пропахла сигаретами и кофе. Сигаретами, которые он оставил в чужой квартире. — Да блять, — выдохнул Антон, затылком упершись в стену. Он понимал, что назад не вернётся. Ни когда Арсений настроен отлупить его ремнём. А парень и не сомневался, что тот это сделает. Сходить в магазин? Он был слишком истощён. Побег отнял все его силы. — Зачем же ты так глубоко полез? Антон не был готов вновь раскрывать старые шрамы. Он только успел наложить грим. Отец всегда говорил ему следовать своим чувствам, но парень попросту был не в силах их принять. Он боялся. Боялся позволить кому-то завладеть его разумом. Хоть это и казалось таким надёжным. Антон вспомнил о таблетке. Протянул руку в карман, вытаскивая маленький мешочек и разглядывая его, подбородком уткнувшись в колени. «Вновь убегаешь от себя». Антон просто не хотел чувствовать. У него нет будущего. Нет надежды на мечты. У Арсения всё это есть. Антон не сможет выдержать очередной потери, каким бы сильным он ни пытался казаться. Но он уже не забудет эти тёплые руки, от которых остаются ожоги на душе. — И опять я сам себя завёл в тупик. Молодец, что сказать, — печально хмыкнул парень, вытаскивая из пакетика таблетку и глотая её. У него не было объяснения — «зачем?». Возможно, он устал быть собой. Пол казался мягким и уютным, и парень лёг на спину, вглядываясь в потолок. Мягкие ладони фантомом проходили сквозь его светлые пряди, а до ушей доносился хриплый шёпот. Он закрыл глаза, в темноте увидев два голубых сапфира. Многие бы отказались от своей гордости ради этого сокровища. Но гордость — это всё, что было у парня. — Как долго будешь убегать? — послышался знакомый голос. Но, открыв глаза, Антон увидел всё тот же белый потолок. Слуховые галлюцинации часто его преследовали. — Он знает. Он знает. Он знает. Голос становился громче. Антон прикрыл руками уши, ловя красные оттенки света. За окном уже был вечер. — Он знает. Он знает. Он знает… — Хватит! — Антон закричал, повернувшись на бок и спрятав лицо в изгибе локтя. Цвета скакали, тело будто отделилось от души. Внутри стало пусто. Ему не убежать от этого. — Он знает… — Да блять! — парень испугался собственного разума. Он сходил с ума, пальцами цепляясь за свитер. Мгновенно стало холодно. Всмотревшись в окно, Антон заметил мороз, покрывший стекло льдом, что медленно двигался по стене. В отражении с нескрываемой насмешкой на него смотрели зелёные глаза. «Опять говоришь с собой». Антон закрыл глаза, но холод не покинул его тела. Немой крик гримасой застыл на лице, только вот он слышал его. Слышал душой, чувствуя ненастоящие слёзы, которые тенью катились по щекам. А глаза блестели, уголки губ были подняты вверх. Коридор заполнял смех, пока парень топил истинного себя. Отказаться. Он просто должен отказаться от себя. И они перестанут спрашивать. Перестанут надеяться. Хотя бы он. Хотя бы Арсений. Вздох и лёгкие наполнились холодом, замораживая его печаль, что топилась в душе. Так пафосно… Но голубые глаза померкли. Тени улыбались. Тени радовались. Смеялись, окружив своей желчью. А Антон плакал, лёжа на боку и ища тепло в свитере, что свисал с его худых плеч. Бессонница вновь мучала его, пока телефон разрывался от сообщений и звонков. В какой-то момент Антону послышалось, что кто-то постучал в дверь, но, потеряв суть происходящего, он полностью поддался ощущениям, игнорируя все звуки вокруг. Будто его и вовсе не было. Он желал этого. Желал просто не существовать. Цвета вокруг менялись как новогодняя ёлка, пока парень пытался поймать несуществующую пыль. Что-то его выдернуло из небытия, а после вернуло. Последние попытки разума проснуться. Такие жалкие. Антон захлёбывался холодом. Чёлка упала на лицо, прилипнув ко лбу. Тело покрылось холодным потом и дрожью. — Что с тобой такое? — отец смотрел на него, а в глазах читалось волнение. Антон молчал. Он не знал, что сказать. — Я просто пуст.

