***
— Неожиданно владельцы такого популярного продуктового магазина как «Всегда хорошо» были лишены родительских прав благодаря суду, — Сонхва даже не понял, как он оказался на канале новостей, но почему-то, по неясной даже самому Паку причине, он остался на нём. — Господин Кан и Госпожа Кан отказываются объяснять причины такого решения суда, так же как и сам суд, говоря, что информация является сугубо конфиденциальной. А сейчас немного информации нам расскажет корреспондент Ли Тэён. — Спасибо, Ким Донён. Сейчас я нахожусь около детского дома, — увидев здание, Сонхва сумел узнать тот самый детский дом, в котором они усыновили Сана. — В который и отправили сына Господина Кана и Госпожи Кан. И сейчас я здесь, чтобы узнать немного больше информации из уст самого мальчика, — на экране появился, рядом с корреспондентом, ребёнок, не сильно взрослого возраста. На лице и на руках мальчика красовались пластыри, которые закрывали, по всей видимости раны. — Тебя же зовут Ёсан? Мальчик, которого корреспондент прозвал Ёсаном, на слова старшего промолчал, даже не смотря в камеру, а вниз на землю. Мальчик выглядел немного испуганным, что подтверждали маленькие плечики, которые дрожали. — К сожалению, сын семьи Кан тоже отказывается отвечать на желаемые нам вопросы, — спустя минуту молчания, сказал Тэён. — Мы опять возвращаемся к ведущему Ким Донёну. — Спасибо, Ли Тэён. Никто не знает, каким решение суда будет насчёт ареста Господина Кана и Госпожи Кан. Суд ещё не уверен насчёт этого, но если они задумываются об этом аресте вообще, не значит ли это, что эта парочка делала ужасные вещи по отношению к своему сыну, Кан Ёсану? Узнаем ли мы это когда-нибудь — неизвестно, а сейчас о пого… Сонхва переключил канал с новостями на другой, где сейчас шёл какой-то сериал, который не был Паку знакомым. Весь день Сонхва ходил подавленный новостью, которую услышал. Он всё никак не мог выбросить из головы тот взгляд потерянного ребёнка в землю, словно этот малыш повидал уже больше, чем некоторые взрослые, что могло оказаться правдой. Сидя в своей комнате вечером, Пак решил убраться на полках с книгами. Взяв пипидастр в руки, Сонхва принялся брать одну книгу за другой и очищать каждую от пыли, после чего ставил книги в более правильное расположение. Научная литература находилась на верхней полке справа, а художественные книги слева. Пак знал, что книжный шкаф был в неплохом состоянии и уборка была не обязательна, просто он хотел отвлечь себя, а так как уже переделал все дела по дому, запланированные на сегодня, он решил, что это были неплохой идеей занять себя чем-то. Дверь комнаты открыл Ким, после чего, положив свою сумку на кресло, подошёл к мужу. — Что ты делаешь? — спросил Хонджун, ведь был удивлён тому, что Пак решил убраться в чистом книжном шкафу. — А… Это я так, — ответил Сонхва, смотря на стену в одну и ту же точку, не отводя взгляд. — Всё хорошо? Ты странный сегодня, — после этих слов Ким взял одну из книг, которую всё никак не было времени дочитать. Хонджуну начало книги понравилось, но из-за нехватки времени он всё никак не мог взяться за то, чтобы дочитать её. Но и сейчас Ким не собирался читать книгу, он хотел проверить наличие закладки, которая могла выпасть после уборки Пака. Найдя книжную закладку в нужном месте книги, Хонджун закрыл её и положил на место, из которого предварительно взял и повернулся к мужу. — Почему ты молчишь? — Ким прижался к Паку со спины и обнял его, после чего положил свою голову на плечо партнера. — Я сегодня увидел кое-что, — Сонхва замолчал на секунду. — Ну и это никак не может вылететь у меня из головы. Хонджун