«открой душу только для любимого человека»
В эту ночь в круглосуточный магазин возле общежития мало кто заходил. Возможно, это было из-за приближающихся практик и особенно прохладных ночей. После сообщений Минхо телефон предательски тихо лежал за кассой, а Чонин продолжал рисовать различные эскизы. Так и прошла эта ночь. Несколько раз студент порывался написать кому-либо, но, смотрев на время, откидывал телефон все дальше и дальше от себя. Не стоит писать людям в такое время. Небо уже начало просветляться, а это означало, что еще пару часов и можно будет вернуться в свою берлогу и лечь на мизерное время поспать. Такой режим стал привычным за три года учебы, и синяки под глазами тщательно скрывались слоем тонального крема да кружкой крепкого кофе. Чонин знал, что в любом случае поспит еще несколько часов на учебе, а потом снова часть зарплаты отправит Сынмину. Вспомнив про одногруппника, Йенни начал рассуждать, зачем этот интересный парень работает по ночам в клубе, будто ему не хватает его стипендии за все достижения и денег от Чонина. Насколько последний помнил, Сынмин жил так же в общежитии, значит платить огромные деньги за квартиру ему не надо. Учится парень так же за счет государства и Каннамского суда, куда его с распростертыми объятиями согласились принять после получения диплома. Остается не так много вариантов: либо Сынмин должен кому-то ужасно много денег, либо он копит на что-то ужасно дорогое. Ну или помогает своей семье материально, но это очень сомнительно, ведь по слухам, Ким Сынмин — сын главного судьи района Каннам, Ким Ильсона, а этот человек совсем не бедный. Если подумать, то Чонин вообще не видел, чтобы его одногруппник уезжал из общежития домой или куда-либо вообще. Все, что он понял за все три года, — Сынмин постоянно учится, записывается на дополнительные курсы, активно помогает кафедре и, оказывается, по ночам работает в клубе. Обдумывая все, что накопилось за эти годы, Йенни все больше и больше заинтересовывался жизнью Сынмина, появлялось все больше вопросов, а руки так и чесались написать и спросить все это. Время стремительно близилось к пяти утра, а значит совсем скоро придет смена и нужно готовить кассу к закрытию. — Чонин? — колокольчик над входной дверью громко брякнул. На кассира смотрел удивленно тот, кто заполнил мысли Чонина последние пару часов. — Почему ты все еще работаешь? — Я поменялся с Чаном, чтобы он отдохнул после стресса. Один из его друзей обворовал кассу, поэтому Крис расстроился, — Чонин не считал необходимым скрывать это, в любом случае, это же Сынмин. — Понятно, значит ты сегодня две смены подряд работал? — спросил Сынмин оборачиваясь к прилавку с энергетиками. — Да, а ты только с работы возвращаешься? — обеспокоился парень. — Нет, просто вышел проветриться, — тихо ответил одногруппник и положил покупку на кассу. Звучало не правдоподобно. — Ты мне врешь, но я не буду докапываться, — улыбнулся Чонин. — Три тысячи вон. Наличные или по карте? — Карта, — Сынмин опустил взгляд в пол и оплатил покупку. — Ты когда заканчиваешь? Посмотрев на часы, Чонин понял, что у него появилась прекрасная возможность провести немного времени с этим интересным парнем. — Через десять минут, если тебе не нужно срочно что-то делать, то можем пойти в общежитие вместе. — Да, хорошо, я подожду тебя. Чонин предложил Сынмину стул рядом с собой и занялся закрытием кассы. Через пару минут пришла Минсу и передача смены ускорилась. Видимо, девушка поняла, что ее коллегу ждут и постаралась не задерживать. Чонин в кратце рассказал про события вечера и ночи, про кражу из кассы и про возможные разборки позже днем. Минсу обреченно согласилась взять вторую смену за будущего уволенного и на этом распрощалась с двумя уставшими