Headhunter

Сколько ей лет я не понимаю. Никто из нас не понимает. Понятно, что не совсем уж юная девочка, но... Есть такие женщины, их внешность замирает в диапазоне от 25 до 50, и попробуй угадай. Ростом она приблизительно как Вик, шатенка, волосы до плеч и вьются. Говорит как будто немного с акцентом, но совсем чуть-чуть, почти и незаметно. И говорит очень правильно, по-университетски. Но главное и самое странное - глаза, очень светлые, почти прозрачные. Когда она разговаривает с тобой, то глаза не отводит, не скачет. Смотрит прямо в лицо, как будто ты сейчас самая занятная вещь на свете. Меня этот взгляд смущает и даже тревожит, но отвести глаза совершенно невозможно. Стою и смотрю на нее, как загипнотизированный. Похоже, с остальными та же фигня. Дамиано предлагает приготовить ужин и Джулия настаивает на том, чтобы помогать ему. Мы-то уже давно с такой инициативой не выступаем. Дамиано всегда говорит, что мы все делаем неправильно, злится и в результате из кухни нас выгоняет, но Джулия этого не знает. Впрочем, все проходит настолько мирно, что к конце готовки Дамиано даже не выглядит раздраженным. Хотя они почти весь процесс молчат. Только иногда Джулия спрашивает у него, что делать дальше. Ну конечно этому коту льстит, что его лидерство не оспаривают, так что за стол он садится с довольной улыбкой. - Джулия, поскольку мы все друг друга знаем даже слишком хорошо, значит сегодня тебе выполнять роль рассказчика, - начинает Дамиано. – А мы наконец-то кого-то проинтервьюируем. - Если ты конечно не против, - тут же добавляет Этан. - Мы просто слишком часто даем интервью в последнее время, - смущается Виктория. – Хочется послушать о ком-то другом. - Я совершенно не против, спрашивайте. - Ну мы уже знаем, что ты писатель, - продолжает Дамиано. – В каком жанре ты пишешь? - Все еще странно слышать о себе, что я писатель, - качает она головой. - Это всегда звучит как-то... претенциозно. Но поскольку мой основной доход уже несколько лет это авторские отчисления, то да, можно говорить, что я писатель. Я пишу реалистичную современную прозу. Во всяком случае пока. - Пока? - Вдруг завтра мне в голову придет идея фэнтези романа или что-нибудь о космических путешествиях, - улыбается в ответ. - Мне кажется я читал твой роман, - говорит Этан (ну конечно он читал ее роман). – «Там, где кончается солнце», кажется так? - Да, верно, это мой первый роман, - она опускает глаза и сосредоточенно накручивает спагетти на вилку. - Правда? О чем он? – Дамиано поворачивается к Этану. - Он довольно грустный. О женщине, которая переживает потерю мужа. Он гонщик Формулы 1 и разбивается на трассе в Бельгии. Гонщик. Бельгия. Ну конечно. - Подожди, - начинаю я. – Джулия, твоя фамилия Морелли? Она глотает свои спагетти, поднимает на меня глаза и кивает. У нее очень спокойное лицо. - Так ты...? - Да. Вдова Серджио Морелли, - отвечает она. На мгновение за столом повисает неловкая тишина. - Прости, мы не знали, - говорит Вик. - Ничего страшного, - улыбается она и машет рукой. – Это произошло больше 10 лет назад. Я пережила эту потерю, написала «Там, где кончается солнце». Мне это тогда очень помогло. - Значит, вот откуда твой акцент, - говорит Этан. – Ты русская. - Русская?! – похоже мы все трое восклицаем одновременно. Во всяком случае Джулия начинает хохотать. - Да, все верно. Мое русское имя Юлия. Но издаюсь я как Джулия Морелли и русским именем представляюсь только в России. Все уже забыли про еду. Мы во все глаза наблюдаем за ней. - Что? – спрашивает она. – Вы испугались? - Нет, нет, - наперебой отвечаем мы. - Надеюсь, русские фанаты вас не слишком напугали? – смеется она. – Видела в инстаграме, что вы произвели настоящий фурор. Зато теперь вы знаете, каково было, наверное, Битлз. - Ну не преувеличивай, мы не Битлз, - скромничает Дамиано, хотя ему конечно приятно. Да что там, нам всем приятно. - Да, в Москве было очень интенсивно, - смеется Вик. – Мы не знали, что там столько фанов и что они такие...ммм... горячие. - А вы разве не слышали, что русские это грустные итальянцы? – отвечает Джулия. Остаток вечера мы пьем вино, едим прекрасную, как всегда, пасту Дамиано и хохочем как будто дружим с ней сто лет.