Your dark eyes save my broken heart

      — Не думала, что ещё хоть когда-то в жизни мне выпадет честь наблюдать тебя в таком нелицеприятном виде, — твой голос разносится по всей таверне, заставляя посетителей резко обернуться к дверям, где, прислонившись об косяк и сложив руки на груди, остановился твой силуэт. Однако только одна единственная фигура, завёрнутая в чёрный балахон с покрывающим голову капюшоном – именно ей предназначалась твоя реплика, – так и не удостоила тебя своим драгоценным вниманием.       Ироничная улыбка трогает уголок твоих губ, а ты как ни в чём не бывало, сопровождаемая тихим ропотом и переглядками, что тянутся за тобой всю твою долгую жизнь, шелестя подолом длинного плаща, направляешься прямо к столу, за которым расположился давний, к сожалению, не выветрившийся из памяти друг. Кладёшь руку на плечо, затянутое жёсткой, но явно дорогой тканью, отчего мужчина даже не вздрагивает, и, чуть наклонившись, шепчешь:       — Алкоголь не самый хороший советчик, особенно, если Вы не привыкли пить в подобных заведениях. Боюсь, Ваш желудок, разнеженный дорогими винами и фазанами, даже не сможет переварить местные… деликатесы. Генерал, — последнее слово чуть ли не выдыхаешь на самое ухо, потираясь носом сквозь лён о висок Киригана. Ядовито хихикаешь и занимаешь место напротив, ожидая попасть под прицел пристальных глаз цвета чёрного янтаря. Однако Дарклинг всё продолжает рассматривать гранёный стакан с остатками медовой жидкости на самом дне.       — Чего тебе надо, Т/и? — голос звучит отчужденно и надломлено, как будто вобрал в себя все горести народа Равки, сосредотачивая их в одном единственном человеке. Хотя тебя это и не волнует. Уж точно не сейчас.       — Как чего? Пришла поглумиться – никак иначе, — подзываешь повелительным жестом сына хозяина трактира, заказывая клюквенный эль, по которому так давно скучала, находясь в совершенно чужих странах далеко от дома. Мальчишка молча кивает, с ужасом рассматривая твои чёрные одеяния и серебряные украшения в виде черепов птиц на шее, в волосах и запястьях, и только побыстрее бежит к бочонкам, спасаясь от твоей заполняющей пространство ауры. — Не часто ведь можно увидеть тебя таким? Расстроенный и выбитый из колеи, когда единственная ниточка, за которую ты цеплялся все эти годы, просто взяла и, — разрываешь собственный волос, что накручивала на указательных пальцах, — пуньк! Порвалась, — очередная ехидная улыбка озаряет твои губы.       — Ты всё ещё злишься?       Вопрос точно не из легких. Да, тебе было обидно, что Дарклинг когда-то переиграл тебя, заняв твое «законное» место придворного мага при древнем короле. Возможно, даже ты завидовала ему. И, только возможно, не могла смирить собственные амбиции. Хотя совсем не это стало причиной твоего ухода за моря на долгие-долгие века.       — С чего бы мне злиться? Я ведь должна благодарить тебя, — Генерал хмурится, а изящные пальцы, затянутые в чёрную кожу перестают перекатывать резной стакан с одного края на другой. В твоих словах, вопреки внешнему виду, нет и доли лукавства. Ведь, если подумать: да, сказать «спасибо» Морозову определённо стоило. — Видишь ли, Король, если бы не ты в своё время, то, скорее всего, именно меня постигла бы твоя участь. Однако Святые миловали, и я не была обременена властью, и этот монстр, носящий коварное имя «Гордыня», не смог истязать и развратить моё сердце, — отпиваешь немного эля, довольно жмурясь, пока картинки зелёных елей и освещенных солнцем сквозь ветви деревьев болот мелькают перед глазами. Приоткрыв один глаз, опять расплываешься в едкой усмешке и добавляешь фразу, которую хотела выплюнуть в скульптурное мраморное лицо ещё около шестисот лет назад: — И знаешь, я бы тогда ни за что не стала тем самым Чёрным Еретиком, которого все ненавидят и проклинают уже более половины тысячелетия.       