парнями. — Можешь рассказать, почему ты работаешь? — задал самый интересующий вопрос Чонин, пока они шли по тропинке сквера, разделяющего магазин и общежитие. — Думаю, по той же причине, что и многие: нужны деньги, — саркастично заметил Сынмин, продолжая изредко поглядывать на Чонина. — Тогда для чего тебе нужны деньги? У многих эти причины разные, не отвертишься, — усмехнулся Йенни. Он не хотел давить на парня, поэтому старался говорить как можно более расслабленно и с юмором. — Тут ты прав, присядем? — спросил Сынмин, глядя на стоящую рядом скамейку. — Давай, — на улице было очень освежающе, чувствовалось бодрящее утро. — Когда я рассказал отцу, что хочу быть адвокатом, он сильно обрадовался, выпросил у администрации суда направление для меня, собирался даже купить мне квартиру рядом с университетом. Я тогда его с трудом отговорил от этого, потому что понимал: в общежитии у меня будет больше свободы. Я сказал ему, что не нужны дополнительные затраты на меня, потому что суд и так уже платит за мое обучение. Первое время отец продолжал высылать мне огромные суммы каждый месяц, из-за этого мы продолжали ссориться, пока я не вышел из себя и не сказал, что мне не нужны его подачки, и что если он не верит в меня, то он не достоин быть моим отцом. С тех пор я не контактировал с ним. Он все еще продолжает высылать мне деньги, а я продолжаю возвращать их ему. Я живу на свою стипендию, потому что сам ее добился, все остальные заработанные деньги я откладываю на квартиру. После своего монолога Сынмин выпил залпом половину банки энергетика и посмотрел на Чонина, ожидая следующих вопросов. Чонину показалось, что его одногруппник ужасно похож на послушного щеночка, которого так и хочется почесать за ушком. Йенни улыбнулся своим мыслям и посмотрел на небо. Он чувствовал, что должен рассказать свою историю в ответ. — Я с детства мечтаю стать тату-мастером. Родители отрицательно к этому относились все время, но потом появился Минсок. Я чувствовал, что если продолжу мечтать об этом, жизнь моего младшего брата будет ужасна. Как-то раз в последнем классе школы мы с ним сидели в комнате и разговаривали про будущее. Он сказал мне тогда кое-что, что разделило мою жизнь на до и после. «Хен, я люблю сцену, я люблю петь, я обожаю танцы, но если эта моя любовь заставит тебя страдать, я откажусь от нее». Я чувствовал то же самое по отношению к нему, поэтому сказал, что хочу поступить на юриста. А после вечером подошел к родителям и предложил договор: моя мечта взамен на свободу брата. Они согласились. Тогда я составил свой первый договор и заключил свою первую сделку. Условия были просты: я учусь на юрфаке, а родители предоставляют всю остальную свободу мне и моему младшему брату. В эту свободу входило и мое материальное обеспечение. Точнее мой отказ от него. Родители приняли это, им важен только еще один диплом юриста на стене, чтобы хвастаться перед друзьями своим фамильным занятием. — Я догадывался, что тебя заставили здесь учиться, но не думал, что все на самом деле намного сложнее, — Сынмин протянул энергетик, угощая собеседника. Солнце окончательно поднялось над горизонтом и начало нагревать землю. — Это не сложно, теперь уже нет. Сейчас Минсок уже трейни, родители не имеют над ним власти, а мне остался последний год мучений. Получу корочку и отправлю ее им по почте, а сам устроюсь в какой-нибудь тату-салон. — С последним я могу тебе помочь. Мой друг, ну, с которым я работаю вместе, он планирует открыть свой салон, у него есть образование тату-мастера, лишь нет достаточных навыков ведения бизнеса. Поэтому, как только он найдет хорошего экономиста, откроет свой салон, и я тебя с ним познакомлю. — Звучит, как несбыточная мечта, но я готов ждать этого, — улыбнулся Чонин и поднялся со скамьи. Время неизбежно уходило, а спать хотелось неимоверно. — Пойдем? Не хочется, чтобы вместе со мной спал на паре еще и лучший студент потока. Сынмин усмехнулся на саркастичный комплимент, но поднялся и зашагал впереди Чонина.***
