***
На следующий день произошел «взрыв» в гриффиндорской башне. Казалось, крик Минервы слышал весь Хогвартс. Многие ученики из других факультетов собрались, грея уши. С ними были портреты и другие преподаватели. — Я, конечно, знала, что у львов такие скверные характера, но чтоб настолько! Вы разгромили всю башню, вам теперь жить негде! — кричала деканша Гриффиндора, глядя на своих львят, которые понуро опустили головы. В башню стремительно вошли Дамблдор и Снейп. Последний просто не мог остаться равнодушным из-за Гарри. Вот будь это хаффлпафф или рейвенкло, то ему было бы до лампочки. Но не сейчас. — Что здесь произошло? — грозно спросил Альбус, осматривая помещение. Да, там было, на что взглянуть: сожженные шторы и портьеры, на полу капли крови, мебель вся разбита, все вверх ногами. У учеников были увечья, но не критические: разбитые костяшки и пара фингалов, синяки и разбитые носы. Чтобы восстановить башню Гриффиндора одной магии мало, тут нужен банальный ремонт. — Я слушаю, — сказал Альбус, сложив руки на груди. Снейп осматривал Гарри, у которого были синяки, более обычного растрепаны волосы, рассечена губа и красные костяшки местами с ободранной кожей. Минерва же осматривала всех, давая понять, что она ничего начинать за этих учеников не будет. — Думаю, мы бы не хотели выносить этот спор, — сказал Гарри, покосившись на Рона. — Да, мы сами разберемся. Больше такого не повторится, — поддакнул Симус. — Я обязан знать о всех ваших разногласиях. А о таких — особенно, — строго сказал директор, — И я надеюсь, мистер Финниган, что такого больше не повторится. Я все еще жду. — Это было просто накручено. Ссора не из-за чего. Мы уже во всем разобрались, — сказал Рон. Дамблдор смерил всех учеников пристальным взглядом. — Я надеюсь на это. Итак, как бы я этого не хотел, но я снимаю пятьдесят баллов с Гриффиндора за разрушения и еще пятьдесят за драку. Поскольку это место больше не пригодно для житья, то мы вынуждены на время рассортировать вас по комнатам других факультетов. Ученики тяжело вздохнули, соглашаясь со всеми словами. — Итак, собирайте свои оставшиеся вещи и идите в Большой Зал. За обедом я оглашу ваши временные комнаты, — Дамблдор вышел, чуть не споткнувшись о лежавшую спинку стула. Напоследок мазнув по Гарри взглядом, Снейп тоже вышел, направляясь на завтрак. Он чувствовал тем самым мягким местом, что грядет что-то крупное. Светлое или нет — не понятно.***
Северус сидел в своей комнате, смотря на огонь. Обед только что прошел, прошло и новое временное распределение. Мужчина тоже принимал в нем участие. А как же, ведь он — декан Слизерина. В общежитие переселили немного человек, среди которых были такие ученики, как Невилл Лонгботтом, Симус Финниган, Рон Уизли, Гермиона Грейнджер, Джинни Уизли и, конечно, Гарри Поттер. Когда решали с ним дело, то распределяющая шляпа на полке закричала: «Слизерин!». Северуса не пугало, что теперь в комнатах его факультета живут львы, да еще и такие. У него были странные ощущения насчет Гарри: тот теперь будет периодически мелькать в подземельях, перед носом у Снейпа. Он порой наведывался в общежития для проверки, а теперь будет это делать с неким трудом и трепетом. Судьба все делает для того, чтобы он не переставал мучиться. Однако Снейп думал и о причине ссоры. Никто из гриффиндорцев так ничего путного и не сказал, но напряжение между ними можно было легко пощупать. Мужчина чувствовал и понимал, что сейчас его общежитие, в котором живут гриффиндорцы и слизеринцы, похоже на газовую камеру. Одна малая искра — взрыв. Тяжело вздохнув и наколдовав Темпус, Северус понял, что пора навестить один магазинчик в Косой Аллее, в котором он иногда заказывал новые ингредиенты для зелий. Может, небольшая прогулка поможет хоть немного расслабиться.***
В небольшом магазинчике не было посетителей, но в нем был привычный запах специй и трав, а на полках стояли различные ингредиенты в банках. Подойдя к прилавку, Снейп нажал на настольный звонок и начал ждать продавца. Тот появился через несколько секунд: мужчина лет пятидесяти под два метра ростом с густыми каштановыми волосами, с густой короткой бородой и добрыми голубыми глазами. Если бы Северус увидел его в детстве, то подумал бы, что это родственник Санты, только без живота, а с крепким телосложением. — Добро пожаловать. Ищете что-то конкретное? — добродушно спросил мужчина, облокотившись на стойку локтями. На нем был светло-коричневый фартук и голубая рубашка. — Нет, я пришел забрать заказ, — сказал зельевар, протягивая пергамент с номером заказа. — Сей момент, — сказал мужчина, взял пергамент и зашел за шторку в помещение. Северус подумал, что он весьма красивый для своих лет. И в этот момент соулмейт будто напомнил о себе, оставив один маленький порез. Мужчина только сильнее нахмурился, а потом сцепил зубы и сжал пальцы в кулак, чтобы не застонать от боли, когда появилась рана на спине. Да что ж за день такой? — Поразительно, какие редкие растения вы заказываете, — сказал вошедший продавец, не заметив, как резко выпрямился Северус и надел прежнюю холодную маску, потому что читал содержание заказа. — Я их всегда заказываю, — буркнул тот, дожидаясь, когда ему отдадут пакет. — Так