11 причин

      Летом 2014 я оказалась сослана к бабушке за город Рима. Это было очень необычное место- Калката. Калката мало кому известная местность, огорожена лесом и скалами. Здесь проживает менее 1000 человек. Я всегда чувствовала уединение с природой, когда попадала сюда. Мое самое любимое место — это скала плача. Так называется, потому что через маленький, никому не видимый, мост можно попасть в пещеру, скрытую водопадом. Именно там я и проводила большую часть всего лета.       Однажды, я гуляла по лесу, который находится в шаговой доступности от дома бабушки Патрисии. Мне захотелось просто побыть одной. Тяжёлые мысли постоянно преследовали и не давали мне сосредоточиться на своих настоящих ощущениях.       Антидепрессанты я не принимала, втихаря прятала их за язык, а потом вынимала. Этому меня научила соседка в палате, когда нас пичкали антипсихотическими нейролептиками для отключения пространственного восприятия. Я спокойно борюсь с демонами сама. Не отрицаю, что сложно, но я уже не так часто режу себя. Пару раз в неделю. Я заменяю моральную пустоту физической болью, отказываясь от помощи с медицинской стороны.       Брюнет стоял ко мне спиной в паре метров и стрелял из лука в мишени, расставленные перед ним. Я так завороженно смотрела: высокий парень, достаёт стрелу из колчана, заряжает её в лук, стреляет и попадает в мишень. Не знаю, что я делаю здесь, и зачем так открыто пялюсь на какого незнакомца.       — Тебя научить стрелять? — Он резко развернулся на 180 градусов. От неожиданности я приземлилась на пятую точку. Он рассмеялся.       — Как смешно, — шиплю.       Он протягивает руку:       — Дамиано.       Бью по руке и встаю сама, немного шатаюсь. Разворачиваюсь и иду от него прочь. Только новых знакомых, заведённых за 70 км от дома мне хватало. Я вообще не хочу никого знать.       Он догоняет меня, протягивая салфетку. «Где ты забыл колчан?» Вопрос не задаю. Не мое дело.       — Оу, ты вроде бы не немая. Безымянная значит.       — Вик.Виктория. — почему-то я хочу съязвить, но смотрю в его глаза и все пропадает. Такого странного чувства я не испытывала давно. Никогда.       — Вик.Виктория, — повторяет. — Очень приятно познакомиться. Извини, что напугал. Просто, не люблю, когда стоят за спиной. Я испытываю раздражение.       Немного прихожу в себя:       — Мне дело до тебя не было. Никакого. Просто мимо шла.       — И около 20и минут не могла решить, куда лучше: за правое дерево или за левое спрятаться? — Смеётся       — Так. Ты ничего не докажешь, — я почему то улыбаюсь в ответ. Что за нахрен!       — Пошли, доведу тебя до дома, а то уже жутко, не дай бог, какой-нибудь маньяк утащит такую мелочь.       Так, не поняла, это намёк на мой рост, возврат или умственные способности. Вот теперь он меня взбесил.       — Знаешь, единственный маньяк здесь — это ты. Поэтому, не вижу смысла находиться с тобой и дальше. Думаю, что на этом наше общение окончено. — Быстрым шагом иду прочь.       Я боюсь близости, но ненавижу одиночество. Когда ты в толпе, но никому не заметен. Своеобразная матрица сознания, которая окутывает тебя и не позволяет сориентироваться. Так ты теряешь и тебе открывается одинокий мир в полном своём отчаянном великолепии. В такие минуты я бренчу что-то непонятное на гитаре. Не имею никакого образования, подбираю мелодии по памяти или наугад.       Мама говорит, что я талантлива, а мне кажется, что я настолько сгнила, что только музыка ещё держит мое бытие на волоске от смерти.       Наигрываю мелодию «Can you fell my heart». Всегда не понимала: смысл про одинокую любовь или про то, как человек пытается покончить с собой. Родители думали, что спасли меня от себя и физического насилия над моим телом, но они ошиблись.       Откупориваю виски. Теперь я убиваю себя изнутри, поражая свои органы крепким алкоголем. Продолжаю ли я держать лезвия? Определённо. Чувствую ли я что-то? Определено нет.       Музыка аккуратными пазлами складывается в общую картину. Падаю на кровать и продолжаю играть, мечтая, что однажды я упаду также на сцену и буду ощущать только вайб толпы, которая без ума от меня. А ещё я мечтаю уйти из этого мира. Рано или поздно любая из этих мечт сбудется.       Ставки сделаны, ставок больше нет. ***       Лето пролетело молниеносно. Я больше не видела этого странного Дамиано. Если честно, я даже не пыталась его искать. Просто пару раз проходила в том самом месте. Мне казалось, что я ему понравилась. Хотя, черт возьми, он явно старше, и я для него не больше, чем младшая сестра.       Листья за окном окрасились в красные и желтые цвета, укрывая полностью асфальт по которому я шагала в школу. Сегодня я перешла в новый класс, который казалось, станет моим новым адом.       9й класс школы равно учеба и другие неприятности в лице моих недалеких и злых одногруппников.       