посмотрел мужу в глаза, после чего спросил: — Ну, а что ты видел? — Сейчас, — Паку пришлось покинуть объятия мужа. Сонхва подошёл к своему телефону, который лежал на тумбочке около кровати, после чего начал что-то печатать. Через несколько секунд телефон Пака уже находился у лица Кима. В свою очередь, Хонджун разглядывал название и содержание статьи с особой внимательностью, понимая, что это важно для Сонхва. — Бедный ребёнок. Тебя это настолько расстроило? — Ким обращался к мужу. В его вопросе не было насмешки или осуждения, Хонжуну это даже показалось милым. Его муж был настолько сентиментальным и эмпатичным к ребёнку, которого даже не знал. В этот момент Ким вспомнил, насколько добрый его партнёр. Ещё в старой школе Пак сопереживал всему и вся, он слыл местным добряком. Иногда это даже надоедало Киму, ведь ему приходилось наблюдать за тем, как очередной десятиклассник просил Пака списать домашнее задание, или как популярный парень просил у Сонхва занять место рядом с девочкой, которая ему нравилась, на выступлении, так как опаздывал на встречу. Хонджун считал, что люди просто использовали Сонхва для выгоды. Сам же Пак был не прочь помочь, ведь хотел сделать людям приятно и не понимал, почему его парень так недолюбливал такое. — Я сам не понимаю, почему я так расстроен из-за этого, — Сонхва опустил голову, смотря на землю. — Мне просто… Жаль этого ребёнка. — Не нагружай себя из-за этого, — Ким потрепал Пака по волосам. — Мы ничего не сможем поделать с тем, что случилось с этим мальчиком. Хонджун убрал руку с головы Сонхва и вышел из комнаты, бормоча что-то под нос, а Пак провожал Кима взглядом.***
Вечером, когда уже вся семья ложилась спать, Сонхва всё продолжал летать в облаках. Думая о том мальчике, Пак сказал вслух: — А кто его заберёт в семью? — Сонхва лежал на кровати рядом с мужем, который приобнял его, и должен был в это время быть сосредоточен на сюжете фильма, который Пак с Кимом сейчас смотрели. — Ты опять о том мальчике? — спросил Хонджун, повернулся к партнёру и посмотрел ему в глаза. — Я не знаю, что на меня нашло. Я просто… Мне его так жаль, — Пак хотел будто оправдаться за то, что испытывал жалость к ребёнку, которого увидел на телеэкране и которого по сути не знал. Хонджун заметил это и погладил мужа по спине, дабы успокоить. — Это нормально — сопереживать кому-то, — сказал Ким, продолжая поглаживания. — У тебя ещё и высокий уровень эмпатии, ты сам это знаешь. — Нет, ты не понимаешь, это не просто сопереживание, — ответил Сонхва, пряча лицо в своих ладонях, от непонимания самого себя. — Это… Это не когда ты сопереживаешь персонажу, например. Это нечто… Другое. — Если ты хочешь, мы можем увидеть малыша, чтобы ты убедился, что он в порядке, — Ким продолжал сидеть на кровати и смотреть на партнёра. — Вот увидишь, раз ребёнок был на канале новостей, многие хотят его забрать в семью. — Ну да, — холодно ответил Пак. Почему-то от мысли, что этого ребёнка могли уже забрать становилось теплее. Возможно, он уже жил своей лучшей жизнью, а Сонхва об этом ещё не подозревал.***
Спустя неделю Хонджун взял себе выходной на работе, чтобы съездить в детский дом вместе с Сонхва. То, что дорога была длинной, дало Паку успокоиться, так как виды из окна были и правда успокаивающими: это было начало осени, из-за чего все листья уже были окрашены в такие тёплые оттенки как красный, оранжевый и жёлтый. Если в начале осени листья падали понемногу, возможно, один лист в минуту, то сейчас они как-будто всё время кружили в воздухе по городу. Разглядывая пейзажи, Сонхва даже не заметил, как они оказались возле детского дома.***