Усердно проспав все три пары, Чонин поднял голову с парты и обнаружил записку рядом с собой. Красивым почерком было описано кратко то, что сегодня было на парах и кое-что еще, что привлекло больше внимания студента. «Надеюсь, у тебя будет время после пар до смены. Поспи и не волнуйся о задании, я все сделаю. Сегодня я полностью свободен, поэтому занесу тебе задание вечером. Если что-то изменится с работой, прошу, напиши мне об этом.Ким Сынмин
P.S. не забудь поесть» Все это очень напоминало те сообщения, которыми общались Минхо-хен и Джисон в начале своих отношений. Всегда, когда сосед получал подобные сообщения, его щеки покрывались румянцем и он бесконтрольно начинал улыбаться (как и Чонин сейчас, только тс). Сложив записку себе в рюкзак, Йенни оглянулся и обнаружил, что остался в аудитории только он и староста группы. — Хэй, Чонхо! Когда ушел Сынмин? — подошел Чонин к старосте. Они не особо часто общались, но у студента были только положительные представления об этом одногруппнике. Он обладал не только огромным чувством ответственности, но и харизмой, привлекающей людей на его сторону. В своем кругу друзей он один из младших, однако к нему никто и никогда из той компании не относился снисходительно или как-то сюсюкался с ним. Наоборот, можно сказать, что Чонхо — один из самых сообразительных и уравновешенных людей, с которыми Чонин имел удачу познакомиться. — Сынмин? Ушел минут десять назад, очень отчетливо дал всем понять, что тому, кто посмеет тебя разбудить, позже очень сильно не поздоровится, — усмехнулся после последней фразы староста. Создавалось ощущение, что Чонин снова что-то упускает и один из всех людей не может понять элементарного. Но рядом с Чонхо такое постоянно, поэтому Йенни лишь поблагодарил одногруппника и вышел из аудитории.***
И что же значит эта его последняя фраза? Идя по коридорам своего университета, Чонин размышлял над этим вопросом. Что люди обычно подразумевают под таким своим действием? Угроза от Сынмина, как сказал Чонхо, была отчетливой. Такой же отчетливой, как в прошлую стычку с Юнджи? Если такая же, то все это еще подозрительнее. Решив не мучать свой мозг, Чонин набрал телефон Минхо. — Але~, — после долгих гудков послышался немного картавый голос кого-то другого. — Джисон-хен? — других вариантов не было. Но сейчас четыре часа дня, что Минхо забыл у Хана? — Ага, я, что-то срочное к хену, мелкий? — Не особо срочно, но если есть минутка, могу и с тобой обсудить. — Для тебя всегда есть минутка, выкладывай! — оживился по ту сторону трубки Хан. — Подожди, сейчас же хен должен быть на занятиях, почему он с тобой? — У него отменили пару, поэтому он решил переждать в кафе окно, но пересекся с моим другом, а ты же знаешь его, сразу включил режим ревнивца, хах, — было слышно, что Джисон уже немного устал от постоянной ревности хена, но из-за сильной любви позволял решать все недопонимания с третьими ему самому. Минхо никогда не предъявлял и не сомневался в чувствах Хана, но из-за сломленного детства не мог перестать беспокоиться. И иногда происходили такие вот вспышки ревности, которые быстро уходили благодаря самоконтролю хена. — Понятно, тогда наш разговор не дойдет до лишних ушей? — Конечно, ты меня знаешь, — Чонин был уверен в Хане, если он пообещал, то даже Минхо не скажет ни слова. — В общем сегодня я проспал все пары, а когда проснулся увидел записку от Сынмина. — Так… — Он рассказал про пары, но главное не это. В конце он написал, что зайдет ко мне и отдаст сам