Прохожу мимо самых популярных девочек и слышу: «Психичка вернулась». Поправляю рюкзак, прохожу мимо, показывая фак. Не собираюсь слушать этих шлюх. У меня хотя бы нет хламидиоза.       — Привет! Я так соскучился! — Ко мне бежит мой лучший и единственный друг — Томас. Я его обожаю. Он младше меня на год, но такой добрый и нежный.       — Помню, как он переживал за меня после всей ситуации.       — Привет, Томми, — треплю его по макушке, хоть он и ростом с меня, но я старше. Мне можно.       Фыркает, но не отстраняется.       — Мне снилось, что мы создали рок группу и стали супер популярными. И что нас все обожали. — Он шёл к раздевалке и подпрыгивал от нахлынувших эмоций о будущем звёзды.       — Не думаю, что это реально. — Я скептик. А Томас надулся, он у нас добрая часть дуэта. А я сломанная и злая.       Идём молча, он провожает меня до аудитории и целует в щеку.       Поворачивает мое запястье: там красуется длинный шрам вдоль вены. Но он давно затянулся. Ничего другого не       — Ты сдержала обещание, — шепчет мой друг.       — Да. — Немного вру, но руки я не резала и суицидом больше не страдаю. Однако, бёдра никто не отменял.       Захожу в аудиторию, которая воняет потом, дешёвыми духами и скукой. Мне кажется, что мне не нужны проблемы и лучше сесть в углу класса. Вот вообще никого видеть не хочу. Место рядом со мной свободно. Черчу в тетрадке какие-то фигуры, пытаюсь сформировать музыку, звучащую у меня в голове, в ноты. Сейчас я ощущаю прилив сил. Это называется мания. И вызвана она отказом от таблеток. Не помню, когда последний раз спала. Сегодня ночью я рисовала ноты на обоях, зачеркивая ненужные, и выводя те самые, которые помогут мне изменить мир музыки.       Кто-то опускает рюкзак рядом со мной:       — Не занято? — сначала я вижу рюкзак и руку, поднимаю взгляд вверх и вижу того, кого меньше всего ожидала.       — Дамиано!       На нас оборачивается добрая половина глаз. Все вставились на нас. Одна из самых мерзких идиоток перевела взгляд на Дамиано: загорелый высокий брюнет явно в ее вкусе.       — Ты иди сюда, — толкает соседку-прихлебалу, чтобы она ушла, — не стоит сидеть с психичкой. А то ещё и тебя прикончит.       Дамиано смерил ее взглядом и сел рядом со мной:       — А в этой форме и гетрах ты похожа не мечту педофила. — Он усмехнулся и протянул ладонь.       — А ты с этой челкой и кожаных штанах похож на педофила, который шьёт из жертв одежду. Как в молчании ягнят. — Бью его по руке.       Он улыбается:       — Ты милая.       — Ты не слишком большой мальчик, чтобы тут находиться?       Глаза потемнели, видимо, я задела те фибры души, которые не стоило.       Я думаю, психичка не ты одна в этом помещении.       Он откинулся на стул, поправляя волосы на бок. Сидел и молчал всю пару французского. Потом молча, не глянув на меня, встал и вышел за дверь.       Такие перемены в его поведении наталкивают на мысль, что он ещё более странный, чем тогда в лесу.       Мне стало интересно узнать о нем что-то, помимо любви к луку и кожаным штанишкам. Интересно, он снимает их вместе со своей кожей?       Слышу звонок. Кажется, я опоздала на физру. Ну ничего страшного. Подождут. Закрываю ежедневник и выхожу из класса. ***       Переодевалась я одна, потому что все мои одноклассники уже кидали мяч в кольцо, пытаясь получить одобрение одного из самых злых преподов, которая любила унижать всех, прокатываясь по ним, как каток.       Снимаю рубашку, которая скрывает мои царапины и шрамы на спине.       — Блять. — Слышу, как кто-то резко открыл дверь и выругался.       Я застыла. Мы стоим, я спиной ощущаю этот взгляд на своей голой спине. Стараюсь как можно быстрее надеть толстовку, чтобы прикрыться. Не хочу знать, кто это, поэтому просто жду, когда неизвестный человек уйдёт.       Слёзы катятся из моих глаз, размазывая чёрную подводку. Такого позора я давно не ощущала. ***       Лежу в особняке, и пытаюсь уснуть. За окном серость. Вита спит и тихо сопит, уткнувшись в меня. Я ничего не чувствую. Опять накатывает паника. От ощущения того, что всё вокруг выкачивает мои силы и перекрывает кислород. Сжимаю ладонь, ногти впиваются.       Перечисляю в голове те 11 причин, которые мы написали с Дамиано, положив бумажку в бутылку и закопав здесь под яблоней. Это меня успокаивает. Тогда мы были безумно влюблены. Тогда мы ещё не поняли, какие два моральных урода сошлись.       Никогда не забуду его приступ ревности. Не хочу вспоминать ту драку посередине римской улицы. И как он тащил меня в сторону метро.       А я ведь до сих пор его люблю. Ломает, будто доза. ***       Я стоял за дверью. Она не спит, я знаю. Чувствую ее лучше любого другого. Хочу постучатся. Рука застывает в воздухе. Я не могу забыть, я напичкан чувствами. К своей бывшей.