— Вы опять здесь? — спросил удивлённо Феликс. — Мне, конечно, Хан рассказывал, что вы часто к нему приходили, но я не думал, что вы придёте ещё раз ко мне. — Мы пришли не усыновлять ребёнка, — ответил Ким, тихо смеясь. Хонджун присел на место напротив Ли, что сделал и Сонхва спустя несколько секунд. — Это ведь у вас здесь зарегистрирован Кан Ёсан? — Да, у нас, — ответил Феликс, смотря на парочку. — Это значит, что он до сих пор здесь? — спросил Пак, на что Ли кивнул. Сонхва опустил голову вниз, смотря в пол. — Он здесь находится только одну неделю. Редко детей забирают после такого короткого срока, — объяснил успокаивающе Феликс, видя расстроенного Пака. — Может… Мы можем с ним увидеться? — спросил Ким, на что Сонхва поднял взгляд и посмотрел на своего мужа. — Почему бы и нет? Но вам опять придётся подождать, чтобы я встречу устроил, — сказал Ли, на что оба парня кивнули. — Ты уверен? Может, лучше не нужно? Всё же мы даже не усыновлять его сюда пришли, — сказал Пак, когда Феликс уже вышел из офиса. — Всё в порядке. Мы просто убедимся, всё ли с ним в порядке, — сказал мягким тоном Хонджун, на что Сонхва кивнул.***
— Вот здесь игровая… Хотя вы и так это знаете, — Ли улыбнулся, открывая дверь. Если раньше, когда парочка встречалась с мальчиками, каждый раз они видели радостного ребёнка, сейчас они увидели подавленного мальчика, который даже не сидел на ковре, а стоял, кажется, смотря на дверь до этого, ожидая гостей. — Ёсан, ты можешь присесть на ковер, — сказал Феликс, на что мальчик отрицательно покачал головой. — Хорошо… Эти люди хотели с тобой встретиться. — Привет, Ёсан, — Хонджун посмотрел на ребёнка, который был ростом немного ниже их младшего сына Сана, что немного удивило Кима, ведь по лицу мальчика можно было увидеть, что он был старше. — Меня зовут Хонджун, а его зовут Сонхва. — Привет, — тихо сказал Ёсан, смотря на Кима. Слыша голос и видя взгляд мальчика, создавалось такое чувство, будто миг — и Кан расплачется. Как будто сильная обида скрывалась в этом голосе и взгляде. Обида на всю эту ситуацию, на своих родителей, на это место и вообще на весь мир. — П-привет, Ёсан, — голос Пака под конец предложения сломался, а по щекам покатились слёзы. Видя мальчика по телевизору, Сонхва было грустно за него, но сейчас, видя насколько тяжело мальчику от всего этого, Паку искренне стало жаль его. — П-прости. Хонджун подошёл к Сонхва и обнял его, прижимая того ближе к себе. Пак обнял своего мужа в ответ, тихо всхлипывая. — Почему дядя плачет? — спросил Кан, еще более тихим голосом, смотря на эту картину. — Он чем-то расстроен? — Всё в порядке, — спустя минуту Сонхва отстранился от Кима, вытирая свои щёки ладонями. Он не хотел расстраивать мальчика. — Всё… В полном порядке, — на лице Пака появилась натянутая улыбка, на которую Ёсан даже не отреагировал, опустив голову и смотря в пол.***
Находясь дома, Хонджун также был в плохом расположении духа. Ему стало жаль мальчишку. Такой мёртвый взгляд он даже у взрослых, которые прошли через многое не видел, а у ребёнка видеть такое отчаяное выражение лица было ни чем иным, как пыткой. Родители не переговаривались ни словом за всю поездку, будто у них не осталось слов для того, чтобы описать свои чувства. — Знаешь, — в тишине комнаты, в которой можно было слышать только тиканье часов, начал Пак. — Мы могли бы… Забрать того ребёнка, — Сонхва проговорил последние три слова с неуверенностью в голосе, будто знал, что Ким мог не согласиться на его предложение, ведь оно казалось абсурдным даже такому любвеобильному человеку как Сонхва. — Я тоже… Думал об этом, — на удивление Пака, ответил Хонджун. — Мне так стало жаль малыша, — объяснился Ким, после чего продолжил. — Только надо спросить у детей. У нас есть место и время, чтобы содержать ещё одного ребёнка, но детям может быть некомфортно. — Да, ты прав, — не так уверенно и громко ответил Пак.***
