О Куруфине Искусном, сыне Феанора

— То есть как это — она с нами не едет? Куруфинвэ смотрит на Майтимо неподвижно, словно в ступоре. Услышанное не укладывается в голове. Разве это может быть правдой? Да, последние годы мать с отцом часто ссорились, но разве может она оставить его сейчас, когда происходит такая чудовищная несправедливость? Когда, оставаясь в Тирионе, она поддерживает этим и выскочку Нолофинвэ, и Валар с их несправедливым приговором? А Майтимо устало качает головой, и кажется, что он не даже не зол на Нерданель: — Пойди, попрощайся с ней, Курво. Мы сможем приезжать в Тирион, конечно, но первое время точно будет некогда. Нескоро увидитесь. Куруфинвэ прощаться не идёт. Он молча разворачивается и идёт к себе домой. Почти бежит к себе домой, охваченный странной, дикой, но неотступной тревожной мыслью. Нет, не может быть, чтобы Индиль не пошла с ним. Но ведь и того, что с ними не пойдёт матушка, не может быть — и все же это так... У калитки их небольшого дома его встречает сын в дорожном плаще и с аккуратной косой (значит, не прошло и получаса, как его причесали: волосы мальчишки так и норовят растрепаться), будто уже собранный в дорогу. На душе у Куруфинвэ становится легче, но все же тревога не уходит из его голоса, когда он спрашивает: — Тьелпэ, где мама? — В доме, вещи собирает! Atto, atto, а куда мы едем? Мама сказала, что случилось что-то плохое, но не страшное, и что ты мне все объяснишь, потому что ты всё видел, а она только слышала! Куруфинвэ невольно расплывается в улыбке. Конечно, они оба, жена и сын, едут с ним на север. Иначе и быть не может. Такая мелочь их не разлучит! В этот миг скрипит дверь, и за порог выглядывает лицо Индиль. Она встревожена, странная тень сокрыта в ее взгляде. — Атаринкэ! Наконец-то. Сколько у нас времени? Все говорят разное. Я собираюсь, но дело это небыстрое... Это же правда, да? Что Валар высылают твоего отца из Тириона? Она даже не спрашивает, едет ли Куруфинвэ за ним. Понимает. — Правда, — лицо Куруфинвэ мрачнеет так, что Тьелпэ испуганно делает шаг назад. — Они посмели. Вмешались в наши дела, будто это их право — судить принца нолдор за то, что он совершил при дворе своего короля! Ну да ничего. Даже дедушка Финвэ едет с нами, а где король — там и правда, нолдор не могут этого не понимать... Мы выезжаем из города завтра, не торопись, любовь моя. Успеем собраться. Маленький Тьелпэ ошарашенно переводит взгляд с отца на мать. Смотрит, как Лайталостэ подходит к мужу и осторожно целует его. Потом все-таки решается, тоже подходит к Куруфинвэ и дергает его за полу туники. — Atarinya, а что это значит — высылают? Дедушка Феанаро больше не сможет жить в Тирионе? Никогда? А нас тоже высылают, да? Куруфинвэ вздыхает, легко целует жену в ответ и улыбается сыну: — Нет, Тьелпэ, нас не высылают, но мы сами едем за дедушкой Феанаро. С ним поступили несправедливо, и мы должны поддержать его. Это временно, всего на двенадцать лет. Потом, если мы захотим, мы вернёмся сюда. А если не захотим — не вернёмся. Может, мы построим город ещё лучше Тириона, а, Тьелпэ? Поможешь нам с дедушкой Феанаро строить новый город? Тьелпэ поник было, но теперь снова вскидывается, улыбается с гордостью: — Конечно, atto, я помогу! И помогает. Куруфинвэ не устаёт радоваться сыну: совсем юный, почти ребёнок, в строительстве крепости Форменос он участвует наравне со взрослыми. Разумеется, «наравне» не значит, что он таскает такие же тяжёлые камни и деревянные балки, но мысль его не уступает мысли самого Куруфинвэ. Когда все или почти все сыновья Феанаро собираются над чертежами будущей крепости, через плечо отцу заглядывает и Тьелпэ — и подчас советы его логичны и умны... Как и в Тирионе, в Форменосе нет недостатка в кузницах и мастерских. Одну Феанаро оборудует лично: он не терпит ни помощников, ни соседей, когда работает сам. А самую большую мастерскую крепости, общую, ту, в которой мастера собираются и создают что-то новое вместе, обустраивают в основном втроём: Карнистир, Куруфинвэ и Тьелперинквар. А после, когда крепость уже возведена, в этой мастерской рождается немало как идей, так и готовых предметов. Автор многих из них — внук Феанаро. — Он превзойдёт меня однажды, — тихонько делится Куруфинвэ с Тьелкормо в прозрении, взяв с брата слово, чтобы не передавал похвалу самому Тьелпэ: зазнается ещё. Но тут же прозрение оставляет его, потому что он добавляет: — Погляди, как он предан нашему общему делу. Вот сын, на которого я всегда смогу положиться, что бы ни случилось... Позже, в Эндорэ, Куруфинвэ не раз и не два вспомнит это время, глядя на сына, все больше от него отдаляющегося. При строительстве Аглона помощи от Тьелпэ будет не меньше — но меньше будет огня в глазах, энтузиазма, преданности, готовности помочь и поддержать. Куруфинвэ так и не поймёт, что отдалит от него сына: резня ли в Альквалондэ, горе ли расставания с Индиль и потери Феанаро... Но пламя, с которым Тьелпэ помогает строить Форменос, останется в Форменосе.