Кажется, что вокруг вас в мгновение ока сгущаются тучи, а липкая тьма Дарклинга заставляет гаснуть свечи в самых дальних углах трактира, хотя многие списывают это на обычный ветер, проникающий через полусгнившие закрытые ставни плохо застеклённых окон. К тому же ты прекрасно знаешь, что как бы Морозов не выходил из себя, то он бы не посмел и пальцем причинить тебе физическую боль. Никогда не мог. Да и душевной смог наградить лишь однажды. После чего ты и сбежала раз и навсегда, поклявшись больше никогда не возвращаться на восточные земли.       — Ты пришла мне напомнить о грехах прошлого или просто стаканчик перехватить? А, может быть, поведать занимательную историю, почему тогда просто исчезла, не сказав ни слова? — отстраняется немного от стола Генерал, злость поднимает свою чешуйчатую голову, а тёмные агаты пристально всматриваются в твою душу, желая получить ответ. — Хотя можешь ничего не говорить, я прекрасно понимаю, что ты ищешь Заклинательницу Солнца, — не скрывая удивления, неискренне хлопаешь глазами, но командующий Второй Армией продолжает, откровенно не замечая твоего скепсиса: — Только знай, она уже далеко. Сбежала из Малого Дворца, так как не желает нести бремя, уготованное всем Святым. Просто струсила! И я не смог убедить или заставить её вернуться. Скорее всего, она со своим следопытом уже пересекает границы Фьорды.       — Так зна-ачит, — тянешь, внимательно изучая полупустой графин между вами, — ты решил напиться, потому что не уговорил какую-то маленькую девчонку помочь с Каньоном? А она не такая уж и глупая и наивная, как я представляла, — произносишь куда-то в сторону и шумно выдыхаешь: — Кстати, Морозов, за столько времени ты не поумнел ни на день. — Качаешь головой, а губы сами изгибаются в печальной улыбке, когда желание уколоть собеседника сменяется горчащим на кончике языка разочарованием. — И почему? Ведь из нас двоих ведь именно ты всегда лучше усваивал прописные истины во время обучения! — возводишь глаза к потолку, взывая ко всем слышащим вас Святым. Перчатки, в которых тебе становилось уже как-то некомфортно и жарко, скрываются из виду за пазухой, и ты опускаешь руки на стол.       Что-то поблёскивает на твоих пальцах в свете камина, и Дарклинг с удивлением подмечает маленькое колечко с кровавым гранатом – его подарок, что он преподнёс давным-давно, когда вы только познавали свои силы. Когда у тебя были проблемы с самоконтролем, а он пытался найти способ вернуть тебе управление собственной магией.       А ведь Александр полагал, что ты его выкинула в тот же момент, когда покинула его, чтобы навсегда разорвать вашу нерушимую связь и забыть всё то, что когда-то связывало лишь вас двоих. Его рука сама собой отрывается от нагретой поверхности стекла, пододвигаясь к твоей, и, когда он чуть не дотрагивается мизинцем до ребра твоей небольшой на фоне его кисти, ты быстро отдергиваешь её. Понимает, отчего ты так поступаешь, но не может сдержать саркастичного комментария:       — Мне казалось, что ты всегда желала моих прикосновений.       — Я не люблю, когда меня трогают чужие люди. А ты стал для меня таковым. Ты сделал мне больно, — неотрывно изучаешь его потемневшее лицо, добавляя: — и вовсе не тогда, когда занял местечко возле короля, не тогда, когда стал Еретиком, а тогда, когда ты стал одержим идеей Заклинательницы Солнца.       — Я хотел всё исправить. Хотел, чтобы всё вернулось на круги своя! — всегда холоднокровно спокойный и сосредоточенный, Александр, уставший от вечной погони и рушащихся планов, теряет контроль над собой, откидывая капюшон и хлопая ладонями по столу, отчего стеклянный сосуд только жалостливо позвякивает и, соскользнув, разбивается о каменный пол. Гомон вокруг мгновенно прекращается, а все взоры устремлены на большой непроницаемый купол, который скрыл вас от ненужных глаз и ушей. — Я хотел, чтобы гриши были свободны! Чтобы нас не убивали и не травили пачками! Чтобы мы жили в идеальном мире!       — Идеальном мире, Александр? — табуретка скрипит и мягко ударяется о барьер, а сама ты, вскочив, упираешься в деревянную поверхность между вами, чуть наклоняясь, безошибочно копируя позу Генерала. — Не ври мне, а тем более себе! Ты хотел лишь власти! Власти, чтобы быть самым сильным гришем в мире. Пытался во всесилии переплюнуть себя самого. Чёрт побери, ты был самым могущественным среди всех нас! И не надо говорить что-то про меня, — пресекаешь попытку Киригана напомнить, что помимо него были ещё весьма способные Заклинатели Теней, — я никогда не стремилась к господству и не лезла в политику. Мне было достаточно находиться неподалеку. Я никогда не вставляла тебе палки в колёса! Никогда не хотела мешать! Да, чёрт, я была всегда рядом, даже после того, как ты создал волькр, обрекая неповинных людей на муки! — твой голос звенит даже в этом изолированном от внешнего мира пространстве, переходя на меццо-сопрано. А посетители таверны только с ужасом могут наблюдать, как чёрная материя бурлит большими зловещими пузырями и тянет ветвистые лапы в разные стороны, поглощая всё больше и больше на своём пути.       — Если ты всегда просто хотела быть рядом, то почему же сбежала? — Дарклинг пышет злостью не меньше тебя. А ты ведь так надеялась на более мирный разговор без угрозы очередной непоправимой катастрофы, которую будут разгребать впоследствии ещё тысячи лет.       — Ты просто свихнулся! — прямолинейная правда всегда лучше лжи, по которой будешь ходить вокруг да около, словно по тонкому льду, норовя в любую секунду провалиться в ледяную мутную воду. — Ты просто стал одержим этой идеей. Что рано или поздно появится некий Заклинатель или Заклинательница Солнца и сможет исправить твою оплошность! А потом вы вместе сможете захватить и подчинить себе весь мир! Держать всех и вся в своих руках, — на самой последней фразе голос немного дрожит, но ты не позволишь ревности взять верх над холодным голосом разума. — Я пыталась тебя вытащить из этой антиутопии! Пыталась предложить другие варианты! Но ты же меня не слушал! Ты же у нас самый умный и знаешь всё всегда лучше всех!       — А что я мог сделать? — с диким неприятным треском стол разваливается пополам. Опасные щепки разлетаются во все стороны, застревая в текстуре тьмы острыми пиками. Один стремительный шаг, и Дарклинг сгребает тебя за талию, ощутимо встряхивая и впиваясь в корсет с длинными чёрными лентами: — Скажи мне на милость, что ещё я мог сделать?! Я перепробовал всё! — хватаешься за предплечья, стараясь не соприкасаться кожей о кожу, и пытаясь прекратить эту импровизированную болтанку своего тела. В глазах Генерала – безумие, в твоих – тень страха, которую почти удаётся скрыть. Однако даже этого хватает, чтобы взгляд Александра прекратил светиться нездоровым блеском, угасая, и он просто утыкается в твоё плечо. — Что мне делать, Т/и? Что мне делать, скажи, — от тихого голоса мурашки бегут по коже. — Я так уповал на эту борьбу противоположностей, о которой всегда говорил Илья*. Вода потушит огонь, крик разорвёт тишину, свет изгонит тьму, — да, таким Заклинателя ты точно никогда не видела. Да и не знала, что с ним таким делать. Поэтому только позволяешь прижимать себя к сильному телу и неловко поглаживаешь мужское плечо, запрещая притронуться к столь любимой шевелюре.       — Кириган, — протягиваешь ты в задумчивости, — если ты уж так хочешь идти за идеей дедушки, то, возможно, смирённая гордыня и искреннее раскаяние помогут тебе победить то, что было создано из-за одной алчности. Но, сомневаюсь, что это поможет, — большим пальцем вырисовываешь завитушку на плаще и собираешься с храбростью, чтобы предложить то, для чего, собственно, и вернулась. — Однако существует другой способ.       — Какой?       Обхватываешь локти мужчины, несильно сжимая, убирая свои ядовитые «колючки», немного улыбаешься. Совершенно не так, как до этого. Без желания ужалить или сделать больно, отравить душу. А открыто и искренне, так по-доброму и родному, как когда-то давно:       — Ты всегда на отлично усваивал уроки Ильи, но ты забываешь ещё об одном человеке, к которому так и не прислушиваешься и по сей день.       — Багра? Причём здесь она? — Морозов, в замешательстве отстраняется, а его руки покидают твоё тело. Прищурившись, рассеиваешь лёгким щелчком пальцев тьму и лишь, чуть наклонив голову, молча направляешься к выходу, в окутавшей трактир тишине. — Т/и, прошу, — еле различимый шёпот заставляет застыть. Поднимаешь руку, обращённой вверх ладонью, сгибая в локте, и немного отводишь в сторону в приглашающем жесте, как подают руки кавалеры своим дамам, приглашая на танец.       — Ну же, Генерал, Вам только нужно вспомнить, — смотришь на собственную ладонь, так и не поворачиваясь. Но когда от Дарклинга не исходит ни звука, а его пальцы так и не касаются твоих, выходишь, оставляя мужчину копаться в собственных воспоминаниях и мыслях.       На залитой солнцем лужайке припаркован роскошный экипаж из цейлонского эбена**, а лак так и блестит, отражая свет. Проходишь мимо кареты, не спеша заводить разговор с сердцебитом и инферном, расположившимися на козлах и негромко что-то обсуждающими. Неторопливо отвязываешь собственную лошадь от коновязи, чтобы в одиночку поспешить к Крибирску. Собираешься достать перчатки, чтобы не содрать руки о поводья во время долгой езды, как вдруг неожиданное:       — Т/и, — избавившись от балахона, Дарклинг уверенной походкой преодолевает двор, заставляя стаю иссиня-чёрных воронов сорваться в небо и закружиться над вашими головами грозовыми тучами. Не церемонясь, отбирает у тебя повод, самолично привязывая его к вкрученному в заднюю стенку кареты кольцу. — Ты едешь со мной.       — За Заклинательницей Солнца? — сложенные руки на груди и твой немного растерянный, но, ясно как день, недовольный вид может достаточно точно описать твоё ругательное мнения по поводу этой задумки. А птицы, словно вторя твоим чувствам, начинают кричать ещё громче.       — Не говори ерунды! — властный и решительный Генерал вынуждает задержать дыхание, а твой тягучий вздох уж слишком громко срывается с губ. Фёдор и Иван озадаченно наблюдают за вашим диалогом, с опаской косясь наверх, но даже не думают вмешиваться. Однако не могут удержаться от оценивающих любопытных взглядов в твою сторону. — Мы едем к Каньону.       — Неужели? «Мы»? — выгибаешь подведённые брови, делая совершенно наивное лицо. — Я – да, и даже знаю зачем. А вот Вы…       Опять оказываешься впечатана в сильное тело и опять ощущаешь сильные руки на своей талии, а голос на ухо, растягивая слова, произносит:       — Я прекрасно помню наказ Багры, — глубокий вдох заставляет подниматься широкую грудь. — Для того чтобы победить тьму, света бывает недостаточно. Для того чтобы победить тьму иногда нужна… — голос немного вибрирует, что ты можешь ощущать даже через прочный кафтан. Поднимаешься немного на носочки и вторишь, таинственным шёпотом заканчивая фразу:       — Нужна ещё большая тьма. Правильно, — удовлетворённая улыбка озаряет твое лицо. А Морозов, открыв дверцу, галантно предлагает руку, не скованную перчатками, зазывая подняться в повозку. Даже не задумываясь, принимаешь приглашение, ощущая всё тепло и шероховатость чужой кожи своей. Удобно усаживаешься на замшевое сидение, оглядывая столь непривычные убранства, пока Генерал раздаёт указания подчинённым.       — И даже не смейте заигрывать с ней. Она этого не потерпит (она ли?)! — долетает еле различимая фраза, а после Дарклинг оказывается рядом с тобой. — Т/и, ты знаешь, что это безумство? — невозмутимо соглашаешься со словами мужчины, подмечая, что пернатые спутники, передав тебя в надёжные, начинающие мыслить здраво руки, со спокойной душой улетели восвояси. — Мы можем оба погибнуть, — очередное безмолвное согласие. И тут он всё же решается задать вопрос, который волнует душу уже давно. С того момента, как только разведчики доложили, что на западе, словно из ниоткуда, объявился одинокий всадник, в чёрных одеждах на вороном коне, за которым стаями летят, словно преданные лишь ему одному, чёрные мудрые птицы: — А ты не боишься, что темнота поглотит нас обоих окончательно?       Пристально вглядываешься в завораживающие до сих пор душу и сердце глаза. Подушечками обводишь линию челюсти Генерала, задерживаясь на остром подбородке, немного надавливая большим пальцем:       — Боюсь, Александр, что мы оба тонем уже очень и очень давно. И я боюсь, что далеко не в Теневом Каньоне и даже не каждый в своей собственной тьме. К тому же, ты, видимо, позабыл, что моя тьма давно распахнула для тебя свои объятия.       — Как и моя для тебя.