— Ты идёшь! — в своей манере крикнул Юнхо. После слов брата Минги поставил свою шашку на ближайшем месте справа. Сан, самый младший, наблюдал за этой картиной со стороны. Даже братья не понимали почему, но сам Чхве иногда не хотел играть вместе, в такие моменты ему больше по душе было наблюдать за игрой, но даже посчитав это странным, никто так и не говорил это в лицо брату. Сан, в свою очередь, понимал, что его привлекала не сама игра, а эстетика. Он не прочь был поиграть и он не был из тех детей, которые были застенчивыми и стояли в сторонке. Он как раз таки обожал игры, но иногда было такое непонятное для малыша чувство, когда хотелось не играть, а наблюдать. Сам же Чхве никак не мог это объяснить и подобрать слов, ведь не понимал, что его так привлекало в наблюдении за такой игрой как шашки. Но что-то всё же в этом было: тёмные и светлые цвета, которые контрастировали друг с другом; сама доска, окрашенная в цвета фигурок и так же контрастирующая с самими шашками, в этом шахматы Сану, конечно же, казались более интересные и привлекательными, ведь фигурки были разными и каждая имела свою роль, но шашки были тоже неплохими. — И… Я выиграл! — сказал Юнхо, когда «съел» последнюю шашку Минги своей. — Давай ещё раз! — с искрой в глазах и воодушевлённо сказал Сон, раскладывая шашки по доске заново. — Я хочу научиться играть. Ты же меня научишь? Ты так хорошо играешь! — Даже не знаю… — старший отвернулся смущённо. — Пожалуйста! Ты ведь такой взрослый. Тебе уже восемь. А это значит, что ты умный и сможешь меня научить, — Минги продолжал закидывать своего братика комплиментами. — Ладно, твоя взяла, — Юнхо перевернул доску, чтобы чёрные шашки были у его стороны. — Только теперь я буду за тёмных играть, — на это Сон кивнул, начиная ходить белыми. — Юнхо, Минги и Сан, нам нужно поговорить, — в комнату «близнецов» зашёл Хонджун, за которым шёл и Сонхва тоже. — Ладно, — неуверенно произнёс самый старший из детей. Он продолжал сидеть на пуфике, так же как и Сон, но который уже сидел напротив Юнхо. А Сан, который сидел на ковре, сел рядом с Минги, так как у него был пуфик побольше. — Дело в том, что мы были в детском доме недавно, — продолжил Ким, смотря на сыновей, которые сидели со специально серьёзными лицами, что казалось до безумия милым. — И там находился один мальчик, которого мы хотим усыновить. — Серьёзно? — с удивлением в голосе произнёс Юнхо, на что родители кивнули. — Это значит, что… У нас будет ещё один братик? — Вау, ещё один! — Минги похлопал в ладоши поворачиваясь к старшему, который сделал такой же жест. — Ещё один братик, — сказал Сан сам себе, повторяя слова старших. — Это здорово. Сонхва даже удивлён тому, что он сомневался, будто дети будут против пополнения. Такое чувство, словно они будут рады абсолютно любой идее.***