домашку, потому что свободен. А еще написал, чтобы я поспал и поел перед сменой. — Понял, тебя это беспокоит? — Да, но не только. Еще я спросил у Чонхо про Сынмина, он сказал, что перед уходом Сынмин пригрозил всем не будить меня. Я так понял, что пригрозил он примерно так же, как тогда с Юнджи. Я немного в сомнении. — Хм, — немного задумался Хан. — Я думаю, это проявление симпатии. Я бы тоже ходил грозой над всеми, кто разбудит моего уставшего котика. — Симпатии? — тихо повторил Чонин. Не то, чтобы он сомневался, что мог кому-то понравиться. Но он сомневался, что мог понравиться именно Сынмину. Этому странному и интересному пареньку. — Угу. Если тебя это стесняет или не нравится, то тебе лучше сразу поставить все точки над е, и не поддерживать интерес Сынмина к себе. Пока все не зашло еще дальше, и у паренька не разбилось сердце. Ты говорил, что он тебе нравится, как одногруппник, я имею в виду, — быстро забормотал Хан. Вдалеке послышался голос Минхо. — Просто подумай над своим отношением к этому и обязательно поговори с ним. Все, что я могу посоветовать. — Спасибо, хен! Если Минхо спросит, скажи, что я искал кофту, в итоге нашел под кроватью. Пока! — Пока, мелкий! — после этого послышались длинные гудки, и Чонин убрал телефон в карман. Подумать над своим отношением к этому, да? Если так посудить, то все действия Сынмина обретали окрас симпатии сейчас. То, как он приносил задания Чонину даже после очень загруженного дня, спасая одногруппника. Или как замечал его интерес к рисованию. Или как поделился с единственным Чонином своим секретом о работе. Стоп, да Сынмин в принципе только с Чонином и делился своими секретами.«Уверен, никто из универа больше не знает о твоем отце,
или о твоей работе, и о друге — тату-мастере,»
— заходя в круглосутку, Чонин сиял самоуверенностью из-за этих мыслей. Было действительно очень приятно быть единственным, с кем Сынмин делился самым сокровенным. Чонин бы очень сильно соврал сейчас, сказав, что ему не нравится симпатия одногруппника. Даже учитывая его пол. Хотя какое имеет это значение? У Йенни слишком много примеров счастливых однополых пар и несчастных гетеро. Все его собственные отношения заканчивались спустя несколько недель фразами по типу «Прости, я не доверяю тебе» или «Прости, я влюбилась в другого». Какой прок от убежденного гетеро, если счастливым он не будет? Да и убежденным гетеро Чонин теперь назвать себя не может. Это будет наглая ложь самому себе и всем тем мыслям, посвященным красоте его соседа по парте. Сынмин был действительно красив, не признавать это было бы глупо. Сегодня утром парень был в своем обычном, домашнем виде, и только сейчас Чонин осознал, что его одногруппник был очаровательным. Его темные волосы утром были слегка растрепаны и пушистыми из-за отсутствия укладки, а в ушах красовались несколько блестящих разноцветных гвоздиков. Его золотисто-карие глаза были подкрашены черной подводкой на манер лисьего глаза, что определенно шло парню. Мог ли быть Чонин все это время настолько слепым, чтобы не заметить утренний прекрасный вид Сынмина? — Хэй, Йенни, о чем задумался? — спросил Крис, открывая кассу и готовясь к своей смене, когда Чонин вышел в зал из подсобки. — Я такой глупый, хен, — эта задумчивая фраза из уст растерянного младшего обеспокоила Чана. — Что случилось? — хен обратил все свое внимание на Чонина. — Я был таким слепым все это время… — Чонин неловко переступил с ноги на ногу и посмотрел в глаза другу, готовясь сознаться в своей, как ему казалось, тупости. — Мне, оказывается, нравится Сынмин. Чан в немом шоке смотрел на коллегу и пытался придумать, что ответить на это. В разделе сладкого покупатель что-то уронил. (Давайте дадим время и Чонину, и покупателю, осознать признание).