вы мастер зельеварения? Вот это здорово! Обычные зельевары и любители такого не заказывают, — сказал мужчина, отдав заказ. — И сколько же зельеваров вы знаете, раз так говорите? — сощурился Снейп, сам не зная, почему все еще ведет диалог. — Достаточно много. Я путешествовал по миру в поисках хорошей земли для моих растений. В Англии нашел отличное место, выкупил этот магазинчик и продаю их. — Поэтому мне и казалось, что я раньше вас не видел. Прошлым продавцом был щуплый парнишка. — Да, а теперь я и продавец, и владелец этого магазина, и поставщик товара. Кстати, меня зовут Марк Ансель. А вас? — А это обязательно? — изогнул бровь Северус. Ему всегда было тяжело с кем-то знакомиться. — Почему бы и нет? Хорошо же иметь дружеские отношения с тем, кто может обеспечить ценными ингредиентами. Кстати, я тоже зельевар, — подмигнул Марк, — Так как вас зовут? — Северус Снейп, — все же представился профессор, чувствуя некое облегчение и тепло от нового знакомства. — Знакомое имя… Где-то я его слышал, — задумчиво пробормотал старший мужчина, погладив бороду. — Я преподаю зельеварение в Хогвартсе, — сказал тот. — Значит, детишек обучаете. Весьма похвально! Зельеварение — тонкое искусство. Не каждому под силу понять его. Ваши ученики справляются? — Все справляются более-менее хорошо, в отличии от гриффиндорцев. Они даже не пытаются ничего понять, не делают уроков и теряют больше всех баллов. Один гриффиндорец способен взорвать целый кабинет! От них одни проблемы! — воскликнул Снейп и сжал губы. Что это вдруг он жалуется на нерадивых учеников незнакомцу? — Что можно еще ожидать от львят? Они же все громкие, дикие, с горячим нравом и в поисках справедливости. Всегда обожал гриффиндорский факультет. Наверное, они хороши в спорте? — Марк опять облокотился о стойку, подперев голову кулаком. — Хороши там, где не надо. Я был бы только рад не лишать их баллов и ставить хорошие оценки, но они только и могут, что летать на метлах и мячи гонять! — профессор сложил руки на груди, хмыкнув. Почему он чувствует себя ребенком? — Вы говорите о квиддиче? Неужели против львят никто не стоит? — усмехнулся Ансель. — Именно! Даже мои змейки никак не могут их разгромить! Эти гриффиндорцы всегда вырвут победу. — Что-то мне подсказывает, что вырывает победу именно ловец. За снитч ведь присуждают сто очков, если я не ошибаюсь? — Этот ловец… Кроме снитча ничего поймать не может, — пробормотал Снейп. Поняв, что сейчас может пойти речь о Поттере, он быстро попрощался и вышел. Странно, кроме Лили он ни с кем так долго хорошо не общался.***
— Ладно, ребята, давайте не будем продолжать, — сказал Гарри, тяжело вздохнув, — Вы же понимаете, что это было действительно накручено? Кто вообще о чем говорил? — Просто это было глупо, Рон, умалчивать о Снейпе. Что такого, что он лечил Гарри? — задал риторический вопрос Симус, пожав плечами. — Я просто не хотел… — Ладно, все, уймитесь. Видите, мы опять начинаем. — Гарри прав. Просто не надо в следующий раз просить всех молчать. Гарри ведь не хрустальный, — сказал Невилл, — И я не крыса! — Конечно нет, друг, — сказал Поттер, — Ты сказал мне, и я поблагодарил профессора. Давайте закроем тему и не будем ничего придумывать и вспоминать прошлое. Скоро ужин, давайте займемся своими делами. Все согласились и разошлись, обживая выделенную комнату. Зеленые тона на всех давили, но изменить интерьер не позволяли. Что ж, потерпеть можно. — Гарри, — позвала Джинни парня, взяв его за руку, — Что ты помнишь, когда к тебе приходил Снейп? — Джинни, я уже в сотый раз говорю, что я даже не помню, что он приходил. Почему тебя это так беспокоит? — спросил Гарри. Они вышли из комнаты, чтобы их никто не услышал. Девушка не ответила, поцеловав его в щеку. Гриффиндорец удивленно посмотрел на нее и хотел что-то сказать, но Джинни накрыла его губы своими, вовлекая в глубокий поцелуй. Поттер закрыл глаза и ответил, но было легкое смутное ощущение, что он делает что-то не так. Сама же Уизли пыталась этим поцелуем не только получить удовольствие, но и заставить Гарри на время обо всем забыть. Неужели все действительно думают, что Рон решил сохранить приход Снейпа в тайне, чтобы друг не «блевал» от этой информации, чувствуя себя мерзко? Нет. Он просто всегда был на стороне сестры и хотел для нее лучшего парня, как Гарри. Джинни сильно волновалась за него во время болезни, поэтому накинула плащ-невидимку и стояла в комнате во время разговора Снейпа с Поттером. Она все слышала и видела. Девушка понимала, что не сможет удержать человека, у которого есть соулмейт, подле себя. У нее изначально не было соулмейта, что показывал белый браслет на ее руке*. У Джинни был сильный шок, когда она услышала, что Гарри считает, что в Хогвартсе ходит его соулмейт. Это были не совсем его слова, это говорило что-то внутреннее. И гриффиндорка чуть ли не грохнулась в обморок, увидев, как Снейп целует парня в щеку. Так не целуют своих учеников! Их вообще не целуют! Между ними есть связь, которой Уизли хотели противостоять как можно дольше. Девушка понимала, что своими поцелуями ранит зельевара во всех смыслах, скоро на руке Гарри появится счетчик и он убежит, но она ничего не могла с собой поделать.