Такое чувство, будто процесс усыновления с каждым разом был всё быстрее. Парочка уже запомнила, какие документы понадобятся и какие процессы нужно пройти. И усыновления Ёсана прошло всё так же быстро, что они даже не заметили, когда им уже нужно было забирать их нового сына. — Нам нужно покупать новую машину, — сказал Сонхва, рассмотрел автомобиль и понял, что там хватало места только для родителей впереди и ещё троих детей. — Мы не сможем всех взять, чтобы забрать Ёсана. — Я даже не подумал об этом, — большой и указательный палец оказались на переносице Хонджуна во время того, как он что-то обдумывал. — Нужно кого-то из детей оставить. — Но кого? Это будет нечестно, если кто-то поедет, а кто-то останется, — сказал Пак, захлопывая дверцу машины. — Нужно обсудить это с самим детьми, я думаю… — сказал Ким, сам не уверенный в том, что смогут ли договориться дети так, чтобы никому не было обидно. — Может… Никого не возьмем? — предложил Сонхва. — Это будет честно. Либо все едут, либо никто. — Да, это будет правильно, — сказал Хонджун, улыбаясь идее своего мужа.***
Несмотря на то, что дети очень хотели встретиться с новым братом прямо в детском доме, они поняли ситуацию и согласились на то, чтобы их первая встреча состоялась дома. Пак был в приподнятом настроении, так как у ребёнка, которого ему было так жаль, появится дом. И он был рад, что его родителями станут именно они, так как теперь Сонхва не будет переживать, что с Ёсаном случится что-то плохое в новой семье. — Вы готовы? — спросил Феликс, когда они оказались возле входной двери в игровую. — Конечно мы готовы, — ответил Хонджун. — Мы бы не усыновляли Ёсана, если бы не были готовы. — И то верно, — тихо засмеялся Ли, открывая дверь. Картина не сильно отличалась от того, когда они впервые встретились с Каном. Только вот теперь на теле Ёсана не было пластырей, а раны как будто начали заживать. Но вот взгляд. Взгляд как будто никогда и не менялся. Такой же обиженный или, можно даже сказать, мёртвый. — Ёсан, ты готов к тому, что тебя забирают? — на это мальчик кивнул, держа в руках серый рюкзачок, который, кажется, был полупустым. Только шелест чего-то внутри издавался, когда Кан прижал рюкзак ближе к груди.***
Поездка в машине была очень тихой. Даже когда они впервые везли Юнхо домой, мальчик говорил с ними, хотя самим родителям было очень непривычно и неудобно. Всё, что делал Ёсан, — это смотрел в окно на пейзажи поздней осени. Через неделю уже должна была наступить зима, поэтому листья уже все находились на земле. И только время от времени можно было увидеть, как какой-то листочек, который не успел упасть на землю, кружился на ветру, после чего приземлялся рядом со своими «собратьями». — Что у тебя в рюкзаке, Ёсан? — мальчик вздрогнул, когда к нему резко заговорили, и, посмотрев вперёд, понял, что это был Сонхва, лицо которого можно было увидеть через зеркало заднего вида. Тёмный рюкзачок был прижат ещё ближе к груди, как будто Кан боялся потерять его. Боялся, что кто-то возьмёт и заберёт его от него в один миг, и всё, что ему так дорого, просто исчезнет. — Ничего, — Ёсан опять смотрел в окно, наблюдая за не такими яркими, как раньше, но по-своему красивыми видами. — Это не важно. Пак на это понимающе кивнул, не продолжая расспрашивать об этом. Он не хотел, чтобы мальчик чувствовал себя неловко. Если Кан захочет, он сам об этом когда-нибудь расскажет, Сонхва уверен в этом. Сам Ёсан был удивлён тому, что расспросы не продолжились. Кан вспомнил, когда мама расспрашивала его об этом самом рюкзаке. Ответы Ёсана не отличались от тех, которые прозвучали сейчас, но вот реакция Сонхва от его мамы… Ресницы Кана задрожали, а глазки резко закрылись. Даже вспоминать об этом страшно. Сразу же слёзы хотели покатиться по щекам. Хорошо, что он научился сдерживать свои слёзы, — подумал про себя Ёсан.***