***

Прошло два дня. Телефон валялся разряженный, в холодильнике мышь повесилась, и даже сигарет не было. На руках появились новые порезы, больше не скрываемые за бинтами. К нему ломились несколько раз. Он слышал голос Оксаны за дверью, а после и Арсения, но так и не открыл ни одному из них. Тело ломило. Его кости выворачивало наизнанку, а веки были тяжёлыми. Он не спал, отчего круги под глазами стали более тёмными и глубокими. На нём был всё тот же свитер соседа. Грязный и пропахший потом. В глазах темнело каждый раз, как только он пытался подняться на ноги. Он думал, что умрёт тут. Он надеялся, что уже мёртв. Но голоса за дверью вернули его в настоящее. — Антон! Это Илья! Я знаю, что ты там. Открой дверь, — а парень лишь сильнее зажмурился, надеясь, что сон именно сейчас накроет его. — Я признаю, что перешёл грань. Мне не стоило этого говорить… — Да хватит уже, — прервал его другой голос, и Антон перестал дышать, вслушиваясь в тихий шёпот за стеной. — Нужно выломать дверь. Эта фраза заставила улыбнуться и вскоре гостиную заполнила очередная волна смеха. Антон уже не скрывался. Не прятался. Ему было всё равно. Его поздно спасать. Когда человеку нечего терять, безумие становится его единственным выходом. «Не так ли, Антон?». Громкий стук и маты. Парень услышал звук ломающейся двери и шаги в свою сторону. Он считал секунды, чувствуя чужое напряжение. Глаза всё ещё закрыты, как и занавески на окне. Он не знал, день или ночь сейчас. Ему было больно от света. Тёплая ладонь легла на его лоб, убрав светлые волосы с лица, и Антона окутало спокойствие. Он еле открыл тяжёлые веки, перед собой увидев серьёзного и нахмуренного Арсения. — Ты глюк, или мы вместе попали в ад? — хрипло спросил, не фильтруя собственных слов, из-за чего голубые глаза недовольно сузились. — У него температура. — …нужно вызвать врача… — Я отнесу его к себе. Антона аккуратно подняли на руки, отчего голова прижалась к чужой груди. Он не мог даже возмутиться, повиснув куклой в тёплых объятиях. Он всё ещё надеялся, что это кошмар или галлюцинация, но когда его бросили на мягкую кровать, сняв свитер с потного тела, над ухом послышался злобный рык: — Ты доигрался, Антон. Арсений увидел окровавленные руки, затуманенный взгляд и бледное лицо. Антон будто стал ещё меньше, если такое вообще было возможно. Мертвец для театра. Даже грима не нужно. У Арсения дрожали руки, когда он откидывал собственный свитер в сторону. У Арсения дрожал голос, когда он звонил Диме, брат которого был врачом. У Арсения дрожало сердце, когда он увидел разбитый взгляд зелёных глаз, смотрящий на него с отчаянием. Будто ему было жаль, что он ещё жив. И брюнет сдавлено рычал от собственного бессилия. Илья стоял у двери, не решаясь зайти в комнату. Его вернуло в тот день, когда он нашёл сестру в ванной. Её зрачки ни на что не реагировали, а вода окрасилась в красный. Скорая приехала спустя семь минут, но было слишком поздно. Они не успели. А Илья ещё долго отмывал свои руки, не в силах заплакать. Арсений нашёл аптечку и стал вновь перевязывать раны парня, укутав того в свою рубашку и укрыв одеялом. Антон пытался возразить, почувствовав жар по всему телу, но брюнет был непоколебим. В дверь позвонили, и Илья кинулся открывать, встречая брата Димы — Яниса. — Спасибо, что приехал, — произнёс Илья, протянув руку невысокому мужчине, который про себя отметил нервозность парня. — Что стряслось? — поинтересовался, проходя в комнату и сразу же замечая парня в полусознательном состоянии. Не дожидаясь ответа, подошёл к нему, сразу же проверяя зрачки и дыхание. — Какого хрена, парни?! Арсений переглянулся с Ильёй. У них не было ответа, что Янис понял, как только на него уставились два нахмуренных взгляда. Но врач не стал ничего объяснять, занявшись пациентом, которого человеком назвать язык не поворачивался. Расширенные зрачки, то ли от наркотиков, то ли от голода, то ли от бессонницы. Рёбра под рубашкой ощущались слишком сильно, а тело парня горело, и с губ срывался всякий бред. Янис работал в клинике и редко когда ему доводилось видеть пациентов в таком состоянии. Он поднял свой взгляд на парней, что молчали в ожидании хоть какого-то объяснения. — У парня много проблем. Я могу вколоть жаропонижающее, но если это не поможет, его придётся везти в больницу. Организм слишком истощён, — пояснил, всё-таки приготовив лекарства, а Арсений был готов зарычать в голос. Он думал, что парню нужно время. Время принять собственное доверие. Но тот только больше закрылся… Арсений винил себя. Ведь видел, что Антона нельзя оставлять одного. Его как кота нужно было сначала приласкать. Показать, кто тут хозяин. Влиться в доверие и не отпускать. У Арсения была Оксана. Ему было чуждо одиночество. Сестра всегда была рядом, когда мысли съедали его. Он забыл, что такое оставаться наедине со своим разумом. Он больше не повторит этой ошибки. — Арс… — послышался тихий шёпот, и брюнет застыл, посмотрев на парня, который стал медленно вырываться из кокона одеяла. Брюнет подошёл ближе, зарываясь в пряди волос, а сердце ёкнуло от взгляда зелёных глаз, что с интересом наблюдали за ним. — Ты лжёшь и улыбаешься одновременно. Не устал? Арсений понял и не нашёл, что ответить. — Потому что я устал…