Спустя какое-то время они оказались в дома, и родителей вместе с мальчиком встретили их сыновья. — Привет! Меня зовут Юнхо, — сказал старший, смотря на Кана, который кивнул на это. — Я Минги, — сказал Сон, на что Ёсан отреагировал тем же способом. — А я Сан, — сказал Чхве, на что Кан опять кивнул, из-за чего начинало казаться, будто мальчик вообще не умел разговаривать. — Ну же, Ёсан, представься, — сказал мягко Сонхва, смотря на Кана, который прижал рюкзак ближе к своей груди, дрожа. — Меня зовут Ёсан, — голос мальчика звучал немного нервно, но несмотря на это другие дети улыбнулись. — Ты будешь жить со мной в комнате! — сказал Сан, хлопая в ладоши и подходя ближе к Кану, на что последний сделал шаг назад. — Хочешь, я покажу её? Ёсан кивнул, смотря на своего младшего брата.***
— Ты будешь спать здесь, — Чхве сел на кровать кремового цвета. — Мы теперь будем больше играть в нашей с Ёсаном комнате, Юнхо и Минги! — выкрикнул Сан, чтобы братья, которые только шли по коридору до спальни, услышали. На громкий крик Ёсан резко закрыл глаза. — Хорошо! — сказал Юнхо, заходя в комнату и садясь на пуфик, который похож на те, что находились в его комнате с Минги. — Ой, я совсем забыл! Минуточку, — старший выбежал из комнаты, на что Сон, который уже успел зайти в спальню тоже, и Чхве с недоумением посмотрели на выход, через который прошёл Юнхо. Спустя меньше минуты старший опять прибежал в комнату, но уже держа лист бумаги, на котором было что-то нарисовано. — Вот, — Юнхо показал рисунок Ёсану. Кан разглядывал его и видел подписи к каждому человеку, который нарисован на нём, понял, что это их семья. — Я дорисовал еще и тебя, Ёсан, — Юнхо указал на человечка, который был нарисован возле Сана, стоящего рядом с Сонхва. — Тебе… Нравится рисовать? — старшему на момент показалось, что в глазах Кана появилась маленькая искорка, которая так же резко пропала, как и появилась. — Конечно! Рисовать — это очень круто, — Юнхо улыбнулся, смотря на младшего. Ёсан стоял на месте и на немного меньше минуты задумался, а потом, сев на ковёр, начал открывать свой рюкзак, на который, кажется, все в семье обратили внимания. Открыв его, Кан достал оттуда листки бумаги, где можно было увидеть рисунки. — Вау, столько рисунков, — сказал Минги, подходя ближе к Ёсану, щёки которого успели порозоветь. Он до сих пор не был уверен в том, показывать ли им всё это. Сан тоже подошёл к ним. На рисунках можно было увидеть много всего разного: здесь были и котята, и разные пейзажи, и цветы, и вообще много всего разного. Нарисовано всё было очень аккуратно и красиво, особенно для мальчика такого возраста. — Как красиво, — тут послышался голос Сонхва, который в какой-то момент успел зайти в комнату, на что Ёсан вздрогнул. — Простите, что так неожиданно. Просто решил проведать вас. Можно я тоже посмотрю? Кан посмотрел на Пака, который мягко улыбнулся ребёнку и кивнул ему. Сонхва сел на колени рядом с детьми, взяв рисунок, на котором была изображена осень, а именно дерево, на котором были листочки тёплых оттенков. — Это очень красиво, Ёсан, — сказал Сонхва, смотря на Кан, который отвернулся. Заметив алые яблочки щёк у мальчика, Пак улыбнулся. — У тебя талант. Ёсан никогда не слышал похвалы своих рисунков. Никогда в жизни.***
— Что это? — спросила женщина, держа в руках рисунки, которые мальчик успел нарисовать за полгода, чуть ли не скрипя зубами от злости. — Я же говорила не тратить бумагу на какой-то бред! — П-прости, мама, — Ёсан сидел на своей постели, смотря на рассерженную женщину. По щекам Кана уже катились слёзы от того, как громко на него кричали. — Ещё раз увижу, что бумага будет в твоих ужасных рисунках, пострадаешь уже ты, — женщина резко разорвала бумагу, кидая её в мусорку. — Ты меня понял? На это мальчик, пытаясь не разрыдаться ещё больше от потерянного труда, кивнул. — И не нужно реветь! Не верится, что мальчик у нас растёт, а не девчонка… — сказала женщина, идя к выходу из комнаты. — Я ничего плохого не сделала. Это часть воспитания, ясно? Дверь резко захлопнулась, а Ёсан, уткнувшись в подушку, начал плакать ещё сильнее.***
— Ёсан? — сказал Сан, тряся плечо старшего. Кан открыл глаза. Он находился в своей постели, а свет был выключен, и только ночник освещал немного комнату. Кажется, мальчик спал до этого. Ёсан принял сидячее положение, смотря на младшего, на лице которого было волнение. — Почему ты плачешь? — сказал Чхве немного расстроено. Кан непонимающе притронулся к своей щеке и почувствовал, что она правда была мокрой от слёз. — …Всё в порядке, — сказал Ёсан, вытирая тыльной стороной ладони дорожки слёз. — Тебе страшный сон приснился? — на это Кан отвернулся в сторону, кивая. — Мне тоже страшный сон снился когда-то. Про пауков. Я тоже плакал, но папочка меня успокоил. — Успокоил? — удивлённо спросил Ёсан, уже смотря на младшего. На это Чхве кивнул. — Он тебя не наругал? — А почему он должен? — в недоумении поинтересовался Сан. — Папочка тоже иногда плачет, поэтому было странно, если бы он ругал меня за это. Кану вспомнилось то, когда он впервые увиделся с Хонджуном и Сонхва. Пак и правда тогда плакал. — Так что тебе приснилось? — спросил Чхве у Ёсана, который после слов Сана резко вышел из дебрей мыслей. — Ничего, — ответил Кан, смотря на Чхве из-под своей челки. — Ложись опять спать, хорошо? — Ёсан посмотрел на часы и понял, что сейчас три часа ночи. — Ладно, — ответил Сан, после чего пошёл в свою кровать. Кан повернулся к стене и укрылся одеялом. Он так и не мог понять, что он думал насчёт своей новой семьи. Она… Очень сильно отличалась от его старой. Размышляя, он и не заметил, как опять уснул.***
Когда Ёсан проснулся, на часах уже было десять утра, что было довольно-таки поздно для Кана, чтобы проснуться. Мальчик встал с кровати и, потянувшись, посмотрел вправо и увидел, что Сана уже не было в кровати. Но, повернувшись в сторону, он заметил ещё кое-что: на столе в их комнате находилось очень много карандашей и бумаги, вместе со скетчбуками. Кан точно помнил, что их вчера там не было. Встав с кровати, он подошёл ближе к столу, чтобы разглядеть всё это. Взяв упаковку карандашей, он вспомнил, как видел их в рекламе по телевизору. Его родители не собирались покупать ему дорогие карандаши, хотя он был уверен в том, что денег у его родителей на это хватало. — Ты уже проснулся? — Ёсан вздрогнул, когда услышал голос, доносившийся сзади него. Повернувшись, он увидел Сонхва. — Тебе они нравятся? — Это… Мне? — спросил Кан, не уверенный в том, что он понял всё правильно. — Конечно. Я думал, что тебе нравится рисовать, я прав? — на слова Пака Ёсан кивнул. — Я подумал, что тебе нужно больше материалов для рисования, поэтому решил купить для тебя немного. В глазах Кана читалось неверие. Как так? Люди, которые знали его только день, сделали для него то, о чём он так сильно мечтал, а именно — купили карандаши. Возможно, эта мечта и казалась обычной, но даже несмотря на простоту такого желания, его кровные родители даже не подумали о том, чтобы исполнить его. Руки Ёсана прижали пачку карандашей ближе к груди, а глазки начали слезиться. Кан не смог бы описать свою радость словами, даже если бы захотел. — Ёсан, всё в порядке? Ты чем-то расстроен? — Сонхва резко закопошился, не зная, что делать, так как не совсем понимал, чем так расстроен его сын. — Спасибо… Папа, — сказал Ёсан, на что глаза Пака распахнулись. До этого мальчик не называл его «папа». Взгляд Сонхва почти сразу же смягчился, и с улыбкой на губах он сказал: — За такое спасибо говорить не нужно. Главное, что тебе понравилось.